Боинг A213

— Боинг А213. Запрашиваю разрешение на взлёт. — Взлёт разрешён, - доносится голос миленькой девушки-диспетчера из динамика наушников. - Удачного полёта, капитан Мин. Юнги хмыкает, попутно щёлкая переключатели и проверяя состояние самолёта на маленьком экранчике. — Ты готов, Чонгук-и? - старший улыбается уголоками губ парнишке в кресле напротив, что проверяет свой штурвал, и ждёт, когда тот одарит его не менее тёплой улыбкой. — Конечно, хён! - мальчишка светится изнутри, улыбается до щёлочек вместо глаз. - Я обожаю наши полёты! Отлично, что ты достался мне? Да? — Скорее ты мне, - хмыкает про себя Мин и тянется к микрофону, проверяя включён ли тот. - Дамы и господа! Вас приветствует капитан боинга А213 - Мин Юнги. Просьба пристегнуть ремни, мы взлетаем! Приятного полёта! Обе турбины, и правая, и левая, исправно начинают вращение и самолёт трогается с места, постепенно набирая скорость. Двадцать метров, десять, пять и Юнги тянет штурвал на себя, заставляя железную птицу оторваться от земли. Чонгук следит за приборами и датчиками, чтобы нигде не оказалось сбоя. И, как только самолёт набирает нужную высоту, а приборы показывают нужные результаты, младший выдыхает. Это его привычка, выработанная ещё с самого своего первого дня на должности второго пилота. Он медленно следил за тем, как уверенно пальцы капитана борта сжимают штурвал, и успокаивал себя профессионализмом коллеги. До того, как боинг набирал высоту, Чон не дышал. Честно, с Юнги он работает только второй год, и за этот промежуток времени случилось много разных событий: и радостных, и грустных. При первой же встрече он показал главному пилоту всю серьёзность его намерений работать с ним, но, получив лишь в ответ его яркой речи ухмылку и рядовые слова, оказался немного обескуражен. Тёплые эмоции начали одолевать его и заставлять бабочек в животе пархать только тогда, когда он увидел Мина за штурвалом. Это был уже не такой нахальный человек, коим он показался младшему при их знакомстве. Это был человек высшего уровня пилотирования, уверенный в себе мужчина и, знающий себе и своей работе цену, ответственный за целый самолёт, весь персонал и пассажиров, капитан боинга А213. Так, он понял, что влюблён в старшего, а позже узнал, что это взаимно. Потом они начали встречаться. Но было место и расстованиям, и крикам с ссорами, битья посуды. Чего уж там скрывать, доходило дело даже до драки. Но они любят. Друг друга безумно и бесконечно сильно, каждый раз давая клятву в небе. И этот раз не исключение. — Обещаю, - первым говорит Мин, снимая наушники и вешая их на шею. - Всегда быть с тобой не смотря ни на что. Я люблю тебя. Юнги ставит на автопилот, поворачиваясь к Чону и смотря в его большие янтарные глаза. — Обещаю, - повторяет младший, смотря в кофейные глаза напротив. - Быть причиной твоих слёз и улыбок всегда. Я люблю тебя. Они улыбаются друг другу нежно, как это делают действительно любящие друг друга люди, и переплетают пальцы, скрепляя свои клятвы таким образом. — Сколько раз мы уже летаем в Японию, Чонгук-и? - спрашивает старший, смотря на облака. — В этом году? — На этой неделе. - фыркает Мин, улыбаясь и не отрываясь от созерцания неба. — Не знаю. Но мы всегда летаем в Японию. Это наш рейс - Сеул - Токио! Хён! Младший сильнее сжимает ладонь Мина в своей, а тот прыскает в кулак свободной руки. — У тебя ужасное чувство юмора, - заключает Гук. - Нет, у тебя его вообще нету! Ты не смешной, хён. — Ээй! - обиженно тянет Мин, поворачиваясь к Чону и наблюдая на его лице довольную усмешку. - Так чего это ты со мной тогда возишься? — Потому что я люблю те-, - Чонгук не договаривает, потому что судно встряхивает. — Наверное, воздушные ямы, - делает предположения Мин, отпуская руку своего парня и приподнимаясь в кресле. Но их снова трясёт и какой-то прибор начинает пищать. — Что там? - Юнги хмурится, наблюдая за тем, как Чон проверяет сканеры. — Левая турбина, - проговаривает младший. - Туда что-то попало. — Ох уж эти птицы! - Юнги выругивается и убирает автопилот, берясь за ручное управление. - Всё хорошо? — Работа замедляется, - шепчет Гук. Он чувствует, как кровь отходит от его лица и сердце начинает чаще биться. Он хоть и не новичок, но это первый аварийный случай за его работу. — Эй, всё нормально, малыш. - ободрающе говорит Мин, похлопывая того по плечу. - Нам просто нужно будет сделать аварийную посадку. — А?.. Ага... - он смотрит на лёгкую улыбку старшего и его спойное лицо и сам немного успокаивается. Капитан натягивает наушники обратно, связываясь с диспетчером: — Это капитан боинга А213, Мин Юнги. Запрашиваю разрешеник на аварийную посадку. - чётко проговаривает старший давно заученную фразу ещё со времён обучения в институте. — Нам нужно получит разрешение от ближайших аэропортов, - доносится из наушников. - Подождите секунду. — Всё, малыш. Всё хорошо. Теперь нужно оповестить пассажиров. - Юнги тянется к микрофончику и их снова встряхивает, приборы начинаю пищать сильнее. — Хён... - ни живой, ни мёртвый шепчет младший. - Возгорание... Нам нужно... — Да, Гук-и. Нужно отключить левый двигатель. Будь добр, займись этим! - гаркает Мин, щёлкая по кнопочкам и дёргая рычаги. Он краем глаза замечает, как напуган младший и мысленно даёт себе пощёчину. - Прости малыш. Прости. Пожалуйста, займись этим. Чон кивает, негнущимися пальцами щёлкая по сенсорному экрану. По спине скатывается холодный пот и нервы натянуты до придела. Словно тронишь одну из струн и они все разом порвутся. Он наблюдает за тем, как Юнги говорит в свой маленький микрофон, что связывает кабину пилотов с пассажирами, но не слышит ни единого его слова. Кровь в ушах бьётся о барабанные перепонки, заглушая все звуки. Страх холодными пальцами цепляется за его горло и душит, душит, душит! Ему не хватает воздуха, он начинает глубже дышать, борясь с паникой. Это помогает. Он уже может расслышать разговор Юнги с диспетчером, в котором второй просит продержаться в небе ещё несколько минут и не отклоняться с первоначально курса. Потому что как раз под ними будет аэропорт, где готовят трассу для посадки. Чон выдыхает рвано и смотрит на датчики. — Хён, возгорание... Оно не остановилось... — Чёрт! Нам надо дотянуть! Ещё тысяча восемьсот метров, Гук! Он говорит это Чонгуку, что смотрит на него глазами, полными липкого страха, но сам успокаивает себя своими же словами. Его пальцы сильно сжимают штурвал, пытаясь удержать самолёт на нужной высоте, спина напряжена и Чон может даже увидеть, как подрагивают его плечи. — Гук, не сиди, помоги мне! - шипит Мин, кривясь от противного писка приборов. Чонгук дёргается, но дрожащими руками берётся за штурвал, тянет на себя и щёлкает переключатели. — Капитан Мин... - в кабину заглядывает взволнованная стюардесса и до ушей пилотов доходят испуганные голоса людей в пассажирском отсеке. — Я знаю! - отрезает резко, не сводя глаз с приборов, что твердят об ухудшении положения. — Крыло... - тихо шепчет девушка, пальцами сминая подол своего жилета. - Оно горит... — Как горит..? - Мин всё же бросает взгляд сначала на испуганного Чонгука, потом на не менее испуганную девушку. - Пожалуйста, Инми, пойди успокой пассажиров. Мы с капитаном Чоном справимся. И... Держи себя в руках. Нам не нужна паника на борту, так ведь? Девушку неуверенно кивает и закрывает за собой дверь. — На сколько всё плохо, Чонгук? — О-огонь у бака с топливом... - его губы подрагивают. Он прикусывает нижнюю. - Хён, мы... — Нет, Чонгук! Всё будет хорошо! Нам осталось немного! Их снова трясёт. Юнги на долю секунды теряет управление и самолёт накряняется вниз. Но Чонгук не позволяет. Он тянет штурвал, всхлипывает и смаргивает слёзы. — Просто скажи, что мы выживем, хён... — Мы выживем, Чонгук-и, - нежно проговаривает Юнги и снова берётся за управление. - Но нужно постараться, сделать всё возможно и даже не возможное, понимаешь, Гук? Тот кивает рассеянно, уставляясь в мигающие красным приборы, и нервно сглатывает. — Хён, а ты... Был уже в такой ситуации?.. — А? Ах, да. Давно. За месяц до нашего знакомства. Не хватило топлива. Я тогда летал в США. Нам пришлось использовать ветрянной генератор и держаться над океаном примерно в полуторе тысяч метрах над водой. - он хмыкает, вспоминая былое врямя. - Как видишь, я жив. — Да, но... — Что "но"? Ты не доверяешь мне? Мы сделаем это, будь уверен. Я спасу тебя, - последнюю фразу он говорит чуть тише, но Чонгук слышит и немного успокаивается. Мин говорил это твёрдно уверенный в себе и в своих возможностях, смотря Чону прямо в глаза, и это помогло младшему справиться с паникой. Он кивает старшему, следуя его дальнейшим действиям. Они снижаются. Тяжёлое напряжение витает в воздухе, на висках и лбу обоих выступает пот и Чонгук уже может разглядеть серую землю, как смолёт резко тянет вправо. Датчики говорят о потери левого крыла. Боинг трясёт, а Юнги не может справится с управлением. Они на огромной скорости несутся вниз. За дверью слышны крики и плачь напуганных пассажиров. Чонгук смотрят на Юнги. Тот улыбается ему разбито, в глазах огромная вина плещется. До земли около двух десятков метров, что невероятно быстро сокращаются. Младший не может поверить во всё это, пока Юнги не шепчет одними губами "Я люблю тебя" и его рука не тянется к чонгуковой перед жёстким столкновением. Он успевает схватить Юнги за руку, когда всё вокруг вспыхивает ярким пламенем и оглушает взрывом. Боль пронзает ноги. И последнее, что он видит перед тем, как потерять сознание от болевого шока, как Юнги улыбается ему, по его лицу катятся слёзы, а языки пламени смазывают его силуэт. "Я тоже люблю тебя". * Чонгук приходит в себя через пару дней в больничной палате, окружённый множеством приборов и трубочек, что поддерживают его жизнь. Он еле открывает глаза и по ним сразу же ударяет белый свет. Парень уже хочет поприветствовать боль с тихим стоном, но ничего не чувствует. "Видимо, меня сильно накачали обезбаливающим", думает Гук, не в силах даже прошептать эту фразу. Через пару минут дверь к нему открывается, но он не может повернуть головы и посмотреть на гостей. Дождавшись, пока они подойдут достаточно близко, чтобы Чон мог их разглядеть, он мажет взглядом по двум мужчинам в белых халатах. У обоих очки на носу и папки в руках и Гук думает, что вероятно один из них его лечащий врач, а другой аспирант, что проходит практику в этой больнице. Чонгук хочет кивнуть в знак приветствия, но и этого у него не выходит. Поэтому он просто моргает, чуть растянивая губы в улыбке. — Как вы себя чувствуете, мистер Чон? - спрашивает мужчина, что, пожалуй, пониже ростом с русым цветом волос. Чонгук невольно замечает, как другой подносит руку ко рту, прикрывая его. Неужели он так ужасно выглядит? - Вы можете что-нибудь сказать? Парень пытается произнести хоть одно слово, но оно вылетает лишь свистом вместе с воздухом из лёгких. — Ясно. - коротко заключает врач, выводя буквы в своём блокнотике. Теперь Гук уверен, что этот его лечащий. - Вы можете пошевелить пальцем руки или ноги? Чонгук приоткрываят губы, облизывая их, и смотрит на свою левую руку, к которой подключена капельница. Он дёргает пальцем, потом ещё одним и ещё, и уже может сжать ладонь в кулак. — Отлично, - проговаривает мужчина с улыбкой. - Это действительно хорошо. А что на счёт ног? Его взгляд скользит к нижней части тела Чона, но пилот не чувствует. Он не может почувствовать их, как бы не старался и не хмурился. В итоге он разочарованно выдыхает. — Что ж, - доктор хмурится, снова чиркая ручкой по бумаге. - Нам нужно будет рассмотреть эту деталь. - он поворачивается ко второму мужчине, что так и стоял молча не вдалеке, пока проходил осмотр, и с какой-то грустью смотрел на Чона. - Господин Ким, теперь вы можете побыть с ним. Но не больше двадцати минут! После такого ему нужен хороший отдых для скорейшего восстановления. Врач кланяется гостю и выходит, прикрывая за собой дверь. Чонгук слышит как тот самый Ким тяжело вздыхает и его плечи опускаются, сам он садится на рядом стоящий стульчик. Теперь парень может разглядеть его лицо получше. В мягких чертах и тёплого коричневого цвета глазах он узнаёт приятеля Юнги и их общего коллегу. Стоп, а где Юнги? Мысль о старшем приходит в его голову только сейчас и он судорожно бегает глазаме по полате, но он в ней один, не считая Кима. — Чонгук-и, - тихо начинает Сокджин, потянувшись ладонью к руке младшего, но одёргивает её. - Боже, как ты себя чувствуешь? Чонгук хочет ответить, но из горла снова вырывается только свист. Тогда он просто показывает буквально на пальцах в жесте "более-менее". — Ох, это... Это хорошо, да? - старший опускает голову и его выстветленные пряди падают ему на глаза, скрывая в них слёзы. - Ты... Так хорошо, что ты выжил. Слышится лёгкий всхлип и младший хочет сказать что-нибудь хёну успокаивающие, но лишь дотрагивается подрагивающей рукой до сложенных на коленях ладоней, поглаживая их, как бы говоря "Всё нормально. Всё правда хорошо, не нужно плакать, хён". — Ты, наверное, понимаешь, что произошло, да? - но Чон слегка отрицательно качает головой, смотря Джину в глаза. - Произошла авиокатастрофа. Из ста тринадцати человек на борту погибли двенадцать. Один из персонала... На последней фразе его голос вздрагивает и на тыльную сторону ладони младшего капает горячая слизинка. — Мне так жаль, Гук-и! Но Чон ничего не понимает, глазами прося объяснить, и сильнее сжимает руку старшего. — Я-я... Т-ты не знаешь? Т-тебе не сказали, вот ч-чёрт! - старший вытирает слёзы и отворачивается, смотря чуть позади себя. - Это Юнги... Юнги был тем из...из работников боинга, что не смог...не смог, Чонгук. Мне так жаль.... Хватка на руке хёна слабеет и рука Чонгука свисает с края кровати, по обгоревшему лицу катется слезинка, потом вторая и ещё одна, и ещё, и внутри так больно, словно сердце втиски сжали, воздуха критически не хватает. Он начинает безмолвно закрывать и открывать рот и Сокджин пугается, в панике пытаясь понять, что произошло. — Чонгук! Чонгук-и, ты слышишь меня? Что с тобой? Тебе плохо? Я-я позову доктора! Подожди, я скоро! - кричит уже в дверях Джин, выбегая в коридор. Лицо Чон продолжает заливаться слезами, в лёгкие всё же поступает кислород и он хрипит тихое "нет", крепко зажмуривая глаза. И так и продолжает хрипеть, пока в палату не врывается тот самый врач и обесплкоенный Сокджин. Доктор вводит ему успокоительное внутривенно и Чонгук засыпает. — Думаю, на сегодня хватит посещений. - чётко проговаривает врач, смотря на показатели с приборов. — Да, простите, доктор Пак, - виновато отвечает Ким, опустив голову. - Я могу прийти завтра? — Да, конечно. — Спасибо. Они оба выходят из палаты и уже в коридоре Сокджин прощается с врачом. Чонгук больше не приходит в сознание. * Редкие капелькие дождя срываются с неба, орошая землю. У алтаря в честь памяти погибших столпилось много народу, что стоят с выражением скорби на лицах, держа в чуть подрагивающих руках свечи. Лёгким ветром разносится плач и тихие голоса людей. Сегодня жители Сеула проводят день памяти погибшим на борту боинга А213, летевшим рейсом Сеул - Токио. В это же время две семьи, близкие друзья и коллеги погибших пилотов стоят на кладбище, наблюдая, как опускают гробы в землю, пока священник читает молитву. Чонгук стоит не вдалеке, наблюдая за торжеством, как плачет его мать и ещё несколько человек. Смотрит на его с Юнги фотографию с чёрной лентой на надгробии. Её сделали в их первый совместный полёт. Младший улыбается на снимне, показывая своё счастье, а старший смотрит на него, как на ребёнка с чуть приподнятыми уголоками губ. Земля стучит по крышкам гробов и на плечо Чонгука ложится большая холодная ладонь. Это Юнги. — Нам пора, Кукки, - тихо говорит он, смотря на родных у могил. — Да, хён, - младший кивает и берёт руку Мина в свою, улыбаясь ему. Они смотрят друг на друга, утопая всё в той же любви. — Я ждал тебя, малыш, - шепчет одними губами Юнги. - Обещаю всегда быть с тобой не смотря ни на что. — Я спешил, как мог, хён, - так же тихо говорит Чонгук. - Обещаю быть причиной твоих слёз и улыбок всегда. — Я люблю тебя, Чон Чонгук. — Я люблю тебя, Мин Юнги. Их губы соприкасаются в нежном поцелуе, скрепляя клятву, данную на века. И оба чувствуют небывалую лёгкость, рассееваясь туманом над своими могилами. "Оба пилота награждены посмертно за проявленные действия по спасению жизни людей", гласит надпись на надгробии. Близкие парней расходятся, ветер стихает, не начинается и дождь и выходит солнце. Сокджин улыбается фотографии своих друзей и кладёт цветы, оставаясь возле них ещё на некоторое время. — Надеюсь, вы счастливы там. Скупая слеза скатывается по его щеке и он уходит, оставляя у могилы самые светлые вспоминая об этой паре.