приручая своих демонов

Ты была для меня долгожданной, Но считала нашу встречу совершенно случайной, Ведь когда я забегал в последний вагон, Ты только-только сошла на перрон. Я сразу зацепился за тебя взглядом, Как идиот смотрел, как ты придерживаешь рукой шляпу. Мне казалось, что ты богиня, И рядом с тобой померкла даже графиня. Вы смеялись, хватая друг друга руками в белых перчатках И было что-то болезненно искреннее в этих хватках. А я смотрел на тебя и не мог оторвать взгляда От того, как смотрится на твоих губах алая помада. Ты улыбалась и шутила. Наверное, что-то жутко смешное. Во всяком случае графиня смеялась, Складываясь от хохота вдвое. Кажется, вы были подругами ещё с детства. Я же хорошо знал только графиню, А теперь я не находил себе места, Пытаясь представить, из какого ты теста. Слуги несли твой чемодан. Вы чинно шагали следом, Зная, что заведено у дам Ходить безмолвным силуэтом. Но лицо твоё живое, задорное И брови соболиные… Что-то в тебе было неуловимо вздорное, Что никогда не заберут и седины. Я хотел бы догнать тебя И схватить за руку в перчатке, Но ребятки, Это было бы совсем не в порядке. По канону светских законов Ты должна была закричать. Мужчины — завсегдатаи благородных салонов Обязаны были лишь вас изучать. Я не был дикарем, но мне противен был высший свет. Я был бунтарём, Простым, и уже в течение стольких лет Хотел ли я любить — любил. Хотел — превозносил, хотел — превосходил. Мне весь их этикет казался полной ересью. Тебе, казалось, тоже. Так что ж тут говорить? За всей твоею душевной светлостью Бунтарский дух решил я полюбить. Ты партия хорошая, а я — скорее нет. Хотя и вышел рожею, Не вышел мой бюджет. Придя на званый ужин, я сразу осмотрелся. Шушуканье вдоль стенок — фурор я произвёл. Твои глаза — мои, мне никуда не деться, Не шепотки ведь слушать я сюда пришёл. Мы всё же танцевали В тот самый звездный вечер. За нами наблюдали, Но это была встреча. Губами прошептала: «В полночь старый сад». Потом словно устала И села подышать. Для вида покрутился ещё я с полчаса, Потом ушёл я ждать, стрелу в сердце вонзя, Ведь раньше отвечал я только за себя, Теперь же под угрозой и репутация твоя. И в ровно в полночь ты пришла Босой по выпавшей росе. И каждый шаг, словно скользя, Был подобен настоящей грозе. Твои руки, способные излечить, Шуршание длинной юбки. Полумрак, позволяющий дистанцию сократить, И твои босые ноги на узком каменном уступке. А главное — губы, шепчущие заветную фразу: «Ты мне понравился сразу».