Траур

Отвратительная реальность: то короткое время, которое они проводят вместе, несколько ночей в одной постели. Наверняка молча или чуть слышно. Сейчас говорить не нужно, сейчас слова не имеют никакого значения, будь то родной язык, или незнакомый, или тот, который будто бы знаешь, и он першит в горле, но его не существует. По крайней мере, в той реальности, где они сейчас. Прикасаются. Носами, руками, коленями. Нельзя - долгие годы, можно - неуловимое мгновение. Сейчас можно. Водить по веснушчатому плечу. Сколько им лет? Сколько они уже прожили? Сколько им осталось? Уже ускользает. Можно пальцами по волосам: очевидно коротким у обоих, но мягким, жестким, или волнистым белым, или почти уже седым. Сколько они уже видели? Веснушки на лбу - яркое пятно. Целовать сюда. Круглый кончик носа, сломанная перегородка - целовать сюда.Синяк под ключицей, любой из всех шрамов выше таза - целовать сюда. Как её зовут? Что она знает? Что помнит? О чем молчит или кричит, как животное на смертном одре? Скукоживается, вечно мерзнет, боится, а значит - помнит всё то, о чем обмолвилась раз в жизни. Притягивает колени к груди, обхватывает руками, так лежит. Потом засыпает. Дышит тихо. Не услышишь, если не знаешь - как. Он знает. Спокойно, будто специально медленно, будто контролирует, она поворачивается, выпрямляет спину, вытягивает ноги, дышит ровнее, помнит - кому доверяет. Сопит куда-то, где должно быть сердце. Чем она пахнет? Как говорит? О чем? С какими интонациями? Шепотом, с треском догорающих дров, говорит: «Я понимаю». И не понимает ничего. Кто она? Зачем и для чего? Для кого? Он знает ответ на каждый вопрос. Она помнит его ниже. Легче. Спокойнее. Тверже. Она помнит его трясущимся и униженным, но невесомым, как пух. Кто он? Чего он хочет? О чем не забывает? Какие секреты хранит? Он нескладный, как манекен или кукла. Двигается так. С перевесом на правую. Спит лицом к ней. Всегда к ней. Волнует дыханием позвонки или волоски бровей. Не отворачивается. Не может себе позволить. Что его не отпускает? О чем он думает? Он редко спит, а если засыпает, то во сне держит её за руку - сверху, на кисть, водит пальцами по костяшкам. Говорит: «Мягко». Говорит: «Я сам». Говорит: «Пожалуйста». Кто этот человек? В чем он виноват? За что ответит? Она знает, не верит, не хочет. Они чувствуют вязь времени, одновременно считают: «Двести шестьдесят одна тысяча девятьсот девяносто семь, восемь, девять, двести шестьдесят две тысячи, один, два, три...» Прикасаются друг к другу самым невинным образом, молчат, вдвоем знают - о чем именно. Дышат одновременно, смотрят в один момент, сразу же улыбаются. Видят в глазах все ответы - скоро. Очень скоро. Их сковывает страх - никогда больше. Не увидеть, не услышать, не сказать. Скрип двери, треск досок на полу, отсутствие предметов там, где их бросили - приговор. Закрыть дверь на замок, выбросить ключ, замуровать окна и двери. Целовать в плечи, доводить игру до конца, смотреть в глаза, видеть в них пророчество, неизбежность, и принимать их - спасение.