Печать на моих устах

«…"Демон" значит "душа" и олицетворяет собой вечную борьбу мятущегося человеческого духа, ищущего примирения обуревающих его страстей, познания жизни и не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе.» Врубель М.А.

      Старая церковь, вдали от небольшого городка, названного в честь реки, на которой был основан. Кажется, что здесь, как и в миллионах местах по всему миру, не может происходить что-то необычное. Каждодневные службы, молитвы, исповедания и прочее - прочее. Отец, что служит здесь верой и правдой своему Богу. Только верит ли он в него все так же крепко, как когда-то давно или после многих испытаний жизни его взгляды на мир изменились? Он не знает об этом, но в любом случае не показывает виду, потому что ничего другого ему не остаётся. Церковь - единственное, что сохраняет ему жизнь и даёт какой-никакой смысл существования на этой грешной земле.       И, когда Хэнку казалось, что ничего нового он уже не увидит, что все возможные горести и испытания, уготованные ему свыше, давно закончились, а осталось только дотянуть свой бесконечно долгий век... Случилось то, чего мужчина никогда не сможет забыть. Но начнем сначала.       Это был такой же, как и многие другие, вечер. За окнами церквушки уже давно подступила зима, все вокруг замело толстым слоем белого снега. Тонкие стены старого строения давно уже стоило бы утеплить, но горожане рады только приходить сюда по воскресеньям и забывать об этом месте ещё на неделю. Сам же священник мало что мог сделать своими руками. Приколотить пару досок к дырявой крыше, починить окна и рамы. И на этом его способности плотника заканчивались, как бы прискорбно это не было. Седовласый неловко шмыгнул носом и подошёл к алтарю, своими мудрым глазами окинул статую Христа и поймал себя на мысли, что ничего не чувствует. Раньше было не так, раньше в груди зарождался трепет, и просыпалась вера, надежда на лучшее. А сейчас просто тишина. Священник в глубине души боялся этого, но быстро глушил страх, закрывая глаза и складывая руки в молитвенном знаке, начиная молиться. Из глубины зала послышался шорох, от чего губы мужчины дрогнули и с замедлением начали исторгать слова.       Тихо, как песня, посвящённая только самому дорогому тебе человеку. Нечто сокровенное, что знаете только вы вдвоем, и никто из присутствующих не может понять, о чем вы говорите. Так звучала молитва из уст старика. Шум в зале повторился, но останавливаться и проверять, кто или что это делает, было нельзя. Последнее слово срывается и эхом разносится по всему залу, казалось, улетает ещё дальше в мир да высоко в небо, где на своих крыльях птицы и ангелы доставят его к самому Господу.       Андерсон открыл глаза, бросил крайний взгляд на статую сына Божьего и неловко обернулся. Он едва заметно вздрогнул, когда столкнулся взглядом с незнакомыми карими глазами. Парень, что так тихо зашёл внутрь, смотрел с любопытством, изучающе. Совсем ещё молодой, был одет в костюм, какие сам священник редко видел. Волосы его расчесаны и лежат едва ли не в идеальной прическе. На бледной коже лица рассыпалось несколько родинок. - Чем могу помочь? - решил все же осведомиться мужчина, прочистив горло. Воздух вокруг стал словно тяжелее, плотнее и пеленой повис между двумя людьми, находящимися в, отчего-то сейчас ставшей очень маленькой, церкви. Такое чувство просыпается в Хэнке, когда он остается наедине с незнакомцами. - Сынок? - Ох, - неловко выдал шатен, кажется, только сейчас осознав, что говорят именно с ним. Парень поднялся с насиженного места и медленным шагами начал приближаться к мужчине, осматриваясь по сторонам. - Простите мне моё невежество. Я проходил мимо и решил заглянуть. Давно не был… В подобных местах. - Ты потерялся? - Хэнку слова молодняка показались неправдивыми, но по какой причине, он ещё не мог понять. Вроде, ничего странного-то и нет - рядом действительно проходит дорога, что ведёт в город. - Нет, - поспешно проговорил он и замер, уставившись в один из витражей. - Я редко теряюсь.       Старик хмыкнул и посмотрел на юношу еще раз, мысленно подбирая слова, чтобы попросить того удалиться, ибо вот-вот должен был настать час закрытия церкви. Голубые глаза внимательно еще раз пробежались по стройному телу. Когда же Андерсон уже собирался наконец-то задать свой вопрос, позади что-то звонко упало, заставив мужчину вздрогнуть и резко обернуться на источник шума. По полу медленно катилась небольшая тарелочка, которую мужчина использовал вместо подсвечника (их вечно не хватало). - До встречи, Отец.       Хэнк обернулся на голос, но в помещении уже был один. Только входная дверь одиноко скрипнула на прощание.       С той странной встречи прошло несколько дней. На их город налетало все больше метелей и гроз. Казалось, что Всевышний злился на своих подопечных за что-то и насылал божественную кару. А может, это было некое предупреждение от него же, что что-то плохое тайно поселилось среди них и теперь, прячась в тени, творит свои темные дела? Андерсон тяжело вздохнул, когда закончилась их вечерняя служба, и горожане по одному начали покидать дом Божий, прощаясь со священником, другими служителями и тем, кто бережет их души от падения в Гиену. Хэнк попрощался с юной девой, которая обворожительно ему улыбнулась и прикоснулась своей тонкой рукой к его кисти. По телу побежали мурашки, сам мужчина смутился ее красоте и мимолетно вспомнил все слухи, ходящие среди жителей их города. Время от времени, старик удивлялся тому, как же глубоко и часто люди занимаются самообманом. Ходят в церковь, как эта милая девушка, молятся Богу, клянутся ему в честности, в сохранении своей чистоты. А на деле грешат хуже многих отступников. Жадничают, ненавидят друг друга, блядствуют… Мужчина сильнее стиснул зубы и скупо улыбнулся старушке, пожелавшей ему спокойного вечера.       Вскоре наступила долгожданная тишина. Священник выдохнул и аккуратно прикрыл входную дверь, с облегчением защелкивая замок. - У вас очень приятный голос, - по спине прошлись мурашки, и мужчина дернулся, плечом ощутимо ударившись о дверь. На скамейке сидел тот же странный парень в том же костюме и изучающим взглядом карих глаз. – Простите, не хотел вас напугать. - Как ты… тебя здесь не было секунду назад, - седовласый обернулся на дверь и вновь на шатена. После чего выдохнул и пошел по ковру, меж рядами скамеек, по пути поправляя одну из них. В груди поселилось странное чувство, определение которому Андерсон не смог подобрать. У юноши было красивое лицо и бледная кожа. Руки, аккуратно сложенные на ногах, казались тонкими и жилистыми. - Меня часто не замечают, - пухлые губы растянулись в улыбке. Не то чтобы она была какой-то натянутой, просто неровной. Такой, словно паренек не часто улыбался, но в этот раз постарался. – Может, и вы не углядели.       Старик усмехнулся в усы и пошел дальше, ловя себя на мысли, что слишком долго смотрел в карие глаза. Притягательно красивые. Старые окна затрещали от поднявшегося ветра, и гул прошелся по залу, нагнетая атмосферу. И вроде бы, приятный молодой человек и все с ним в порядке, но что-то заставляло внутренности Хэнка ворочаться, сжиматься и странно трепетать. С одной стороны, это совсем не нравилось, напрягало, а с другой… мужчина тряхнул головой, прогоняя темные мысли. - Ты не местный? – решил вновь заговорить он, дабы разбавить эту гнетущую атмосферу. - Я, - незнакомец сдвинул тонкие брови к переносице и отвел глаза в сторону. – Здесь родился, но вырос в другом месте. Решил вернуться посмотреть, изменилось ли что. - И многое поменялось? – Хэнк провёл рукой по библии. Когда-то это прикосновение можно было назвать любовным и даже сокровенным, но, опять же, не сейчас. Внутри было тихо. Хотя, и это тоже ложь. В голове неспешно ворочались мысли по поводу гостя. Не то чтобы не званного, но и не самого ожидаемого. - Не особо, - пол скрипнул под чужим весом. – Святой отец, у меня есть… просьба. - Что за просьба? – Хэнк обернулся и несколько раз моргнул, прогоняя странную пелену перед глазами. Возраст дает о себе знать, и усталость стала подкрадываться к нему все быстрее и сильнее. Гнетущие мысли начали потихоньку поглощать Андерсона и тот отстраненно припомнил, где спрятал бутылку кагора. - Я бы хотел... исповедаться, - шатен помял рукав своего пиджака и поджал полноватые губы.       Казалось, что ему неловко говорить на эту тему и, честное слово, Хэнк готов был предложить ему оставить ее, но ведь его работа слушать людей и отпускать им их грехи. Да и это было бы смешно, скажи священник прихожанину: «Да брось, все пройдет». Стало несколько смешно, но старик честно сдержал себя от смешка. В то время его гость сделал еще несколько шагов по церкви и посмотрел в сторону исповедален. В карих глазах купалась смесь из беспокойства и страха. Андерсон сдержанно прокряхтел в кулак и, прикинув, что уже довольно поздно, да и не полагается ему видеть того, кому он собирается простить все на свете во имя Господа, хотел напомнить об этом незнакомцу. - Хотя, нет, не сегодня, - словно прочитал чужие мысли шатен и неловко глянул на священника. В груди последнего тревога скакнула на несколько пунктов выше, и тот нахмурился. – Простите, мне пора идти, - кареглазый торопливо зашагал в сторону выхода, когда едва собирающий мысли в кучу мужчина понял, что нужно что-то сказать. - Подожди, - шатен замер и обернулся, совершенно безэмоционально посмотрев на священника. Мысли вновь выбило из головы от одного холодного взгляда. – Ты же не собираешься делать глупостей, сынок?       По помещению разнесся глухой смешок. Шатен опустил глаза и кончиками пальцев провел по спинке одной из скамеек. Той самой, к которой совсем недавно прикасался сам Хэнк. - Меня зовут Коннор, - наконец-то представился он и вновь обратил внимание на Андерсона, – Я приду к вам завтра.       А после он, не оборачиваясь, вышел из церкви, напоследок прикрыв за собой дверь. Совсем ее закрыл уже сам священник, будучи в какой-то меланхолии. На языке все ворочалось это имя – Коннор. Не то чтобы оно было каким-то необычным, но глубоко внутри вызывало странные чувства. Некую искусственность, которую ощущаешь, рассматривая перед собой куклу, сделанную очень умелым мастером. Но шатен был точно живым, ведь он говорит, ходит. Если только где-то сверху к нему не прикреплены ниточки, а далеко в небесах не живет его кукловод. От чего-то звучало это крайне странно и уж скорее к каждому из их маленького городка приделаны эти самые нити. Только вот они с завидной скоростью обрываются.       Через подсобный выход из церквушки мужчина выбирается и закрывает ее на один из ключей, поле чего убирает связку в карман своего потрепанного пальто и быстро утыкается носом в приподнятый воротник. Хорошо, что до его скромной лачуги идти всего несколько десятков метров, а то так можно было бы и заблудиться в начинающейся метели. Недолго постояв у двери, он все же зашагал в нужную сторону, проваливаясь в нарастающие сугробы. Домик, не отличающийся особо хорошим состоянием, встретил его темнотой и тишиной. Успевшее промокнуть пальто опускается на грузную вешалку, а поношенная обувь небрежно отодвигается в сторону. Хэнк выдохнул со спокойствием. Здесь, где его ждала небольшая кровать, несколько шкафов, стол и скверная обеденная, он мог быть более раскрепощённым. Погружаться в свои мысли, рассматривать страницы книг, совершенно не вникая в их смысл. Тонуть в грехе: ненависти ко всему вокруг, заполнять внутреннюю пустоту алкоголем, припрятанном в самых темных углах. Голубизну и чистоту своих глаз опускать к красным нитям порока.       Утро встретило его небольшой головной болью и скрипом тяжелых дверей церкви. Ничего необычного. Несколько людей, что желали просто проведать старика в церкви, перекинуться парой фраз. Некоторые останавливались, дабы покреститься перед долгой дорогой, просили благословения на путь. Прибегала бродячая собака. Странно, пес был породистым, но никто о нем не заботился, поговаривая, что это питомец почившего купца. Хэнк на такие высказывания только закатывал глаза и продолжал раз в день выносить животинке еду в деревянной миске. Он прозвал его Сумо.       И все, как всегда, ведь так проходит каждый его день. Только сказать так - все равно, что лгать тому, кто знает правду. Голубые глаза то и дело бегали к двери или дороге в город. Парнишка не пришел утром, днем и когда все жители начали стекаться в город, а солнце покатилось к горизонту. Андерсон честно запереживал. Тогда-то, как по какому-то волшебному мановению или еще чему, на пороге показался тот самый шатен. На этот раз поверх его костюма был плащ и только сейчас старик понял, что дни до этого парень был без него. В метели и стужу. - Здравствуйте, Святой Отец, - проговорил он тихим голосом, прикрывая за собой дверь и неловко осматриваясь вокруг. Хэнк нахмурился и положил потрепанную книгу на скамью, рассматривая гостя придирчивее обычного. Вроде жив, цел, здоров, но все равно голубоглазому не нравилось нечто ускользающее из-под его взора. - Ну, привет, Коннор, – сделав акцент на имени парнишки, проговорил старик. Неловко поднялся на ноги и подошел к свечам – некоторые из них потухли от сквозняка. – Был занят днем? - Можно и так сказать, - все так же с отстранением проговорил шатен, проходя вглубь помещения, осматриваясь вокруг, как в первый раз. - Сегодня готов исповедаться? – на самом деле Хэнк даже не знал фамилии своего столь зачастившего гостя, не знал, откуда он приехал и зачем. «Живет-то, должно быть в таверне у Джеффа» - отстраненно, пронеслось в голове мужчины, когда он повернулся, чтобы посмотреть на шатена. Тот стянул с себя плащ и, как будто украдкой посматривал на статую Христа. Андерсон проследил за взглядом, но ничего странного там не увидел. – Что-то… - Можно узнать ваше имя? – перебил его шатен, теперь уже рассматривая самого священника. Последнему в голову снова пришло сравнение с куклой, причем с ничего. Только едва заметные мурашки прошлись по коже. – Простите, что так внезапно. - Хэнк Андерсон, - неуверенно проговорил он, нахмурившись сильнее. Давненько никто так прямо не спрашивал его имя. В городке все просто знали, что в церкви живет старый священник с самым обычным именем. - Я видел собаку у дверей церкви, она ваша? – усмешка вновь утонула в усах и бороде, а сам мужчина вздохнул, сложив руки на груди. Кто-то определенно переводит тему их разговора, ну что-ж, старик давить не будет. Когда шатен созреет, он сам об этом скажет. - Не моя, бродячая, - он сел на одну из лавочек и посмотрел на парня. - Мне нравятся собаки, - кротко улыбнувшись все так же странно – неправильно, Коннор сел на ту же лавку, но немного поодаль. А у Андерсона от этой фразы по спине сошел холодный пот, и стало непривычно тепло где-то в горле.       Слово за словом, так они неторопливо начали переговариваться короткими фразами, разговаривая совершенно ни о чем. На удивление самого священника, который предпочитал одиночество, нежели компании малознакомых людей, раздражение и привычка подозревать всех во всем отошли на дальний план. Коннор ушел, когда солнце село и вернулся с закатом на следующий день. Снова просто поговорить. И ни слова о своей прошлой просьбе. Хэнк все так же его не торопил, зная, что иногда в том, чтобы сознаться в своих грехах, какими бы они ни были, нужно немного больше времени, чем пара дней. И даже тройка. Людям всегда нужно время, порой безбожно много. На пятый день Андерсон отправился в город, чтобы прикупить еды и пару книг на деньги, которые получает каждый месяц. Их было немного, но ему и не нужны были богатства, лишь бы хватало по минимальным нуждам, а там уже можно и разобраться. Знакомый трактир старого друга все так же был наполнен шумом посетителей: пьяных, трезвых и просто повеселевших от блага дней. С ним поздоровались сдержанно несколько человек. Это не особо напрягало, уже нет. Старик сел за ближайший к трактирщику стол и к нему сразу же подошел хозяин сего заведения. - Давно не видел тебя в городе, - усмехнулся Джеффри и поставил перед новым посетителем кружку горячего чая с запахом трав, – Выбрался из своей берлоги за добычей? - Побойся Бога, Джефф, так называть церковь, - Хэнк усмехнулся и притянул кружку поближе к себе. Он приходил сюда действительно редко и брал всегда одно и то же. Голубые глаза окинули посетителей и зацепились за лестницу, ведущую к комнатам наверху. – Лучше скажи, молодой парнишка, что живет у тебя, чем занимается? - Фаулер передернул плечами и присел напротив, внимательно разглядывая священника. - Какой молодой парнишка? – уточнил он. – К нам недавно заселились гости с севера, но молодняка я среди них не приметил, - Хэнк долго глядел в черноту чужих глаз, пытаясь сложить два и два. - Хм, может он живет у Коллинза? – Андерсон откинулся на небольшую спинку лавочки и отпил горячего напитка. Молодая девушка принесла ему тарелку с толченой картошкой и быстро ушла. В зале было все так же шумно, и никто не обращал на них внимание. На губах Фаулера заиграла улыбка, и тот тоже развалился на своем месте, случайно задев ногу Хэнка под столом своим ботиком. - Коллинз закрыл свою помойку, теперь мы единственные во всем городе, - с гордостью и весьма громко проговорил Джеффри, словив на себе теперь несколько взглядов посетителей, – Так что, кто бы… - тут он запнулся и вновь придвинулся поближе к другу, понизив громкость, – Кто бы ни был твой «парнишка», не знаю, где он околачивается. И ты особо не говори об этом, а то пойдут разные слухи. - Какие еще слухи? – скривился голубоглазый и взял деревянную ложку. Та была не особо хорошо промыта и блестела на неярком свету от ламп. Фаулер заметив это, забрал ее прямо из руки и уже заговорил едва слышно. - Говорят, что священник в соседнем городе растлил какого-то пацана. Его, вместо того чтобы судить, жители закидали камнями. Так что будь осторожен. Ты тот еще засранец, но все же никого больше у нас нет.       После хозяин заведения встал и ушел, вернувшись через несколько минут с чистым столовым прибором, пожелал приятного аппетита и отправился дальше по своим делам. Теперь в голове Хэнка затрепыхались совсем нездоровые мысли, и в сердце закрались тревога, да неприятное предчувствие. А оно его никогда не подводило.       Дорога обратно до церкви от города показалась очень долгой несмотря на то, что за всю жизнь Хэнк проходил туда и обратно бесчисленное количество раз. Куль с приобретенными вещами неприятно тянул руку, но старик не хотел останавливаться. Солнце уже собиралось садиться, а к этому времени, обычно, приходил один шатен, чтобы поговорить. Сегодня у Андерсона было к нему много вопросов.       Но Коннор не пришел в тот вечер и на следующий тоже. Священник уже подумал, что откуда бы ни пришел шатен, он вернулся обратно. Стало немного обидно, что с ним не попрощались. Да, они не стали такими уж хорошими приятелями, да и собеседники из них были крайне скудные, по большей части. Но слова прощания Андерсон точно заслужил. Днем Сумо улегся возле дверей его небольшого домика. Там ему не без ворчания постелили плотную ткань, чтобы пес не отморозил себе чего. Андерсон подозревал, что Коннор не просто так говорил о собаке, видимо, они даже успели подружиться.       После вечерней службы, собравшийся люд вновь начал покидать церковь, прощаться с Отцом. Все как обычно. И когда все скамьи опустели, Андерсон внезапно почувствовал, что было бы неплохо побродить в окрестностях, поэтому спешно накинул на себя пальто и поспешил к выходу. Но на пороге мужчина едва-ли не столкнулся с другим человеком. - Боже, Коннор, так и до смерти напугать можно, - мужчина отшатнулся и сделал пару шагов назад, показательно схватившись за сердце и максимально недовольно рассматривая парня перед собой. Тот выглядел несколько виновато, но все равно зашел внутрь и прикрыл за собой дверь. - Простите, не хотел вас напугать, Святой Отец, - кареглазый замер у выхода и сложил руки за спиной, словно чего-то ждал и в то же время так же пристально рассматривал мужчину перед собой. - Ладно уж, - отмахнулся Андерсон, неловко проведя рукой по своей бороде и, как-то стушевавшись под чужими глазами. – Я собирался прогуляться, так что… - Не нужно идти на улицу, - торопливо перебил его Коннор и сделал шаг назад, как бы перекрывая собой дверь. - Это еще почему? – голубоглазый нахмурился и сложил руки на груди, теперь уже всем своим видом показывая свое недовольство. Да, действительно, пропадал несколько дней непонятно где, а теперь заявился, и не разрешает просто выйти на улицу. Возможно, это была ситуация под названием: «Раздуть из мухи слона», но мужчина просто без особых причин обозлился. - Там начинается метель, вы можете простыть, - голова шатена дернулась на бок, а его глаза не выражали ничего. - Это уже мое дело, парень, пусти меня.       Андерсон хотел было отодвинуть Коннора от двери и пройти-таки на улицу, но шатен как-то странно дернулся, сначала в порыве остановить чужую руку, потянувшуюся к двери, но после замер. Вздрогнув. Неуверенно вновь убрал обе руки за спину и покорно отошел в сторону, не смотря на священника. От Хэнка это не укрылось, поэтому он замер, так и не открыв дверь. Его голубые глаза внимательно смотрели на парнишку, а в голове звоном пронеслись слова: «Священник в соседнем городе растлил какого-то пацана». Звоном, напоминающим разбивающееся стекло под сильным ударом. Причем прозвучало это настолько реалистично в седой голове, что мужчина едва сдержал себя от того, чтобы поежиться. Он столкнулся с карими глазами, что смотрели вопросительно. На секунду Хэнку показалось, что Коннор мог бы услышать его мысли, но это было невозможно. - Святой Отец, идите к себе домой и не выходите оттуда до рассвета, - тихо проговорил глубокий молодой голос. С нотой сожаления. – Завтра я приду, и мы обязательно поговорим. - С чего я вообще должен... – менее уверенно начал упираться Андерсон, но его в который раз перебили. - Пожалуйста.       Священник чуть поморщился, но сдался, и Коннор, попрощавшись, вышел. Хэнк сделал все, что необходимо перед закрытием церкви и по привычке вышел через дальний выход. На улице и вправду поднялась сильная метель. Он быстро пошел в сторону своего домика, когда в лесу заметил яркое синее мерцание. Его одолевало любопытство, потому что мужчина попросту не знал, что могло так сиять. Ноги как будто бы сами сделали несколько шагов в сторону странного огня, но его одернули за руку. Сумо злобно порыкивал и потянул мужчину в сторону его дома. - Да что ты делаешь? – недовольно проговорил Андерсон, выдергивая рукав из чужой слюнявой пасти. Однако, когда его глаза вернулись к месту, где еще недавно что-то светилось, все, что он увидел, была лишь тьма, припорошенная снегом. – Ладно, пошли. В эту ночь его ждал очень беспокойный и тревожный сон, с кучей жутких фигур в нем и каких-то ненормальных событий. Синий огонь в лесу и вой собаки. Трехголовая тень, что наползала на него под светом луны. Белый снег, что окрашивался в красный, и звук колокола. Ему было жарко и холодно. Сердце заполошно билось, пока в голове он бежал от чего-то неизвестного и бескрайне опасного. Где-то далеко послышался приглушенный стон. Проснулся он не в меньшем бреду и глаза едва ли могли уловить хоть что-то в темноте. Казалось, что комната начала переворачиваться с ног на голову, когда его вновь начало с силой затягивать в сон. Только кровать прогнулась под чьим-то весом, а на грудь опустилась очень горячая рука. Обжигающая. И именно она подтолкнула его в ночное безумие, созданное игрой разума.       Утро следующего дня было отвратительнее многих, которые приходились на память старого Хэнка Андерсона. В доме было чертовски холодно, и вылезать из-под одеяла совсем не хотелось. Но он уже взрослый, и даже более того, так что как и полагается всем взрослым, перебарывая себя, мужчина поднялся с согретой перины и направился навстречу еще одному дню. Церковь была так же холодной и неприятно тихой. Ранее здесь никогда не цвела жизнь, как в той же таверне Джеффри, но что-то незримо поменялось, как только могло.       Дверь одиноко скрипнула, и Хэнку показалось, что он уже знает, кто к нему пришел. Коннор тихо подошел к скамье, на которой сидел священник и замер рядом. У Андерсона не было сил ни ворчать на него, ни просто поднять глаза. Тяжесть в груди, что появилась с утра давила с неимоверной силой. Где-то в глубине души старик очень надеялся, что не застудил себе легкие. - Впервые вижу тебя утром, - прохрипел мужчина и наконец-то скосился на шатена. Тот смотрел на него в ответ с завидной внимательностью. Словно видел впервые. - Вам нездоровится, - скорее твердо сказал, чем спросил Коннор и присел на скамейку рядом. Хэнк от чего-то почувствовал себя мертвой мышью, в которую дворовые дети из любопытства тычут палкой. - Вроде того, - хмыкнул Андерсон и окинул помещение взглядом. Здесь не помешало бы убраться. Стоит попросить помочь городских мальчишек, которые за несколько монет могли с этим помочь. – Паршивая ночь.       На мгновение Хэнку показалось, что глаза парнишки несколько странно перелились – стали немного светлее. Скорее всего, это просто свет так упал, но было в этом нечто завораживающее. Коннор, как успел заметить священник, сам по себе очень странный. И это все равно мягко сказано. Его поведение граничит от крайне общительного до подозрительно молчаливого. Порой вообще казалось, что шатен шугался чуть ли не каждой вещи в церкви, включая самого Хэнка. Но только зачем он каждый раз сюда приходил? Да, хотел исповедаться, но было это уже как неделю назад. Тяжелые думы свалились на больную голову Отца, в то время как шатен все продолжал молчать, внимательно его рассматривая. - Я хотел у тебя спросить. - О чем? – живо отозвался молодняк, чуть наклоняя голову на бок. Он моргал? Хэнк не заметил этого. Липкие мурашки прошлись по коже. - Где ты живешь? – взгляд стал вопросительным. – Ну, ты говорил, что не местный. А в единственной таверне о тебе ничего не слышали и не видели, - Коннор отвернулся и чуть отклонился к спинке скамьи, все так же сохраняя свою ровную осанку. С такой обычно сидят люди из более высокого слоя общества. Шатен вполне мог бы сойти за одного из них и Андерсон, пожалуй, слишком поздно об этом подумал. - Меня приютил старый знакомый, - уклончивый ответ. Ничего не скажешь. Андерсон не был хранителем порядка, совсем нет, но порой ощущал себя именно им. Возможно, Бог когда-то повел его не по той дороге. – Вам не о чем переживать. «Если бы дело было в этом». По факту, в этом дело и было. Кто-то устал врать самому себе и сам же себе отвесил подзатыльник. - Ты приходил ко мне с просьбой, - шатен скромно кивнул. – Если это причина, по которой ты сюда приходишь, то... – Хэнк прочистил горло и сел поудобнее, уперевшись локтями в колени. – Знаешь, лучше сделать это побыстрее. Бог терпелив и милостив. Что бы ты не сделал… - Не уверен, что сейчас для вас лучшее время читать мне проповеди, Святой Отец, - это было произнесено жестко и тоном ниже обычного. Голубоглазый, что не ожидал такого, даже обомлел. Коннор смотрел прямо, и отчего-то это вызвало иррациональное чувство гнева внутри человека. - Да что ты говоришь? – прозвучало с мало скрываемой угрозой. – Может, еще поучишь меня, как и что мне делать?       Карие глаза вновь опасно блеснули и на этот раз священнику точно не показалось. Пальцы чужих рук дернулись, но Коннор старался оставаться таким же невозмутимым. «Может быть» - прозвучало в голове старика, но пухлые губы собеседника оставались неподвижными. Хэнк опустил голову и потер свой лоб. Его внезапно одолел озноб, и сердце в груди заполошно забилось. Он упорно смотрел в пол, потому что знал, что если поднимет голову, то все вокруг непременно закружится под какими-нибудь ненормальными углами. Деревянный пол был испещрён небольшими трещинами, которые складывались в замысловатый рисунок. - Я понимаю, что вы не лучшим образом себя чувствуете, - вновь подал голос Коннор мягче и теплее. Если бы Андерсону было не так плохо, то такой тон мог бы согреть его изнутри и от осознания этого, ему стало немного не по себе. Глаза разглядывали его сгорбленную тень, и ему совсем не хотелось представлять, как он выглядит сейчас в чужих глазах. И дураку понятно, что не самым лучшим образом. Шатен-то всегда был идеальным. Голубые глаза вновь скользнули по полу и замерли. Душа старика упала в пятки. – Приду к вам завтра. До встречи, Святой Отец.       Парень поднялся со своего места, собираясь уходить, а Хэнк все так же сидел на своем месте и разглядывал чертов пол. Сердце в груди билось глухо и тяжело, по морщинистому лбу скатилась капелька холодного пота. Седая голова только скованно дернулась в кивке, и через какое-то время послышался звук закрываемой двери. Андерсон несколько судорожно выдохнул и спешно поднялся, приближаясь к алтарю на ватных ногах. По церкви разнесся звук чужого голоса, читающего молитву. Торопливо и судорожно, с неприемлемыми запинаниями и дрожью в голосе.       На полу все это время была одна тень, принадлежавшая священнику.       Может, ему показалось от усталости? Нервная ночь так на нем сказалась или еще что-то? Действительно приболел? Андерсон не знал, но тревога съедала его на протяжении всего дня и даже вечера. Когда дверь скрипнула, оповещая о новом посетителе, мужчина едва ли не дернулся в сторону чаши со святой водой, но это был всего лишь городской парнишка, принесший ему очередные дурные вести. Ортиса копытами насмерть забил его же скот сегодня ночью. Что этот идиот делал в сарае ночью оставалось тем еще вопросом, который задавать уже не Хэнку.       Может, Бог почувствовал, что старик начал падать верой и послал ему новых испытаний? Среди которых был… нет, вера, Бог – это одно, но адские твари всегда были чем-то, во что люди верят, дабы поступать правильно и не стать добычей того, что не может ступать на землю. Старик был в этом уверен, к тому же, его голубые глаза обратились к церкви. В дом Божий. Согласно всем поверьям. А кто их создает? Андерсон помолился и перед сном, чем в последнее время мог пренебречь. - Аминь, - мужчина окрестился и вздрогнул, когда услышал, стук рядом с ним. Чувство, когда все, что у тебя там внутри, падает вниз, ниже, чем ты есть и, кажется, совсем исчезает, повторилось, когда мужчина увидел рядом с собой лежащий на полу крест.       Нет, он не был перевернут, не загорелся в следующую секунду, кровь не полилась из его глубин. Просто упал. А ведь никогда не падал. Дрожащей рукой священник поднял его с пола и встал сам, затем повесил обратно на стену и вновь окрестился. Ком начал подкатывать к горлу, словно мужчину сейчас стошнит, но он заставил себя успокоиться и дойти до кровати. Когда-то давно, когда он был еще совсем молодой, один из старых знакомых говорил о подгоняемых фактах. Если ты о чем-то задумываешься или начинаешь подозревать неладное, то все, что происходит вокруг тебе не нравится, ты станешь приписывать к этому самому неладному. Эта мысль дала ему небольшую порцию успокоения, хотя недостаточно сильную, чтобы сразу уснуть. Кровать казалась невероятно холодной и неудобной, а каждая тень так и норовила переползти куда-то еще со своего места. Исчезнуть так же, как куда-то исчезла тень Коннора. Хэнк закрыл глаза и заставил свои мысли заткнуться. В темноте ему было неспокойно, но он измотался эмоционально за день, поэтому хотел он этого или нет, а сон все равно его настиг.       Но это было не тем самым спасением в мире снов, которого он ждал. Образы из головы складывались в какие-то непонятные картинки, просто каша, однако, вскоре она начала обретать осмысленность. Это был их ночной город, а точнее, его окраина. Никого вокруг, только пустынные тропинки освещались парочкой керосиновых ламп. В самом ее конце была ферма того самого Ортиса. Свет пробивался из-под сарая, оттуда же доносился смех. Жуткий и скрипучий. Хэнк зачем-то пошел в его сторону, но под ногами что-то неприятно хлюпнуло, и он рефлекторно опустил голову. Снег, пропитанный кровью, стелился под его голыми стопами. Старик дернулся, сделал шаг назад, а его отнесло так далеко, что вокруг потемнело. Теперь же он был в лесу, густом и непроглядном. Лунный свет едва ли мог выцепить из ночных образов хоть толику осознанности, и каждая фигура казалась монстром. Только далеко впереди мерцал голубой огонек. Идти к нему все равно не хотелось, поэтому мужчина оглянулся вокруг и пошел совершенно в другую сторону. Это был сон, осознание этого приходило так же отчетливо, как Андерсон знал, что просыпается утром и открывает двери старой церкви. Только вот все равно не мог проснуться. Холод, как взаправду, щипал его нос и кусал щеки, пока сугробы снега скрипели под ногами. По коже ползли неприятные мурашки, и старик все обхватывал себя руками, стараясь согреться. Чувство, что за ним кто-то идет было настолько реальным…       Мужчина замедлил шаг и осмотрелся, его окружала только непроглядная темнота. В ней блуждали тени. Сгущались, толпились, переливались, перешёптывались между собой, но не подходили близко. Выжидали? Поднялся сильный ветер, и ветки затрещали, а из мрака, где-то за тенями, послышался вой и тихий стон. Позади Хэнка светил голубой огонь, и сейчас ему стало действительно страшно. Он боялся обернуться или шагнуть вперед. Убежать. Проснуться. Все вокруг замерло, словно время остановилось, мир замер в ожидании чего-то. На загривке играло чужое дыхание. Горячее и леденящее одновременно. - Молитесь, Святой Отец.       Но Хэнк не смог вспомнить ни одной молитвы. В груди сильно зажгло и в этот раз вместо того, чтобы упасть дальше в это безумие, он… проснулся.       Андерсон был в своей комнате на кровати, и мороз больше не съедал его заживо. Никаких теней и горячего дыхания. Только на счет последнего он не был уверен. Кровать прогибалась под чужим весом. Голубые глаза внимательно смотрели вперед, но никого не видели. Тело не слушалось и совсем не хотело шевелиться, а на тумбочке рядом с его головой лежали спички. Хоть немного света. Старое сердце уже не могло выдерживать такие нагрузки и грозилось вот-вот остановиться. Хэнк почувствовал, как его повело, а сознание решило попробовать уплыть. Тогда он почувствовал движение чужой ладони по своей груди. Успокаивающее и мягкое оно скользнуло к его сердцу, слегка сжимая ткань рубахи. Вокруг было все так же темно и страшно, но Андерсон почувствовал, как орган начал выравнивать свой ритм. По лбу скатилась холодная капелька пота. Перед глазами замерцало голубое сияние, очерчивающее силуэт человека. Слишком знакомого. Священник хотел спросить, какого дьявола (а именно его) здесь происходит? Но из горла вырвался только скрип. Коннор повел своей головой, а мужчине показалось, что дальше головы есть что-то еще и оно едва заметно горело синим. Мысли сталкивались друг с другом и не давали понять хоть что-то. Нет, старик уже понял многое, но не мог это переварить. Собрать в кучу. Может, это все тоже только сон? Очень плохой и бесконечно длинный. Липкий и тягучий. Свечение почти угасло или же человеческий глаз привык к темноте вокруг. Перед ним действительно сидел парень, и не было у него никаких рогов, хвостов. Про копыта сказать сложно, ног было не видно. Хэнк смотрел точно в чужие глаза. В темноте они показались ему едва-ли не алыми. Мужчина снова захотел мысленно начать молиться, дабы это оцепенение прошло, но не мог сосредоточиться. Тонкая кисть скользнула по телу ниже и глаза напротив проследили за ней. Когда пальцы дошли до кромки штанов, рука вернулась обратно и вновь опустилась на начавшее скакать сердце. Если перед ним сидел демон, то почему он приносит успокоение его телу? «Или медленно тебя убивает, останавливает и забирает жизнь». Звон в ушах, как после сильного удара по голове, оглушал. Из груди вырвался хриплый вздох. - Ваше сердце бьется так быстро, - тихо прошелестел чужой бархатный голос. Нет, это был не сон, а реальность. Теперь можно сказать об этом с точностью… с самой большой точностью. Парень придвинулся к нему ближе и внимательно всмотрелся в лицо, – Мое уже давно так не может.       Эта чертова рука скользнула выше и мягко обхватила чужое лицо. Хэнк пропустил удар сердца. Если бы он мог шевелиться, то совершенно точно попробовал бы оттолкнуть шатена и, возможно, огреть знаменьем. Облить святой водой, что поставил возле угла перед сном. Помогло бы это? Карие глаза скользнули к тому самому углу, стоило только мужчине об этом подумать. – Сработает. Но это будет невыгодно вам, - большой палец проходится по скуле мужчины. Аккуратно, даже немного нежно.       Хэнк уже не был уверен, что хочет вырваться. «Или это демоническая сила обольщения, - чертов поганец читал его мысли, но деваться-то было некуда, – Наверняка еще и не дает прочитать молитву». - Вы мне нравитесь, Святой Отец, - прошептал Коннор и склонился еще ближе. – Если это сделаю не я, то Они, - Хэнк не хотел думать о том, кто такие эти «Они» и что вообще кому-то нужно от Андерсона. А от слов про «Нравитесь»… голубоглазый давно не слышал таких слов и, скорее от этого, у него внутри что-то потеплело и приятно сжалось. Только думать об этом не хотелось, понятно, почему. – Возможно, вы ничего не вспомните. З.., - мальчишка запнулся и едва нахмурился, – Закройте глаза, Святой Отец.       Хэнк не хотел закрывать глаза. Не хотел, но веки опустились против его воли. Внутри все обомлело, а надоевшее сердце вновь забилось гулко, рвано. Ему страшно. Потому что по его душу пришли темные силы, а к Богу воззвать нет возможности. Аккуратное прикосновение к лицу и горячее дыхание опустилось на побелевшее от страха лицо. Теплые губы коснулись уголка рта Андерсона. Долго аккуратно сдержанно невинно. Прикосновение держалось до тех пор, пока сознание человека не уплыло из цепких пальцев.       Назойливый шум доносился откуда-то извне. Мужчина недовольно поморщился и попытался скрыться от него, укутавшись в жесткое одеяло, сильнее отвернувшись от окна. Его сознание выходило из сна, но ему так не хотелось просыпаться, потому что уже сейчас он понимал, что не выспался от слова совсем. Если так будет продолжаться, то к середине дня старик просто будет валиться с ног. Шум стал громче, и теперь стало понятно, что он напоминал некий скрежет. Сумо. Хэнк открыл глаза и недовольно вздохнул. Псина скреблась о дверь его лачуги. И что ему надо в такую рань? Мужчина сел на кровати и потер лицо ладонью. Его глаза наткнулись на бутыль со святой водой и внутри все как-то странно колыхнулось. Только почему, он понять так и не смог.       Большая туша радостно затерлась о человеческие ноги и несколько раз лизнула ему пальцы. Хэнк скупо улыбнулся и даже передумал ругать животное за то, что теперь его дверь была похожа на нечто подвергшееся нападению когтистого чудовища. Священник дал Сумо немного еды и тот, еще немного покрутившись возле, не то чтобы своего, но все же хозяина, радостно припал к тарелке. Андерсон поежился на пороге и поспешил вернуться обратно в дом.       Ближе к обеду к нему в церковь пришел Деффри и поделился последними слухами из города. Какими бы не казались ужасными отношения между этими двумя, тонкая грань дружбы держалась довольно-таки стойко. Так что Фаулер отпускал несколько замечаний по поводу состояния церквушки и самого Андерсона, отчитывал его, а потом смиренно начинал рассказывать, что к чему. По поводу Ортиса никто ничего толком сказать не мог, а факты стали обрастать нелепицей. Кто во что горазд: ему все надоело, и он решил покончить с собой, нажрался и полез к зверям, наговаривали на соседа, с которым они вечно не ладили. Джефф, посмеиваясь, вскользь рассказал о том, что кто-то видел непонятный свет рядом с домом покойного в канун смерти. - Какой еще свет? – Андерсон посмотрел на друга, а тот лишь отмахнулся и прокряхтел, поправляя рубаху. - Да брось, Х.. – темные глаза метнулись к церкви, – Бросьте, Святой Отец. Это все небылицы набожных горожан, - серьезность собеседника заставила Джеффри сдаться, – Какие-то голубые огоньки. Чушь полная, говорю же. - Ну да, - согласно кивнул Андерсон, но в голове, словно что-то щелкнуло. Лес. Голубой огонь. – Ладно, не нам в это совать свой нос. - Я тебе о том же говорю, - хрюкнул Фаулер.       Вскоре Хэнк снова остался один и занялся обычными своими делами с такой сильной неохотой, что он готов был притвориться больным. Как маленькие дети, которые не хотят помогать родителям по хозяйству. Такое сравнение было весьма ярким и столь же глупым. Так что главное забить себе голову чем-то неинтересным и обычным, а там день пройдет, глазом моргнуть не успеешь. Так оно и случилось. Вскоре на небольшой город опустились сумерки. Андерсону показалось, что должно было что-то произойти, казалось, что он кого-то ждал. Точнее, не он, а нечто внутри. Сердце? Мужчина повел плечами и закрыл дверь церкви на засов. К нему давно уже никто не приходит так, чтобы можно было ждать. На старости лет, видимо, стало одиноко и разум начал подкидывать новые заскоки. Не иначе.       На улице было холодно и невероятно темно. Голубоглазый поднял голову к небу, но там не было видно ни звезд, ни луны. Стало немного неспокойно, но Хэнк только хмыкнул и пошел в сторону дома. Вокруг было тихо. Слишком тихо. И это настораживало. Вдали не было видно огней города, и это показалось еще более странным. Андерсон замедлил ход и в конечном итоге совсем остановился. Со стороны послышался скрип снега, оглушающий в такой тишине вокруг. Мужчина нахмурился и посмотрел в сторону звука. И по закону жанра там ничего не оказалось. По позвоночнику поползли мурашки, и в груди поселилось странное чувство. Чего-то знакомого, но такого далекого. Хэнк решил не накручивать себя и просто пойти дальше, но звук повторился снова. - Кто здесь? – гаркнул он и зачем-то взялся за крест на груди. Так показалось правильным, пусть он понимал, что если это какие-то разбойники, то Бог вряд ли ему поможет. Если только они не окажутся верующими. В ответ скрип снега послышался снова. – Хватит шуток, покажитесь.       Шелест веток был ему ответом. Голубоглазый заметно занервничал и поспешил быстрее вернуться к дому, но стоило ему сделать несколько шагов, как нечто невидимое оттолкнуло его, повалив на землю. Священник поспешил подняться, осматриваясь вокруг, но рядом с ним никого не было. Страх пульсацией забил в голове. В шелесте ветвей и скрипе снега он слышал шепотки. - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, - торопливо забормотал Андерсон, поднимаясь на ноги и стягивая с шеи крест. Шепот усилился. - Помоги мне, недостойному рабу твоему, избавимя от всех навет вражиих… - Не поможет тебе твой Господь, Святой Отец, - послышалось из-за спины. Человек вздрогнул и резко обернулся, но там никого не было. – Нет, не поможет, - голубые глаза бегали от одной тени к другой, но в темноте было сложно что-то увидеть.       Ему было страшно, очень. Так, что руки дрожали, а пальцы немели. Крестик грозился несколько раз выпасть из вспотевших ладоней, а в голове творился бардак. «Нужно что-то делать, что-то делать» - судорожно билось в голове, и ничего другого на ум не приходило. Побледневшие губы продолжали читать молитву под скрипящий снег. Воздух вокруг становился плотнее и темнее. Мужчина уже не мог понять, где церковь, в которой точно будет безопасно. «Будет ли?».       «Меня зовут…» - треском отразилось от мыслей и исчезло.       Его снова с силой толкнуло, и старик повалился на землю. Руки закололо так, словно они окунулись не в снег, а в мелко набитое стекло. - От него пахнет, - голоса кружились вокруг Хэнка, который пытался найти в снегу крест. Надо же было его выронить! – Пахнет, пахнет, - удар в бок отозвался сильной болью и неприятным привкусом во рту. Мужчина торопливо забормотал молитву сильнее, пытаясь подняться. И тут он почувствовал что-то твердое в своем кармане. Его глаза посмотрели на снег, что был испещрен следами вокруг. И появлялись все новые. Но рядом никого не было. В любом случае, Хэнк их не видел. – И что же нам сделают? – «Что-то сделают» - вторили ему чужие голоса, насмехаясь. Хэнк нахмурился и начал понемногу отползать в сторону. - Скажем, случайность. - Случайность! Случайность! - Что вы, черт возьми, такое? – проговорил мужчина, осторожно рукой нащупав нужный предмет. Голоса затихли и послышались смешки. Много – много смешков. Со всех сторон. «Что ж, - подумал Священник, – Просто так я не сдамся». - Это не важно, - повторили все они в один раз и, внезапно мужчина более явственно почувствовал приближение со стороны. Рывок и святая вода попадает точно на нечто. Истошный вопль оглушил человека, на снег закапала синяя вязкая субстанция и вокруг всё тоже закричало.       А Хэнк рванулся наугад, стараясь добраться до церкви. Ее вершины проглянули в темноте и исчезли. Его сердце забилось, как в последний раз, а внутри все свернулось в тугую веревку, грозясь вот-вот разорваться от напряжения. Мощный удар в спину и острая боль. Перед глазами все закрутилось, и земля исчезла из-под ног. Тяжелое тело с силой упало на землю, а из груди вырвался болезненный стон. Он наугад дернул рукой и, кажется, попал водой на еще одну непонятную тварь. Поле замерцало голубыми огоньками. То яркими, то тусклыми. - Убить! Убить! - кричали твари вокруг него.       Точный удар выбивает бутыль с водой из руки, и нечто начинает тащить его по земле, ухватившись за одну из ног. Острая боль в бедре заставила мужчину вскрикнуть и активнее забиться, стараясь за что-то ухватиться. Металл знакомой вещицы попался под руку. Долго думать было не надо. Андерсон с силой рванул ногу на себя и с замаха всадил крестик в мягкое тело. Синяя жидкость полилась фонтаном. И можно было бы немного расслабиться, если бы сильная волна паники не охватила старика.       А вокруг стало мертвенно тихо, за исключением чьих-то неторопливых шагов. Зрение мылилось и не давало разглядеть того, кто стоял в нескольких метрах. Но его контур горел голубым. Знакомо, но Хэнк не мог вспомнить почему. Поле замерцало огоньками и зазвенело голосами. - Он опасен. - Его нужно было убить первым. - Вы медлите. - Убить! – нечто рвануло к Священнику сбоку, горя голубым, но вмиг свет рассеялся. - Лучше вам вернуться туда, откуда вы пришли, - проговорил чужой приятный голос. Он казался знакомым. «Меня зовут...» - Хэнк нахмурился. – Пока я не передумал.       Огни вокруг исчезли один за другим, но спокойнее от этого не стало. Мужчина подобрался и взял в руки испачканный и заржавевший крестик. Несколько минут назад он был в идеальном состоянии. - Не подходи ко мне, - жестко сказал Андерсон, нахмурившись, следя за фигурой. Что бы там в ней не святилось, оно исчезло. Темень вокруг стала не такой сильной. И некто начал приближаться. – Я сказал… - У вас кровь, Святой Отец, - подметил парень. Чье лицо было знакомым. Внутри все заныло от чего-то странного. Теплого и тревожного. Мужчине показалось, что это чувство начало его душить, поэтому он судорожно вздохнул, когда смог разглядеть лицо. «Это проделки нечистой силы, точно они». – Не думал, что мы встретимся вновь так скоро. - Я тебя раньше не видел, - процедил Андерсон сквозь зубы. Парнишка едва заметно вздохнул и неопределенно качнул головой, после чего присел напротив. Его карие глаза казались обеспокоенными. Хэнк прижал к себе крестик и тоже опустил голову. Снег под ним пропитался кровью, а на бедре расползлась страшная рана. – Чёрт. - Нужно пойти в теплое место, - тихо проговорил парень, и уже было потянулся к старику, но тот дернулся в сторону и с опасением посмотрел на него. - Ты чего это удумал? – Священник перебрал в руке крестик и как бы предупреждающе пошевелил рукой. – Только тронь меня, и я добавлю красоты в твой видок. - Простите, но мне придется вам помочь.       Несмотря на все предупреждения и кряхтения, парень закинул одну руку Хэнка себе на плечо и приобнял за талию, после чего помог подняться. Мужчина еще некоторое время брыкался, но успокоился, когда нога заныла с невыносимой болью. До домика было не так далеко, как показалось с самого начала, и внутри было прохладнее, чем хотелось. - На кой хрен ты мне помогаешь? – наконец-то подал голос мужчина, когда его усадили на кровать и дали какую-то тряпку, чтобы пережать рану. Шатен на него глянул и отвернулся, что-то высматривая в комнате. – Я с тобой разговариваю. - Я не думал, что это так скоро случится, - проговорил он и посмотрел прямо в голубые глаза. - Вы мне нужны, Святой Отец. Я хотел бы… – парень замер и нерешительно отвел взгляд в сторону. – Я хочу исповедаться. - Хах, рассмешил, - Андерсон провел ладонь по лицу и посмотрел на свою ногу. – Дьявольское отродье хочет исповедаться. Кому расскажу, не поверят, - в карих глазах блеснуло что-то нездоровое и Хэнк мог бы извиниться за свои слова, но вовремя прикусил язык. Незнакомец немного повел головой и несколько раз глубоко вздохнул. - Я мог бы дать им убить вас, но не сделал этого, - тихо и вкрадчиво проговорил шатен. Его лицо впервые за все время их встречи выразило эмоцию – недовольство. - Ну, да, потому что тебе на кой-то хер понадобилось исповедаться, а вокруг священников больше нет, - Андерсон усмехнулся. Кто знает почему он не чувствовал сильного страха перед этим существом, ведь оно было куда сильнее тех, что напали на него ранее. Дело было точно не в крестике, что сжимала крупная ладонь. - Вчера я называл вам причину, но вы ее забыли, - шатен прошел по комнате и взял стул, после чего вернулся вместе с ним и поставил напротив мужчины, присаживаясь. - Я тебя сегодня впервые увидел, - приподняв брови, сказал мужчина. Парень приоткрыл рот, и в его глазах пробежало непонимание, но оно быстро сменилось горечью. Он сидел с прямой спиной, вскоре руки, просто сложенные на коленях, сцепились пальцами. Переживал? «Меня зовут…». Хэнк чуть нахмурился. - Закройте глаза, Святой Отец, - шепотом проговорил парень. Священник гулко сглотнул и недоверчиво покосился на сидящего перед ним. – Вы же знаете, я могу заставить вас это сделать. - Демон не может таким образом воздействовать на служителя Бога, - не так уверено, как мог бы, произнес мужчина и напрягся. Губы шатена едва заметно дрогнули. - Верно, - он опустил взгляд на их ноги, что были достаточно близко друг к другу. После чего повел своим коленом в сторону и коснулся им чужого. Вроде бы ничего особенного в этом прикосновении не было, но Андерсона от него немного повело. – Но также, если бы вы горячо служили верой и правдой своему Господу, я бы не смог прикоснуться к вам, Хэнк. А теперь, закройте глаза. У нас мало времени.       По спине прошли мурашки от обращения по имени. Они были... приятными и тревожными одновременно. Андерсон глубоко вздохнул. Хотелось спросить, до чего осталось мало времени и почему этот демон выглядит так, словно сожалеет о чем-то очень и очень сильно. Но не смог выдавить из себя и звука. Паршивец не шутил. Тем не менее, глаза священника не закрывались сами по себе, он сделал это сам, осознанно. Если ему предначертано умереть сегодня от руки демона, то так тому и быть. Хэнк слишком устал от всего, что происходило вокруг. И от одиночества тоже устал.       Он мог бесконечно храбриться и делать вид, что ему все равно, но когда тишина вокруг начала затягиваться, страх решил дать о себе знать. И осознание это всколыхнулось, стоило только кровати рядом с его бедром несколько прогнуться. Лицо опалило чужое дыхание. Так знакомо. До боли. До дрожи. До покалывания в пальцах. Хэнк сам подался вперед. Едва-едва и тут же натолкнулся на чужие горячие губы. Знакомо. Приятно. Волнительно.       «Меня зовут Коннор».       Хэнк неуверенно приподнял свою руку и положил ее на аккуратно стриженный затылок. В голове поплыл туман, а в животе стало горячо и тягуче. На его плечо опустилась чужая ладонь и несколько сжалась. Это был простой поцелуй. Без пошлых движений языками и обмена слюной. Без ярых поползновений друг к другу и излишних тисканий. Но показалось человеку самым ярким, что он когда-либо чувствовал. Чужие губы были мягкими и горячими. Такими пленяющими и нужными здесь и сейчас. Андерсон только в самых затаенных уголках сознания думал о том, что совершает очень и очень страшный грех. Но запретный плод оказался слишком сладок. И был совсем не против, чтобы его съели. Коннор несильно надавил на плечо и заставил отстраниться от себя, сразу же заглядывая в голубые глаза напротив. Андерсон весь раскраснелся и тяжело дышал, а парень только немного заалел, а в остальном оставался таким же невозмутимым. Это немного ударило по самолюбию мужчины, но он ничего не сказал. Карие глаза немного посветлели и их стало легче прочесть. Замешательство, тоска, нежность. Все это плескалось где-то в их глубине. - Почему у нас мало времени? – прошептал мужчина. Его брови сползлись к переносице, когда демон отпрянул от него и не стал смотреть в глаза. - Вы не хотите этого знать, - он покачал головой и вновь устроился на стуле. «Вообще-то, очень даже хочу» - подумал голубоглазый и поджал губы, когда парень на него покосился. Все - таки, он может читать мысли. – Лучше вслух, мне не нравится лезть в чужие головы, - вздох. – Эту ночь не переживет никто из этого города, - мир покосился перед глазами, и в ушах зазвенело. Андерсон смотрел с неверием в едва - ли обеспокоенное лицо напротив. – Даже вы. - Что это еще значит? – голос охрип. – Я сейчас ослышался? - Кто-то из жителей решил, что Черная магия – это забавная вещь. Но на деле, в неумелых руках, она опасна как для вас – людей, так и для… нас, - Коннор нахмурился и потер свои ладони. Его голос сквозил сожалением, а Андерсон пытался сложить слагаемые, чтобы понять, что получится в конечном итоге. – Если тот, кто это делает, признается, жители города буду в безопасности. Нам не нужно излишнее кровопролитие. - Ты понимаешь, что говоришь о демонах? Вам-то оно не нужно? – все эмоции, оставшиеся после поцелуя, безжалостно испарились, как те голубые огни в ночном лесу. - Не все, что говорят о демонах, правда, - шатен дернул рукой и вздохнул. - Послушайте, - парнишка придвинулся ближе и поймал взгляд голубых глаз. – Мир, что вы знали, уже либо обратился в пепел, либо остался в целости. Для них вы ничего не сделаете, а мне можете помочь. Я прошу вас, выполните мою просьбу.       Хэнк смотрел так, словно впервые в своей жизни увидел океан или снег, но в самую сильную из возможных бурь. Душа трепыхалась и билась в агонии, а он не знал, что должен делать. Мужчина посмотрел за окно и не увидел там ничего. Только темный лес и мерно падающий на землю снег. Там не было бури, стояла тишина. Была это иллюзия или же все так, как говорит Коннор? Смятение пускало свои корни с невероятной скоростью. По коже бегали мурашки. Все это казалось таким нереальным. Все эти последние дни. Андерсон провел рукой по лицу, пытаясь успокоиться и что-то для себя решить. Спустя минуту он тихо проговорил, но был уверен, что его услышат. - Нужен второй стул. Принеси с обеденной.       Коннор молча встал и вышел из комнаты. Голубоглазый здоровой ногой подвинул место, на котором только что сидел демон, и еще раз вдохнул тяжелый воздух. Только сейчас он понял, что на пороге дома его не ждал Сумо. И сердце заболело сильнее. Шатен вернулся с нужным предметом интерьера и поставил его так, чтобы два стула стояли друг к другу спинками. Они сели и стали смотреть прямо перед собой. Если бы Хэнк выпрямил спину, то наверняка прижался бы ею к спине шатена. - Господь, да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди, - проговорил Священник и перебрал в руке крестик. Сзади послышалось движение. - Моя последняя исповедь была… почти сто пятьдесят лет назад. С тех пор мой грех состоит в том, что я… - Коннор немного помолчал. – В том, что я отдал свою душу Дьяволу. Мужчина скосил глаза в сторону. Он явно что-то не понимает, ведь парень, что сидит к нему спиной – демон, и даже самому глупому понятно, что что-то тут было не чисто. Не хотел становиться таким? - Как это произошло? – шатен снова поерзал. Что – ж, этот разговор ему точно не нравится. Священнику даже не хотелось продолжать, но если они уже начали, то по всем правилам нужно закончить. Хотя, им ли говорить о правилах? - Тогда был сезон охоты на ведьм, - шатен потер свои ладони и посмотрел на них изучающе, как будто это были не его руки вовсе. – Я сильно болел. Доктор говорил, что шансов очень мало, - по спине Хэнка прошлись мурашки. Такие отчаянно липкие, мерзкие. Хотелось встать и отряхнуться, чуть попрыгать, чтобы сбить с себя это наваждение. Но священник поскорее прогнал эту мысль из головы. – Я молился Богу, чтобы тот дал мне пожить еще. Делал все, что говорил Святой Отец. Умирать очень не хотелось. Но становилось только хуже и тогда, - демон положил руки на колени и посмотрел прямо перед собой, глазами стараясь зацепиться за что-то, чтобы отвлечься. – И тогда я подумал, что Бог мне уже не поможет. Только не он. - И ты обратился к силам тьмы? – после недолгой тишины со стороны собеседника решил осведомиться старик. Он слышал о том, что в их городе очень давно было несколько ведьм, но служители света добросовестно проделали свою работу и избавились от блудниц Дьявола. Так говорил ему его учитель. - Нет, - Коннор покачал головой, поджав губы. – Не тогда. Я просто перестал просить о милости. И.. начал выздоравливать. - Тогда тебя заподозрили в ведьмовстве? – догадался Хэнк и сглотнул тягучую слюну. Ему стало неприятно жарко и дурно. За окном послышались громкий вой и собачий лай. Мужчина не видел, но от чего-то точно знал, что парень позади посмотрел туда же, куда и он, – Но есть множество способов проверить это? Даже если они полная брехня. «Несколько недель назад ты и про нечисть так же думал, - услужливо нашептал внутренний голос. Елейно, приторно, – А теперь смотри, кто сидит рядом с тобой». - У меня много родинок на теле, - задумчиво проговорил шатен и кончиками пальцев по памяти прикоснулся к одному из пятнышек на лице, – Одна из них была похожа на ведьмино пятно. - Господи, - Хэнк практически задохнулся, когда до него дошел смысл сказанных слов. Он сцепил пальцы друг с другом и оперся локтями на свои ноги, сгорбившись. Мир перед глазами пульсировал. Темнел, светлел. Нужно задать ключевой вопрос, но у него не было смелости, а Коннор, как назло, молчал, – Что… – голос Андерсона его подвел, охрип и сорвался. – Что они сделали?       Демон молчал и совсем притих. Перед глазами стояли воспоминания, чувства и ощущения вернулись фантомом из прошлого. Такого нечестного. Вспышка света за окном не привлекла внимания ни одного из них. Потому что один обрушил этот мир, а второй не находил желания его спасать. Сбежать, правда, обоим хотелось одинаково сильно. - Святой Отец хотел знать, есть ли еще ведьмы в городе, - тише прежнего заговорил парнишка. Хэнк почувствовал острое желание поддержать его как-то еще, но он не мог просто повернуться и положить руку ему на плечо, крепко его сжать. Все уже не будет нормально и это бесполезно. Все произошло тогда, когда Андерсона не было даже в мыслях у его родителей. И у их родителей. – Тех, кого считали ведьмами, пытали. Это было нормально. Даже сейчас, полагаю. - Нихрена это не нормально, - седовласый чуть повернул голову. Ему было тошно только одной мысли о занятиях такого рода. - В вашей церкви есть комната в подвале. - Она закрыта на ключ, я туда не совался, - сразу понял о какой именно комнате идет речь. Стоило молодому священнику спросить наставника о том, что там, тот быстро переводил тему и просил больше никогда не спрашивать о ней. Чертовски странно, что на горячую голову Андерсон еще не пришел туда с каким-нибудь инструментом, чтобы проверить ее на прочность. Только сейчас, он был этому несколько рад, ведь начал догадываться о еще более нехороших вещах. - Там меня убили.       Шелест чужого голоса был оглушительно громким. Андерсон замер и даже не дышал. Комната перед ним исчезла, и осталось ровным счетом ничего. Может, едва заметное присутствие позади него, за спиной. Протяни руку, и вот там сидит совсем молодой парень, живой. Если выкинуть из головы несколько последних дней и ночей. Кто-то, кто ходил по тем же залам, что и сам Андерсон, кто проводил службы, помогал простым людям добрым словом, отнял своими руками ни в чем неповинную жизнь. Возможно, даже не одну. Старик отчетливо увидел перед глазами Коннора еще при жизни. Без этой идеальности. С мягкой улыбкой на лице, добрыми глазами, полными жизни и мягким, теплым голосом. В простой одежде рядом с Сумо (подошла бы любая собака, но этот здоровяк первым всплыл в образах). Ослабленного болезнью и разбитым словами: «Ты – проклятая ведьма и гореть тебе в аду». Воображаемая боль стала для него практически физической. Когда одна фраза стала для тебя концом всего, когда на деле ты совсем ничего не сделал. Когда ты просто родился и жил, когда просто начал выздоравливать. Коннор - демон, но ему хотелось верить, каждому слову. И хотелось, чтобы все однажды обернулось по-другому. Треск собственного вздоха был громом среди темного неба. Хэнку было тяжело, когда с биением сердца он вернулся в реальность. Так хотелось все исправить и вернуть, чудесным образом не дать этому молодому мальчугану умереть от рук того, кто слишком сильно поверил в свою правоту. Но что мог сделать тот, кто был простым человеком? Только попросить продолжить говорить. Чтобы стало легче. Обсуждал ли Коннор это хоть с кем-то? Или Андерсон был первым?       «И последним». - Святой Отец многих пугал своим поведением, но странности ему прощали. Дети его побаивались, но мы их успокаивали, говорили, что он никогда не сделает им больно и плохо, - шатен повернулся, сев боком на стуле и посмотрел на спину мужчины. Хэнк почувствовал этот взгляд, но сам оборачиваться не решался. – Но я понял, что у меня нет защиты перед ним, когда оказался в той комнате. Что что бы я не делал, мне не помогут, потому что все верили в мой сговор с темными силами. - А твои родные? – Андерсон прикрыл глаза и чуть обернулся. Коннор сидел к нему спиной все так же прямо. По виску мужчины скатилась капелька холодного пота. - Я был один. Родители и младший брат погибли при пожаре, - это можно было бы назвать иронией, если бы не весь тот яд, что сочился из прежней жизни шатена. Мужчина отвернулся и тихо вздохнул. Воздух в комнате показался ему очень холодным, хотя несколько мгновений назад готов был поклясться, что чувствовал жар. Он подумал, что ему очень жаль, что все так сложилось, и теперь был уверен, что демон услышал его мысли. - В какой момент ты… ты отдал свою душу? – тихо, больно уж интимно спросил Хэнк. Этот вопрос мог прозвучать только так, только между ними двумя и никто больше не имел права слышать его слова. Коннор вновь молчал, медлил, собирался с мыслями. Его снова хотелось поддержать не только словами. Хотелось так сильно. Андерсон про себя чертыхнулся и сам более уверенно повернулся к парню, неуверенно, совсем осторожно положив руку ему на плечо. Нахрен эти правила, если они не могут спасти одну невинную душу. Коннор скосился на тронутую временем ладонь. Продолжил сидеть так же. - Обычные методы казались ему недейственным, - тихо заговорил Коннор, опустив глаза на свои руки, - Он говорил, - снова заминка. Пухлые губы поджались и едва заметно вздрогнули. – Говорил, что пусть ЭТО и придумали варвары, метод был очень красивым. Он хотел его попробовать… - А ты подвернулся под руку? – с гулким ужасом спросил Хэнк и получил на это неуверенный кивок головы. – Господи Боже, Коннор, если это слишком, то, - мужчина рвано вдохнул, – Не заставляй себя все это вспоминать. - Я хочу от этого избавиться, - тихо проговорил парень и повернулся к Андерсону боком. Рука соскользнула с его плеча, и шатен поспешил вновь почувствовать прикосновение. Так он точно знал, что сейчас здесь не один. Что его слушают. – Нужно просто собраться с мыслями.       Андерсон понимающе кивнул и опустил голову, рассматривая чужие руки, что схватились за рукав его рубашки. Длинные и тонкие пальцы на темном фоне едва ли не святились белым. О своей смерти должно быть трудно говорить, особенно если ты погиб не по своей воле, если ты погиб в муках. Хэнк уже сейчас мог точно сказать, что скорее, мальчишку пытали каким–нибудь крайне изощренным способом, так чтобы даже ангелы отворачивались и плакали над участью человека. Если бы только старик действительно знал, насколько он был близок в своих мыслях, то с уверенностью дал демону целую вечность на подготовку к следующей и заключительной части рассказа. - Хорошо я помню только начало, - снова заговорил он. - Как несколько человек уложили меня на крепкий стол животом вниз и привязали к нему. Потом Святой Отец попросил их выйти, чтобы те не брали грех на душу, - спокойное лицо (явно напускное) исказили боль и переживание. – Рубаху с меня сняли почти сразу, и я почувствовал, насколько холодно там было. Он говорил мне о том, что будет лучше, если сразу расскажу, где прячутся остальные ведьмы. Но я ничего не знал. Однако мне не было веры и… - шатен замер, чуть приоткрыв рот. Андерсон заглянул ему в лицо, не решаясь положить свою руку поверх чужой. – Я помню первую волну боли. Такой яркой и острой, - рваный выдох, – Она была долгой, мучительно долгой. Я… сдерживался, чтобы не закричать, потому что ему было бы приятно услышать мой крик. Потом все на какое-то время затихло. Он перестал что-либо делать, и я… - Коннор сильнее сжал руку Андерсона, прикрыв глаза, – Глупо понадеялся, что на этом все закончится. Но тогда все только началось. Отец спросил, где остальные, но я не знал. Я не знал, Хэнк! – карие глаза посмотрели в голубые. В них плескалось столько чувств, что старик буквально почувствовал их в своем сердце. Ему стало так больно и страшно. Он положил свою руку на чужую и сжал ее. Шатен вдохнул и опустил голову, – Когда послышался звон металла… я уже тогда знал, что не выдержу, что бы он не сделал дальше. Спине стало так холодно, практически обжигающе, и в тот момент я услышал громкий треск, а за ним ужасный крик, - священник обнял паренька и зажмурился, инстинктивно стараясь не касаться его спины. Начал гладить по голове. Коннор так доверчиво вжался в него, вцепился пальцами в жесткую ткань рубахи, – Это был мой крик, Хэнк. Мой, но я его не узнавал, - где-то приглушенно, отдаленно, едва различимо в голове мужчины зазвучал чужой истошный голос. Так, словно Андерсон был в той комнате, но очень плохо все слышал. Было ли это его воображение или проделки шатена, он не знал, но только сильнее притянул к себе кареглазого. Он дрожал, как самое тонкое дерево под вьюгой. Именно сейчас слабый и беззащитный. – Треск повторился второй раз и третий. Отец обрезал мои ребра у позвоночника и что-то говорил про Бога. Я не слышал, даже не кричал больше, потому что сорвал горло. Мне так хотелось, чтобы все закончилось. Так хотелось потерять сознание и это почти произошло, но его мерзкие руки, перепачканные моей собственной кровью, вытянули меня обратно, - надрывающийся голос то спешно бормотал, то умолкал на несколько мгновений, запинался, глотал буквы. Хэнк почувствовал себя до отвратительного беспомощным и жалким, но мужчина не смел сейчас копаться в самом себе. Всецело и полностью отдаваясь в руки демона, которому была нужна помощь. - Я ничего не знал. Отец продолжал делать мне больно и в один момент, я просто понял, что больше всего на свете хочу, чтобы это прекратилось. Все исчезло: хруст, боль, мои хрипы, этот человек, эта комната, церковь, город и весь мир. Чтобы все обратилось прахом и горело в адском пламени, я… - хватка чужих рук немного ослабла, и Андерсон обеспокоенно посмотрел на чужую макушку. – Тогда все словно остановилось, и в голове зазвучал голос. Он спросил, действительно-ли таковы мои желания. Это не был Бог, Хэнк, я понимал с самого начала, но… сказал «да», проявил слабость. Предал всех, кто был мне дорог. «Но до этого эти люди предали тебя, - подумал мужчина и отвел глаза к кресту на кровати, – И Бог тебя тоже предал». - И стало так легко. Боль исчезла, когда послышался еще один хруст. Последний и самый громкий. Тело Святого Отца упало передо мной. Что-то свернуло ему шею. Убило, а я почувствовал удовлетворение. Я согрешил. Я не справился. Что мне делать?       Хэнк поджал губы и закрыл глаза. Вокруг стало тихо. Только в голове вспыхивали чужие слова одно за другим. Что он мог ему посоветовать? Что сказать? Все происходит впервые, но мир точно не готовит к тому, что однажды к тебе придут и расскажут, как их мучили, а потом попросят совета. Андерсон знал слова в глубине души, но не мог произнести их вслух, не мог даже признаться себе в том, что так думает. Наверное, поэтому старательно стирал их из головы и судорожно думал, что ответить на вопрос человека, которому пришлось пережить ад на земле и погрузиться в настоящие пучины владений дьявола. Только потому, что одна свинья возомнила себя господом на земле и праведником. Коннор сидел молча и ждал, только едва заметно дышал, вторя дыханию человека. Священник ненавидел себя еще больше за то, что не мог сделать того, что от него хотели. Или мог, но не признавался себе в этом? - Ты не сделал ничего плохого, - прохрипел мужчина и посмотрел вперед, аккуратно поглаживая голову под своей ладонью, перебирая мягкие волосы, – Ты стал жертвой чужого самомнения. Этим воспользовались темные силы, но… если они не такие уж и плохие, как ты говоришь, разве ты поступил плохо? - Я сдался, - тихо проговорил парень, но уже спокойнее. - Кто угодно сдался бы. Я не буду отпускать тебе грехи, потому что для меня их нет. Шатен надавил на чужую грудь, и мужчина послушно ослабил хватку. Ему заглянули в глаза с неким непониманием. Щеки паренька были несколько мокрыми, а белки красными. Не мог же он... заплакать? - Из вас очень плохой Святой Отец, - произнес парень с упреком, но отчего-то голубоглазый знал, что его не хотят разозлить этими словами. Поэтому он спрятал в усах приподнятые уголки губ и наигранно процедил сквозь зубы. - Иди к черту. - Вы не поверите, - тонкие брови чуть дернулись кверху, а после шатен вновь прижался к священнику, крепко того обнимая. Андерсон сначала немного растерялся, но вскоре вновь заключил парня в объятия. – Мне… так легко, спасибо вам.       Человеку не нашлось, что сказать на эти слова, поэтому он просто подавил смущенную улыбку и постарался не задумываться о спутанных чувствах. Действительно ли он смог помочь? Все ли сделал правильно? Однако, что теперь для них правильно, да? Тишина не давила, и все вокруг стало таким легким. Каждый думал о чем-то своем, решая последние вопросы на этот вечер. В голове у священника творился сущий бедлам, и он был уверен, что демон рядом тайком подглядывал ему в голову. Опасался ли, находя нечто знакомое? Хэнк закрыл глаза и поморщился, потому что знал, что сейчас ему скажет шатен. - Хэнк, - точно знал. – Время пришло.       Человеческое сердце пропустило удар, и в голове ребром встал один вопрос и тысяча других следом за ним. Он хотел знать, что теперь будет, что будет дальше? «Эту ночь не переживет никто» - эхом отозвалось в голове. На самом деле, Андерсон был готов закрыть глаза на веки вечные. Не признавался в этом кому-то, но точно знал глубоко внутри. От этого становилось несколько тошно, тревожно, только в то же время правильно. Странно правильно. Андерсон не сразу сообразил, что от него пытаются отпрянуть, поэтому почувствовал себя крайне неловко, когда Коннор издал непонятный звук и удивленно посмотрел в голубые очи. Для него, шатена, все сегодня было странным. И даже чувство тепла, когда находишься в чужих объятиях. Давно забытое, но теплое и приятное. Демон чуть отвернул голову, и его лицо на несколько мгновений приняло совершенно нечитаемое выражение лица. Казалось, что время замерло, но это было не так. Коннор пару раз часто моргнул, встал со своего места и положил тонкую ладонь на чужое массивное плечо. - Все закончилось, большинство жителей вашего города живы, - шатен поджал губы, не решаясь сказать следующие слова. Он должен, но понимал, что не может. Просто не может сделать то, что ему было приказано. - Тогда тебе пора уходить, - скорее утвердительно сказал мужчина, чем спросил. Нотки горечи не укрылись в его голосе, и они больно царапнули чужое затрепыхавшееся сердце. Парень смотрел внимательно, с осторожностью, с сожалением, с нерешительностью. – Что смотришь? - Хэнк, я… – демон отвернул голову в сторону и непроизвольно сильнее сжал чужое плечо. Мужчина нахмурился. Ему было неприятно прощаться, но не в его власти и праве просить задержаться с ним. Еще на пару минут, час, немного дольше? – Мне приказали убить вас.       Вокруг все потемнело, а голубые глаза расширились от удивления. Он был готов, но… но теперь, когда Коннор сказал об этом вслух, все стало таким неправильным. Таким несправедливым? Внутри все осело глубоко, стало непонятной кашей. Пожалуй, это можно было назвать теми самыми смешанными чувствами. И они грозились вырваться наружу, накрыть священника с головой, затопить эту комнату. Нет, побудь с ним еще немного. «Наверное, не уж так плохо, чтобы Коннор был последним, кого я увижу» - седовласый опустил голову, положил свою руку поверх чужой и несильно сжал ее. Огонь на свечах и вправду затрепетал, словно его колыхнул ветер, но все вокруг было закрыто. Мужчина пытался еще что-то сказать, спросить, продлить этот момент, но не смог. Скоро и он угаснет, как те свечи. - Что-ж, встретимся в Аду, да? – с горечью проговорил Андерсон. Он усмехнулся и посмотрел на собеседника. Последний выглядел так... потерянно? Коннор приоткрыл рот несколько раз, но не издал и звука. Это выглядело немного забавно, потому что он был похож на рыбу, выброшенную на берег. - Мы бы не…       И он вновь замер. На этот раз, явно задумавшись над чем-то. Он смотрел так внимательно, словно изучал человека перед собой. Да, опять напрашивалось сравнение про мертвую крысу и дворовых детей с палками. Андерсен буркнул что-то вроде: «Чего?», но ему ничего не ответили. Хотя точно слышали. Шатен не мог не услышать. Так прошло около минуты, и седоголовый действительно забеспокоился о том, что парнишка перед ним перегрелся или еще что-то. Может, настраивался на то, чтобы свернуть старику шею? Нет, кому-кому, а демону перед ним это было без надобности. Священник никогда не видел, но откуда-то совершенно точно знал, что Коннор мог убить любого, как щелкнуть пальцами. По спине сползли холодные мурашки, а внизу живота все странно стянулось. Только вместо этого парнишка положил на другое плечо свою вторую руку и нагнулся ближе к мужчине. Карие глаза просияли, стали светлыми, яркими и невероятно живыми. - Вы бы хотели… остаться со мной навсегда? – почти самыми губами проговорил шатен. Но мужчина услышал это так отчетливо, как будто бы в своей голове. Может, так оно и было. Этот вечер точно перестал быть томным. Понятным. Осмысленным. Нормальным. - Что? – Андерсон произнес это слишком громко для сложившейся ситуации. Так показалось ему. Но сознание решило, что так надо. Просто надо. – Что ты несешь, а? - Если вы отдадите мне свою душу, то мне не придется вас убивать. Вы сможете остаться здесь, а потом… - демон ненадолго замолчал, что-то там для себя решая. А Андерсон упорно не мог сложить два плюс два и получить четыре. – А потом остаться со мной. Или просто на той стороне без меня, хотя… - чужие щеки тронул легкий румянец, и это показалось мужчине самым милым, что он видел в своей долгой жизни. – Хотя я бы хотел, чтобы вы все же остались со мной.       Два плюс два по-прежнему пять. Теперь пришел черед Хэнку открыть свой рот и не сказать ни слова, после чего снова закрыть его. Слишком много всего за несколько часов. Ему нужна была пауза, хотя бы на день. Все не умещалось в голове, это было физически невозможно. Вообще ни в какие ворота. Нужно было что-то сказать, но что? «Здравствуйте, вы верите в Бога?». Андерсону стало от этого тошно, и он захотел сам себя ударить. - Я не... – в теплых глазах тут же поднялся океан, выражающий боль и неверие, – Я не уверен, что понял, - поспешил договорить Андерсон. - Если вы сейчас скажите да, то мы встретимся еще, настолько, насколько вы пожелаете, - поспешил ответить Коннор, неловко заправляя седую прядку за ухо, в очередной раз, выбивая из колеи. – А если нет, - кроткая пауза, дающая осознать намного больше, чем целая вечность. – Это будет наша последняя встреча, что бы не произошло.       Вот так вот, старик, следующее твое слово решит не судьбу всего мира, но твою точно. Просто одно слово. Кажется, что так легко, но на самом деле невероятно сложно. Смотря со стороны, можно было бы подумать: «Все очевидно и думать здесь нечего!». Только вот, это мысли глупцов, которые готовы бросить все и ломануться за далеким светом впереди, не замечая или быстро забывая об оставленном позади. Что было у Хэнка? На самом деле, не так уж и много: церковь, небольшое количество друзей в городе, чай с травами и толченая картошка в таверне, книги в твердых переплетах, старая собака, которая была даже не его. Вера, что являлась его оружием. Мерные вечера. Грузная тоска о том, чего у него никогда не было. Одиночество, съедающее изнутри, вечно голодное, жадное и жестокое. Реальность, что тянула его во мрак мыслей о том, что все это просто нужно закончить одним или несколькими точными движениями. Закончить с миром, в котором он варился изо дня в день на протяжении многих лет. У него осталась вера, которую он предал, но не хотел в этом себе признаваться. И несмотря ни на что, сейчас засомневался. Нормально ли это будет? Просто вот так вот взять и все оставить. Уйти с тем, кого он на деле никогда и не знал. Не знал по-настоящему, но был посвящен в самые страшные тайны одного демона. Не знал, но почему-то готов был поверить. От всего этого у него трепетала душа. Цена. Что его ждало там впереди? Единственное, что хотел иметь Хэнк, это уверенность в том, что его ждет завтра. Начало чего-то нового, конец или же продолжение. Наверное, этого хочет каждый человек. Просто быть уверенным. Сейчас у него это забрали и спрятали за спиной в одной из рук. Сказали выбрать что-то одно. Андерсон почувствовал себя растерянным ребенком. Смешно, ведь ему уже пятьдесят три. И как настоящему взрослому, ему нужно было сделать полностью осознанный выбор. Решить все одним словом, перечеркнуть, написать. Повести себя, как самый настоящий глупец. - Что нужно делать? – тихо спросил человек и в тот момент почувствовал, как земля под его ногами рухнула вниз. Как он сам начал падать очень далеко, в бесконечную темноту. Куда-то, где не было ничего, даже воздуха, чтобы наполнить им свою грудь, стен или потолка, только бесконечное падение. Ему показалось, что его самого не было. На деле Андерсон остался сидеть в комнате, освещенной тройкой свечей, на том же стуле. На его плечах лежали чужие руки, сжимавшие их. Глаза напротив загорелись приятным светом. Хэнк провалился в глубину чужих глаз и понял это только сейчас. Слишком поздно, чтобы сопротивляться. - Пересядьте на кровать, пожалуйста, - парень старался говорить ровно, но нотки счастья и радости проскальзывали в его голосе, как и в мимике лица, движениях, если так можно выразиться. Хэнк дернулся от него и посмотрел ошарашено. - Ты чего это удумал, а? – Коннор наклонил голову набок по птичьи, изображая чуть ли не вселенское удивление. - Вы можете пораниться, если останетесь сидеть на этом стуле, кровать будет... безопаснее. Мужчина недовольно на него покосился, но плюнув на все, все же поднялся с места и пересел на чертову кровать. Та скрипнула. Было бы очень забавно, если бы он сейчас только из-за этого пошел на попятную. Хотя, на самом деле, Андерсон сейчас очень сильно во всем сомневался. Как мог только он. Коннор тут же двинулся следом и остановился меньше, чем в шаге от человека, – Закройте глаза. - Опять полезешь целоваться? – недоверчиво проговорил Хэнк и поймал глазами елейную улыбку демона. Последний выглядел уж очень довольным и от этого у мужчины внутри все снова потеплело, приторно скрутилось. - Я думал, что вам это нравится, - мягкая ладонь легла на шершавую щеку и притянула чужое лицо немного ближе так, чтобы можно было почувствовать дыхание. Хэнк смутился и от этого сделал угрюмое лицо. Недовольство его было напускным, но все равно вызывало некоторое чувство растерянности у демона, который, казалось, знал все наперед. - Замолчи, - пробухтел мужчина, хватая шатена за ворот его пиджака. Кареглазый, чтобы не потерять равновесие, уперся второй рукой во все то же плечо. – Делай, что должен.       Демон помедлил лишь одно мгновение, и Андерсон знал, что это был подарок для него, первый и, при других обстоятельствах, последний. Он дал ему последний шанс передумать, оттолкнуть, изменить свое решение. Но, по мнению человека, чем дольше ты обдумываешь столь важный шаг, тем более неправильным он тебе кажется. Он не хотел об этом думать, поэтому позволил прильнуть к себе еще ближе и доверчиво закрыл глаза.       И тогда его губы согрели чужие. Мягкие, даже несколько привычные. В этот раз они отдавали какой-то сладостью, но Хэнк не мог понять почему. Он не был экспертом в этой области, но точно мог сказать, что обычно чужие губы на вкус кажутся немного солеными, сдобными. Губы шатена казались и вовсе пряными. Может, это была какая-то его магия, а может быть, мужчине действительно нравилось целовать парнишку. И он в который раз оказался прав. В отличие от прошлых попыток, когда эти двое позволяли себе больше, чем мог бы кто-либо еще, этот поцелуй изначально был приправлен чем-то более горячительным. Хэнк подавился воздухом в легких, когда его нижнюю губу легонько прихватили зубами. От такого движения в голове стало легко и тягуче одновременно. Его распыляли и, черт подери, у мелкого (такого уж?) засранца это выходило на «отлично». Много ли нужно сделать, чтобы священник потерял свою голову и бросился в омут? Когда как, на самом деле. Лично для Андерсона нужно было сделать самый минимум. Мужчина как умел, углубил поцелуй и потянул шатена на себя, проскальзывая языком между ровных зубов, аккуратно задевая все, что только мог, где-то надавливая, где-то скользя совершенно без напора. Со стороны получал ответ и неимоверно этим наслаждался. Демон попытался отстраниться, чтобы вдохнуть, дать воздуха человеку, но только сдавленно простонал, получив в ответ сопротивление и несильный укус на губе. Хэнк почувствовал, насколько жарко ему стало и как сильно не хватало дыхания все это время. Столь же явственно, сколько для него стало очевидным его возбуждение и желание получить еще тепла чужого тела. Он открыл свои глаза и увидел топленую карамель с янтарными вкраплениями. - Это сейчас был типа контракт? – тяжело дыша, поинтересовался Андерсон, перебирая пальцами. Коннор гулко сглотнул слюну и, с удивлением для себя, понял, что тонет в голубых глазах напротив. Они потемнели и стали еще более глубокими. Это зачаровывало. - Нет, я не... – начал он, а потом вдруг умолк, словно потерял все слова, которые мог бы сказать, – М-можно еще?       Такая робость со стороны, казалось, главного искусителя в этой комнате, трогала что-то странное в душе человека. Что-то животное и ненормальное, но очень нужное именно сейчас. Андерсон дернул не сопротивляющегося парня на себя и тот, потеряв опору, оказался на чужих коленях. Это смутило обоих, но новый поцелуй увлекал куда больше, чем решение этой даже не проблемы. Талия молодого парня была идеальной, чтобы пройтись по ней руками, несильно сжать и огладить. Ощущения портило большое количество одежды и, пожалуй, только чужие прикосновения не дали Хэнку сгореть от стыда за дальнейшее развитие любых мыслей. И даже действий.       Казалось, что, когда демон оказался сверху на человеке, он почувствовал себя в своей стезе, поэтому взял на себя ведущую роль в некоторых моментах, пусть поцелуй он оставил под чужим руководством (Бог знает зачем). Коннор мягко держался за крепкую шею, придвигался ближе, прогибался в спине и терся грудью, бедрами. Улыбался сквозь поцелуй, ощущая, как сильно заводился от всего этого «святой». Внутри него все рокотало от удовольствия, блаженства, тепла и этого человека рядом. Они вновь разорвали поцелуй с громким причмокиванием. Хэнк тяжело вздохнул и провел ладонью по мягкой коже на боку. Когда они избавились от черного пиджака, глаза шатена вызвали новую порцию мурашек от странного чувства опасности и восхищения. Цвет вина под лучами яркого солнца притягивал, поглощал и зачаровывал. Он только краем глаза заметил голубое свечение выше шатенистой головы, но быстро подался обратно. Коннор целовал его тягуче, медленно, растягивая удовольствие, пока крупные ладони быстро расстегивали пуговицы одну за другой на его рубашке. Отчего-то Андерсону не нравилось, что она в столь идеальном состоянии, поэтому несколько последних пуговиц с треском оторвались и упали на пол. Демон куснул его за такую вольность, но опять же, только играючи. Вскоре, когда мужчина хотел опуститься губами ниже, попробовать белую кожу на вкус, убедиться, что она столь же сладка, как и весь этот парень, его несколько грубо схватили за лицо и притянули к себе. Бережно, в извинительном жесте огладив скулы. Коннор что-то торопливо зашептал, слов разобрать не получалось, да Хэнк особо и не пытался, только помогал снимать с себя рубаху, отбрасывая ее в сторону и снова хватаясь за горячее тело на себе. Демон несколько наклонял голову из стороны в сторону, а человек скупо вторил его движениям. - Хэнк Андерсон, - прозвучало отчетливо и понятно. Собственное имя, произнесенное немного охрипшим бархатным голосом, вызвало новую порцию мурашек.       Шатен резко припал к чужим губам и… Хэнк рвано вскрикнул с силой впиваясь пальцами в худые бедра, но при этом всем не пытаясь отстраниться. Только если совсем немного. Металлический привкус разлился по ротовой полости и хлынул куда-то дальше, глубже. Повис в воздухе, осел на плечах и вокруг них. Коннор несколько раз прошелся языком прямо по ранкам на губах, собирая алые капли, тщательно смакуя вкус. Он отстранился и приложил палец ко рту мужчины, когда тот только раскрыл его. - Позовите меня по имени, - прошептал парень. В винных глазах рассыпались звезды, и они унесли с собой большую часть раздражительности Андерсона. Тот немного помедлил и вскоре понял, что это оно. - Коннор, - хриплый, глубокий и чарующий голос человека вызвал очередной тихий стон у шатена.       Коннор прижался к мужчине сильнее, обнимая его за плечи за что-то тихо благодаря и вновь целуя чужие губы. Это было менее приятно из-за саднящего чувства, но Андерсон постарался не обращать на это внимание, принимая все со свойственной ему напористостью.       Шатен приподнимался на ногах и опускался вновь каждый чертов раз проезжаясь своей пятой точкой по бугорку на штанах человека, вызывая тихие неразборчивые звуки. Хэнк не был тем, кто занимался чем-то подобным очень часто, да и последний раз был постыдно давно. Да и парня у него никогда не было. Теперь ему все это показалось отчетливее и более диким, неправильным. Даже более того, что несколько мгновений назад он отдал свою душу демону. В голове что-то зазвенело, его руку обхватили длинные пальцы и переместили ладонь на свою ягодицу. Андерсон сжал ее рефлекторно. Удовольствие от этого мягкого ощущения выбило многие ненужные сейчас мысли. Шероховатые губы мазнули по мягкой щеке, оставляя за собой кровавые разводы, но никого это не волновало. Коннор послушно приподнял голову и зарылся пальцами в жестковатые волосы на седом затылке. Притягивая ближе, позволяя делать с собой намного больше. Получая удовольствие от каждого томного движения. Поцелуи спускались ниже, к шее. Губы обхватили дрогнувший кадык, чуть посасывая, вытягивая новые стоны из только окрепшей груди. Они встретились глазами, и, кажется, говорили без слов, обмениваясь чем-то на более интимном и сокровенном уровне. Скажи кто священнику о том, что он будет вытворять в самом ближайшем будущем, он бы посоветовал им сходить куда подальше. Мужчина подхватил шатена под обе ягодицы и чуть привстал, вскоре уронив гибкое тело на кровать, нависая сверху и, недолго полюбовавшись красивым телом под собой, припал к идеальной груди.       Коннор заполошно дышал, упираясь ногами в жесткий матрас, и смотрел немного потерянно. Ему казалось, что в аду он почувствовал самый сильный жар в своей жизни, и во всем остальном мире было непозволительно холодно, отчужденно. Но сейчас, когда кто-то так рьяно и трепетно оглаживал его тело, целовал каждый сантиметр... становилось куда жарче. Перед глазами все плыло, и он плохо соображал. Ему было немного страшно вот так вот отпустить контроль над ситуацией и кому-то довериться. Смешно. Если нужно, он легко сможет убить человека перед собой... легко ли? Молодое тело резко выгнулось, карие глаза широко распахнулись, а пальцы с силой впились в широкие плечи. Хэнк ухмыльнулся и повторил укус над пупком, оставляя багровые пятна. Шатен расслабился, пьяно поглядывая на мужчину, что схватился за его штаны. - Хэнк, - тихо позвал его и столкнулся с чужим вопросительным взглядом. Нет, Коннор не сомневался в том, что происходящее должно случиться. Синие омуты глаз были чарующими. – П-поцелуй меня.       Андерсон послушно поднялся выше и аккуратно поцеловал мягкие, припухшие губы, пока дрожащие руки разбирались с застежкой, а худые ноги доверчиво раздвигались в стороны, чуть сжимая крупные бедра. Демон отвечал уверенно, подстраиваясь под настроение поцелуя, поддаваясь на чужие действия и совсем немного удивляясь смелости Андерсона. На Конноре не осталось одежды и вопреки какому-то построенному в голове образу, он не сжимался в стеснении своей наготы. Хэнк краем глаза посмотрел на белую кожу и подумал о том, что он бы тоже не стеснялся, будь его тело настолько идеальным. Андерсон постарался на этом не зацикливаться, а просто продолжить наслаждаться чужой лаской, только вот руки на его собственных штанах внезапно сбили наваждение. Мужчина несколько отпрянул и поймал на себе вопросительный взгляд. И именно сейчас ему нужно было все испортить. - Что-то не так? – тихо спросил шатен, огладив руку Хэнка от кисти до плеча, вызывая новые волнительные ощущения. - Я не... не так хорош, - стыдливо проговорил Андерсон и хотел уже совсем отстраниться, но сильные пальцы не дали ему этого сделать, схватив за плечо. Шатен поднял глаза на тело над ним, мягко скользя от лица по шее к груди и ниже. Следом за глазами шла рука, оглаживая грудь, покрытую жесткими волосками. Она вызывала новые волны возбуждения, и пульсация в штанах дала о себе знать особенно остро. Человек чуть нахмурился и поджал губы, томно выдыхая, просто позволяя делать с собой все, что угодно. Почти все. - Вы мне нравитесь, Хэнк, - прошептал Коннор и скромно улыбнулся. Второй своей рукой он потянулся к собственному члену и аккуратно провел по всей длине, томно выдыхая. – И я хочу, чтобы вы продолжили. Для меня все ваше будет идеальным.       Андерсон тихо прошипел, голодным взглядом прослеживая за чужими движениями. Внутри поднялась горячая волна, и она выбила из него любые сомнения на тему: «Стоит или нет?». Сейчас под ним лежал практически идеал и хотел его. В голову вернулся туман, заставляя наброситься друг на друга с новой силой. Целовать и покусывать, оставлять новые следы на белоснежной коже. Мужчине очень хотелось оставить как можно больше следов на молодом теле, и Коннор это поощрял, подставляясь, постанывая и лаская в ответ. Абсолютно обнаженные тела прижались друг к другу, и их обоих накрыло жаром от осознания, что еще немного и черта будет пройдена. Хэнк целовал Коннора рьяно, с жадностью, не давая нормально вздохнуть и причиняя легкую боль. Он позабыл о своем неудобстве, пока оглаживал худые и мягкие бедра. Пока позволял сдержанности исчезнуть в небытие. Демон стиснул бедра и поймал лицо в ладони, наклоняясь к горящему уху. - Возьмите меня, Хэнк.       Одному дьяволу известно, как Андерсон понял, что именно нужно делать и чего от него сейчас хотят. Но, когда его рука хватилась за ногу и отвела ее в сторону, а вторая направила член, прижимая головку к тесному и влажному входу (пока Андерсон исследовал чужое тело, шатен позаботился о более пикантной части), Хэнк просто почувствовал себя до жути счастливым и смутился этому. Головка члена мягко скользнула внутрь и это движение сопроводилось слившимся в один звук стонами. Одним хриплым и кротким, другим долгим и более развязным. Человек тяжело дышал и ловил частички себя, стараясь как можно аккуратнее проникнуть глубже, потихоньку заполняя демона собой. Миллиметр за миллиметром, и когда мошонка прикоснулась к округлой заднице, а его приятно обожгло горячим нутром, мужчина решил посмотреть в чужое лицо, чтобы что-то в последний раз для себя понять, решить и отпустить наконец-то ситуацию. По мягкой щеке шатена скользнула одинокая слеза, но это заставило испугаться его партнера. Коннор открыл глаза и заметил совершенно не подходящие эмоции для сложившейся ситуации на лице напротив. Парень нашел чужую руку и сжал ее, после чего выдавил неловкую улыбку. - Мне так хорошо, пожалуйста, не останавливайтесь.       Андерсон выдохнул, зажмурился и выдохнул, начал медленно двигаться, каждый раз почти выходя и вновь заполняя собой до краев. Коннор задрожал, откинул голову на подушку и прогнулся в спине чуть подмахивая бедрами, руками хватаясь то за плечи, то за спину Хэнка. Он уже не видел темноты комнаты перед собой, не видел ничего, только чувствовал теплого человека и отдавал ему всего себя. Андерсон начал набирать темп и наклонился к чужой шее, целуя бьющуюся артерию под тонкой кожей. Демон обнял его руками за плечи и сам принялся покрывать взмокшую кожу поцелуями, несколько раз прикусил ее, оставив пятна. Между их животами зажался истекающий смазкой член, и это ощущение липкости вырвало тихий рык из горла мужчины. Хэнк просунул одну руку под изгибающееся тело, прижимая к себе. Так, чтобы они касались всем, чтобы достигли максимального контакта горячей кожи, чтобы стали целым здесь и сейчас. Навсегда после. Его пальцы давили на дрожащую грудь, из которой вырывались постанывания после каждого толчка. Хэнк покрыл плечо поцелуями, укусами, большим пальцем придавив кадык, и ускорился. По комнате расползлись хлюпающие звуки, громкие стоны и хрип мужчины. Коннор взял в свою руку чужую ладонь и полностью уложил ее на своей шее. Андерсон немного опешил, но быстро смекнул сжал пальцы и выпрямился, опираясь еще и весом. Карие глаза закатились, а мелодичный голос вовсе расцвел. - Ахх… ха!       Кровать ударялась изголовьем о стенку и скрипела под давлением мощных рваных толчков. Еще немного, совсем скоро волна наслаждения их смоет в другую реальность и неохотно вернет обратно. Крупная ладонь обхватила аккуратный ровный и больно пульсирующий член, начав быстро и жестко надрачивать. В какой-то момент Коннору показалось, что его сознание слилось в одну кучу блаженства и бескрайнего удовольствия. От нехватки кислорода стало совсем дурно. Он надавил на крепкую грудь мужчины и тот, перестав его придушивать, сплел с ним пальцы, отводя руки в сторону. Толчок-толчок. Хэнк утробно рычит, и зубами хватается за тонкую кожу на ключицах, изливаясь внутрь мальчишки. Коннор вскрикнул и кончил следом, запачкав семенем их животы. В ушах звенело какое-то время, но вскоре стала слышна появившаяся тишина вокруг них, прерываемая тяжелым дыханием и скрипом. Хэнку нужно немного больше времени, поэтому, когда он пришел наконец в себя, то первым делом увидел раскрасневшееся лицо Коннора перед собой и скромно поджатые губы. С тихим хлюпаньем он вышел из податливого тела и опустился рядом, хрипло втягивая в себя воздух. Шатен скользнул рукой вниз и провел пальцами по колечку мышц, собирая вытекающую из него сперму. Он тихо стонал под чужим взглядом и поводил мокрыми пальцами по своему животу, смешивая две жидкости вместе. В этом было что-то настолько похабное и пошлое, что заставляло смотреть не моргая. Андерсон прикрыл глаза и постарался выровнять частое дыхание, дать сердцу успокоиться. Рядом с ним чувствовалось движение, и вскоре его согрело тепло чужого тела. Коннор уложил руку на щеке и притянул к себе для поцелуя. Ленивого и размеренного. Они едва ворочали языками, громко причмокивая, разделяя усталость после секса друг с другом, молча выражая благодарность и нечто более глубокое, что никто не сможет никогда понять, только они вдвоем. Хэнк отстранился и ластился к руке, что нежно убирало седые пряди с его лица. Голубые глаза скользнули по влажному телу напротив, рассматривая каждый след, оставленный им, задерживаясь там, где проступали капельки крови. - Подумал, вы меня съедите, - с неловкостью проговорил шатен и поцеловал мужчину в лоб. Хэнк хмыкнул и глухо подумал о том, что был бы не против. – Вам нужно отдохнуть. - Почему у меня такое чувство, что, когда я проснусь, тебя рядом не будет? – мужчина едва ворочал языком и туманно смотрел на немного виноватое лицо напротив. Как бы Андерсон не боролся он начинал засыпать. - Это ненадолго, - заверил его шатен, – Я буду здесь, пока вы не уснете. И вернусь… когда придет время.       Андерсон вздохнул и сдался. Он все равно ничего не сможет сделать, кроме как попросить остаться еще на какое-то время. Но он и так отнял много времени. Хотя, учитывая, что у демона теперь его вечная жизнь. Шатен прижался к мужчине и обнял его, мазнув губами по шее, вызывая мурашки. На грани сознания он попросил парня быть осторожным и обязательно вернуться.       «Конечно».       На самом деле, старик думал, что его ждет одинокое пробуждение в холодной постели. Молил (как бы это не было странно) о том, чтобы рядом все же оказался Коннор и посмотрел на него своими чарующими глазами. Пожелал доброго утра, сказал что-то свойственное только ему. Но вопреки всему, ожидания не оправдались. Из бессознательного состояния его вывел чей-то крик и острая боль во всем теле. Голова казалась такой тяжелой, что поднять ее было невозможно. Кто-то перевернул его на спину и из груди вырвался сдавленный стон боли. Свет резал глаза, а чужой голос резал уши. Андерсон через силу открыл глаза, но не увидел ничего, кроме белых пятен. Тяжелая тьма утащила его с собой и подарила блаженное ничего.       В следующий раз он очнулся в незнакомой комнате и рядом с ним сидел перепуганный и потрепанный Джеффри. Хэнк услышал много не самых лестных слов в свой адрес, пока разглядывал толстый слой повязок на его ноге и ощупывал свое перевязанное местами тело. Все болело с такой силой, словно его всю ночь били ногами и палками, а не… Внутри похолодело.       Оказывается, что ночью в городе все словно взбесилось: животные, вещи. Все видели мерцающие на дорогах голубые огни, кто-то видел демонов. Все до жути перепугались, потому что несколько жителей сгорели заживо, были изрезаны. Но все прекратилось так же внезапно, как появилось. Церковь сгорела и Хэнка нашли рядом с ней израненного и изможденного, сразу же потащили к лекарю. Андерсон ничего не понимал, но только кивал и ссылался на то, что плохо помнит, что было. - Еще бы! Не удивлюсь, если ты еще и потушить все пытался сам! Чертов засранец.       Мужчина пропустил мимо ушей оскорбления. Ему нужно было время, чтобы все понять. Где правда, а где ложь? Действительно ли они с Коннором… Шли дни, быстро и медленно одновременно. Как жидкая смола. Андерсон отказался возвращаться в церковь и на службу, к удивлению, его поняли и дали кров в городе с несложной работой в порту. Все так спуталось и не желало становиться понятным, что едва не сломило старика. В один из дней, после купальни он заметил у себя на шее темное пятно и точно такие же, но маленькие пятнышки на внутренней стороне губ. Тогда его как холодной водой окатило и в голове звоном пронеслось: «Правда, это действительно было». Но прошел месяц и даже год, а от демона не было и слова. Только однажды ночью его настиг тревожный сон и там шатен сказал ему, что еще не время, что нужно ждать. Хэнк ждал, как пес, что переехал с ним в новый дом, того дня, когда за ним придут. Уведут когда-то в неизвестное место и все изменится. В лучшую ли сторону? Он не знал, но принял решение еще тогда в полумраке, отказавшись от всего.       Все и начало его покидать понемногу, утекать сквозь пальцы. Джеффри умер через четыре года. Его свалила болезнь легких. Вместе с ним ушла и привычная таверна. Теперь там руководил какой-то молодой остолоп. Сумо забрала старость. Собака однажды просто перестала есть и подходить за порцией ласки. Только темные глаза смотрели с все тем же доверием и любовью. Хэнк закопал того на старом кладбище для домашних животных рядом с чьим-то котом.       Привычный мир покидал его, забывая помахать на прощание, а мужчина ждал только одного человека, тоскуя, ненавидя себя, считая себя самым последним кретином, который слепо ждал какого-то чуда. Верил всю жизнь в одно, и оно не оправдалось, а после ударился в другую стезю, но был все таким же наивным старым... Но в отличии от Бога, Андерсон чувствовал рядом с собой чье-то присутствие и не хотел задумываться о самовнушении.       Следующую зиму не суждено было пережить и ему. В свою последнюю смену он не дал маленькому пацану упасть в воду, но с лихвой окунулся туда сам. Подписывая себе смертный приговор. Легкие жгло и выворачивало. Хэнк мечтал о том, чтобы просто перестать дышать, как можно скорее или чтобы его уже просто убили. Но лекарь только качал головой и просил держаться. Андерсон не хотел держаться, злился и буянил. Он бы собрался и ушел, но был слишком слаб, чтобы просто подняться. Ночами он бредил от температуры, а днем слепнул от света и дрог от холода. Ему казалось, что жизнь была к нему ужасно несправедлива. Он ненавидел все вокруг и даже больше, когда больше не мог терпеть и едва ли не выплевывал органы.       Он ненавидел все, когда в очередную темную и жаркую ночь сплевывал кровь в миску, дрожащей рукой убирая ее на рядом стоящий стол дрожащей рукой. Грудь жгло сильнее прежнего, а в голове вился туман. Он задыхался и единственно отчетливо попросил хоть что-то, чтобы его мучения остановились. И тогда пришло облегчение. Долгожданное, нежное, вместе с глотком кислорода, без боли. Как впервые опробованная речная вода. Как первый поцелуй. Хэнк открыл свои глаза, и выдохнул с облегчением, перехватывая чужую ладонь на своей груди и сжимая ее. - Как же ты, черт тебя подери, долго, - хрипло проворчал Хэнк и посмотрел на виноватое лицо напротив. - Простите, Хэнк, - шатен придвинулся ближе и сжал руку в ответ. - Главное, что ты здесь, - демон кивнул, но выглядел он немного печально. Это настораживало и, спустя столько мук и всего самого страшного, старик подумал, что сейчас ему скажут: «Простите, но все отменяется», а образ шатена рассыплется в памяти человека, как снег. – Твой взгляд мне не нравится. - Я просто подумал... – начал он и запнулся на мгновение. – Подумал, что виноват в том, что с вами случилось. - Только если ты толкнул того пацана в воду, - шатен наклонил голову, но отрицательно покачал головой. - Я поздно пришел, - тихо, сокровенно и с неимоверной горечью в голосе сказал Коннор. Сердце Хэнка трепыхнулось и сжалось, он моргнул и посмотрел за окно. Там было темно и тихо. Как и во всем городе в ночное время. Такая тишина стала для здешних жителей блаженством после той роковой ночи. – Но теперь все будет хорошо. - Не понял, - голубые глаза метнулись к счастливому лицу. - Пора, Хэнк.       По спине старика прошлись тягучие мурашки, и в голове заиграло дикое неверие. Уже сейчас? При том, что он совсем недавно просил об этом чуть - ли не слезно. В голове все снова перемешалось и почему - то захотелось взять паузу, как когда-то давно. Пальцы на его руке сжались, возвращая в реальность. Комната посветлела и так же стремительно потемнела. - И что делать? Снова закрыть глаза? – мужчина постарался усмехнуться, но вышло смято. Коннор придвинулся совсем близко и положил свои руки на заросшие щеки. Когда его тонкая ладонь отпрянула от груди, Андерсон вздрогнул, испугавшись боли, что может вернуться. Но было так же легко. Рядом с демоном всегда было легче. Это точно были проделки темных сил, что бы и кто не говорил. Старик потерся о ладони и прижал их к себе, наслаждаясь долгожданной теплой близости с тем, кого он так долго ждал. - Нет, больше в этом нет нужды.       Карие глаза от зрачка перетекли мягкими волнами и стали знакомо винными. С рассыпанными в них звездами. Голубой свет озарил комнату и над шатенистой головой появились чуть завитые, светящиеся несильным светом, рога. Андерсон долго выдохнул и первым потянулся к чужим губам и перед самым прикосновением между ними повисла фраза, сказанная одним из них, но была той, что выражала мысли их обоих и стала самым крепким своеобразным обетом. - Пусть нас свяжет вечность.