Flower Love

Улицу давно охватила ночная тьма, а холод уже обдаёт оголённые руки Чонгука. Парень медленно ходит по лесу, наслаждаясь его звуками и свежестью. Сейчас лето, и Чона сдали в этот лагерь за городом, чтобы он хоть на немного забыл свой компьютер. А он и не против. Чонгук с детства привык проводить своё лето в разных лагерях. И в этот он приехал уже раз пятый и может спокойно ориентироваться в лесу, поэтому вожатые за него не слишком боятся. Время проходит незаметно, и на часах уже около одиннадцати часов, и вожатые начинают звонить ему, чтобы тот скорее вернулся. Отбой никто не отменял. Поэтому Чон тем же медленным шагом идёт к корпусу, в котором ему прожить нужно ещё двадцать дней. А вообще парень не очень хочет возвращаться обратно в комнату. У него сосед какой-то слишком громкий, всё время то и делает, что визжит как девчонка, что увидела мышь в своих вещах. И именно поэтому Чонгук идёт не в свою комнату, а в вожатскую. К своему хёну, который, кажется, единственный, кто его понимает. Ну или просто делает вид, что понимает, но это сейчас не так важно. С Юнги он познакомился, когда первый раз приехал сюда, когда был ещё мальчиком. Мин сразу стал для маленького мальчика примером для подражания. Смелый, красивый, всегда способный помочь. Он был идеалом в глазах Чонгука. И Чон не отрицает, что именно из-за Мина он сюда и приезжает. Хочет опять увидеться, пообщаться. -Хён, можно? — тихо спрашивает Чонгук, немного приоткрыв дверь вожатской. Юнги сидит на подоконнике и читает книгу. В его уши воткнуты наушники, поэтому Юнги не замечает как в его владения входит младший. Мин вздрагивает, когда Чон прикасается своей рукой к его плечу. — О, так ты всё-таки приехал! — Юнги улыбается тепло, одаривая своим добром. — Конечно, а ты что думал, что я не приеду к своему хёну? — Скажу честно, нет. Слишком взрослый ты для этого лагеря. Небось ещё и за корпусом курить будешь. Мне не нужны такие проблемы. — Хён, это было всего-то один раз, с чего ты взял, что я буду это повторять? — Да кто тебя знает. — Мин выдыхает и отворачивается к окну. — Ну, ты что меня не обнимешь даже? — обиженно спрашивает младший. — Нет. Уже отбой, иди спать. — голос Юнги в миг становится строгим, что аж мурашки по коже прошлись. — Можно я у тебя посплю? — спрашивает Чонгук и присаживается на кровать. Юнги поворачивает голову в сторону младшего долго смотрит, а потом на выдохе произносит: — Можно. На лице Чонгука расцветает улыбка и он ложится на кровать. — Э! Ну ты хотя бы разуйся! — вскрикивает старший. — Хён, поспи со мной… — просит Чон. — Нет. — получает в ответ. — Ну пожалуйста. — попытка вторая оказывается успешной и Юнги, слезая с подоконника, направляется к кровати, стоящей вдоль стены, что отделяет ванную комнату. Чон двигается, освобождая место для того, чтобы Юнги было удобно. Мин сначала присаживается на кровать, долго не решается лечь, ведь младший так близко, что аж конечности сводит. И в какой-то момент решает встать с кровати и сесть обратно на подоконник. Но рука, что валит на кровать и притягивает к себе не позволяет встать. — Чонгук… — тихо говорит Юнги, пряча в ладонях свой румянец из-за такой близости. Непривычно. — Спи, хён. — отзывается на это Чон и закрывает глаза проваливаясь в царство снов. А Юнги ещё долго не может заснуть. Рука, что обвивает его вокруг талии, обжигает кожу. *** Утро в лагере наступает быстро, для Чонгука. Но не для Юнги, который за всю ночь так и не сомкнул глаза. Ему было непривычно от такой близости младшего. — Доброе утро хён! — радостно говорит Чон и потягивается на постели. — Доброе… — слышится тихо в ответ. И Чонгуку не нравится это, поэтому тот наклоняется к Юнги, чтобы разглядеть его лицо, от чего у последнего сердце наравится выпрыгнуть из груди и побежать прочь отсюда, как можно дальше от этого Чонгука. — Ты как-то не важно выглядишь… — Всё хорошо. — отрезает Мин и толкает младшего в грудь, чтобы встать и начать собираться на утреннюю зарядку. — Ты всю ночь не спал? — спрашивает Чонгук старшего, натягивая правый кроссовок на ногу. «Из-за тебя» — остаётся неозвученным. — Бессонница. — коротко отвечает Юнги и выходит из комнаты будить всех остальных. Чону не нравится такое поведение старшего, и он бы хотел узнать истинную причину, но не может. Поэтому Чонгук просто обувает второй кроссовок и выходит из вожатской, чтобы после пойти со всеми на зарядку. *** В течении дня, Чонгук и Юнги перебрасывались всего парой слов. Младшему почему-то кажется, что Мин его избегает. Ну по крайней мере это очень похоже на правду. Но под вечер Юнги опять начинает разговаривать. И возможно это из-за того, что вечером проходит игра в которой вожатые знакомятся с детьми, которые давно уже не дети. — Ну что же, начнём. Меня зовут Юнги, я ваш вожатый. А это, — он указывает на девушку стоящую рядом с собой, которая теребила край своей белой футболки — Инсу, и она тоже ваша вожатая. Она новенькая, поэтому прошу не обижайте её. В особенности ты, Чонгук! — и весь отряд заливается смехом. — Да я сама доброта! — отвечает на это Чонгук и поправляет чёлку, спавшую на его глаза, тем самым привлекая внимание Юнги. — Ладно давайте знакомиться! — слышит Мин рядом с собой. Похоже Инсу немного посмелела, что не могло не радовать Юнги. И все начали по очереди называть свои имена. Игра длилась ещё долго, всем было весело. И никто не заметил как пришло время отбоя. Под недовольные звуки девушка начала разгонять всех по комнатам. Всех, кроме Чонгука. Он с Юнги так и остался сидеть возле костра, где, собственно, и проходила игра. — Хён, — говорит младший, кладя свою голову на колени старшего — расскажи мне что-нибудь. — Могу рассказать историю о ханахаки. — отвечает Мин запуская свои пальцы в волосы Чонгука. — А что такое Ханахаки? — Ханахаки — это редкая человеческая мифическая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви. Она возникает лишь у тех, кто безумно влюблен в кого-то. — Звучит интересно. И Мин начинает свой рассказ: — Это произошло примерно лет шесть назад. В одном городе на юге Южной Корее, в Чеджу. В старшей школе Кончжиам. Ким Намджун был из числа тех учеников, кто не любил учиться, а приходил так, чисто для галочки. И он любил издеваться над одним мальчиком. Вроде, Чимин. Мальчик не мог ему сопротивляться… — А почему он издевался над ним? — перебил старшего Чонгук. — Я ещё не дошёл до этой части, Чонгук. — Хорошо, молчу. — Намджун издевался над ним из-за того, что Чимину он нравился. Обзывал его не очень хорошими словами. Но Чимин терпел, он был слишком добрым, чтобы начать ненавидеть Кима. И в один из дней Намджун слишком обидел Чима, надавив на больное, на то, что он сирота и что его никогда никто не полюбит. Тогда мальчик ушёл домой весь в слезах, он закрылся у себя в комнате и на следующий день не пошёл в школу. Намджун тогда ничего не заметил. Но и через день он не пришёл, и даже через неделю его в школе не было видно. Кима окутало чувство вины и он решил навестить Пака. Дверь открыла Джису — тётя Чимина, что присматривала за ним после смерти родителей мальчика. Намджун сказал, что хочет навестить «друга» и тётя ему показала комнату Пака. Ким сначала постучался в дверь, но реакции на это не последовало, он повторил свои действия, но и тогда не звука. Наждун приоткрыл дверь и увиденное напугало его. На кровати лежал сам Чимин, а вокруг него белые лепестки перемешанные с кровью. Ким позвал Джису, и она быстро вызвала скорую помощь. Но мальчика спасти не удалось. При вскрытии обнаружилось то, что лёгкие Чимина проросли цветы и начали своими корнями обплетать молодое сердце. Доктора не могли объяснить, как такое произошло. Они вывели гипотезу, что в лёгкие попали каким-то образом семена тех самых цветов, но даже если так, то они не могли там прорасти — неблагоприятные условия. Джису требовала полное изучение, её не устраивал тот бред о семенах. Но врачи лишь сказали, что они не могут это объяснить. На следующий день были проведены похороны, на которых присутствовал Намджун. Чувство вины давило на Кима. Он не мог спокойно смотреть на бледное лицо мертвого парня в гробу. И лишь когда на могилу Пака бросили последнюю горсть земли, Намджун дал волю чувствам, что водопадом упали на его голову. Он вдруг осознал всё. Понял, что в смерти парня виноват он, и только он. Намджун каждое воскресенье приходил на могилу мальчика, и в один из дней он увидел маленькое растение, что росло в изголовье могилы. С каждым разом растение разрасталось всё больше. И со временем стало понятно, что это розовый куст. И Чимин умер от цветов роз. Ким вспомнил, что Пак вроде как любил его. И может быть это случилось именно из-за любви? Намджун, выучившись на врача начал исследования в этой области и оказалось, что Чимин был не один такой. Ким предположил, что это очень редкая болезнь, и она со временем получила название Ханахаки, что в переводе означает цветы. И как бы усердно он не пытался понять природу этого заболевание ему не удавалось. Он понял, что это такое лишь тогда, когда сам им заболел. Влюбился в молодую девушку, что играла с его чувствами, которое потом растоптала. И он умер от того же, что и Чимин. Родственники выполнили его последнюю просьбу: похоронили рядом с Паком. Сейчас их могилы ограждены и там проводят лекции о первых жертвах загадочной болезни Ханахаки. — Хён, если эта болезнь поражает только тех, кто искренне влюблён, то почему случаев смерти из-за неё так мало? — спросил Чон заглядывая в глаза старшего. — Потому что настоящая любовь встречается довольно таки редко в нашем мире. — выдохнул Мин и поднял взгляд в небо — Ладно, не будем о плохом, пошли, а то все уже спят. — Ага — Чонгук поднявшись с Юнги, помог последнему встать и они вместе направились в корпус, в котором уже не горел свет. — Хён, а можно… — они стояли возле вожатской. — Нет, Чонгук, сегодня я сплю один. — строго сказал Мин и направился в свою комнату. — Хорошо… Тогда, спокойной ночи? — спросил младший почёсывая свой затылок. — Спокойной. — тихо ответил Юнги скрылся за дверью вожатской. Чонгук ещё около десяти минут стоял напротив двери, за которой спрятался Мин, то ли обдумывая стоит ли зайти без спроса или нет, толи в надежде, что Юнги сейчас выйдет. Наплевав на всё Чон подошёл вплотную к двери, но так и не решился открыть её, его рука замерла на ручке. Парень прислонился лбом к дереву и тихо прошептал: — Если Ханахаки болеют лишь те, кто любят искренне, то почему я ещё здоров? — Потому что болею я… — слышится в ответ. Дверная ручка опускается тем самым открывая вид на Юнги, что подолом своей кофты вытирал кровь в районе рта. — Хён… — Молчи, Чонгук, просто молчи. — говорит Мин и подходит к младшему касаясь его губ своими. Это был не тот поцелуй, в котором отчётливо читается желание, нет. Это был поцелуй любви, такой нежный, чувственный, от которого мурашки по коже ходуном ходят. Это был поцелуй, который заживлял все раны, как душевные Чонгука, так и физические Юнги. — Я люблю тебя. — А я обожаю…