Мир

Тяжёлые двери распахиваются, и Афина входит в светлый храм. Солнечные лучи сотнями тусклых бликов отражаются от запылённых тяжёлых крыльев за спиной богини и её Материи. Внутри Афины бушуют гнев и ярость – встречи с богами далеко не всегда заканчиваются мирной беседой. Афина хочет мира, но ей приходится сражаться ради защиты слабого и юного народа, что трепещет в страхе перед всесильными обитателями Олимпа. Она стремительно проходит через ряды колонн, направляясь вглубь храма. – Сестрица, сестрица! – доносится юный и чистый голос. Афина останавливается не сразу. Пожар праведного гнева, охвативший богиню, стихает по мере того, как лёгкие шаги звучат отчётливей и громче. – Сестрица Афина! Паллада выбегает ей навстречу и замирает в луче света, прижав руку к груди. Космо Паллады, сияющее, но не слепящее или обжигающее, а дарящее покой, застилает всё вокруг. – Сестрица! – Паллада тянет руки к Афине. Афине кажется, будто спасительный дождь слезами неба проливается на поле брани, где ещё утром бушевала битва, смывая кровь и копоть с тел и порубленных доспехов. – Паллада... – называет её по имени Афина, и тяжёлая Материя слетает с хрупких плеч богини, застывая в истинной форме в глубине храма. Их руки встречаются, от улыбки Паллады тает ярость в сердце Афины, а бремя долга перестаёт быть неподъёмным, и словно отступают на задний план конфликты и распри богов из-за людей. Паллада тянет Афину за собой, вглубь храма, к покоям богини и дальше, к купальням. Афина не возражает, доверчиво следует она за младшей сестрой. – Сестрица, позволь мне... Паллада распускает тонкий пояс, расстёгивает витую фибулу на плече Афины, и лёгкий хитон опадает на мозаику мраморного пола. Афина отвечает ей тем же, и вот уже спокойные воды купальни отражают обнажённые фигуры двух женщин. Паллада прячет смущённый румянец, тянет Афину за собой. Тёплые воды ласково принимают молодых женщин, не размыкающих рук. Лишь спустившись по мраморным ступеням купальни вниз, Афина обнимает Палладу. Паллада обнимает её в ответ, Афина закрывает глаза, не желая разбивать неподвижность мгновения мира, осенившего её после битвы. – Сестрица, – вдруг говорит Паллада, отстраняясь и лукаво глядя на Афину. – Скучала ли ты по мне? – Паллада, – сокрушённо качает головой Афина. – Что за вопросы ты задаёшь? Разве не ты видишь всё в сердцах богов? – Сестрица, – шепчет Паллада, она словно не слышит упрёка, и её ладони игриво скользят вниз от тонкой талии Афины. – Разве не твоё сердце всегда оставалось для меня загадкой? Афина спускается кончиками пальцев от острого подбородка к ключицам, очерчивает линию полной груди Паллады. – Разве не моё сердце всегда было открытым для тебя, Паллада, как мои объятья? Их губы встречаются, а руки сплетаются. Паллада льнёт всем телом к Афине, не стесняясь прикосновений и ласк, раскрываясь навстречу нежным рукам и вторя ей, пока сладострастный стон не срывается с губ обеих богинь. Афина лениво нежится в тёплой воде, легко прижимая к себе Палладу, та смеётся и вдруг отталкивается от неё, отплывает и снова возвращается, чтобы обнять Афину. – Разве не твоё сердце было безграничным, как мир, в котором теряюсь даже я, сестрица? Афина сплетает пальцы на талии сестры. – Мой мир – это ты, – шепчет Афина, глядя в сияющие янтарные глаза Паллады.

19 февраля 2015