Послание

Аид прикусил кончик угольно-чёрного пера, затем обмакнул перо в чернила. "Приветствуем тебя, возлюбленный наш брат-громовержец", – вывел он на листе пергамента. "Вопреки твоему пожеланию, мы продолжаем сообщать тебе о новостях Олимпа и его окрестностей, пока ты пребываешь в своём добровольном уходе от дел." Аид скучающе поднял глаза к лепному потолку храма. "Мы живём хорошо", – хотел было написать он, затем подумал, отложил перо, опёрся локтями о стол и опустил подбородок на сцепленные длинные пальцы. Такая фраза явно не годилась для письма, пусть и младшему брату. Жили они не то, чтобы нехорошо... Хотя всё зависело от того, с какой точки зрения оценивать ситуацию. По мнению Аида, всё было занятно, но пока что скучно. Вопрос состоял в том, что будет уместней: сказать, что всё прекрасно или что всё плохо? В прошлом письме уже были и радужные нимфы с нектаром и амброзией, и прочий радостный и легкомысленный птичий щебет, который должен был непременно пробудить в Зевсе если не саму зависть к их мирному привычному быту, то хотя бы посеять её семена. "Дружба меж богами не заладилась, и отношения наших родственников печалят нас", – с довольным видом вывел Аид и остановился полюбоваться красивыми ровными буквами. "Брат наш Посейдон", – Аид бросил мечтательный взгляд на изящную чернильницу из чёрного камня в чуждом ему стиле с красивыми завитушками, напоминающими не то волны, не то бороду самого Посейдона. Чернильница была наполнена лучшими чернилами глубоководных... как их там... каракатиц?.. Впрочем, неважно, важно лишь то, что письменный набор был действительно приятным и полезным подарком от брата, на который Аид сначала посмотрел скептически, а спустя несколько месяцев оценил по достоинству и теперь не упускал случая отправить письмо-другое тому же Посейдону или Зевсу, а то и вовсе выдать письменное распоряжение кому-то из Судий. Кое-кто из Судий, по дошедшим до Аида слухам, мерялся с другим количеством полученных писем, и этим поначалу было забавно манипулировать в целях развеивания скуки. Но потом Радамантис повелел кому-то из подчинённых организовать канцелярию и вести строгую отчётность с контролем исполнения распоряжений Владыки Преисподней, оставив самого Владыку без развлекавшего его занятия. Аид сокрушённо вздохнул и вернулся к письму. "Брат наш Посейдон с тех пор, как изгнали с Олимпа эту прикроватную болонку Пелопа..." – Аид довольно улыбнулся. Отсутствие этого смазливого мальчишки с глазами цвета бирюзы и серебристыми волосами глубоко огорчило Посейдона, зато обрадовало самого Аида, без которого изгнание Пелопа с его надоедливым отцом не обошлось. Жёны и любовницы, коих было в изрядном количестве у Посейдона, как почти у любого из богов – будем честны, за исключением самого Аида, которого интересовали только высокие материи, - Аида не беспокоили, в отличие от свежего цветка у изголовья владыки морей. И тем приятней было утешать брата в доверительной беседе за чашей нектара в его же покоях, объятых сумерками. "...нашёл себе утешение в труде, коий он перенял у Гефеста, и благодаря его стараниям все на Олимпе и не только охвачены модой на доспехи, которые создают и именуют каждый на свой лад..." Аид отложил перо и, мурлыкнув, с довольным видом потянулся. На алтаре в нише его храма покоился угольно-чёрный Стихарь, созданный по его повелению и по его замыслу. Он же приложил толику – но не более – своей фантазии для создания Стихарей Судиям. В конце-то концов, это совсем не дело, если его подчинённые будут выглядеть неподобающим образом. «...и которые не стесняются использовать в выяснении отношений промеж собою, доходя порой до братоубийства и прочих бесчинств». От хвастовства к стычкам путь был недолог, стоило лишь богам осознать, что доспехи, наполненные Космо владельца и отчасти даже их создателя, служат не только для украшения, но позволяют высвободить истинную силу облачённого в них существа, которую многим не терпелось испытать сразу же. "Однако мы следим за порядком и стараемся увещеваниями направить их порывы в нужное русло", – фраза подразумевала подливание масла в огонь самим Аидом и его служителями парой вовремя оброненных фраз, ибо что же есть нужное русло, как не развеивание скуки Владыки Царства Мёртвых? "Дочь твоя Афина..." – Аид снова задумался. Зевс покровительствовал этой целеустремлённой и излишне озабоченной справедливостью богине, а посему слова нужно было выбирать предельно осмотрительно. "...проявляет печалящий нас интерес к людям, заступаясь за них во всём. Нам непонятно, почему богиню Олимпа так трогают низшие существа, и что побуждает её предпочесть их общество и интересы нашим. Сие вселяет в нас глубокую озабоченность происходящим." Сойтись с Афиной миром Аиду не удавалось ещё в те времена, когда Зевс правил Олимпом как верховный бог. Но сейчас, когда брат-громовержец добровольно самоустранился – подробностей, впрочем, никто не знал, что не мешало Аиду сделать ряд выводов в отношении происходящего – их встречи неизменно заканчивались взаимными шпильками, после чего Аид всё чаще посматривал на свой Стихарь и всё сильнее радовался растущему тёмному воинству Преисподней. Воинство это втайне от прочих богов собирал и готовил Радамантис. Аид благодушно улыбнулся – с простыми людишками, кто поднял знамя Афины, им ли не справиться? Они даже недостойны его, бога, внимания. Откуда-то снаружи донеслись умиротворяющие звуки лиры, заставившие Аида на время оставить мысли о письме. Вернувшись, наконец, к начатому, Аид посмотрел на уже написанное, затем представил себе длинную череду родственников, про которых он, конечно, мог бы и написать, причём весьма презанятного, если бы не охватившая его от подобных размышлений и музыки лень. "Что же до прочих, то их быт не представился нам интересным настолько, чтоб описать его в нашем послании подробно." Аид скорчил кислую мину, но превозмогать лень было сложнее, чем бороться со скукой, которую само же письмо и навеяло в этот раз. "За сим остаёмся, твой брат, Владыка Царства Мёртвых, Повелитель Трёх Кругов Ада, Ледяных Просторов Кокита и Бессмертных полей Элизиума, Аид". Чернила обладали особым свойством мгновенно высыхать, поэтому Аиду оставалось лишь отправить послание. Он окинул последним взглядом скупые строки, затем свернул письмо в трубочку и скрепил чёрной лентой с личной печатью. Вспышка тёмного, как ночь, Космо – и от письма не осталось ничего, кроме невесомых серых частиц, повисших на мгновение в воздухе и затем исчезнувших. Аид самодовольно улыбнулся, понимая, что послание уже достигло адресата. Закрыв чернильницу и убрав письменный набор, он спокойно покинул свою обитель, отправившись навстречу музыке, что доносилась с полей.

13 января 2016