Любить

Любить: Пегас Сейя любит весенний дождь. Он не задумывается, почему и за что. Просто любит и всё. А если задумается, то вспомнит, как они с Саори-сан бежали под дождём по дорожке до беседки, и как он сорвал лист молодого лопуха вместо зонта, а она, протянув руку, поскользнулась и упала прямо на него. Оба свалились прямо в лужу, а потом он попробовал убрать брызги грязи с её плеча и испачкал платье окончательно. А потом он всё же это сделал, не мог же не сделать, когда она вот так лежала у него в объятьях, на его груди. Саори-сан возмущалась, вытирая песок с губ, а потом обняла, так крепко, что он понял – не сердится она вовсе. А ещё больше он любит летнюю жару. Летом можно гонять в футбол по вечерам, купаться и загорать, а ещё можно случайно подглядывать за девчатами и потом выслушивать нотации Шайны. Только Сейя знает, что Шайне-то нравится, когда он за ней подглядывает. Хотя он не нарочно, это вообще случайно получилось, и у водопада в Лушани [1] случайно, и в прошлый раз на пляже тоже случайно, и на горячих источниках тоже, и если бы только его тогда Шун не выдал... А вот Саори-сан – не очень нравится, что он подглядывает. Зато ей нравится, когда он берёт гитару и начинает наигрывать первую пришедшую в голову мелодию, мурлыча что-нибудь под себе нос. А ещё летом Тацуми часами торчит с удочкой на том острове, куда они почти перебираются из города, и Сейя может делать почти что угодно. Например, обнимать и целовать любимую женщину. Даже если потом получит нагоняй от Шайны – ему уже бывает без разницы. И ещё сильнее он любит осеннее ночное небо. В Токио его плохо видно, а вот в Святилище оно – бесконечно огромное! Он может стоять возле Храма Стрельца и видеть всё вокруг далеко-далеко, все созвездия как на ладони, звёзды – вот они, только протяни руку. А когда Саори-сан выйдет подышать вечерней прохладой, он набросит ей на плечи свою куртку. И если она захочет, он раскроет крылья и унесёт её ввысь, к тем бесконечно далёким звёздам. А она будет прижиматься к нему доверчиво и ласково, когда он внесёт её в Храм Афины, у которого только один страж – он, Стрелец Сейя. Но, если подумать, то со снегом это всё никак не сравнится. Хотя в Святилище снега и зимней стужи нет. Зато всё это есть на том острове, туда они приезжают и зимой. Слуги прогревают домик, приносят футоны и тёплые одеяла, прибирают, снуют по дому, что-то готовят, Тацуми ворчит на всех и постоянно бегает на кухню, а сам Сейя лениво разбирает котомку с вещами, брошенную рядом с бронзовым ящиком Материи Пегаса. А потом, уже натянув свитер и куртку, он потянет Саори-сан, одетую в тёплое пальто, на веранду, где устроится с ней на коленях в обнимку, чтобы смотреть на падающий снег. А когда она начнёт замерзать, она обнимет его под курткой, и им станет тепло и совсем хорошо. А после ужина и ванны Саори-сан уйдёт в свою комнату, а Тацуми будет торчать с пивом у телевизора в другом конце дома. Тогда Сейя, уже надев свежую юкату, бесшумно проберётся в её комнату, в которой так холодно выбираться наутро из объятий любимой. Наверное, Сейя любит всё, что связано с Саори-сан. Или, наверное, не всё. Войны за Афину он не любит, да и вообще схваткам за богов он предпочёл бы футбольный матч, где никого не надо убивать, где от исхода не зависит ничья жизнь – только кто бы его послушал. Но вот всё остальное он точно любит. И особенно – весенний дождь. [1] Лушань (яп. "Розан») – изобилующая водопадами местность в Китае, где проходил обучение Ширю. Любить: Андромеда – Искать... Suchen... suchte... gesucht... Шун трёт лоб, старательно укладывая в голове правила спряжения немецких глаголов. За окном светает. Ночь в больнице выдалась спокойной, и Шун мог бы ещё даже поспать часок-другой, но он упорно пишет упражнения в тетрадь для занятий. На улице истошно мяукает кошка. – "Кричать"... Шуна спрашивают: зачем ему это? Разве не хватило ему учёбы в университете? А может, доктор Такемия Шун, с отличием защитивший диплом, получил предложение работы за границей и готовится к переезду? Шун только смеётся – да какие там предложения. Скорее он сам обивает пороги с просьбой направить в какой-нибудь отдалённый уголок мира, где врач куда нужней, чем в престижных клиниках. В которые, надо заметить, ему как-то совсем и не хочется. Список "отдалённых уголков" он составил давно и большой. – Хотеть? А почему нет, пусть будет "хотеть". И "составлять". Дописав, Шун задумывается, какой бы ещё глагол использовать для практики. Он берёт карманный словарь и задумчиво начинает листать, пока его взгляд не падает на глагол "преодолевать". Он спрягает его уже машинально, уносясь мыслями в те времена, когда ему, его брату, Сейе, Ширю и Хёге приходилось преодолевать множество трудностей ради спасения богини и целого мира. Шун вздыхает – миру нужны простые люди обычных профессий. А раз Афина в безопасности, то как он может просто так сидеть в Святилище и ждать новой войны? Конечно, он будет действовать, чтобы помочь всем тем, до кого дотянется. – "Помогать"... Чтобы помогать, нужно знать языки. А чтобы знать языки, надо их учить. И потом, нельзя же останавливаться на достигнутом – учёба это всегда интересно, а в немецком ему даже есть с кем поупражняться. Шун довольно смотрит на исписанные аккуратными, немного квадратными на вид буквами листы и потирает глаза. Усталость сказывается, а пересменка уже скоро. Взгляд падает на фотографию, стоящую на его рабочем столе: Икки, скрестив руки, опирается спиной о кабину большого синего грузовика. – "Любить". Lieben – liebte – geliebt, – выводит Шун и, улыбаясь, закрывает тетрадь. Любить: Феникс Навстречу Икки несутся ночные фонари. Икки уверенно смотрит через лобовое стекло, у него есть ещё часа три до того, как глаза начнут слипаться и придётся искать какую-нибудь стоянку, чтоб поспать несколько часов. Кабину легко покачивает, когда грузовик поворачивает или спускается с очередного пригорка. В термокружке плещется уже остывший крепкий сладкий чай – он перестал пить кофе после того, как Шун устроил ему разнос насчёт сердца где-то с полгода назад. Свет фар высвечивает впереди фигурку человека с поднятой рукой. Икки перестраивается и жмёт на тормоз, останавливая верный "Магнум"[1] на обочине рядом с человеком. Икки перегибается через сидение, снимает блок с двери и перекладывает стопку атласов автодорог на спальник [2]. Через пару секунд дверь открывается, в кабину заглядывает рыжий веснушчатый парнишка лет шестнадцати. Щурясь от включённого света, он смотрит на Икки, машинально выдавая фразу: – Доброй ночи! До Братиславы не подбро... А... То есть... Ни... хао? [3] – По-английски давай, – хмыкает Икки. – Один? – Один. – Забирайся. Парнишка садится на пассажирское кресло. – До Братиславы подброшу. – Спасибо! А вы сами куда едете? Мне дальше, на самом деле, в Вену! – Ясно. Не по пути, мне в Будапешт [4]. Высажу на окружной. Рюкзак назад кидай, чтоб под ногами не болтался. – Вот спасибо! Парнишка оглядывается, устраивая рюкзак за креслом, затем пристёгивается. Икки терпеливо ждёт, пока он закончит, и только потом трогает. Прежде чем погасить свет в кабине, Икки поднимает взгляд на фотографию над стеклом. С фотографии на него смотрит улыбающийся Шун, на нём белый халат, из нагрудного кармана которого выглядывает стетоскоп. "Я буду ждать, брат", – написано с обратной стороны карточки, которую Икки никому не показывает. – Ваша жена? Симпатичная. Икки снова хмыкает – паренёк не первый, кто пытается записать Шуна в девушки. – Младший брат. Паренёк ойкает, смущённо извиняется. Потом он треплется полтора часа про свою поездку, про путешествия, про друзей, которые ждут, про учёбу и сестрёнок. Икки он особо не раздражает – болтает и ладно, это не надоевшее уже радио. Да и ему порой хочется парой слов перекинуться, а то и уму разуму поучить, особенно девчат – кто вот их вообще надоумил машины тормозить на трассе? Автобусов для них нет? Ладно, он, а ну как маньяк какой попадётся? Если бы не это – может, и не останавливался бы он посреди дня или ночи подобрать на трассе не пойми кого. Высадив внезапного попутчика на окружной, Икки доезжает до знакомого пятачка. Он бросает взгляд на часы и мысленно накидывает разницу во времени. Переобувшись в ботинки, Икки ловко спускается из кабины, запирает её на ключ. В придорожной кафешке ему сонно улыбается девушка-официант. Икки спрашивает межгород, кидает на стол пару купюр рядом с телефонным аппаратом и быстро набирает по памяти номер. В трубке идут долгие гудки. "Здравствуйте, сейчас меня нет дома. Оставьте ваше сообщение после сигнала, я обязательно свяжусь с вами позже". Икки слушает голос Шуна, потом молчит с полминуты. – Привет. Как ты там? Буду двадцать третьего, вечером. Икки кладёт трубку и возвращается в кабину своей «Эсмеральды». Шун не единственный, кто будет ждать. [1] "Renault Magnum" – магистральный грузовой автомобиль-автопоезд. [2] Спальник – спальное место в задней части кабины современного грузовика. [3] "Ni hao" – приветствие на китайском. [4] Братислава – столица Словакии, расположена на границе с Австрией. Вена – столица Австрии. Будапешт – столица Венгрии. Любить: Лебедь Хёга уверен, что недостоин любви. Он оглядывается назад и видит несуществующие кресты на могилах матери, учителя и друга детства. Он смотрит в звёздное небо и думает – почему он жив? Почему он не смог их спасти? Почему на его руках должна быть кровь тех, кого он по-настоящему любил? Почему именно их судьба посылала его противниками? Вопросам нет конца. Ему кажется, что они с немым укором смотрят на него с небес. Эри неслышно встаёт с кровати, выходит вслед за Хёгой на балкон. Она обнимает его, прижимаясь к нему всем телом. – Я люблю тебя, – шепчет она. Хёга быстро тушит сигарету, оборачивается и обнимает её в ответ. Его руки скользят по волосам, плечам и спине Эри, набросившей на плечи тонкий халатик. Он думает, что судьба его никогда не спрашивает – она всегда ставит его перед фактом. – И я тебя, – шепчет он в ответ, целуя и увлекая её за собой в темноту комнаты. Любить: Дракон Ширю медленно идёт вдоль рядов рынка, в очередной раз пробегая глазами список покупок, составленный Шунрей. Обычно за продуктами Шунрей уходит в одиночку, чтоб не отрывать Ширю от тренировок и медитации. Шунрей сильная, а периодически ещё и упрямая в отношении их быта, и Ширю иной раз случается потягаться с ней в упорстве. Например, убеждая в том, что ходить за покупками отнюдь не зазорно для мужчины. Шунрей всегда сдаётся первой, уверенная в том, что Ширю – прав, что бы он ни говорил, что не помешает ей в следующий раз сделать опять по-своему. Простое недомогание едва ли убедило бы её отказаться от похода на рынок, но сегодня она лишь благодарно вздохнула, принимая предложение помочь, немало обеспокоив этим Ширю. Он уверен, что едва лишь его шаги стихли, она встала с постели и начала хлопотать по дому, но всё равно торопится вернуться. По списку – всё. Вокруг снуют люди, почти все они чуть ниже самого Ширю. Продавцы наперебой расхваливают свой товар, а покупатели торгуются, чтобы сбить цену. Толпы людей, к которым они с Шунрей совершенно не привыкли с их уединённым образом жизни. Ширю останавливается у небольшого лотка с побрякушками, опуская шест с подвешенными на нём корзинами. Шунрей, по её словам, не особо интересуется украшениями. Хотя, как кажется Ширю, она просто предпочитает купить лишнюю рыбину или плошку риса к столу тому, чтобы потратить деньги на гребень или брошь. Ширю склоняется над аккуратно разложенным товаром: кольца, браслеты, медальоны, заколки совершенно различны по цветовой гамме и стилю. Ширю мысленно представляет на ней то или иное, отметая предлагаемые продавцом предметы один за другим. Его внимание привлекают тонкой работы серьги в форме изящных серебряных завитков, обнимающих нефритовую капельку. Если посмотреть со стороны, кажется, что это небольшой водяной дракон обхватил лапами яйцо. С чёрными волосами Шунрей они должны хорошо смотреться и не будут сильно выделяться, какой бы из двух похожих друг на друга нарядов она ни надела. Ширю думает: понравится ли ей такой подарок? Будет ли она носить серьги с радостью или спрячет в шкатулку, смастерённую когда-то давно самим Ширю? Горсть монет перекочёвывает из кошелька в коричневую от загара морщинистую ладонь торговца, а кулёчек с серьгами – за пазуху Ширю. Улыбаясь своим мыслям, он поднимает шест с корзинами и спешит обратно, к священному водопаду.

Пятница, 29 января 2016