Половинки

Бад с трудом пробирался через сугробы. Снег забивался через трещины в доспехах и обжигающими струйками стекал вниз по ногам, спине и плечам, но Бад словно не замечал этого, как не замечал и звука хлопающего за спиной плаща. В висках стучало, собственное дыхание казалось оглушающим даже сквозь вой вьюги, но Бад боялся остановиться и перевести дух, боялся остаться наедине с тем, что единственный человек, которым он дорожил, бездыханным лежал на его руках. Он не разбирал дороги, не знал, куда и зачем он идёт. Его не волновали ни судьба Святых, ни судьба преданной им наместницы бога Одина, ни чувства родителей, теряющих последнего сына. Он просто шёл. Шёл туда, где смог бы остаться наедине со своим братом. В земли, в которых появились на свет запрещённые ненавистными обычаями близнецы. В лицо Баду неслась острая метель, дышать становилось тяжело, а сугробы казались всё глубже. Шаг за шагом он заставлял себя пробиваться сквозь снег. Наконец ноги Бада подкосились. Он рухнул на колени, из последних сил пытаясь удержать Сида на руках. Встать он больше не мог. Бад стиснул зубы, глядя на расслабленное лицо брата. Сид... улыбался. Баду казалось, что улыбка рвёт в клочья его сердце. Он готов был отдать всё, что у него есть, чего не было, что могло бы быть, лишь бы Сид вернулся к жизни. Понимание, к которому они пришли через смерть, когтями саблезубого тигра полосовало сердце. Бад бережно опустил драгоценную ношу на снежный наст, покрывший выступ утёса. Силы покидали его. Смежив веки, Бад слушал завывание ветра. Боль, о которой он почти забыл, пока шёл сюда, накатила, заставляя вспомнить обо всех пропущенных ударах Феникса и его брата. Где-то там сражались Святые, сполохи Космо за скалами говорили яснее ясного, что бой продолжается прямо сейчас. Бад чувствовал, как постепенно его охватывает забытьё. Перед его взглядом пробежал мальчик. Улыбнулся, оборачиваясь. Тёплая улыбка на нежном лице Сида, таким, каким он встретил его впервые много лет назад. Если бы Бад мог, он стиснул бы этого мальчика в объятьях, плача, просил бы прощения за всё. Но было поздно. Год. Всего один год. Всемогущий Один, почему ты не дал им этого года? Будь Сид младше или старше Бада на какой-нибудь год, всё сложилось бы иначе. Бад защищал и любил бы Сида так, как хотел бы, но уже не мог сделать сейчас. Но, прожив свою жизнь порознь, теперь они объединятся в смерти. Если будет на то воля богов, в следующей жизни он хотел бы родиться братом своего брата. Настоящим братом, не брошенным на произвол судьбы близнецом. Если они родятся братьями вновь, он и Сид… Бад пришёл в себя от сильной тряски. Вокруг всё начало рушиться, Бад нащупал руку Сида и стиснул холодную ладонь. Земля под ними ходила ходуном. Судьба братьев, рождённых вместе - покоиться в одной могиле. Это было избавлением для них обоих. Скала под ними медленно накренилась, готовая рухнуть вниз и похоронить под собой обоих. Сверху посыпалась каменная крошка, полетели обломки базальтовой скалы и куски слежавшегося снега. Бад приготовился встретить смерть и лишь сильнее стиснул руку брата. Благосклонные боги позволили ему умереть рядом с Сидом. Пока тлеет уголёк сознания, пока светится искорка жизни Бада, они будут держаться друг друга… В этот момент Сид чуть слышно застонал. ********** Как Бад оказался в домике лесника, бывшего ему почти родным, он помнил смутно. Наверное, это в самом деле было чудо. Сид, истерзанный в бою с Фениксом и Андромедой, переживший холод бескрайних ледяных пустошей Асгарда, Сид, его единственный брат, которого он ненавидел всем сердцем и к которому всем сердцем стремился, был жив. Моля Одина о том, чтобы успеть, чтобы не дать погаснуть маленькому затеплившемуся огоньку надежды, Бад подгонял себя, он почти бежал, превозмогая боль, холод и тяжесть ноши. Дом заметало снегом, на уже полгода нечищеной тропинке отпечатались следы быстроногого зайца да какой-то собаки. Внутри лачуга основательно выстыла, и казалась давно заброшенной прежними хозяевами. Бада это не заботило. Скинув свои доспехи и сняв испещрённые трещинами доспехи с брата, он быстро уложил его на крепкую широкую кровать отчима и укрыл его старым меховым плащом. Сид дышал еле слышно и на то, что делал Бад, совершенно не реагировал. Бад затопил печь остатками дров, которые некогда сам же и наколол, а после сложил в аккуратные стопки в сарае. Небольшая хибарка быстро наполнялась теплом. Закончив с огнём, Бад склонился над братом, стащил с него одежду и осмотрел. Глубоких открытых ран не было, зато в изобилии ушибов и кровоподтёков, но это было и хуже, ведь Бад совершенно не представлял, что делать теперь. Сид был холоден, как ледышка, дыхание было прерывистым и таким же слабым. Нужно было бы затопить огонь в бане, принести и нагреть воды, но сил на это у Бада уже не оставалось. Он разделся сам и лёг, вытянувшись рядом с Сидом. Забыв о боли собственных ран, нывших всё больше, Бад прижал брата к себе. Холод, сковывающий Сида, обжигал грудь, руки и бёдра. Бад укутал обоих меховым плащом, обхватил Сида ещё крепче, вздрогнув от прикосновения к паху ледяных ягодиц, после чего уткнулся носом в основание шеи брата и смежил веки, из всех сил пытаясь сконцентрироваться. Космо, дремавшее в глубине его сердца, вспыхнуло белым пламенем, сияющая аура охватила его и брата. Спал он неспокойно, его терзали кошмары: во сне он раз за разом гнался за Сидом, а тот, грустно улыбаясь, отворачивался от него и, не проронив ни слова, уходил, исчезая за стеной снежной вьюги. Бад выкрикивал имя брата и просыпался. Брат неподвижно лежал в его объятьях. Бад клал ладонь на его грудь и вслушивался, бьётся ли сердце Сида. Сердце билось слабо, но главным было, что оно просто продолжало биться. Холод отступал постепенно. Бад чувствовал, что слабеет сам по мере того, как его тепло передаётся младшему брату. Космо, сиявшее поначалу ярко вокруг них, уже почти терялось в темноте. Лишь когда птица, свившая гнездо в ветвях дерева у дома лесника позапрошлой весной, возвестила о приходе нового дня, Бад окончательно провалился в сон. От мехового плаща пахло пыльной влажной шерстью. Бад с трудом разлепил веки. Косые лучи солнечного света пробивались сквозь мутное толстое стекло маленьких окон. Огонь в печи давно погас, сырой прохладный воздух обжигал ноздри. Сид, которого он ни на секунду не выпускал из объятий, дышал прерывисто. От Сида исходил сильный жар. Напуганный этим, Бад вытянулся рядом с ним и осторожно перевернул брата на спину. Сид тяжело дышал, приоткрыв губы, на горячем лбу выступили капельки пота. Какими бы ни были его раны, к ним добавился недуг, похожий на ту лихорадку, что некогда свела в могилу приёмного отца Бада. Знахарь, за которым тогда сквозь пургу Бад бежал чуть ли не бегом, покачал головой, рассказал ему, какие целебные травы и как заваривать, как ухаживать, но на деле не смог помочь умирающему старику ничем. Бад стиснул зубы, посылая проклятия валькириям, что не хотят упускать своей добычи по пути в Вальхаллу, оделся и судорожно начал искать остатки высушенных пучков ароматных трав, в которых знал толк старик-лесник. Он протёр рукавом мутное оконное стекло, пуская в дом больше солнечного света, но помогло это слабо. Бад смутно помнил запах и внешний вид засушенных стеблей, цветов и листьев. К счастью, «веник» из того, что ему показал когда-то знахарь, нашёлся в шкафу завёрнутым от пыли в сухую тряпицу. Бад не помнил, как и когда после смерти отчима он сделал это. Час тянулся за часом, Бад хлопотал по дому, с ложки вливая в губы Сида пахучую горькую жидкость или чистую колодезную воду. Если первая ночь принесла ему радость осознания, что его единственный и любимый брат жив, то следующая за ней, и день, и следующая ночь, и следующие за ними стали изматывающим испытанием болезнью, прерывающимися короткими передышками на сон, сопровождающимися неизменными кошмарами. Сид не приходил в сознание уже третий день. Лихорадка не отпускала, дыхание со свистом вырывалось из лёгких, кашель, в котором заходился Сид, то затихал, то занимался с новой силой. Бад бессильно стискивал зубы. Спасти Сида могло лишь чудо, но смилуются ли боги, уже подарившие близнецам одно? Сейчас Сиду был нужен целитель или хотя бы доктор из городских, на худой конец – просто знахарь. Но как Бад мог оставить Сида одного? От сторожки лесника до ближайшего селенья была пара часов быстрой ходьбы. Сам он смог бы добраться и за час, а то и быстрей, но кто согласится отправиться за ним, чужаком в избитых доспехах? Ночами, в полубреду меняя компресс на лбу брата, или, наоборот, укутывая его теплее, Бад то взывал к богам о милости, то слал проклятья в сторону их равнодушия. Он начал говорить с братом, словно бы тот мог услышать его голос и ответить. Оставаясь в тишине Бад, совсем не разговорчивый в будничной жизни, думал, что начинает сходить с ума. Он убеждал себя в том, что то, что ему нужно – терпение, что со временем всё непременно наладится, и Сид поправится, ведь он жив, а значит, будет жить. Но порой, отгоняя от себя кошмары, в которых он снова терял брата, он ловил себя на мысли – что, если ничего не было, что, если спасение ему лишь приснилось, и на самом деле он уже потерял Сида, и сейчас это он сам в лихорадке, чудом выживший под завалом из обломков скал? Хриплый кашель Сида возвращал его к реальности, и Бад принимался за хлопоты вокруг брата и работу по дому. На четвёртый день Сиду стало хуже. Днём его резко бросало то в холод, то в жар, кашель почти не прекращался. Бад старался не паниковать, он не отходил от брата почти ни на минуту, но вскоре привык и к этому режиму. С приходом ночи Сид неожиданно затих. Бад, задремавший было на кресле рядом с Сидом, проснулся в оглушающей тишине. - Сид! – охваченный ужасом, кинулся он к брату. – Слышишь... меня? Сид не ответил. Плечи Бада вздрогнули, он опустил голову, но быстро взял себя в руки. Но Сид дышал глубоко и спокойно. Бад поднял с подушки холодную тряпицу, сброшенную Сидом, заново намочил её и положил привычно на лоб брата. Лоб был холодным. Бада снова охватил страх, он припал ухом к груди брата. Сид дышал, его сердце билось, но болезнь сделала непонятный Баду поворот. Сид, казалось, просто спал. Огонь уже давно не горел, дом начал остывать. Бад поёжился, поправил меховое одеяло и отправился за дровами. Внутренние часы подсказывали, что сейчас было около половины одиннадцатого. Рубка дров, как и любая другая тяжёлая работа, всегда помогала ему привести мысли в порядок и успокоиться. Оставив топор лишь тогда, когда срубленное накануне дерево превратилось в аккуратные кладки дров, а огонь светильника, подвешенного на крюке на углу дома, подозрительно мигнул, Бад набрал свежих полешек и отправился в дом. Придерживая их подбородком, свободной рукой он закрыл за собой дверь. - Бр...ат... – донёсся до него чуть слышный хрипловатый голос. Не веря своим ушам, Бад обернулся. В тишине с оглушительным грохотом рухнули на деревянный пол тяжёлые поленья. Сид лежал, повернув к нему лицо. Очертания брата в темноте вдруг расплылись, по щекам Бада побежали слёзы. - Сид! – Бад в мгновение ока преодолел расстояние между ними и застыл, неверяще уставившись на брата. Тот попробовал улыбнулся, выглядел он при этом одновременно и счастливым, и печальным. Эта улыбка отзывалась щемящей болью в сердце Бада, ему хотелось кричать и плакать. Он рухнул на колени. - Прости меня... Сид... Братишка… Ладонь Сида опустилась на его голову, Бад замер от пугающего прикосновения. - Я... Я причинил тебе столько боли... Сам того не понимая, я... - Всё... хорошо… – проговорил чуть слышно Сид. – Теперь... Ладонь соскользнула и бессильно повисла над полом. - СИД! – заорал Бад, пришедший в неописуемый ужас от мысли, что его единственный брат может снова умереть. Глаза Сида медленно закрывались. - Теперь... уже... - Не смей умирать, слышишь?! – Бад схватил бледную руку и прижал к своей груди. – После всего... Если ты это сделаешь, я... Я не могу тебя потерять, слышишь?!. Не оставляй меня... Не бросай здесь… Сид… Сид попробовал улыбнуться краешками губ, но закашлялся. Он легонько сжал пальцами ладонь Бада и слабо потянул руку обратно. Тот не сопротивлялся, интуитивно понимая, что он хочет сделать. Словно ребёнок, засыпающий, сжимая в ладошках руку матери, Сид цеплялся за руку Бада. Бад облокотился на кровать, всё ещё с тревогой наблюдая за тем, как глаза Сида закрываются. Но его ладонь была тёплой, а дыхание, хоть и прерываемое кашлем - спокойным. Когда Сид уснул, Бад выдохнул и попробовал высвободить свою ладонь из его пальцев. По лицу спящего Сида пробежала тень, до слуха Бада донеслось что-то вроде стона. - Я ненадолго, братишка, - проговорил Бад. Сид не отреагировал. Бад быстро разобрался с упавшими дровами, подтопил печь, проверил, сколько осталось в котелке еды, и, наскоро поев, растянулся на кровати рядом с Сидом. Сид спал. Пламя вычерчивало в темноте его осунувшееся лицо, тёмные пятна под глазами, растрескавшиеся губы. Бад словно впервые за всё прошедшее время смотрел в лицо брата. Он пробовал бороться со сном, но скоро сдался. Во сне они с Сидом лежали на той скале, заметаемые снегом, а Бад пытался разжечь Космо и отогреть уже погибшего брата. Бада, совершенно истощённого и разбитого к утру, разбудил хриплый шёпот. - Перестань... Пожа... луйста... Он с трудом разлепил глаза и с трудом сфокусировал взгляд на испуганном лице Сида, с которым делил сейчас и кровать, и одеяло, и подушку. - Хватит... – прошептал Сид на выдохе. – Твоё... Кос... мо... Бад выдохнул, заставляя еле тлеющее сияние Космо погаснуть. В голове царил хаос, в ушах шумело, а тёплый мир тёмной лачуги словно покачивался вокруг них. Столько хотелось сказать, о стольком расспросить, но Бад не мог заставить себя вымолвить и слова. - Ты как? – наконец спросил он. – Есть хочешь? - Воды, - хрипло проговорил Сид. Сид спал почти весь день, лишь изредка просыпаясь, откашливаясь после сна. В такие моменты Бад всегда старался быть рядом, помогая и с едой, и с питьём, и со справлением нужды. Если пить Сид соглашался, то есть приходилось заставлять чуть ли не силой. Сид вяло отнекивался, но потом покорно соглашался делать всё, что требовал от него Бад. Они почти не разговаривали, Баду казалось, что, что бы он ни начал говорить, всё сведётся к сожалениям о случившемся. Бад, как заправская хозяйка, возился с едой, очагом, чинил свою и брата одежду у огня или чистил израненные доспехи, время от времени оглядываясь на спящего Сида. Порой он ловил на себе пристальный взгляд и тотчас же бросал все дела, чтоб побыть рядом, пока младший брат не начинал дремать. К вечеру в очередной раз проснувшийся Сид сидел на кровати, прислонившись спиной к свёрнутому валиком плащу. - Брат… Когда всё закончится… Давай вернёмся домой?.. Вместе. Бад вздрогнул. Этого вопроса он боялся. Этот вопрос он всегда хотел услышать. Но хотеть – это одно, а услышать – другое. - Всё уже кончилось, Сид. И ты домой вернёшься, как только поправишься. - Мы вернёмся вместе. - Что я там забыл? – отмахнулся Бад. - Семью, брат. Мать, отец… Не представляешь, как они терзались всё это время. Ты узнаешь и полюбишь их. Бад хмуро посмотрел на Сида. - Когда мне была нужна забота и тепло семьи - от меня отказались. Что мне теперь семья? Сейчас я без этого могу прожить. Сид сжал губы и с укором посмотрел в глаза брату. - Бад, если тебе и в самом деле никто не нужен… Зачем ты меня спас? Бад не нашёлся с ответом. ********** Привыкнуть к новой жизни было нелегко. Бад тосковал по прежней свободе тех времён, когда он был предоставлен сам себе. Он видел счастье в глазах незнакомых ему людей, которых называл «отец» и «матушка», видел, как радуется его возвращению Сид, но это было совсем не тем, к чему он стремился. Он отпустил волосы, чтобы Сид казался моложе, одевался иначе. «Старший брат, похищенный в младенчестве» - так был представлен он окружающему миру. Нянюшка, хранившая годами секрет разлучённых близнецов, подтвердила эту историю – и люди верили. Бад смотрел, как возвращается жизнь в угасающее поместье, и с трудом укладывал в голове, что связано это именно с ним и их с Сидом возвращением. Бад вспоминал их первую встречу тем весенним холодным вечером, когда они с Сидом постучали в двери отчего дома. По щекам матери текли слёзы, отец молча обнял сыновей и повёл за собой в дом. Никто не задавал вопросов, мать пробовала было сказать, но отец цыкнул на неё и, не глядя на Бада, сказал: «Этому обычаю мы не могли воспротивиться». Некоторые обычаи Бад ненавидел. Уже потом Бад спрашивал себя: что, если у него самого родятся близнецы? Сам себе он давно нашёл ответ: он заберёт семью и уйдёт во Внешний Мир, оставит прозябать в холоде тех, кому не хватает духа изменить свою жизнь. Что за пределами Великой Снежной Стены, к которой ведут все пути, есть города и сёла, он был уверен ещё ребёнком. Визит в Святилище к Святым, жившим в совершенно ином мире, лишь подтвердил эту теорию. Проносясь мимо Храмов, Бад с сожалением думал о том, что не может хотя бы на миг остановиться и приглядеться к тому, что происходит вокруг. Сид в своё время с тем же любопытством озирался, но, взяв себя в руки, направился напрямую к Афине, чтоб лишить её жизни. Бад жаждал жизни в новом мире, недоступном для них. Мире, в котором юности открыты все дороги, в котором есть самолёты, автомобили, огромные дома и ласковое солнце. Став законным наследником, получив негласное звание «надежды и опоры», Бад с тоской вспоминал свою бурную молодость и мечты о Внешнем Мире. Пару раз он заговаривал было с Сидом, но тот, хоть и разделял интерес брата, ни о какой ознакомительной вылазке и слышать не хотел. - Я знаю, что случится, брат. В том мире много соблазнов. Там интересно и хорошо, там есть тёплое море и белые ночи. Если наша воля окажется слаба, мы не вернёмся сюда. Но... Здесь наша родина, здесь наши корни. Разве можно отказываться от своих корней? Я не пойду туда с тобой и… И я не отпущу тебя. Бад хмыкал и пожимал плечами. Но постепенно реальность начинала его тяготить. Отец старался передать обретённому сыну свой опыт, и он, и Сид были часто заняты выездами по владения. Сид устраивал спарринги с Бадом, но отец отсылал их по очереди в разные части страны по тем или иным делам. Со скуки, если не сказать «с тоски», Бад начал кадрить девчонок, и вскоре в округе не оставалось ни одной симпатичной незамужней девушки, чьи губы не познали бы его поцелуев. а среди девушек в пригороде Асгарда, где Бад тренировался ещё не так давно, он имел в своё время заслуженную славу неутомимого любовника, так что с кем-то одними поцелуями дело не ограничилось. Сид постоянно устраивал ему лекции на тему неподобающего поведения, убеждая, что нельзя тащить в постель любую приглянувшуюся девушку без любви, ну или, по крайней мере, если в намерения не входит женитьба. Бад, едва было делавший перерыв по случаю приезда любимого брата, озлобленный нравоучениями, снова шёл по девкам. ********** Праздник прихода зимы в Асгарде отмечали с размахом каждый год. Со всех сёл и пригородов стекались в город люди, чтоб услышать праздничные наставления Полярной Звезды Хильды или просто отдохнуть и окунуться в атмосферу радости и веселья. Улицы города празднично украшали, на площадях играла музыка и плясали ряженые в смешные костюмы трюкачи, которых звали чуждым для этой страны словом «скоморохи». Слово нравилось Баду, он пробовал его на вкус, катал на языке и смеялся вместе со всеми, глядя на прыжки и ужимки актёров. Поговаривали, что сами эти чудаки – простые люди из пригорода, но Бад не особо задумывался. Сейчас на них смотреть было смешно, а кто они в другое время – его не волновало. В этом году пришло потепление, и на рынках было полно цветов, овощей и фруктов. Ухватив с прилавка алое яблоко, ущипнув пухленькую продавщицу чуть пониже спины и подмигнув ей, Бад пошёл сквозь толпу. Торжество в этом году удалось на славу. Пару раз Баду показалось, что он почувствовал чужое Космо, похожее на Космо тех, кто шёл за Афиной. Впрочем, Баду теперь не было дела до богов. Всё, чего, как он сам себе говорил, он хотел – мирной жизни рядом с братом и обретённой семьёй. Бад направлялся к дворцу, который в этот вечер должен был распахнуть гостеприимные двери для всех, кто захочет присоединиться к пиру. До самого рассвета будут музыка, танцы, будут литься рекой вино и пиво, а столы ломиться от яств. Предвкушая весёлую ночь, Бад сделал было очередной шаг и вдруг встал, как вкопанный, а после – резко ушёл в сторону и смешался с толпой. Навстречу ему, сияя доверчивой улыбкой и с любопытством разглядывая лица прохожих, шёл Андромеда Шун. За ним с угрюмым видом следовал тот, кого Бад меньше всего хотел бы сейчас видеть. Фениксу явно не нравились толпы празднично наряженных людей, наводнивших улицы и площади Асгарда. Он смотрел на всех исподлобья, но продолжал идти за Андромедой. Бад держался на таком расстоянии, с которого его было невозможно заметить. Братья свернули за угол, потом скрылись в узком переулке. Чувства Бада пришли в смятенье. Встретить здесь тех, кто в своё время показал ему силу истинной братской любви и открыл глаза на него самого и его отношения с братом, он не ожидал и растерялся. Подойти и поблагодарить? Сделать вид, что не узнал? Бад не был уверен, как будет лучше поступить, и решил просто наблюдать. Его сила и гибкость остались прежними, поэтому он оказался на крыше соседнего здания через несколько мгновений. Снег предательски скрипнул, и он замер, пряча признаки своего присутствия и проявление Космо. Бад выглянул за козырёк дома. Увиденное вогнало его в ступор. Феникс беззастенчиво прижал Андромеду к стене маленького проулка, на который не выходило ни одного окна. Бад думал, что ему это снится. Миф о братской любви с оглушающим треском разлетался на множество мельчайших осколков перед его глазами. - Брат, пере... – донёсся до Бада срывающийся шёпот Андромеды. – Перестань, нельзя же прямо тут... Кто-нибудь увидит... Феникс хмыкнул, разводя коленом ноги Андромеды и склоняясь над ним явно не с целью смахнуть со щеки снежинку. Андромеда, не сопротивляясь, подался к нему, запрокинув голову и приоткрыв губы. Точь-в-точь как девушки, с которыми целовался Бад. Феникс неожиданно замер и обернулся в сторону Бада, словно почувствовав на себе его взгляд. Бад резко подался назад, успевая уклониться от смертоносных перьев Феникса, вонзившихся в снег прямо в том месте, где ещё секунду назад стоял Бад. Бада бросило в холодный пот, он в мгновение ока покинул своё убежище и в скором времени наткнулся на ищущего Сида. - Брат, где тебя носит? – с негодованием накинулся на него Сид. – Отец же велел... Бад пожал плечами – мало ли что там отец велел? – и, не говоря ни слова, последовал за Сидом. Старшее поколение на пиру ударилось в обсуждение дел, а вскоре отец с матерью и вовсе оставили братьев веселиться, а сами отправились в обратный путь, едва только мать почувствовала недомогание. Предоставленный сам себе, Бад сделал глоток из кружки с пивом. Пир его основательно разочаровывал. Он смотрел на танцующих девушек, и ни одна не казалась ему достаточно привлекательной, чтоб утянуть в уголок да задрать юбку. Пиво казалось невкусным, еда – пресной, а настроение днём было испорчено окончательно. Мысли о мирной жизни, которыми он активно пытался прикрываться, на самом деле совсем не радовали, это он осознал уже на третий день пребывания в отчем доме. Во всяком случае, не такой мирной жизни ему хотелось. Однако он без колебаний последовал за Сидом, когда тот вёл его в дом в первый раз, и когда Сид объяснял, что и для чего они должны делать, и даже сейчас, на этом нерадостном празднике. Вечер шёл мимо него. Бад машинально делал то, что от него требовалось, показывая себя примерным старшим сыном, но его мысли были далеко от происходящего. Бад пытался прогнать из головы навязчивое воспоминание, но снова и снова оно упорно возвращалось. Вот Феникс кладёт руку на пояс Андромеды. Вот Андромеда хмурится, затем прикрывает глаза. Вот колено Феникса раздвигает ноги Андромеды. Вот Андромеда приоткрывает губы и прогибается. Вот губы Феникса касаются мягких губ Андромеды. Бад стиснул зубы. На смену первому шоку вскоре пришла злость, которая жгла его изнутри, и чем дальше, тем больше. Братья, чьими узами он искренне восхищался и на кого в тайне ото всех, даже Сида, он хотел бы равняться, оказывались связанными совсем иными узами. Просто любовники – вот и все узы. Нет, не просто. Абсолютно противоестественно. Два мужчины, которым бы впору невест искать. От одной мысли о том, что Феникс и Андромеда проводят вместе ночи, Бада передёрнуло. Ему казалось, будто на их с Сидом незримую связь, которую они поддерживали эти годы и которая лишь по воле Одина не оборвалась пару месяцев назад, была брошена уродливая и грязная тень. Он ненавидел Андромеду и Феникса за то, что они посмели опорочить их с Сидом братскую любовь. Словно ища спасения от неприятных мыслей, Бад глазами поискал брата. Сид стоял поодаль, вокруг него толпилась стайка миловидных девушек, а одна, со смущённым румянцем на лице, цепляла ему в фибулу на рубахе цветок, только что вынутый из волос. Сид явно наслаждался их обществом и сложившейся ситуацией в целом. Всегда спокойный и уравновешенный, совсем не равнодушный к противоположному полу, младший брат Бада охотно принимал знаки внимания, которые они ему оказывали. Спустя миг заиграла весёлая музыка, и Сид унёсся вместе с девушками в круг танцующих. Раздражение Бада от этого только усилилось. Смех и музыка, звуки хлопков в ладоши, которыми подбадривали молодёжь солидные серьёзные люди, вызывали у него острый приступ ненависти ко всему происходящему. Возможно, в другой день он бы с радостью присоединился к брату, но прямо сейчас он не хотел его даже видеть. Бад со злостью посмотрел на недопитую кружку пива, разом осушил и направился облегчиться. Уходить совсем без брата он не хотел, но и смотреть на то, как Сид крутит с девками, ему тоже не хотелось. Оставалось ждать, пока Сид нагуляется и соизволит отправиться домой. Справив нужду, Бад, вместо того, чтоб вернуться сразу, вышел на опустевшую площадь проветриться. Гуляки к этому времени уже разошлись, и на улице было спокойно и тихо, лишь со стороны дворца доносились звуки праздника. Бад поднял голову к небу, машинально отыскивая их с братом двойную звезду. Мицар светил ясно, а Алькор недружелюбно подмигивал Баду. Хмыкнув, он направился обратно. Рядом со входом обнаружилась парочка. Разглядев в свете факелов парня и девушку, Бад процедил сквозь зубы ругательство. Девушка доверчиво тянулась за поцелуем, а Сид мягко держал её за руки. Бад мрачно протопал мимо них во дворец, и, добравшись до зала с танцующими, сердито бухнулся на скамью. Теперь его преследовало совсем другое видение: Сид, стоящий в обнимку с недавней барышней, весьма недурной на вкус Бада, с характерными округлыми формами, с которой сам бы он был даже не прочь разок-другой переспать. Он он-то ладно, но чтобы Сид! Бад со злости ударил кулаком об стол. Да с какой это стати он должен дожидаться загулявшего по девкам брата, в конце концов? Бад решительно встал и пошагал обратно. Навстречу ему шли поддатые гости, Сида среди них не было видно. Одна из девушек, заметив его, залилась краской и спрятала взгляд – Баду этого было вполне достаточно. Это была та самая девушка, которую он не так давно видел с младшим братом. Один танец, тёмный коридор. Мельком Бад успел заметить, что красавица, кажется, не так давно плакала, однако она с готовностью, хотя и немного робко, ответила на его поцелуй и даже позволила себя трогать в самых стыдливых местах. Он впился губами в её губы. Нужно было найти хоть какую-то разрядку, а та, чьего имени он даже не знал, казалась для этого вполне подходящей кандидатурой. То, что она, возможно, принимает его за его же брата-близнеца, только раззадорило Бада. Чувствуя, что его член начинает отзываться, он бесцеремонно задрал её юбку. - Брат, ты здесь? – голос Сида прозвучал словно удар молота по раскалённому лезвию меча в глухой тишине кузницы. Бад вздрогнул и обернулся. – Брат... Лицо Сида исказила злость. Бад усмехнулся, но Сид бесцеремонно вклинился между старшим братом и девушкой. Та ойкнула и, испуганно переводя взгляд с одного брата на другого, принялась стыдливо поправлять распущенный лиф платья, из-за которого выскользнула белая грудь. - Прости, красавица, мой брат сегодня перебрал и ведёт себя неподобающим образом. Девушка, осознав ошибку, залилась краской, на глазах её появились слёзы обиды. Пущенной стрелой она вылетела прочь. - Я вовремя вмещался, – в голосе Сида звучали плохо скрываемые нотки гнева. – Брат, у тебя совсем стыда нет? Или хмель в голову ударил так, что ты позабыл, кто ты? Сид развернулся, всем своим видом изображая праведное негодование. Бад насмешливо хмыкнул. Этот маменькин сыночек ещё нотации ему читать будет? - Ну, извини, что так. Мне восемнадцать лет, а мужчине в таком возрасте нужна женщина. Или, может, мне её ты заменишь? Сид стиснул зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не врезать Баду. - Поговорим, когда протрезвеешь. С тем, чей язык в плену спиртного, мне обсуждать нечего. - Хоть я и не пьян, но обсуждать нам и в самом деле нечего. Сид бросил на него короткий острый взгляд. - Я ухожу. И я не позволю, чтоб ты ставил здесь под удар репутацию наших родителей, так что ты тоже уходишь. По тону Сида было ясно, что он шутить не собирается. - Хочешь драки – изволь, – Бад пожал плечами, хотя самому драки совсем не хотелось. С появлением Сида весь его гнев будто растворился. Как и Сид, он накинул на плечи плащ, зацепил литой фибулой и молча пошёл вслед за младшим братом на конюшню. Случившееся будто перестало существовать: разочаровавшие Бада Андромеда и Феникс, приставучие девушки, раздражение и ненависть отошли на второй план. В его ушах звучало «мой брат». Как же редко Сид звал его по имени, но как нравилось Баду, что он подчёркивает их родство! Сид ехал впереди ровным шагом, но стоило им покинуть Асгард, как Баду пришлось дать шпоры своему коню, чтоб догонять унёсшегося вперёд младшего брата. Дома Бад вёл себя тише воды ниже травы. Родители уже спали, а старая нянька лишь удивилась, что молодые хозяева вернулись так рано. Комната Сида находилась рядом с его. Умывшись, Бад хотел было пойти прямиком к себе, но не смог. Он остановился возле двери и негромко постучал. - Сид? Это я. - Входи, - раздался негромкий голос. Сид, уже в простой домашней одежде, сидел за столом и читал что-то при свете пары свечей. Пламя чуть колыхнуло, когда Бад вошёл в комнату. Сид казался невероятно красивым в его отсветах. Кажется, это второй раз, когда Бад смотрел на него вот так, в полутьме. Конечно, Бад часто смотрел на Сида, но иногда его невероятно удивляло то, что он видит. Если в прошлый раз он увидел измученного болезнью юношу, то сейчас перед ним сидел красивый молодой человек, хоть картину пиши. Неудивительно, что девки от них обоих без ума, отметил про себя Бад. - Насчёт сегодняшнего... – заговорил Бад. Сид испытывающее смотрел на него, затем встал. - Я тоже хотел обсудить с тобой это. Сид повернулся к нему спиной и медленно стянул с себя рубашку, обернулся через плечо и спокойно произнёс: - Валяй. - Чего? Сид отвернулся в сторону и медленно начал распускать завязки на штанах. Бад в недоумении уставился на брата. - Если тебя это устроит... Если ты перестанешь бегать и портить девушек в округе... Я согласен. Теперь Сид смотрел на него в упор, его глаза странно поблёскивали в полутьме. - Локи тебя дери, Сид, ты чё гонишь вообще? Сид был предельно серьёзен. Он сжал губы, а его голос, как показалось Баду, немного дрожал, когда он ровно ответил: - Ты сам сказал. Если я устрою тебя взамен – я согласен. Если хочешь, можешь сделать это сейчас. Перед глазами Бада стоял вполоборота его брат, чья бледная кожа будто сияла в свете свечей. Да кого вообще может возбуждать мужчина?! - Проспись, кретин, - буркнул Бад и вышел из комнаты. Баду нужна была какая-то разрядка, и, недолго думая, он направился в людскую, где спали слуги. Одна из горничных всегда охотно отвечала на его призыв повеселиться, не отказала она и сейчас. Бад машинально тискал грудь, мял мягкие ягодицы, но возбуждение не приходило. Девушка с готовностью отвечала на его ласки, в какой-то момент она совершенно бесстыдно развязала завязки на его штанах и, сунув туда руку, озадаченно ойкнула. Перед глазами Бада стоял бесцеремонно издевающийся над ним полуголый Сид. Бад помотал головой и нахмурился. Видение никак не хотело исчезать и сводило на нет малейшие признаки возбуждения - Бад! Баааад, ну Бад! Ты меня вообще трахаться позвал или что?! Девушка встала и обиженно надула губки. – Ах так! – выпалила она, спешно поправляя одежду. – Ну и оставайся один, сам себя грей этой ночью! Нечего было звать, если не хочешь! Дверь за ней тихонько затворилась. Бад не обратил на её уход внимания и отвернулся к стене. Он закрыл веки, но видел всё то же: Сид повернулся, посмотрел ему прямо в глаза. Бад хмыкнул – сам себя? Или, может, Сида? На себя у него не стоит, на Сида и раньше не стояло, а теперь и на девок. «Пить надо меньше», - сделал он вывод. Однако после этих размышлений член призывно качнулся, поднимаясь. Бад выругался и лёг в кровать под холодящее одеяло, но потом не выдержал, стащил вниз бельё и по-быстрому кончил в руку. О том, что в голове у него всё это время был Сид, а не какая-нибудь там деваха, которую можно пожамкать за мягкие места, Бад предпочёл не думать, просто вытер о простыню руку и завалился спать. ********** Баду казалось, что его преследуют. Он шёл по городу и никак не мог отделаться от ощущения слежки. Абсурд – по части слежки именно Бад был лучшим среди Воинов Бога, а сейчас он постоянно озирался, но никак не мог вычислить врага. Он свернул за один из углов, затем выбежал на площадь и свернул резко за другой угол. - Значит, я всё-таки не ошибся, - раздался за его спиной голос Феникса. Бад застыл, как вкопанный, затем медленно обернулся. Феникс Икки стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. Никакой враждебности Бад не почувствовал – да и откуда было ей взяться? Разве не Феникс в своё время открыл ему глаза на всё, что творится с ними? - Ты следил за нами. Зачем? Баду не оставалось ничего кроме как честно ответить. - Прости, получилось случайно. Я не хотел подсматривать, но после было уже поздно. Я не замышляю против вас ничего. - Ясно, - сказал Икки и повернулся к нему спиной, направляясь прочь из переулка. - Феникс… - глядя в его равнодушную спину, Бад не мог не спросить. – Ответь мне на один вопрос. Что для тебя твой брат? Икки остановился, обернулся и пожал плечами. - Шун – моя половинка. Он для меня ровно то же, что и для тебя Сид. - Неправда! – вскинулся Бад. – Любить, защищать – да. Но как можно делать... это... с собственным братом?! Феникс испытывающее смотрел на него. - Тогда объясни мне, Бад, что есть братская любовь? Где граница, что отделяет любовь от любви, если оба стремятся и желают одного и того же? – Да мы бы никогда... – Да ну? – Икки сочувственно ухмыльнулся. – Говоришь за своего брата, если даже за себя честно не в состоянии ответить? Ну, впрочем, как знаешь. Меня это не касается. Икки снова повернулся к Баду спиной и, сунув руки в карманы, пошагал в сторону центральной площади. - Феникс! – окликнул его Бад. Икки остановился. - Я рад... Что вы с Андромедой пережили эту войну. Икки выдохнул. - Я тоже рад за вас с Сидом. Как и Шун. ********** После праздника между ними появилась какая-то странная стена. Бад не смотрел в сторону Сида, Сид избегал Бада. От этого не было хорошо никому, но иначе попросту не получалось. Через день Сид пришёл к Баду и прямо заявил: «Надо поговорить. Встретимся после трёх у домика лесника», после чего вышел. Что дело пахнет ссорой, Баду было понятно с самого начала. Решить всё дракой - чего проще. Бад, пожалуй, в другой ситуации и сам был не прочь набить брату морду, чтоб расставить точки над «i». Подраться, затем заставить его понять и в конце – помириться. Бад был сильнее изначально, а Сид ещё толком не отошёл от ран. Бад с горечью для себя отметил, что не для того он спасал этого кретина, чтоб до полусмерти избивать – но делать было нечего. Бой он принял, и они сцепились. О том, что Космо использовать не будут, даже не договаривались – и так понятно, не хотят же они поубивать друг друга в самом деле. Бад больше блокировал, вяло отвечая на удары. Сид, на чьём лице была странная смесь решимости и печали, яростно наседал на него, в какой-то момент сшиб с ног. Вместе они покатились по земле до деревянного колодца. Сиду удалось взять преимущество и взгромоздиться на Бада. Он занёс кулак, оставляя беззащитными живот и грудь. Бад отщёлкнул это в голове машинально, но воспользоваться шансом не успел. - Брат, за что боги так с нами?! В лице Сида было что-то непонятное. Что-то, что пугало Бада, заставляло всё внутри сжиматься от страха того, что могло произойти. Нет, он ни на секунду не почувствовал страха перед собственным младшим братом - коснись дело битвы, Бад был уверен, что не уступит Сиду, да вот только хотел ли он этой битвы? Бад предпочёл бы, чтоб Сид выпустил всю злость на него, и чтобы всё стало, как раньше. - Почему мы не можем жить, как другие люди? - продолжал Сид. - Почему... Почему Один запрещает таким как мы быть счастливыми?! Почему сейчас, когда ты вернулся, когда мы оба живы, почему мы не можем... Бад не знал, что ответить. Сейчас, после того, как они обменялись несколькими крепкими ударами, он начал осознавать евшее его чувство вины. Да, он был виноват перед Сидом, перед своей семьёй. Он частенько поддавался эмоциям и не мог всегда вести себя так, как было положено наследнику именитого рода. Но что же ему было с этим делать? Как Бад ни старался, он не мог заставить себя действовать так, как им хотелось, он даже не знал, каким именно они хотели его видеть. Воспитанный среди простого народа, пробивавший себе путь в прежней жизни собственными кулаками, Бад терялся в новых реалиях. Возможно, ему следовало бы уйти и избавить их навсегда от проблем? Бад смотрел в глаза своему брату, но не находил ответа. В глубине зрачков Сида пряталась ноющая боль от раны, о которой Бад прежде и не догадывался. Так значит, от существования Бада настолько плохо его близким и особенно - тому, кто для Бада оказался дороже всех людей на свете? Осенённый этим пониманием, Бад замер и разжал руки, стиснувшие ворот рубахи Сида. Если так, то он готов был принять этот удар. Принять изгнание. Принять смерть, если будет нужно. Это плата. Плата за жизнь. Плата за мир для единственного брата. Бад опустил руки и перестал сопротивляться. - Ненавижу... - процедил сквозь зубы Сид и занёс кулак, всем видом давая понять, что не намерен сдерживаться. Ни один мускул на лице Бада не дрогнул. Он открыто и прямо смотрел на брата, словно говорил: «Бей». Кулак Сида со всей силы ударил притоптанную почву на расстоянии фаланги пальца от лица Бада. Запах земли стал резче. - Ненавижу себя... - снова прошептал Сид, но теперь в его голосе слышалось отчаяние. - Ты хотел сказать «тебя», любимый братец? - нарочно ядовито выдал Бад. Если нужно уходить, пусть лучше Сид злится на него, пусть лучше ненавидит, чем сожалеет. - Что ж, если дело в этом... - Брат, ты идиот! - перебил его Сид. Слова не успели слететь с губ Бада. С Сидом творилось что-то странное, он стиснул зубы и зажмурился, совершенно не проявлял ни малейшего признака враждебности. Напротив, Сид опустил сжатые кулаки на колени, а выражение его лица говорило, что он упорно борется с чем-то внутри себя, но никак не может одержать победу. Сид вздохнул поглубже, словно собираясь выдать длинную тираду о неподобающем поведении, открыл глаза, встретился взглядом с Бадом, но, не выдержав прямого взгляда, отвёл глаза и не проронил ни слова. Когда он, наконец, заговорил, от его глухого голоса Баду стало не по себе. - Брат... Ты единственный, кого... Я... - Сид?.. - Прости мой эгоизм, Бад... На щеках Сида вспыхнул румянец, когда он снова взглянул в лицо старшего брата. Он снова набрал воздуха в лёгкие и прямо посмотрел на Бада. - Я хочу тебя. Безумно. Всё это время. - Что за... Сид не дал ему договорить. Он быстро наклонился и закрыл губы Бада поцелуем. Неловким, быстрым, скомканным. Ошарашенный, Бад смотрел в серое небо над ними. Произошедшее в голове укладываться не хотело. Через пару мгновений Сид поднялся, так и не получив отклика. Он посмотрел в невидящие глаза старшего брата, и его лицо исказило будто от страшной муки. - Я люблю тебя. В голове Бада отчётливо звучали слова Феникса: «Где граница, что отделяет любовь от любви?» - Сид... - Я не мог понять, что это за странное чувство, - в голосе Сида звучала странная горечь, - которого я не знал прежде. Ты мой брат, ты мужчина, да. Но я не могу жить без тебя. Не могу дышать без тебя. Это не даёт мне спокойно спать по ночам. Днём я хочу быть рядом с тобой каждую секунду, но не могу видеть, как на тебе виснут девки. Я знаю, куда ты уходишь по вечерам, и я просыпаюсь и не могу заснуть потом каждый раз, как скрипнет ночью дверь твоей комнаты. Я злюсь, когда ты куда-то уходишь без меня. Злюсь и не нахожу себе места, когда не могу быть рядом. Меня угнетает и злит, что ты даришь им свою ласку, а мне не перепадает и рукопожатия. Я думал, это пройдёт. Думал, это всё из-за чувства вины, думал, что это просто желание отдать тебе всё, лишь бы ты был счастлив. Но... Я ошибался, брат. Когда ты спас меня тогда, после случившегося, ты был со мной так добр, так заботлив... Я подумал, что есть ещё надежда не просто как твоего брата. Ты не представляешь, как я жил с тех пор, когда увидел тебя у Хильды. Ты, может, сам не заметил, когда пришёл к ней тогда. Я знал. Знал о тебе с первого же дня. Чувствовал твоё Космо и сходил с ума от того, что твоя ко мне ненависть разбрасывает нас на разные уголки вселенной. Мы же братья, но… Даже когда ты стоял от меня в двух шагах, ты был недосягаем... А я... Бад изумлённо слушал исповедь Сида. Никогда, никогда в своей жизни он не мог даже помыслить о том, что в голове его младшего брата может твориться такое. Значит ли это, что Феникс был прав? Что он и в самом деле совершенно ничего не знает о своём брате и о его желаниях? Он, Бад, зовёт Сида единственным и любимым братом, но на деле оказывается, что он совершенно не видит того, что с Сидом происходит прямо у него под носом? Значит ли это... - Я понимаю, - произнёс Сид совершенно другим голосом. - Я не могу интересовать тебя. Тебе нужна женщина. Прости, я не должен был вываливать это всё на тебя... - Сид. Бад опустил руки на бёдра брата. Сид замер от неожиданного прикосновения. Затем медленно, нарочно медленно, Бад поднял руку и коснулся его щеки, как если бы тот был девушкой, которой он безумно дорожил, но на чью любовь не мог ответить взаимностью. Ему нужно было объяснить Сиду как можно мягче. - Б...брат... - выдохнул Сид. - Я был слеп. Прости, братишка. - А?.. - по лицу Сида пробежала тень непонимания. - Я не представлял, как тебе плохо. Совершенно не видел, что с тобой творится. Даже сейчас ты продолжаешь страдать из-за меня. Я не знал, что я причиняю тебе столько боли. - Это не так! - покачал головой Сид. - Мне... мне сложно это описать. Сид вдруг улыбнулся, впервые за последнее время. Это была та улыбка, которую Бад уже давно не видел на лице младшего брата. - Это больно, но было бы ещё больнее, если бы тебя не было рядом. И это сладко, сладко, когда ты со мной, когда нам удаётся вместе отправиться на охоту или по делам отца. Когда тебя нет, я чувствую себя... - Сид подбирал слова. - Неполным. Но когда ты рядом, мне кажется, что в моей жизни нет ничего невозможного, что я лишь тогда становлюсь самим собой. Мне нечего больше желать, если мы вместе. Бад широко распахнул глаза. Может быть, Сид выражался туманно, но сам он чувствовал то же самое, всё это время. Как бы то ни было, это лишний раз доказывало только то, что они действительно братья. Но что было делать теперь, после признания Сида? Бад готов был пойти на изгнание и даже на смерть ради брата, но то, чего брат хотел на самом деле, казалось ему как минимум странным. Сида нужно было убедить в том, что это неправильно, что между ними ничего подобного происходить не могло, что для мужчины нужна женщина, семья. - Сид, послушай... Я понимаю, что это нелегко, но... Думаю, ты всё-таки заблуждаешься. Я тоже люблю тебя, нет никого дороже тебя в моей жизни, но... Как брата, понимаешь? То, что происходит между мной и теми девушками... Это же совершенно другое. Просто трах, для меня это как подрочить в руку. Если это нужно для твоего спокойствия, я готов отказаться от своих подружек. Хочешь? Сид накрыл ладонью ладонь Бада и поцеловал в раскрытую ладонь. Бад резко вздохнул от ощущений, которых не должно было быть, как ему казалось, от контакта с мужчиной. Словно почувствовав его замешательство, Сид мягко поцеловал его ладонь ещё раз, и ещё, затем приоткрыл губы и щекотнул влажным языком. Бад охнул и отдёрнул было руку, но остановился на полпути. - Ты мне не веришь, брат? - Нет же, Сид. Но это... Неправильно. Если тебе хочется близости, то нужно жениться. Завести семью. - Скажи, а что ты? Ты сам? Если тебе так нужна близость, как ты говоришь, почему ты до сих пор бегаешь по девкам, вместо того, чтоб найти себе, как это называют, «половинку»? Бад осёкся. «Половинкой» для него был и оставался Сид, но половинкой он был совсем в другом смысле. - Не хочу, - сказал он и отвёл в сторону глаза. - Мне не нужна постоянная связь. Я другой человек, я не хочу приковывать свою свободу к какой-то там юбке. - Как и я. Я хочу быть только с одним человеком. С тем, кого я мог бы назвать своей половинкой. И этот человек - ты, Бад. Неужели ты никогда не думал об этом? - Разумеется, нет! - пылко ответил Бад. - Как я могу думать о том, чтобы... Чтобы переспать с собственным братом? - А если бы я не был твоим братом? - Не говори ерунды, Сид. Я скорее откажусь от своей жизни, чем от тебя. Но, подумай сам: отношения... Они нужны или чтоб сделать семью, дети там, или чтоб оттянуться разок-другой. Но мы-то с тобой совсем другими узами связаны! - Разве наши с тобой узы не крепче, чем узы любой семьи? Разве мы не связаны жизнью и смертью? Разве Мицар и Алькор могут существовать друг без друга? Бад прошипел сквозь зубы незамысловатое ругательство. Вот же, втемяшилось Сиду в голову... Да где это вообще видано, скажите на милость? Разве можно... сделать это со своим братом? С тем, кто понимает тебя лучше, чем кто бы то ни было? С частичкой своей души, без которой сама твоя жизнь не кажется полной? Бад задавал себе тысячи вопросов, ни на один из них не находя ответа. Сид молчал, плотно сжав губы, и, не дождавшись ответа, заговорил: - Ты… ненавидишь меня? - Нет же, Сид. Просто это неправильно, пойми. - Тогда ответь. Прямо сейчас, тебе неприятно, что я с тобой? - Чего? Сид коснулся ладонью шеи брата, обхватывая его затылок, затем наклонился и быстро провёл языком по губам Бада, после чего мягко поцеловал. Бад пробовал оттолкнуться, когда поцелуй внезапно стал глубже, но с одним фактом поспорить он никак не мог – ему действительно нравилось. Прикосновения, губы, то, как Сид вёл себя с ним сейчас. Сид не в первый раз делал и говорил вещи, которые ставили с ног на голову всё происходящее с Бадом, включая его собственные оценки происходящего. То, что увидел сразу Феникс и чего не мог понять Бад, с чем и до сих пор не слишком готов был смириться, казалось доступным в полной мере его младшему брату. Ладонь Бада проследовала по бедру Сида вверх и бесцеремонно погладила по его заднице. Тот застонал в рот Баду, и разорвал поцелуй. - Брат… - прошептал Сид, чуть прикрыв глаза. Пальцы Бада проследовали вдоль линии подбородка, слегка задевая широкую ссадину на бледной коже, через висок скользнули за ухо. Губы Сида приоткрылись, на лице была смесь изумления, недоверия и плохо скрытой радости. Ладонь Бада легла на его затылок, он приподнялся на локте, мягко заставляя Сида наклониться к нему. - Я всё-таки абсолютный идиот, - прошептал Бад. Губы Сида были удивительно мягкими, он прерывисто дышал, но не торопил события, наслаждаясь прикосновением губ к губам, захватывая то нижнюю, то верхнюю губу Бада. Ему казалось, что целовался Сид гораздо более умело и нежно, чем он сам. Может, всё дело было в том, что Сид не просто рвался навстречу поцелую, а сдерживал себя, растягивая удовольствие и доставляя его брату? Так или нет, но у Бада кружилась голова от происходящего, он пустил в дело язык. Сначала легонько провёл по нижней губе Сида, потом устремился внутрь, почти яростно. Поцелуй становился более жадным, языки кружили друг вокруг друга, дыхание братьев становилось прерывистым. Бад заводился даже от одного поцелуя, но ему было нужно больше, много больше. Он чувствовал что-то странное: одновременно его охватило чувство неуверенности, и в то же время он неимоверно хотел сделать это, его пьянило ощущение неправильности происходящего и собственной смелости. Он хотел сделать это, познать Сида, как познают женщину, хотя втайне он готов был бы провалиться сквозь землю от стыда, если бы кто-то узнал об этом. Чем дольше длится их поцелуй, тем сильнее разгоралось пламя внутри него: он хотел взять Сида, взять прямо сейчас, завалить здесь, возле колодца, войти в него, кончить в него... - Брат... - хрипло пробормотал Сид, когда их губы и языки, терзавшие друг друга ласками, наконец расстались. - Пошли в дом. Сид облизнул припухшие губы и с трудом перевёл дыхание, пожирая брата глазами. - И то верно. Дома лучше. Сид поднялся с Бада и протянул руку, чтоб помочь встать. Бад хмыкнул, в другой ситуации это было бы излишне, но сейчас он хотел ответить на каждое прикосновение, которого хотелось Сиду. Рукопожатие было крепким. Пошатываясь, Сид направился к лачуге. Бад, которому казалось, будто реальность вокруг стала приобретать странные очертания, догнал его уже около дома. Братья вошли в дом друг за другом, но Сид не торопился идти внутрь, он дождался, пока Бад прикроет на засов дверь, после чего порывисто подошёл и обнял его. Бад повернулся, машинально обнимая Сида в ответ и находя губами его губы. Их скрывал сумрак лачуги, значит, их никто не найдёт и не увидит. Бад дал волю рукам гладить и прикасаться везде, где только мог дотянуться. Сид отвечал ему тем же. Едва не сбив по пути стол, срывая друг с друга одежду, они добрались до лежанки, на которой ещё несколько месяцев назад лежал в беспамятстве Сид. Бад исступлённо гладил брата по рукам, плечам, спине. Сомнения, неуверенность, мучившие его вопросы - всё осталось в стороне. Страсть разгоралась с каждой секундой, отодвигая в сторону все вопросы. Его ладони будто заново узнавали того, кого прежде приходилось лишь осторожно перевязывать. Сид отвечал ему с не меньшим пылом, не на секунду не прекращая ласк. Бад ненадолго разорвал поцелуй, сдёрнул меховое одеяло с кровати и мягко подтолкнул брата на пролежанный матрас. Сид сел, однако на милость Бада просто так сдаваться не собирался: не спуская взгляда со старшего брата, он начал развязывать завязки на его штанах, которые проворно спустил вместе с бельём. Бад почувствовал лёгкий укол смущения, видя, как загипнотизировано смотрит Сид с полуулыбкой на его начинающий вставать член. - Бад... - выдохнул Сид, обхватывая его член ладонью. Бад не успел и глазом моргнуть, как губы Сида коснулись головки, и он несмело провёл по ней языком, а затем осторожно взял в рот. - Сид, ты чего... - охнул Бад и попытался было податься назад, но Сид молниеносно обхватил его ягодицы руками, прижимая к себе, принимая его в рот наполовину. Сид, не выпуская члена брата изо рта, поднял на него пристальный взгляд. Бад хотел сказать, что ему не нравится, когда на него смотрят, но Сид продолжал ласкать его языком и губами, поймав брата в сладкий плен, из которого тому совсем не хотелось выбираться. Редкая девушка легко согласится на такое, обычно все ломались и отнекивались, но Сид с готовностью брал в рот, больше того, он со странным блеском в глазах и неподдельным интересом изучал реакцию Бада. Бад опустил ладонь на макушку Сида и хрипло прошептал: - Братишка, не дури, я ж так кончу... Прямо сейчас... Насчёт «сейчас» Бад не соврал - если не остановиться, то ещё чуть-чуть, и он кончит Сиду прямо в рот. Ни одна девка не доводила его до такого состояния так быстро. Сид медленно отстранился и сказал совершенно серьёзно: - Если и кончишь, я буду рад. - Зато я не буду рад, балда, - сказал Бад, толкая Сида на постель. Сид безоговорочно позволил Баду перенять инициативу, не возражая против той роли, что должна была достаться ему. Бад, оттянув пальцами подобравшиеся было и готовые к семяизвержению яички, привычно снял почти достигшее пика возбуждение. Затем он с жадностью набросился на младшего брата, покрывая поцелуями его шею, плечи, грудь. Сид едва слышно вскрикивал, реагируя на любое прикосновение, будь то мягкий поцелуй или лёгкая боль в стиснутом губами соске. Исступлённые ласки не прекращались, руки братьев ни на миг не прекращали гладить и изучать прикосновениями. Сид сам помог Баду сбросить остатки одежды, затем снова потянулся за поцелуем. Жаркий и глубокий, поцелуй поглотил их полностью. Сид обхватил ладонью член брата, Бад последовал его примеру. Продолжая целоваться, они начали медленно надрачивать друг другу. Член Сида уже давно стоял, к Баду же в полной мере вернулось прежнее возбуждение. Наконец, Сид остановил руку, разорвал поцелуй и откинулся на подушки. Бад окинул взглядом брата, распростёртого перед ним. - Брат, я хочу тебя. Возьмёшь... меня? Бад усмехнулся. - Я взял бы тебя сейчас, даже если бы мне пришлось тебя изнасиловать. Он развёл в стороны ноги Сида, заставляя его приподнять бёдра, устроился между них, затем обслюнявил пальцы. Сид охнул, когда Бад надавил указательным пальцем на его задний проход. - За... зачем? Я и так смогу... - Конеёб Локи «и так может». Я же не хочу тебя порвать в наш первый раз. Сид приоткрыл губы после слов «первый», но тут же запрокинул голову назад от лёгкого укола боли внутри. Палец медленно двинулся вглубь, Сид трепетал даже от такого лёгкого проникновения. У Бада темнело в глазах от ощущения узости и жара тела Сида. Он вводил и выводил один палец, скользя вдоль гладких стенок внутри него, затем добавил второй, затем оба вошли на всю длину. Чуть слышные стоны Сида заставляли Бада терять остатки разума. Едва сдерживаясь, он продолжал растягивать узкое отверстие и ласкать Сида изнутри, надавливая там, где, как ему казалось, у того была чувственная точка, пока не убедился, что Сид совершенно расслабился. Сид словно раскрывался навстречу ему, он закусил губу от явного нетерпения. - Ну же... Бад... Я больше так не выдержу... Бад не заставил себя упрашивать. Довольно хмыкнув, Бад забрался выше, приподнял бёдра Сида и навис над ним, приставляя член к его входу. Прошептав: «Я тоже, братишка», он медленно толкнулся вперёд. Сид выгнулся, замерев, пока Бад проделывал свой путь внутрь. Бад не торопился, постепенно входя и выходя, затем продвигаясь чуть дальше с каждым разом. Бад остановился, переводя дыхание. Это было лучше, гораздо лучше, чем с любой из его девок. Сид, чьё тело абсолютно отличалось от их, реагировал абсолютно иначе, принимая его вместе с болью и наслаждением Бад медленно вышел и снова вошёл. Сид, чьи брови были сведены от напряжения, негромко беззвучно приоткрыл рот и вцепился рукой в его предплечье. Бад медленно набирал темп, наблюдая за тем, как Сид, сначала бывший напряжённым, начинает выгибаться ему навстречу. «Больше, - проносилось в голове Бада. - Нам обоим нужно больше. Сильнее, быстрее, острее...» Сид чуть слышно постанывал от каждого движения Бада. Баду казалось, что он сдерживает себя. Сначала он пытался не замечать, но потом понял, что это его беспокоит, отвлекает, не даёт сосредоточиться. - Ну же, Сид, не молчи... - хрипло пробормотал он. - Нас всё равно никто не услышит. Я хочу тебя слышать, Сид! Сид подарил ему затуманенный взгляд и перестал сдерживаться. Он громко и протяжно стонал, от звуков его голоса Баду сносило крышу ещё сильнее. Движения становились резче, Сид машинально потянулся к собственному члену. Бад сменил позу, погладил брата по руке и затем обхватил его напряжённый член ладонью. Темп становился совершенно рваным, толчки сделались безжалостней, движения рукой - короче и сильнее, а на смену стонам пришли совсем иные короткие и хриплые звуки. Кончая, Бад чувствовал, как что-то брызнуло у него из-под пальцев, и как Сид, хватая ртом воздух, вдруг резко обмяк под ним. Оргазм выбелил всё вокруг, лишив очертаний тёмную лачугу, Сида, самого Бада. Абсолютно опустошённый, он, ещё чувствуя, как пульсируют внутри Сида отголоски их безумной страсти, опустился на него всем весом. Сид обхватил его и крепко обнял, погладил по влажной от пота спине, а затем прошептал: - Я люблю тебя. Бад приподнялся на локте и долго смотрел на младшего брата. - И я тебя, братишка.

Пятница, 19 февраля 2016