Светлое будущее после темного прошлого

      Футбольные каникулы в России – это одно из самых лучших явлений, которое только могло придумать человечество. В то время, как Англия играет вообще без перерыва, уже первого января выходя на поле и до этого имея только один или два выходных, а Испания, Италия и Франция возвращается на поле не позже десятого числа января, российские футболисты могут себе позволить такую роскошь, как целый месяц отдыха. Чемпионат у них заканчивается раньше остальных европейских лиг и начинается гораздо позже. Причина у этого одна – погодные условия. Согласитесь, есть разница между тем, в какую погоду играть: под теплым солнышком в комфортные +5-10 или под снегопадом в дубарь ниже -20. А если учесть, что страна очень большая, и в некоторых её городах температура падает еще ниже, то вопрос с причиной таких длительных каникул отпадает сам собой. Им и в феврале не особо улыбается играть, а уж про январь вообще говорить не стоит.       В этом сезоне первая его часть в РПЛ непривычно затянулась, и была официально закрыта аж 22 декабря, а не 10-13, как обычно. Причиной этому были аномальные морозы в конце ноября, из-за которых руководство вынуждено было перенести некоторые матчи на другие числа в надежде, что погода станет более благоприятной для игры. Они не прогадали, морозы спали, и командам пришлось играть дольше, чем обычно. Из-за такого позднего завершения сезона ребята, которые праздновали Рождество в декабре, оказались в довольно непростой ситуации, потому что времени на то, чтобы подготовить все к празднику, было не так уж много. Ситуация дополнительно усложнялась для тех, кто родом либо из глубинки, куда не так быстро добраться, либо вообще из другой страны. Пожалуй, сложнее многих в команде оказалось Арнору и Хёрдуру, которым нужно не только вернуться домой, в Исландию, куда путь отнюдь не близок, но и купить подарки, потому что из-за тренировок и матчей они совсем об этом забыли, а вспомнили буквально часов за шесть до самолета. Пришлось спешно лететь в торговый центр и уже на ходу придумывать, что подарить многочисленным родственникам, а их просто издевательски дохрена.       Вот уже четвертый год Арнор и Хёрдур отмечают Рождество вместе, собирая свои семьи в одном доме. Первое Рождество в статусе пары им пришлось встречать порознь, потому что на тот момент они встречались только четыре месяца, и этого их матерям оказалось недостаточно для того, чтобы избавить сыновей от семейного праздника (читайте: пытки, во время которой им по тысячу раз зададут одни и те же вопросы, не лишая возможности отказаться или увильнуть от вопроса) и отпустить друг к другу. Поэтому парням, которые до дрожи в коленях нуждались в постоянном контакте, и которые за эти месяцы привыкли к тому, что они всегда и везде вместе, пришлось прощаться в аэропорту и разъезжаться по разным городам, впрочем, оставляя свое сердце в руках друг у друга. Домой приехали тогда не сами парни, а их оболочки. И сколько мамы ни пытались бороться с ними, все было без толку.       Каждый раз, когда мамы демонстративно захлопывали перед их носами ноутбуки, где парни говорили друг с другом по скайпу, это вызывало лишь обиженный взгляд от Арнора и строгое «Больше так не делай, потому что я разозлюсь» от Хёрдура. Когда они прятали их телефоны, чтобы влюбленная парочка не трещала постоянно в трубочку, игнорируя окружающие их семьи, парни уже рычали и на полном серьезе заявляли, что еще одна такая выходка, и они уедут в эту же самую секунду и вернутся только на следующие каникулы. Мамы угрозам поверили, но попытки вернуть детей в семью не прекратили, пустив в ход «тяжелую артиллерию» в виде самых младших членов огромного семейства. План был до безобразия прост: малышня должна была так укатать бедных футболистов, заставляя их играть во все придуманные человечеством игры, чтобы у них не оставалось сил на мысли о возлюбленном, не говоря уже о том, чтобы звонить ему или связываться с ним по скайпу. Единственное, что не учли эти великие стратеги, так это степень любви парней друг к другу и величину их тоски. Поэтому они, уставшие больше, чем после любой тренировки, доползая до своей комнаты, все равно открывали ноутбуки и нажимали кнопку вызова в приложении скайпа, чтобы хоть увидеть родное лицо и услышать любимый голос. Однажды они так и уснули, не выключив скайп на ноутбуке, который стоял на второй половине кровати –так им казалось, что они лежат рядом. Именно этот момент стал поворотным в поведении мам. Просто они именно в тот вечер решили зайти к сыновьям, чтобы проверить, в порядке ли они после тех пыток, которые им устроили дети, и замерли прямо у порога, не в силах сделать шаг, потому что увиденное шокировало их и умилило. Арнор и Хёрдур лежали на боку, повернувшись к экрану и положив руку на экран, будто они держаться за руки. И вид собственного сына подкреплялся видом второго исландца в экране ноутбука, поэтому мамы в тот же вечер приняли тяжелое, но очень важное решение. Утром, дождавшись, когда сыновья спустятся на завтрак, они сказали им, что те могут ехать друг к другу, и что они обижаться или злиться не будут. Сказать, что парни были в шоке, это не сказать ровным счетом ничего. На вопрос о том, с чего это вдруг такие перемены, мамы ответили поразительно идентичными фразами:       – Просто я поняла, что он для тебя – такая же часть семьи, как и каждый из нас. А отрывать человека от семьи нельзя.       Выделив себе несколько мгновений на праведный шок, Арнор с Хёрдуром кинулись обнимать своих мам, а уже вечером лежали в объятьях друг друга, не в силах отпустить хотя бы на секунду. С тех пор они никогда не думали о том, чтобы отмечать праздники порознь.       В том же году, только уже на летних каникулах, парни не только познакомились с родителями друг друга, но и самих родителей между собой тоже познакомили. Познакомили, а потом сидели и охреневали с того, насколько быстро те нашли общий язык и утратили интерес к своим детям. Отцы с одинаковым лихорадочным блеском в глазах обсуждали главную радость своей жизни – рыбалку, а мамы, начав разговор о фирменных блюдах, которые так любят их мальчики, как-то совсем уж неожиданно перешли на тему того, какими эгоистами становятся дети, когда вырастают, и как редко приезжают. И настолько они увлеклись этим разговором, что даже не заметили, как Арнор и Хёрдур по-тихому смылись из комнаты, решив пойти прогуляться. Следующее Рождество они встречали уже все вместе, собрав семьи обоих парней в одном доме. Такое празднование стало традиционным, потому что находиться вдали друг от друга длительное время при том, что в Москве они всегда и везде вместе, просто невыносимо.       В этом году Рождество они так же, как и все предыдущие, встречают всей семьей, поэтому с подарками реально была беда, потому что купить два-три подарка – это одно, а вот двадцать-тридцать – это уже совершенно другое дело. А у парней именно вторая ситуация, потому что черт бы побрал эти огромные исландские семьи. Ни Арнор, ни Хёрдур никогда не могли понять, зачем на каждый праздник приглашать родственников из третьего или четвертого круга родства, которых ты видел один раз за всю свою жизнь (и то не факт) и даже не можешь запомнить их имена. В детстве главной проблемой всегда становятся все эти многочисленные дяди и тети, которые своим долгом считают затискать до полусмерти бедных детей, имеющихся в семье. Единственное, что в таком возрасте радует, это наличие огромного количества подарков и сладостей, которые определенное время даже ассоциируются с этими родственниками, заменяя их имена.       В период юношества эти самые дяди и тети становятся конкретной такой проблемой, потому что каждый из них считает, что умрет, если не спросит бедного парня о том, не нашел ли он себе девочку. И при этом они напрочь игнорируют горящие от смущения щеки парнишки и его вялые попытки отвертеться от вопроса. И как объяснить родственникам, что если и найдет он себе вторую половинку, то это явно будет не девушка, а парень? Ведь не все поймут. Сейчас, когда парни уже выросли, в мире очень многое изменилось, поэтому такая любовь может лишь в некоторых совсем уж отсталых странах встретить осуждение или негатив. А вот тогда, когда парни были в совсем еще юном возрасте (особенно Хёрдур, учитывая то, что он старше), это пусть и не яростно критиковали, но принимали с трудом и реагировали с явным неодобрением. Поэтому приходилось бормотать себе под нос, что кроме футбола их ничего не интересует, а девочки вообще в футболе не разбираются, поэтому и нечего обращать на них внимание пока.       Когда парни вырастают, одной из самых главных проблем во время таких вот праздников становится большое количество мелких и до жути шумных детей, которые бегают всегда и везде, орут так, что уши закладывает, достают бедных родственников больше, чем остальных, и при этом даже не выдыхаются за весь день, когда Хёрдур и Арнор валились с ног, даже не доползая до собственных кроватей. И это не только у Арнора с Хёрдуром в семье такая чехарда с родственниками происходит, это отличительная черта большинства семей в Исландии. Почему так – не знает никто, но факт остается фактом.       Повторных, но уже более настойчивых вопросов на тему того, когда же ты, мой мальчик, влюбишься, Арнору получилось избежать полностью, поскольку встречаться с Хёрдуром он начал еще в семнадцать лет, а для самого Хёрдура все обошлось, так сказать, малой кровью. Зато теперь каждый год их терроризируют вопросами о том, когда же свадьба, а некоторые, особенно неугомонные, тетки заглядывают еще дальше и начинают тактично выяснять, какие у них планы на продолжение рода. Парни все эти допросы терпят с воистину героическим спокойствием, низменно отвечая, что всему свое время, и, когда свадьба будет, им сообщат.       – Ты как хочешь, но на нашу свадьбу, если она когда-нибудь случится, твоих противных теток-близняшек с их детьми, которые мне сегодня чуть все волосы не вырвали, когда играть пытались, и моих троюродных братьев, которые уже третий день подряд с раздражающим постоянством заваливается в нашу комнату в самые неподходящие для этого моменты, мы звать не будем! –тихо, но крайне возмущенно сказал Арнор на ухо Хёрдуру, когда они в очередной раз собрались всем этим огромным семейством в гостиной. Когда одна семья собирается, это много людей, а уж последние несколько лет, что они празднуют Рождество двумя семьями, количество родственников на один квадратный метр просто зашкаливает.       – Как скажешь, заяц, – улыбнувшись, ответил Хёрдур и обнял Арнора, прижав к себе и поцеловав в плечо. Они сидели на одном кресле, потому что места для всех очень мало, поэтому Хёрдур, упав в свое любимое кресло, тут же дернул на себя Арнора, заставив того усесться к нему на колени. Сигурдссон, несмотря на то, что они уже так долго вместе, каждый раз в такие моменты краснеет, как девственница, чем до мурашек по коже и затапливающей сердце нежности радует Хёрдура, который обожает наблюдать за своим мальчиком и целовать его покрасневшие от смущения щеки. А уж когда все это происходит на виду у родственников, так и вовсе смущает даже собственное смущение. Хёрдура это забавляет еще больше.       В кругу семьи парни вытерпели только неделю, а потом смылись в свой дом, который купили год назад в пригороде. Они к этому решению шли три года и действовали осознанно, потому что оба понимали – друг без друга они точно не смогут. Личное жилье в родной стране хотелось, потому что не всегда же сидеть на шее у родителей. В Москве у них есть общая квартира, и этого им пока хватает, а вот в Исландии даже квартиры не было. Такое местоположение дома они выбрали тоже не случайно, а специально просчитав примерно одинаковое расстояние от городов, где жили родители, чтобы никому из них не было обидно. Потому что, купи они дом в столице, обиделись бы родители Арнора, а если бы в Акранесе, то наоборот. Поэтому они выбрали тихий и уютный городок, который находится не так уж далеко от обоих городов, и в котором жить – одно удовольствие. Вот именно туда они и сбежали после недели отдыха с семьей.       Им хотелось тишины. За время футбольного сезона шум окружает их со всех сторон, и даже стены собственной квартиры не всегда спасают, потому что никто не отменял новости, в которых то и дело звучат фамилии игроков «ЦСКА», в том числе и их собственные. Поэтому они так ждали этих каникул, потому что хотелось побыть, наконец, вдвоем, без лишних взглядов и постороннего шума, который отвлекал бы и не давал спокойно насладиться обществом любимого человека. Но дома, когда тебя постоянно окружает более двадцати человек, от которых шума больше, чем от стадиона болельщиков, расслабиться и отдохнуть едва ли получится.       В собственном доме, вдали от всей этой суеты и детских криков (а их в родительском доме в этом году было чересчур много), они, наконец, смогли облегченно выдохнуть и остаться наедине в полном смысле этого слова. Первые два дня они даже из кровати почти не вылезали, не говоря уже о том, чтобы пойти куда-то погулять. Они спали почти до обеда, отсыпаясь за весь сезон, а потом либо фильмы смотрели, поедая прямо в кровати заказанную пиццу, либо занимались гораздо более приятными делами, в который раз исследуя тела друг друга, пробегаясь руками и губами по всем частичкам тела, которые настолько знакомы им, что даже в полной темноте они смогут узнать тела друг друга с помощью одних лишь поцелуев или прикосновений пальцами к нежной коже. Они целовались до опухших губ и сбитого к чертям дыхания. Они не торопились, своими поцелуями, касаниями и движениями доводя друг друга до пика наслаждения и взрыва всех существующих в человеке эмоций. Они занимались не сексом – они занимались любовью, каждым поцелуем и каждым движением доказывая искренность своих чувств, которые за те годы, что они вместе, никогда не оспаривались, потому что все и так понятно.       А утром третьего дня, лежа в кровати, они внезапно поняли, что холод Исландии, сменивший холод зимней Москвы, им уже надоел, и хочется тепла и солнышка. И уже вечером они, держась за руки, медленно прогуливались по белому песчаному берегу океана на одном из тех островов, куда обыденность просто не попадает, вытесняемая нетронутой природой, шумом голубого океана и ощущением абсолютного покоя и счастья.       На ближайшие десять дней, которые парни собираются провести на острове, они сняли себе виллу на самом берегу океана и теперь вдоволь могли наслаждаться полным одиночеством и единением с природой. Они могли заселиться в любой из отелей, коих на Маврикии, а они отправились именно туда, очень много, но им так хотелось оказаться вдали от суеты и других людей, что эта вилла в полном уединении и даже с личным пляжем, на который воспрещен вход всем, кроме них двоих, стала самым лучшим вариантом из всех возможных. Панорамные окна на втором этаже и вид на лазурную гладь бескрайнего Индийского океана однозначно придадут особого очарования каждому моменту, проведенному на этом отдыхе.       – Только такие придурки, как мы, могли утром захотеть на море и вечером оказаться на острове, – усмехнувшись, сказал Арнор, когда они, не спеша, прогуливались по кромке океана, не заходя глубоко, но позволяя теплой воде касаться их ног, доходя практически середины щиколотки.       – А мне кажется, что это счастье, когда рядом есть человек, способный разделить все твои придурковатости, – с улыбкой ответил Хёрдур, сжимая ладонь своего парня. Солнце уже почти касалось линии воды, окрашивая небо в завораживающе красивые оранжевые и красные цвета и отбрасывая блики на океан, от чего было сложно определить: где вода, а где уже небеса. – Мы не так уж долго живем на этом свете для того, чтобы отказывать себе в чем-либо.       – Правда? – хитро улыбнувшись, спросил Арнор и остановился. – Ты имеешь в виду, что мы вообще ни в чем себе отказывать не должны, правда?       –Почему мне кажется, что ты что-то задумал, и я своим утвердительным ответом обреку себя на очередную твою пакость, а? –подозрительно прищурившись, спросил Хёрдур, но остановился и покорно ждал следующего действия своего парня.       – Ты как всегда невероятно догадлив, милый мой, –с очаровательной улыбкой сказал Арнор, а потом с такой же улыбкой положил руки Хёрдуру на грудь и, без объявления войны, так сказать, толкнул его в воду. Хёрдур совершенно не ожидал такой подставы, поэтому удержать равновесие не сумел и полетел в воду с высоты своего далеко не маленького роста.       – Ах ты ж зараза! – прорычал Хёрдур, пытаясь встать, что было довольно проблематично из-за проседающего под ногами песка и легких волн, из-за которых не так уж легко было восстановить равновесие. Особенно, с его ростом. – Я себе чуть задницу из-за тебя не отбил! – еще более возмущенно добавил Хёрдур, потирая пострадавшую часть тела. Глубина в том месте, где они стояли, была совсем ничтожной, поэтому из-за падения он не столько намок, сколько ударился задницей об дно океана.       – Она у тебя просто слишком большая, так что не отбил бы! – выдавил из себя Арнор, а потом не выдержал и согнулся пополам от смеха, потому что слишком уж забавным было выражение лица «страдающего» Магнуссона.       – Ах так? Тогда иди ко мне, чтобы не так ржалось хорошо! – с мстительным огоньком во взгляде сказал Хёрдур и, не дав Арнору возможности осмыслить его слова, схватил его за ногу и дернул на себя. Единственное, что он не просчитал, так это траекторию падения Арнора, в результате чего тот свалился прямо на бедного Магнуссона, зацедив коленом ему прямо в живот и немного притопив. – Ты убить меня решил в первый же день отдыха?       – Блин, блин, блин, простии, – осознав, что в этот раз действительно причинил боль Хёрдуру, протянул Арнор и слез с пострадавшего исландца, уставившись на него встревоженным взглядом. – Сильно больно?       – Если бы ты попал коленом на несколько сантиметров ниже, мы лишились бы важной части запланированного отдыха, – втянув воздух сквозь сжатые зубы и приняв, наконец, сидячее положение, сказал Хёрдур, а Арнор аж побледнел.       – Простии, я случайно, честно! – с неподдельными эмоциями воскликнул он. – Сильно болит?       – Болит, – все еще обижено ответил Хёрдур, но уголки губ отчаянно дрожали от желания растянуться в довольную улыбку. – Но я знаю, что уменьшит мою боль.       – Что?       – Мееесть, сладкая месть! – все-таки расплывшись в довольной улыбке, ответил Хёрдур, и в этот раз Арнор среагировал вовремя. Он молниеносно поднялся на ноги и побежал в противоположную от своего парня сторону, разумно выбрав для бегства сухой песок, а не воду, которая и без того сковывает все движения.       – Ну, заяц, погоди, – с предвкушающей ухмылкой сказал Хёрдур и, тоже поднявшись, побежал за своим «зайцем».       Бегали они друг от друга довольно долго, только невооруженным взглядом было видно, что Арнор не так уж сильно хочет сбежать, а в большей степени просто ждет, когда же его, наконец, поймают. И Хёрдур выполнил его тайное желание, налетев на него сзади и утаскивая вместе с собой на горячий после дневной жары песок.       – Попался, заяц? – с довольной улыбкой спросил Хёрдур, нависая над улыбающимся Арнором.       – Будешь мстить? –«испугался»Арнор, а Хёрдур многообещающе ухмыльнулся.       – Обязательно буду, – ответил он и, не давая возможности сказать что-либо в ответ, наклонился к Арнору и поцеловал его, с первых же секунд показывая, что в этом поцелуе вряд ли найдется место для нежности.       Каждый их поцелуй отличается от предыдущего несмотря на то, что вместе они уже четыре года, и все, казалось бы, должно быть похожим. Но поцелуи всегда разные, потому что они вкладывают в них разные эмоции, разные чувства и разные «фразы», которые не особо можно сказать словами. Сегодня в их поцелуе с первых секунд ощущается неприкрытая и с каждым касанием губ все больше увеличивающаяся страсть, которая медленно, но уверенно подкрепляется зарождающимся внизу живота желанием. Сегодня их поцелуи кусючие, с оттягиванием нижней губы и посасыванием верхней. Сегодня в их поцелуях языки сплетаются воедино, будто танцуют особый танец страсти, а губы начинают болеть от такого нажима и темпа. Сегодня они полностью отдаются этим поцелуям.       Хёрдур, с трудом отстранившись от таких любимых губ Арнора, поцеловал его в нос, потом в уголок губ, потом щеку, линию скул и, наконец, перешел на шею, оставляя первый поцелуй прямо в том месте, где бешено пульсирует вена. Он поцеловал её, а потом легонько прикусил, сразу же зализав укус и вызвав первый, пока еще тихий, стон Арнора, у которого всегда шея и спина были самыми чувствительными местами. Однажды Хёрдур заставил Арнора кончить, даже не прикоснувшись к его члену, а лишь целуя, кусая, оглаживая и вылизывая его спину. Честно признаться, Арнор после этого еще месяц краснел, как маков цвет, и не мог смотреть Хёрдуру в глаза, потому что ему было до жути стыдно за такую свою слабость. А сам Магнуссон лыбился, как идиот, радуясь тому, что нашел самое слабое место своего мальчика, и теперь в случае любой ссоры знает, на что давить, чтобы младший перестал злиться или обижаться.       Сейчас же до спины доступа нет, поэтому Хёрдур активно покрывал поцелуями его шею, уделяя место каждому сантиметру нежной кожи, покусывая в особо чувствительных местах и тут же зализывая свои укусы под аккомпанемент стонов Арнора, которые с каждым поцелуем становились все громче и слаще.       – Ты каждый раз сводишь меня с ума, заяц, – хрипло выдохнул между поцелуями Хёрдур, когда Арнор закинул ноги ему на талию и, скрестив их, прижался еще ближе, демонстрируя свое возбуждение.        Футболок на них не было, поэтому Хёрдур, не видя преград, спустился поцелуями на ключицы, укусив каждую косточку, чем вызвал уже гораздо более громкий и несдержанный стон Арнора, и стал прокладывать дорожку поцелуев от ключиц и до самых тазобедренных косточек, уделяя особое внимание соскам и прессу, который нервно поджимался от каждого прикосновения горячих губ к нежной коже. И чем ближе поцелуи подбирались к резинке пляжных шорт, которые уже стали заметно малы и неприятно давили на возбужденный орган, тем громче становились стоны, и тем больше ерзал Арнор, пытаясь найти такой желанный контакт. Но не была бы месть местью, если бы Хёрдур так быстро дал бы ему то, чего он так хочет.       Когда шорты младшего были отброшены в сторону, он шумно выдохнул и тут же поперхнулся следующим вдохом, потому что губы Хёрдура прикоснулись к головке, целуя её и тут же отстраняясь, чтобы уделить внимание бедрам. Он целовал внутреннюю сторону бедер, проводя языком по коже, кусая её, оставляя метки, подбираясь опасно близко к изнывающему от возбуждения члену, но не касаясь его, а целуя совсем рядом. Это сводило сума, а руки, крепко прижимающие бедра возбужденного исландца к песку, чтобы он не дергался, бесили до зубного скрежета, но вместо него вырывались только новые стоны.       – Магс… пожалуйста… пожалуйста, – зажмурив глаза и вцепившись Хёрдуру в волосы, молил Арнор, и высшие силы в лице одного белобрысого исландца решили сжалиться над ним. – Маааааагс, – практически закричал Арнор, когда Хёрдур сначала обвел языком головку, а потом взял член в рот до самого основания, упираясь носом в нежную кожу.       Довольный такой реакцией на свои действия Хёрдур, бросив взгляд на распластавшегося на песке Арнора, выпустил полностью член изо рта, позволяя ветру коснутся чувствительной кожи, создавая контраст, а потом снова закрыл его губами, начиная медленно, издевательски медленно, и при этом до поджимающихся пальцев на ногах охуительно отсасывать, продолжая крепко прижимать бедра исландца к песку, чтобы тот не вздумал перенимать инициативу на себя. Не сегодня. Сегодня Хёрдур мстит. Хотя, это еще нужно разобраться, кто и кому мстит, потому что Арнор явно получает неземное удовольствие, судя по его громким и довольным стонам, а сам Хёрдур чувствует, что его собственный член скоро вполне себе может порвать ткань пляжных шорт, которые уже настолько давят, что становится больно.       Хёрдур явно получал удовольствие от собственного занятия, а стоны Арнора служили ему самым главным вознаграждением. Он то вбирал его член до самого основания, втягивая щеки, чтобы создать вакуум вокруг пульсирующего органа (и в голове Арнора, честно говоря, тоже образовывался полный вакуум), то обхватывал губами головку, выписывая языком восьмерки вокруг неё и помогая себе рукой, то по очереди брал в рот его яички, посасывая каждое и проводя большим пальцем по сочащейся головке. Арнор от всех этих ощущений уже едва не срывался на крик, сжимая ладонь в волосах Хёрдура до такой степени, что легко может вырвать целый клок и даже не заметить. А тот в ответ только рычал и еще больше замедлялся или вообще отстранялся, доводя своего возлюбленного до самого настоящего безумства.       – Пожалуйста… пожалуйста… я не могу, – уже хныкал Арнор, у которого все тело ныло от напряжения и требовало разрядки. Хёрдур, видимо, решив, что месть удалась, провел пальцем от основания члена и до пульсирующей дырочки, собирая натуральную смазку, и без предупреждения ввел один палец, сразу же попадая по простате, одновременно с этим вбирая член до упора. И это привело к тому, чего добивался Хёрдур: Арнор выгнулся так, что боли в спине завтра точно не избежать, сжал белые волосы, и простонал так, что это было больше похоже на крик, нежели на стон. А Хёрдур продолжал двигать и пальцем, и ртом, выбивая последние силы из податливого тела, последние капли из пока еще напряженного члена, крики, медленно переходящие на хрипы, из быстро вздымающейся груди и мысли из голов обоих. Это слишком охуенно для того, чтобы сейчас еще о чем-то думать.       – Боже, я сейчас сдохну, – хриплым голосом выдавил из себя Арнор, отчаянно пытаясь выровнять сбитое к чертям собачим дыхание. Получалось крайне плохо. Он все еще вздрагивал каждую секунду, отходя от крышесносного оргазма, и единственное, чего сейчас хотелось, это смыть песок со своей задницы и уснуть, прижавшись к Хёрдуру, потому что ни на что другое сил больше нет. Но Арнор никогда не был эгоистом по отношению к своему парню, поэтому сейчас, понимая, что сам Магнуссон разрядку так и не получил, он нашел в себе силы для того, чтобы перевернуться, нависнув над упавшим рядом с ним Хёрдуром, стянуть с него шорты и, проведя языком от самого основания стоявшего колом члена до красной головки, взять в рот, заглатывая до упора и позволяя члену ткнуться в глотку. Хёрдур от этого громко застонал и вплел пальцы одной руки в волосы младшему исландцу, как тот делал несколькими минутами ранее. И, в отличие от Хёрдура, Арнор не держал его бедра, позволяя тому буквально трахать его рот, чтобы получить, наконец, такую желаемую разрядку. И Хёрдур воспользовался добротой своего любимого, раз за разом вскидывая бедра вверх, из последних сил стараясь контролировать темп, чтобы не причинить боль Арнору. По этой же причине он попытался оттащить его от своего члена, когда почувствовал приближение развязки, ведь знал, что единственное, чего не любит в постели Сигурдссон, это когда Хёрдур кончает ему в рот или просто на лицо. Но в этот раз младший хотел отплатить своему любимому за все: за этот неожиданный отдых, за то, что потакает всем его капризам и заскокам, за его безграничную и такую теплую, будто пушистый плед, любовь, за этот минет, в конце концов, тоже. Поэтому, чувствуя, как напрягается все тело Хёрдура, а его рука сжимает волосы Арнора, пытаясь оттянуть его от члена, он лишь насадился еще глубже, расслабляя горло и упираясь носом в лобок, и втянул щеки, создавая дополнительное давление на член, становясь последней каплей в чаше выдержки Хёрдура. Он громко простонал, еще несколько раз вскинул берда, содрогаясь всем телом, а потом упал обратно на песок – полностью обессиленный, но до неприличия счастливый и удовлетворенный. Его рука в волосах Арнора расслабилась, и он чисто машинально начал перебирать короткие волосы, все еще лежа с закрытыми глазами и пытаясь выровнять свое дыхание. Он даже после ста двадцати минут матча не дышит так тяжело, как сейчас. А виной всему невероятный Сигурдссон, который одним своим присутствием каждый раз заставляет Хёрдура испытывать все новые и новые чувства и эмоции, что уж говорить о сексе с ним.       – Ты невероятный, – озвучил свои мысли Хёрдур и притянул Арнора к себе, вовлекая его в долгий, нежный, до мурашек по коже трепетный и благодарный поцелуй, от которого пальцы на ногах поджимаются не хуже, чем от самого сильного оргазма. И парни реально не знали, в чем причина такого эффекта от их поцелуев, но подозревали, что дело конкретно в них двоих. По крайней мере, никогда раньше они такого удовольствия от поцелуев не получали. Хотя, Арнору и сравнивать-то особо не с чем, ведь Хёрдур стал для него первым во всех смыслах и, подсказывает любящее сердце исландца, единственным, потому что никто другой просто не нужен.       – Если ты каждый раз будешь так мне мстить, то я готов косячить по несколько раз в день, – с довольной ухмылкой заявил Арнор, падая на песок рядом с Хёрдуром, переплетая с ним руки и поворачивая к нему голову, чтобы встретиться с ним взглядами.       – Ты и так косячишь столько, что у меня физически не хватит сил на подобную месть за каждый твой косяк, – усмехнувшись, ответил Хёрдур, сжимая ладонь своего парня и смотря в его глаза немного насмешливым, но все еще теплым взглядом. – Но я учту, заяц.       – Блин, я не чувствую своих конечностей, до сих пор дрожат ноги, зато, как назло, очень четко ощущается песок, который, кажется, даже в задницу забрался, – неводольно проворчал Арнор, а Хёрдур громко и звонко засмеялся, протянув руку и потрепав парня по волосам, в которых тоже полно песка из-за того, что они упали на него все еще будучи мокрыми после специфического купания. У него самого, признаться честно, тоже песок везде и всюду, но признаваться в этом он пока что не намерен.       – Это, конечно, совсем непорядок, – отсмеявшись, серьезно сказал он, посмотрев на Арнора, который надулся, как хомячок, всем своим видом демонстрируя, что ему неудобно, и он вообще обижен. Только на кого именно обижается, он пока не решил. – В твоей заднице могу быть только я, потому что у меня бронь на всю оставшуюся жизнь.       – Ну, брони у тебя пока еще нет, – усмехнулся Арнор, демонстрируя отсутствие обручального кольца на своем пальце, а потом засмеялся и, перевернувшись на живот, положил руки Хёрдуру на грудь. – Но твой член в моей заднице мне нравится гораздо больше, чем песок.       – Блядь, это самый неоднозначный комплимент, который я когда-либо получал, – фыркнул Хёрдур, а Арнор довольно улыбнулся и, наклонившись, оставил несколько поцелуев на мокрой и соленой от пота груди.– У нас два варианта: либо возвращаемся в дом, либо доползаем до океана и смываем все это безобразие там. Лично я за второй вариант, потому что у меня вряд ли сейчас хватит сил для того, чтобы доползти к дому.       – Мне нравится эта идея, – улыбнувшись, сказал Арнор, а потом внезапно ухмыльнулся, а в глазах мелькнул знакомый огонёк. Явно что-то задумал. – Только я хочу на ручки.       – А по ручкам ты не хочешь? – подняв одну бровь, спросил Хёрдур и положил руки парню на талию.       – Хочу, но это потом. А пока на ручках до океана.       – А своими ножками пройти несколько метров слабо?       – Слабо, очень слабо. Из-за тебя, между прочим, – протянул Арнор и прикусил нижнюю губу, пытаясь не улыбаться. А вот Хёрдур сдерживаться не стал и широко, солнечно даже, улыбнулся.       – Тогда лежи с песком в заднице, пока сила в ножках не появится. А я пока пойду искупнусь.       – Магнуссон, имей совесть! Довел бедного парня до полного изнеможения, а теперь отказывается помочь с транспортировкой к воде! Что это за безобразие, а? – выдал такую возмущенную речь Арнор, для убедительности даже стукнув Хёрдура ладошкой по груди, а тот удивленно уставился на него.       – А ты не охренел, Сигурдссон? Я думал, что знаю грани твоей наглости, но теперь понимаю, что она просто не имеет границ.       – Но ты ведь меня любишь, правда? – смастерив ангельское выражение лица и хлопая своими большими глазами, как знаменитый кот из мультика, спросил Арнор, а Хёрдур вздохнул.       – Люблю. И ты, заяц, этим нагло пользуешься, – с укоризной посмотрев на своего парня, сказал Хёрдур, а тот еще несколько раз хлопнул ресничками, мол, я тут не при чем.       – Кто? Я? Да никогда в жизни! – почти правдоподобно «удивился» Арнор, а Хёрдур еще более выразительно посмотрел на него, мол, и кому ты тут заливаешь? – Ну, ладно, может, самую малость всего лишь. Но я не злоупотребляю! – еще один взгляд от Хёрдура и мученический стон от Арнора. – Ну, блин, не смотри на меня так. Не такой уж я и манипулятор!       – Да? Серьезно? – удивленно выгнув одну бровь, поинтересовался Магнуссон. – А кто в прошлом году не разговаривал со мной целых три дня и спал в другой комнате, чтобы заставить меня пойти с тобой на тот костюмированный бал в посольстве, а? И кто лапал всех в команде, демонстративно делая вид, будто меня нет рядом, таким образом требуя извинений за то, что я за день до этого забыл телефон в раздевалке и поэтому не отвечал на твои звонки, а ты думал, что я тебе изменяю, потому что я еще и домой вернулся позже обычного из-за пробок? Кто неделю методично выносил мне мозг своим нытьем по поводу того, что он хочет котенка, не гнушаясь мольбами, ультиматумами и, даже, минетом, а? И кто…       – Ладно, ладно, все, замолчи, пожалуйста! – затараторил Арнор, закрывая рот Хёрдура рукой и принимая максимально раскаивающийся вид. Хёрдур улыбнулся и поцеловал ладонь Сигурдссона, а потом убрал её от своих губ.       – Ты – самый главный и профессиональный манипулятор из всех, кого я когда-либо встречал. Но это не отменяет того факта, что я безумно сильно тебя люблю и готов каждый раз идти у тебя на поводу, чтобы снова и снова видеть твой сияющий взгляд и счастливую улыбку. И, возможно, я еще тысячу раз пожалею, что имею такой слабый иммунитет к твоим жалостливым взглядам и просьбам, но, пока это делает тебя счастливым, я готов сдаваться и делать то, что ты просишь. Потому что, как уже сказано, я очень сильно тебя люблю, – положив ладонь на щеку Арнору и проведя по нежной коже большим пальцем, сказал Хёрдур и не отрывал при этом взгляда от его глаз, замечая, как стремительно в них появляется знакомый огонек и разливается тепло.       – Это значит, что ты отнесешь меня на ручках в океан? – просияв, спросил Арнор, а Магнуссон простонал и сбросил с себя развалившегося, как одеяло, Сигурдссона.       – Та иди ты в задницу. Я ему тут в любви, понимаете ли, признаюсь, ванильные речи толкаю, которые мне, вообще-то, совершенно не свойственны, а он об одном думает, – ворчал Хёрдур, поднимаясь с песка и выпрямляясь. – Пешком не так трясет, сам до воды дойдешь.       – Ну, Мааагс, не обижайся, – протянул Арнор, резко принимая сидячее положение и смотря в спину Хёрдуру, который широкими шагами направился к океану. Тот в свою очередь только отмахнулся, не поворачиваясь, потому что, если повернется, то Арнор увидит его улыбку, и все пойдет коту под хвост. –Хёрдуур! – уже громче воскликнул Арнор, и в этот раз в его голосе прорезалось волнение и легкий страх. Такие эмоции вполне понятны, потому что в их паре подобное поведение себе позволяет именно Арнор, иногда обижаясь из-за сущих пустяков, а Хёрдур обычно ведет себя в соответствии статусу старшего и более степенного человека, поэтому прощает младшему все его выходки и капризы, предпочитая лишний раз извиниться, чтобы не допускать развития серьезного конфликта. А сейчас вроде как обиделся Хёрдур, и это действительно ново для их отношений и для самого Арнора. И Сигурдссон совершенно не хотел, чтобы этот пустяк испортил им отдых, поэтому тут же поднялся с места, на котором сидел, и бросился вслед за Хёрдуром, догнав его в считанные секунды, буквально впечатавшисьв его спину и тут же обняв его.       – Прости, я дурак, признаю, только прости, – горячечным шепотом тараторил Арнор, крепко прижимаясь к Хёрдуру и целуя его в напряженную спину. Он до жути боится того, что однажды Хёрдур просто не выдержит его постоянных выходок и заскоков, психанет и уйдет, оставив его одного, наедине с самим собой и своим дрянным характером. Такое развитие событий – это худший из всех кошмаров Арнора. Поэтому он сейчас так отчаянно цепляется за своего парня, поэтому позволяет ноткам страха просочиться в голос, поэтому целует и понимает, что готов на все, только бы Хёрдур простил его и перестал обижаться. А сам Магнуссон улыбался, но пока не двигался, из последних сил сдерживаясь, чтобы не повернуться к своему исландцу и не обнять его. – Я так тебя люблю, безумно сильно люблю. Не обижайся, пожалуйста, прости. Я дурак.       – Зато ты нашел в себе силы, чтобы дойти своими ножками до океана, – все же сказал Хёрдур, и улыбка очень отчетливо слышалась в его голосе.       – Не понял, – выдохнул Арнор и даже отстранился немного, уставившись в спину Хёрдура ничего не понимающим взглядом. – Ты не обиделся, что ли?       – Ну, как я могу на тебя обижаться, заяц, а? – с улыбкой спросил Магнуссон и повернулся к младшему лицом. – Не смотри на меня так, будто я убил твоего котенка.       – Ты сволочь, Магнуссон! Я же тут чуть в штаны не наложил, испугавшись того, что ты реально на меня обиделся. Да я тут себе в голове самые худшие варианты дальнейшего развития событий представил! – возмутился Арнор, смотря в улыбающиеся глаза своего парня.       –Во-первых, ты без штанов и даже без трусов, так что класть было некуда, – заметил Магнуссон, а младший чуть не зарычал. – Ну, не злись, заяц.       – Я не злюсь, просто я реально испугался того, что ты мог на меня серьезно обидеться, – тихо сказал Арнор и опустил взгляд, уставившись на свои руки, которые лежали у старшего исландца на груди. – Я очень сильно тебя люблю, и мне каждый раз становится страшно, когда я думаю о том, что могу тебя потерять. Я настолько привык к тому, что ты рядом со мной, что, мне кажется, без тебя и дня прожить не смогу. Просто задохнусь, будто весь воздух перекрыли.       – Почему ты вообще думаешь о том, что я могу уйти? – удивленно подняв одну бровь, спросил Хёрдур, а Арнор еще ниже голову опустил.       – Это не важно, – тихо буркнул он и подавил тяжелый вздох. А как сказать о том, что иногда у него просто зашкаливает уверенность в том, что он неподходящая пара для Хёрдура, и что тот заслуживает кого-то старше и мудрее, а не капризного и все еще витающего в своих романтических мечтах Арнора? Они вместе уже четыре года, но еще ни разу не поднималась тема свадьбы в серьезном разговоре, а не в плане шуток. Это будто мина, которой нельзя касаться, чтобы не рвануло и не снесло все ударной волной. Хёрдур первым разговор не заводил, а Арнор все не решался спрашивать, потому что страшно услышать, что никакой свадьбы Магнуссон не хочет. И поэтому Сигурдссон иногда основательно грузился на эту тему, вроде бы и понимая, что причин для этого у него нет совершенно, ведь любовь Хёрдура к нему вообще никто не может поставить под сомнение, но в то же время продолжая время от времени зацикливаться на этом. – Просто думаю и все. И боюсь этого.       – Нор, посмотри на меня, пожалуйста, – нежно попросил Хёрдур, а потом мягко прикоснулся пальцами к подбородку Арнора и заставил его поднять свой взгляд. – Я никогда тебя не брошу, слышишь меня? Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я люблю тебя так, как никого никогда не любил. Да, иногда ты бываешь совершенно невыносимым, но именно за это я тебя и люблю. За твою непосредственность, за твою гиперактивность, за неутомимый генератор шуток и целую коллекцию идей в голове для разных пакостей. И единственное, что может заставить меня уйти от тебя – это моя собственная смерть, но до этого еще слишком далеко. Поэтому выбрось из головы эти дурацкие мысли и даже не грузись по этому поводу. Понял меня?       – Понял, – шепотом ответил Арнор и шмыгнул носом, когда Хёрдур наклонился к нему и поцеловал.       – А теперь пошли смывать песок с моей любимой задницы, – с улыбкой сказал Хёрдур, разорвав поцелуй, а потом, не дав Арнору возможности опомниться, одним ловким движением забросил его себе на плечо и уверенным шагом направился в воду, заходя все глубже и глубже.       – Эй! Ты что творишь, Магнуссон?! – завопил Сигурдссон, несколько раз ударив Хёрдура по спине, но в ответ получил ощутимый и до неприличия звонкий шлепок по заднице.       – Ну, ты же хотел путешествовать в океан на ручках? Вот, выполняю твое желание.       – Я на ручках хотел, а не на костлявом плече! – возмутился он, поднимая руки и скрещивая их на груди, потому что вода доходила Хёрдуру до поясницы.       – Да? – «удивился» Магнуссон и резко остановился. – Тогда прошу прощения, – добавил он и, не предупреждая, тупо сбросил не успевшего и пикнуть Сигурдссона в воду, от чего тот нырнул прямо с головой.       – Ну, все, Магнуссон, тебе пиздец! – вынырнув, пригрозил Арнор, и под аккомпанемент смеха Хёрдура бросился догонять его, что в условиях сопротивления воды выглядело особенно смешно. В этот момент они, бегая в океане друг за другом, будучи абсолютно голыми, впервые осознали, насколько классно иметь личный пляж, где тебя никто не увидит.              На экскурсии в первый раз они выбирались только на третий день отдыха, да и то с помощью манипуляторских способностей Арнора и его угроз. Просто Магнуссон настолько лентяй, когда дело касается отдыха, что вытащить его куда-либо просто невозможно. Ему гораздо больше нравится возможность целыми днями валяться на шезлонге, подставляя свое абсолютно белое тело солнечным лучам, плавать в прозрачном океане, кушать божественную еду, приготовленную их личным поваром, который приходит строго по расписанию и дальше кухни не суется, а потом сгонять набранные калории, втрахивая Сигурдссона во все горизонтальные и вертикальные поверхности в доме (а их там очень много). Поэтому перспектива лазить по острову в такую жару, чтобы увидеть какие-то сомнительные достопримечательности, его не привлекает от слова «совсем». А вот Арнор наоборот, прямо светиться от предвкушения и разве что в ладоши не хлопает, как ребенок, которого родители впервые ведут в зоопарк. Они в этом плане вообще очень разные. Хёрдур больше любит степенность, покой, размеренность как в действиях, так и в мыслях. Да, на поле он превращается в настоящую машину, не щадя ни себя, ни соперника, но даже там видно, насколько Арнор превосходит его в своей активности. А все потому, что Арнор – это просто гиперактивный чертенок, у которого шило в одном месте застряло и никак не хочет выходить. Он что на поле носится с бешеной скоростью, постоянно мелькая то тут, то там, что и в повседневной жизни усидеть на месте практически не может, поэтому упорно ищет приключения на свою многострадальную задницу, везде за собой таская мечтающего о покое Хёрдура. Может, именно благодаря этому у них настолько крепкие и живые отношения, в которых каждый день наполнен эмоциями, не похожими на те, что были еще вчера. Им не скучно вместе, они дополняют друг друга, они просто являются двумя половинками одного целого.       Так вот, возвращаясь к экскурсиям. На третий день отдыха Арнор, проснувшись утром, твердо заявил своему парню, что еще одного дня такого секс-марафона просто не выдержит ни он, ни его задница, поэтому если Магнуссон хочет, чтобы у него и дальше был живой и способный на что-либо парень, то он даст ему хотя бы день отдыха и отведет на какую-нибудь экскурсию. Выбора у Хёрдура не было, поэтому пришлось соглашаться и с тоской во взгляде смотреть на то, с каким азартом и прытью Арнор бросается к телефону, чтобы вызвать управляющего их виллой, который приходит только по звонку, и узнать у него насчет того, что можно посмотреть на этом острове.       О том, какую ошибку он совершил, пойдя на поводу у мелкого исландца и согласившись на все эти экскурсии, Хёрдур понял на третий день, когда практически без сил свалился в кровать, вернувшись после поездки в Национальный парк. Арнору все ни по чем, и он скакал по тому парку, как самый настоящий заяц, смотрел на все огромными глазами, не скрывая своего восхищения, и таскал за собой бедного Хёрдура, которому и свет уже не мил, дергая его за руку и эмоционально повизгивая каждый раз, когда ему что-то особенно сильно нравилось. А нравилось ему абсолютно все, поэтому под конец экскурсии, которая, к слову, длилась почти семь часов (СЕМЬ, КАРЛ! Под палящим солнцем), рука у Магнуссона планировала отвалиться, а глаз начал активно дергаться от всех этих криков и восторгов. Поэтому, добравшись, наконец, домой, он кое-как поднялся на второй этаж и, не заходя в душ (хотя надо было бы после целого дня на жаре), упал на кровать, не в силах даже на бок или спину перевернуться, а так и оставшись лежать на животе, уткнувшись носом в подушку.       – Мааагс, – загадочно протянул Арнор, садясь на кровать рядом с обессиленным парнем и проводя пальцем по линии его позвоночника (футболку снять он все-таки смог).       – Отстань, дай мне умереть спокойно, – не отрываясь от подушки, буркнул Хёрдур, из-за чего слова были немного приглушены и больше походили на бессвязное бормотание, нежели на понятную речь.       – Ну, Магс, чего ты преувеличиваешь, а? – обижено протянул Сигурдссон, а потом наклонился и поцеловал своего парня в плечо. Ноль реакции. –Блин, ну хорошо же погуляли. Там красиво было, мы такой природы никогда не видели. И на поле мы пробегаем в разы больше, чем сегодня прошли. Ты не мог так устать, я же не устал.       – Потому что ты молодой и с шилом в жопе, поэтому и скачешь, как заяц. А я старый, немощный, мне такие нагрузки противопоказаны. Из-за солнца давление могло подняться, а это чревато последствиями. Так что не мешай дедушке тихо умирать, – проворчал Магнуссон, за что получил легкий шлепок по заднице и возмущенный писк Сигурдссона.       – Дедушка, а не охренел ли ты, а? Ты меня на шесть лет всего старше.       – Не всего, а на целых шесть лет. Так что уважай старость и не сквернословь.       – А то что? Накажешь меня? – с довольной ухмылкой спросил Арнор, и Хёрдур не увидел её, зато в голосе услышал.       – Ага. По губам набью и в угол на гречку поставлю, как в могучей России раньше принято было, – абсолютно спокойно и предельно серьезно ответил Магнуссон, даже не пошевелившись.       – Хёрдур! – возмущенно пискнул Арнор и пихнул лежащего исландца. Все еще ноль реакции. – Ну, блин, чего ты дуешься, а? Тебе же самому экскурсия понравилась. Я видел!       – Понравилось, но только первые три часа. Остальные семь я думал только о том, как бы утопиться в том фонтане или вздернуться на ближайшем дереве. И даже твой восхищенный взгляд и счастливая улыбка, которую я у тебя люблю, совершенно не спасали ситуацию.       – А вот я тебя целиком и полностью люблю, правда-правда, – тут же отозвался Арнор и, улыбнувшись, оставил несколько поцелуев на плече у Магнуссона.       – Сегодня ты целиком и полностью любил Национальный парк, а не меня, иначе сжалился бы надо мной и согласился поехать домой хотя бы после шести часов прогулки, когда я в полуобморочном состоянии под деревом сидел и водой обливался. А ты только бутылку воды мне дал и дальше ускакал, потому что там, видите ли, бабочка пролетела, которая водится только в этом парке, – в этот раз голос прозвучал обижено, а Сигурдссон совсем нос повесил, поняв, что реально был неправ. Шутки шутками, но Хёрдуру в какой-то момент реально стало плохо, он весь побледнел и к дереву привалился, пытаясь найти опору, чтобы не упасть. Гид, который их сопровождал, тогда жутко испугался, сказав, что это мог быть солнечный удар из-за длительного пребывания на такой жаре фактически в час-пик. А Сигурдссон повел себя, как свинья самая настоящая, слишком сильно увлекшись природой и совсем не обратив внимания на состояние любимого. Сейчас, когда восторг спал, и он услышал нотки обиды в любимом голосе, проснулась совесть, и укололо чувство вины.       – Простии, я дурак и эгоистичная сволочь, – голосом, полным раскаяния, протянул Арнор и опустил голову, положив руку Хёрдуру на поясницу. – Я просто слишком увлекся красотой этого острова. Мы ведь никогда в таких местах не были, и мне хотелось увидеть все и сразу. Вот и получилось, что я за экскурсиями и достопримечательностями совсем забыл о тебе и том, что мы приехали сюда, чтобы отдохнуть вместе. А в итоге отдыхаю только я, выматывая тебя и не заботясь о том, нравится тебе такой отдых вообще или нет. Прости.       – Кто ты такой, и что ты сделал с моим Арнором, который скорее язык себе откусит, нежели признает, что неправ, и попросит прощения? – удивленно спросил Хёрдур, ради такого даже приподнявшись немного и повернув голову, чтобы посмотреть на парня. Тот сидел, опустив голову, и рассматривал свою руку, лежащую на коленях, пока вторая все еще покоилась у старшего на пояснице. В ответ на вопрос он только пожал плечами, не зная, что сказать. Хёрдур вздохнул, понимая, что злиться или обижаться на этого ребенка он не может, даже если сильно хочет. – Ладно, не грузись, я не обижаюсь на тебя. Просто мне нужен хотя бы один день перерыва, потому что три дня, что мы с утра и до вечера провели на всевозможных экскурсиях даже без часа отдыха, это слегка перебор для меня. Ладно?       – Хорошо, как скажешь, все, что хочешь! Честно! – тут же оживился Арнор, и глаза его засияли. – Я на все согласен, только бы ты не обижался. Я не люблю, когда ты на меня обижаешься.       – А я не люблю на тебя обижаться, да и не могу при всем желании, – слабо улыбнувшись, сказал Хёрдур и, протянув руку, погладил младшего по щеке, а тот закрыл глаза и прижался к руке, словно котенок, который ласку любит и тянется к ней. – Люблю тебя, заяц.       – И я тебя люблю, Магс, – тихо, но абсолютно искренне ответил Арнор и, наклонившись, поцеловал своего парня.       – Заяц, ты же понимаешь, что я сегодня вряд ли буду на что-то способен? – спросил Хёрдур, когда поцелуи Арнора с губ перебрались на шею старшего.       – А мне ничего и не нужно, – честно ответил Арнор и, оставив еще несколько поцелуев у того на щеке, носу и уголке губ, лег рядом, прижавшись к повернувшемуся на бок Хёрдуру. – Мне достаточно того, что ты со мной, что обнимаешь, что целуешь, что просто дышишь рядом. Это делает меня таким счастливым, что и словами не описать.       – За что ты у меня такой прекрасный, а? – задал риторический вопрос Хёрдур и, не дожидаясь ответа, провел пальцами по щеке младшего, который доверчиво льнул к нему, словно замерзший котенок в поисках тепла, скользнул пальцами на шею и, наклонившись, поцеловал. Так нежно, так трепетно и в некой степени робко, что внутри все сжималось от урагана эмоций и переполняющей их любви друг к другу. – Люблю, – выдохнул Хёрдур, разорвав поцелуй, и обнял парня, прижимая к себе и целуя в макушку.       – Люблю, – так же тихо ответил Арнор и, оставив поцелуй между ключиц Хёрдура, буквально прилип к нему, обнимая руками и ногами, уткнулся носом ему в шею и моментально уснул, потому что день вымотал не только Хёрдура, но и его самого.              Отпуск неумолимо приближался к концу, и от этого становилось все грустнее и грустнее, потому что уезжать с этого райского острова не хотелось совершенно. Долгожданный покой, тишина, уют и полное игнорирование со стороны тех немногих людей, которых они встречали во время экскурсий, делали отдых одним из лучших, а совместное времяпрепровождение возводило эти десять дней на первую строчку в списке самых прекрасных моментов в жизни.       Когда до отъезда оставалось всего лишь два дня, Хёрдур решил сделать сюрприз для Арнора, который планировал довольно давно. Он решил, наконец, сделать ему предложение. Честно говоря, он планировал сделать это еще в рождественскую ночь, когда волшебство и так витает в воздухе, делая праздник и все, что случается в эту ночь, особенным, сказочным. Они с Игорем, к которому он обращался за советом еще осенью, придумали, как все можно сделать, чтобы и романтично, и красиво, и не слащаво, только план провалился еще на первом этапе. Согласно их задумке, Хёрдур должен был уговорить Арнора провести это Рождество только вдвоем, в их личном доме, где никто не испортил бы момент и не помешал бы им. И если Арнор с огромным удовольствием поддержал эту идею, то родители, которым они по скайпу деликатно попытались сообщить это решение, такую истерику закатили, что со стороны могло показаться, будто Арнор и Хёрдур убили половину их родственников и вообще самые худшие дети во всей Вселенной. В итоге, во избежание повторной истерики, пришлось ехать к родителям, попрощавшись с желанием по-особенному встретить это Рождество. А в родительском доме, когда со всех сторон тебя окружает более двадцати человек, не особо создашь романтику, необходимую для такого момента. Вот и пришлось отложить придуманный план на позже. А сейчас, в этом райском месте, кажется, что лучше времени для такого важного момента и не придумаешь. Именно поэтому Хёрдур отправил удивленного Арнора на экскурсию, запретив возвращаться раньше, чем через два часа, а сам вызвал управляющего и сказал, что ему от него нужно. Ну, теперь самое главное сделать все так, чтобы Арнору понравилось, и он ответил согласием.       По первоначальной задумке романтический ужин должен был происходить в их доме, но наличие воистину потрясающей террасы в той вилле, которую они арендовали, внесли очень положительные изменения в замысел Хёрдура. Он сказал накрыть на стол именно там, на террасе, потому что вид на океан в лучах заходящего солнца – это лучшее, что можно придумать для такого важного момента, который по определению должен быть романтичным. А вот в их спальне он все сделал именно так, как и задумывал изначально, разве что вид из окон не на соседний дом, стоящий через дорогу, а на Индийский океан.       Благодаря быстрым указаниям управляющего и работе его помощников, которые появились по звонку, они успели все сделать еще за двадцать минут до возвращения Арнора, и Хёрдур все это время перепроверял по сто раз, все ли готово, все ли сделано именно так, как хотелось, и рассматривал купленное еще почти два месяца назад кольцо. Он не стал мудрить с кольцом, выбирая какое-то массивное или вычурное, а купил простое, выполненное из золота и инкрустированное драгоценными камнями. Далеко не самый крутой вариант из всех, которые ему предлагали консультанты, но оно выглядит нежным, прямо как Арнор.       Когда Сигурдссон вернулся, Хёрдур понял, что вообще не готов к этому, и волнуется он настолько сильно, что руки трясутся хуже, чем перед самым ответственным матчем в Лиге чемпионов.       – Магс, что происходит? Ты какой-то нервный. У тебя точно все в порядке? – с легкой тревогой спросил Арнор, который, вернувшись с экскурсии, зашел в комнату так тихо, что Хёрдур его не заметил и продолжил измерять комнату широкими шагами, уставившись себе под ноги и сжимая ладони в кулаки.       – Боже, как ты меня напугал, – слегка вздрогнув, буркнул Хёрдур и подошел к своему парню, напрочь игнорируя заданные им вопросы. – Как съездил? Понравились вулканы?       – Это ты так решил с темы спрыгнуть, да? – прищурившись, спросил Арнор, смотря на своего парня внимательным, пробирающим до мозга костей взглядом. Тот слабо улыбнулся и легонько кивнул. – Магнуссон, если у тебя что-то случилось, то советую сразу мне все рассказать, иначе я начну волноваться и, когда выясню все самостоятельно, а я выясню, то мало тебе не покажется.       – Так, заяц, ты у меня заяц, а не ёж, так что спрячь свои колючки и не ворчи, – усмехнулся Хёрдур и, наклонившись, поцеловал своего парня в нос. – Ничего не случилось, но, надеюсь, что случится. И не спрашивай, раньше времени все равно не расскажу. А сейчас пошли, у меня для тебя есть сюрприз.       – Это же не какой-то смуглый красавчик, из-за которого ты меня на экскурсию выгнал и запретил домой возвращаться? – подозрительно спросил Арнор, но покорно шел за Хёрдуром, который от услышанного не выдержал и засмеялся.       – Ну и фантазия у тебя, заяц, я прям не могу, – сквозь смех выдавил из себя старший и, взяв своего парня за руку, продолжил шагать в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где и находится подготовленная терраса. – Нет у меня там смуглого красавчика.       – А бледный красавчик, значит, есть, да? – уже больше из вредности, а не из-за подозрений или еще чего подобного, возмущался Арнор.       – Главный бледный красавчик в моей жизни идет сейчас за мной и несет такую чушь, что я не знаю, смеяться мне или плакать. Как говорит Игорь, если бы не мой дурак, так я бы смеялся, а так мой – то мне и не смешно, –не поворачиваясь, сказал Магнуссон, а младшему понадобилось несколько мгновений для того, чтобы осмыслить услышанное.       –Я не понял! Это ты меня только что дураком обозвал, что ли? –возмутился исландец, а Хёрдур снова засмеялся.       –Да никогда в жизни, Нор, разве я могу? – на секунду повернувшись к нему, спросил Хёрдур и продолжил путь на второй этаж, не отпуская руки своего парня.       – Ты, Херд, можешь все, что угодно, – буркнул Арнор и надулся, а Хёрдур только улыбнулся, решив не комментировать эту фразу. Просто Сигурдссон терпеть не может ситуации, в которых он что-то не понимает, либо в которых он остается побежденным, и не важно морально или физически.       – Так, стой, я должен завязать тебе глаза, – внезапно сказал Хёрдур, остановившись перед дверью, которая ведет в спальню. Выход на террасу, расположившуюся немного в стороне, будто отдельная комната, возможен только через спальню.       – Это ты на солнышке перегрелся, да? – удивленно подняв брови, спросил Арнор, который решительно ничего не понимал в этой ситуации. – Или я тебя настолько задолбал, что ты решил меня убить и приготовил все необходимое для этого убийства?       – Господи, думать даже не хочу о том, откуда у тебя такие дурацкие мысли, поэтому просто помолчи пару минут и дай мне завязать тебе глаза, чтобы показать сюрприз.       – Ну, чисто с теоретической точки зрения, завязав человеку глаза, вряд ли можно что-то ему показать, поэтому...       – Аааа, Сигурдссон, не занудствуй, – взвыл Хёрдур, нервы которого и так уже были натянуты, как струна.       – Ладно, ладно, прости, – подняв руки и улыбнувшись, извинился Арнор, а потом покорно повернулся спиной к своему парню и закрыл глаза. – Делай, что нужно, только быстрее, потому что мне уже пипец как интересно.       Хёрдур аккуратно завязал Арнору глаза приготовленной заранее красной шелковой лентой и, взяв его за руку, повел на террасу.       – Что бы ты не приготовил, не выбрасывай потом эту ленту. У меня есть одна идея, как её повторно использовать, – с ухмылкой сказал Арнор, сжав руку своего парня, а тот ухмыльнулся в ответ. Он и сам придумал, как использовать эту штуку.       – Как скажешь, – усмехнулся он и, наконец, остановился, подведя Арнора к столу на террасе. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, он, наконец, снял с его глаз повязку. – Вот, сюрприз.       – Господи, какая красота, – еле слышным шепотом выдохнул Арнор, смотря на все это великолепие. В центре террасы стоял небольшой стол, уставленный любимыми блюдами Арнора и украшенный свечами для создания романтической обстановки. В центре стола разместилась ваза, а в ней – букет местных цветов, которых нет больше ни в одной стране. По периметру стояли небольшие подставки, а на них – такие же вазы с цветами и свечами. На полу рассыпаны лепестки роз, а главная изюминка заключается в переливающемся всеми оттенками красного и оранжевого небе. – Это ты все сделал?       – Ну, честно говоря, моей была только идея, а исполняли её другие, потому что, если я приготовлю что-либо, то всю вторую половину ужина нам придется провести в туалете, – усмехнувшись, сказал Хёрдур, а Сигурдссон закатил глаза.       – Простого и краткого «да» было бы вполне себе достаточно, – сказал он и только теперь повернулся к своему парню лицом. – Мне безумно нравится, я в восторге, – добавил он, а Хёрдур расплылся в довольной улыбке. Первая часть плана выполнена отлично. Теперь дело за самым главным.       Хёрдур очень долго думал над тем, что и как сказать в этот момент. Он даже речь себе на листочке написал, когда еще в Москве были, а потом тупо потерял этот самый листочек и забыл все, что было на нем написано. Он продумывал в голове каждое слово, и ему даже показалось, что речь получилась очень даже хорошая, но, блин, стоило ему увидеть вернувшегося Арнора, как из головы вылетело абсолютно все, кроме панических мыслей на тему того, что Арнор откажет. Как его мозг вообще мог до такого додуматься, не понимал даже сам Хёрдур, но не суть важно.       – Это, на самом деле, еще не все, – собравшись с мыслями, сказал Хёрдур и сжал коробочку с кольцом, которая лежала в его кармане. –Ты, главное, сейчас не перебивай меня и дай договорить, ладно?       – Эм, да, хорошо, как скажешь, – ничего не понимая, согласился Арнор, а Хёрдур глубоко вдохнул, медленно выдохнул и только после этого заговорил.       – Я люблю тебя, – начало вызвало у Сигурдссона небольшой смешок, но он тут же влепил себе мысленную пощечину и приготовился слушать серьезно. – Я влюбился тебя еще в той момент, когда впервые увидел на тренировке. Ты был такой забавный, немного растерянный, но такой милый. И мне сразу же захотелось помочь тебе, окружить заботой, чтобы тебе было хорошо, чтобы не грустил и не боялся ничего. И я сам не понял, в какой момент влюбился в тебя по самые уши, окончательно потеряв голову, как девчонка какая-то. Я смотрел на тебя и понимал, что мне достаточно одной твоей улыбки, чтобы день стал лучше, а настроение выросло до отметки «просто прекрасно». Ты стал моим персональным солнцем, и я однажды поймал себя на мысли, что до ужаса зависим от тебя. Мне было тяжело тренироваться, если тебя нет на тренировке. Если у тебя было плохое настроение, то я готов был из кожи вылезти, только бы развеселить тебя, чтобы ты снова улыбнулся. Когда ты получал травму, я чувствовал себя маньяком, у которого в голове созрело несколько планов жестокого убийства того, кто причинил тебе боль. Прошло уже больше четырех лет с того дня, как мы познакомились, но я продолжаю испытывать к тебе все то же самое, что и в первый день, только в сотни раз сильнее. Мне иногда даже страшно становится от того, насколько сильно я тебя люблю, – Хёрдур на мгновение замолчал, набирая в легкие воздуха, а вот Арнор, кажется, и вовсе не дышал, слушая своего парня, как завороженный. – Я благодарен Богу за то, что он привел меня в «ЦСКА», где я встретил тебя. За эти годы ты стал для меня самым главным человеком во всем мире, ты, по сути, этим миром стал для меня. Я не могу быть вдали от тебя, не могу провести хотя бы дня без твоей улыбки, твоего смеха, твоего голоса, твоих объятий. Как бы плохо мне ни было, одно твое присутствие делает меня счастливее, а жизнь не кажется такой дерьмовой. И я готов каждый день молиться Богу и просить его, чтобы он никогда не забирал тебя у меня, потому что без тебя я просто не смогу, – Хёрдур снова замолчал на мгновение, а Арнор тяжело сглотнул, чувствуя, как в горле образовался ком. Он пока не понимает, к чему клонит старший, но приятно прямо до мурашек по коже. – Я долго решался на этот шаг, но не потому, что не хочу, а потому что не знаю, как отреагируешь ты. Но я больше не могу оттягивать этот момент, потому что безумно сильно хочу, чтобы ты был моим по всем существующим законам.       – Что ты... – тихо выдохнул Арнор и уже на полуслове замолк, закрыв рот рукой, когда увидел, как Хёрдур медленно, словно в замедленной съемке, опускается на одно колено и достает из кармана бархатную коробочку, открывая её.       – Арнор Сигурдссон, станешь ли ты моим законным мужем, чтобы быть со мной и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас? – затаив дыхание, спросил Хёрдур, а Арнор резко выдохнул и сначала только кивнул, потому что слов не было вообще, а в горле мешал все тот же противный ком.       – Да, да, и всегда да, – наконец, смог выдавить из себя он, часто кивая головой и улыбаясь так, что никакого солнца не нужно. Магнуссон просиял и улыбнулся, чувствуя, как с его сердца падает огромный груз, которым был страх отказа. Он поднялся с колена, дрожащими руками надел Арнору кольцо и поцеловал Арнора, чувствуя себя самым счастливым человеком во всей Вселенной.       – Ну, ты чего плачешь? – отстранившись, спросил Хёрдур, когда почувствовал влагу у Арнора на щеках.       – Это от счастья, прости, – широко улыбаясь, ответил Арнор, а потом обнял Хёрдура, утыкаясь носом ему в шею. – Ты даже не представляешь, насколько я счастлив. Я думал, что ты просто не хочешь быть со мной всю жизнь, поэтому и не поднимаешь тему свадьбы.       – Эй, ты совсем дурак, да? – с теплой улыбкой спросил Хёрдур и, крепко обняв парня, поцеловал его в макушку. Арнор в ответ на вопрос кивнул, но даже не подумал отстраниться. – Я не говорил об этом, потому что боялся, что ты не согласишься по какой-то причине.       – Мы с тобой одинаковые придурки, – улыбнувшись, сказал Арнор и только теперь поднял голову, посмотрев на своего теперь уже жениха. – Я готов был сказать тебе «Да» уже на второй день нашего знакомства. А уж сейчас, спустя столько времени отношений, я готов орать это «Да» на весь мир. Потому что я люблю тебя больше всего на свете.       – Господи, заяц, я так счастлив, – выдохнул Хёрдур и, подхватив младшего на руки, стал кружиться, смеясь и улыбаясь так счастливо, как никогда до этого в жизни. А Арнор обнял его за шею, уткнувшись в неё носом, и сиял, как новая монета. Он тоже абсолютно счастлив. И свидетелями их счастья были только океан и солнце, которое бросало последние лучи на террасу и скрывалось за горизонтом, будто чтобы не смущать двух влюбленных своим присутствием, но стараясь хотя бы одним лучиком подсмотреть за происходящим, чтобы потом рассказать Луне об еще одной прекрасной истории любви. А парням не было никакого дела ни до свидетелей, ни до всего мира в целом, потому что единственное, что имело для них значение, –это они двое, их любовь и то, что теперь они точно всю жизнь будут вместе. Да, будут ссоры и невзгоды, потому что жизнь без бед бывает только в сказках. Но главное не отсутствие ссор в семейной жизни, а умение мириться, просить прощения и прощать самим, идти на уступки и ценить то, что делает для тебя твоя вторая половина. И Арнор с Хёрдуром умеют ценить друг друга, умеют просить прощения и прощать, поэтому впереди у них еще много жарких примирений, ведь они не собираются отпускать друг друга, поэтому каждый раз, ссорясь, будут искать путь друг к другу. И это самое главное. А остальной мир пусть подождет.