***
Шастун шел по набережной с самым хмурым выражением лица, накинутым на голову капюшоном, запихнув руки в карманы толстовки и пугая редких прохожих одним своим видом. В наушниках играли «Нервы», а голова была забита далеко не самыми солнечными мыслями. Парень не знал, как объяснить Арсению, чего не хватает в их отношениях, потому что сам толком не знал. Они встречаются уже около года. И, наверное, поэтому, как казалось Антону, уже исчезла та искра, которая сжигала их обоих в самом начале, не давала спать по ночам и наполняла сердце беспредельной любовью. На деле Попов оказался заботливым и внимательным парнем, умелым любовником, но у него абсолютно отсутствовала фантазия. Каждый их вечер наедине проходил по одному и тому же сценарию: ужин на вынос из очередного кафе, так как готовить у них после съемок не было ни сил, ни времени; неизменный вопрос Арсения «Идем?» с явным подтекстом и надеждой, ясно отражающейся на лице; если Антон давал отрицательный ответ, то они просто шли спать, ну, а если наоборот — то стандартная коленно-локтевая, подушка под поясницей и скомканные поцелуи. Шастун не жаловался, но ему неистово хотелось чего-то нового, сумасшедшего, неправильного. До чертиков надоел скучающий взгляд Арса, обычные повседневные действия. Ужасно хотелось безумств. Грустно вздохнув и настроившись на объяснения с парнем, Антон вошел в квартиру и сразу почувствовал, что-то необычное. Свет во всех комнатах был погашен, только в гостиной, похоже, горел один бра. Полумрак добавлял моменту трепетной интимности. Осторожно и тихо, стараясь не спугнуть атмосферу, Шастун скинул толстовку и кеды и прошел прямиком в единственную освещенную комнату. Предвкушение горячей волной разливалось по венам и скапливалось приятной тяжестью где-то в самом низу живота. Перед диваном стоял шикарно накрытый стол. На бархатной кроваво-красной скатерти удобно расположились: бутылка хорошего вина, два пока что пустых бокала, на кристально чистых стенках которых играли забавные блики от расставленных по периметру комнаты на всех горизонтальных поверхностях свечей, а так же миниатюрного размера тарелочки с разнообразными закусками: от аккуратно нарезанных кусочков сыра до черного винограда. Это было настолько неожиданно, что Антон несколько минут просто стоял в дверях, распахнув глаза в неверии. Внезапно на его талию мягко легли ладони, чуть сминая футболку, и кому именно они принадлежали, сомневаться не приходилось. Как только Шастун попытался обернуться и посмотреть в глаза новоиспеченному искусителю, его тут же развернули на все сто восемьдесят градусов и прижали к себе, впиваясь в губы требовательным поцелуем. Застигнутый врасплох, парень невольно приоткрыл рот, чем Арсений не преминул воспользоваться, тут же беря инициативу в свои руки, точнее губы. Антон оказался плотно прижатым к стене в меру подкачанным торсом мужчины, но даже в таком положении не упускал возможности активно участвовать в совершающемся действе, подаваясь навстречу прикосновениям. Когда у Шастуна от обилия эмоций начала кружиться голова, а ноги внезапно стали ватными, Попов вдруг отстранился и за руку бережно, словно фарфоровую куколку, провел его до стола, усадив на диван. Парню представилась прекрасная возможность рассмотреть самого Арсения, ведь полюбоваться определенно было на что. Приталенная ярко-алая рубашка великолепно подчеркивала все прелести фигуры мужчины, а зауженные черные джинсы так аппетитно обтягивали упругую задницу, что рот Антона непроизвольно наполнился слюной. — Ты супер, — это все, на что хватило его самообладания, ведь он все еще пребывал в некотором шоке и не до конца был уверен, что все происходящее ему не сниться. — Спасибо, — кокетливая усмешка тронула губы Арсения, — ты тоже. — Он посчитал нужным ответить на любезность. Такова уж его натура. Мужчина разлил вино по бокалам и, приподняв бровь, выжидающе посмотрел на парня, совершенно потерявшегося где-то в прострации от одного вида ТАКОГО Арсения. — Угощайся, — взглядом показал тот и отпил из своего бокала с видом высшего блаженства. Антон, наконец, взял себя в руки и начал подыгрывать своему парню. Он пригубил вино и провел юрким язычком по губам, собирая сладость, пытаясь распробовать отдельные тонкие нотки вкуса. Чуть улыбнувшись внезапно возникшей в голове мысли, он взял с одного из подносов виноградинку и медленно, растягивая удовольствие от голодного вида Попова, положил ее себе в рот, неизвестно, случайно или намеренно немного захватил губами пальцы, выпуская их с максимально пошлым звуком. Мужчина на это лишь усмехнулся и потянулся к тарелке с сыром. — Не хочешь попробовать? — Заговорщически предложил он и протянул руку в сторону Шастуна. Тот принял правила и взял из изящных пальцев мужчины кусочек чеддера, чуть задев их губами, как до этого свои. Сыр отменно подходил к вину, дополняя его. Кто бы что ни говорил, но у Арсения, по мнению парня, определенно был вкус. Абсолютно во всем, касался бы вопрос одежды, еды или чего-либо другого, у мужчины было свое представление о прекрасном сочетании цветов, вкусов, ароматов. Арсений опустил руку, но не куда-то, а прямиком на бедро парня, для чего пришлось немного придвинуться к нему. Антон отнюдь не был против смелых действий со стороны обычно сдержанного мужчины. Он позволил приобнять себя, а в следующий момент его губы уже оказались под властью ненасытного Попова. Вино, хоть и выпитое в малых количествах, давало о себе знать, мягко нагоняя туман на сознание. Возможно, виной состояния Шастуна был сам Арсений, в данный момент являвший собой агрессивно-властного, донельзя развязного и огненно-страстного античного бога в человеческом обличье. Поцелуй оказался еще более пылким, влажным, жарким. Парень плавился от прикосновений. И когда только воздух в комнате успел так накалиться? Кажется, Арс был везде: горячим дыханием опалял припухшие губы Антона, оставлял яркие отметины на его чувствительной шее, исследовал чуткими ладонями каждый сантиметр его раскаленной до предела кожи. За ненадобностью одежда была отброшена куда-то на пол, а наполовину опустошенная бутылка с вином — предусмотрительно убрана Арсением на подоконник. В перерывах, когда мужчина давал ему пару минут отдыха, Шастун уже не пытался привести в порядок с бешеной скоростью носящиеся в черепной коробке мысли, а только корил себя за невнимательное отношение к такому, оказывается, удивительному и полному загадок любимому человеку. Ведь он жил с ним под одной крышей уже почти год и никогда не видел его таким эмоциональным, жгучим, азартным. И все внимание доставалось только Антону, за что ему ни капельки не было стыдно. Сначала Шастун оказался беззащитно разложен прямо на столе в гостиной. Завтра Попов наверняка погрустит из-за нечаянно разбитого в пылу страсти бокала, но сейчас ему до этого не было никакого дела. Скатерть лежала настолько криво, насколько это вообще возможно, и почти съехала на пол. Тела полыхали, раскаленные страстью, и были напряжены, словно струны фортепиано под властью беспощадно бьющих по ним молоточков, которые, в свою очередь, подчинялись безжалостно ударяющим по клавишам инструмента пальцам поглощенного музыкальным мотивом пианиста. Потом мужчина снова вжимал практически не делающего попыток к бегству парня в многострадальную стену. На спине Арса красовались царапины, которые лишь добавляли яркости ощущениям, а Антону минимум две недели придется носить водолазки с воротничками, дабы скрыть следы всеобъемлющей любви. На телах практически не осталось живого места, но этими проблемами они займутся позже, а сейчас им нравилось полностью отдавать себя друг другу и получать в миллионы раз больше в ответ. Какой-то животный, несколько садистский, инстинкт проснулся в душе Арса. Он был похож на жестокого хищника, который несколько дней гонялся за добычей, а сейчас, наконец-то, получил ее в полное свое распоряжение и мог делать с ней все, что только угодно его развратной сущности. Но Шастун отнюдь не был безропотным заинькой-паинькой, нет. Он — хитрая лисица, строптивый нрав которой достаточно сложно обуздать. Но мужчине удалось это провернуть. Он был единственным, кому Антон мог и хотел подчиняться, будучи в некоторой мере мазохистом. В общем, как вы уже могли догадаться, они нашли друг друга, словно отдельные кусочки пазла, которые вместе представляют собой величайшую неповторимую прелесть. Завершающий раунд состоялся уже в их общей кровати, которую мужчина, видимо, заранее подготовил, застелив алыми шелковыми простынями, на полу же кое-где виднелись лепестки белых и красных роз, придающие обстановке особый шарм. Антон взял все в свои руки и предпочел быть сверху, дабы полностью контролировать процесс. Арсений полностью поддержал его инициативу, радуясь заинтересованности парня в происходящем. Тот же сам насаживался, стремясь вобрать в себя как можно больше любимого человека. Гортанные несдерживаемые стоны Антона слышал, наверное, весь дом. Под конец он все-таки сорвал голос, так что из его груди вырывались лишь хриплые вздохи-всхлипы. Когда они, совершенно опустошенные, но донельзя счастливые после такого длительного и изматывающего марафона, упали на кровать, чтобы хоть немного прийти в себя и восстановить силы, настенные часы показывали около 6 утра. Со стороны Антона уже спустя несколько минут послышалось довольное сопение. Арс же нашел в себе силы, чтобы заранее приготовленным влажным полотенцем стереть с себя и парня следы безумной любви. А после забрался к любимому, заботливо приобняв его и накрыв их обоих мягким и пушистым пледом. Шастун сквозь сон пробормотал что-то вроде «мой рыцарь» и удобно расположил голову на широкой груди Попова. — Все для тебя, — усмехнувшись, прошептал мужчина куда-то в русую макушку и вслед за «его маленькой принцессой» окунулся с головой в сладкие объятия Морфея.Часть 1
7 мая 2019 г. в 18:33
— Да у нас даже секс по расписанию! Чертов, мать твою, Попов!.. — Дима с уставшим выражением лица выслушивал очередной поток жалоб, льющийся из Антона уже около 30 минут и, кажется, не собирающийся в ближайшее время заканчиваться.
— Так поговори с ним, — предложил Позов, проводя рукой по лицу, словно пытаясь взбодриться.
— Он не станет слушать! — Шастун резко замолчал, сложив руки на груди и надув губки, как школьница, обидевшаяся на парня только из-за того, что он не пригласил ее на медленный танец на школьной дискотеке.
Порой Антон действительно зря себя накручивал, создавая проблемы буквально из ничего, чем страшно бесил не только Арсения, но и всех людей, хоть как-то взаимодействующих с этой неадекватной парочкой. Сейчас он выносил мозг Диме, потому что вдруг-внезапно-неожиданно заметил холодок со стороны горячо любимого Попова. Иногда Шастун закатывал своему парню из-за этого такие истерики, что тот уж и не знал, как угодить чувствительной принцессе.
Они сидели в общей гримерке на четверых, ожидая, когда Паша, наконец, выпустит их вторые половинки из своего кабинета, где вел с ними, несомненно, важные беседы на протяжении последнего часа.
— Как же я мог пропустить момент, когда ты превратился в истеричку? — Позову уже изрядно надоело нытье друга. Он был всегда готов прийти на помощь в сложной ситуации и поддержать в трудную минуту, но сейчас молился всем известным богам и макаронному монстру в придачу, чтобы все это только закончилось.
— Ты ему все, а в ответ — ничего!.. — Словно не слыша насмешливых речей друга, вещал Антон куда-то в пустоту. Дима на его реплику только закатил глаза.
— Свобода! Я вернулся, — приветливо произнес Сережа, протискиваясь через едва приоткрытую дверь и сразу же подходя к своему парню. — Идем? — Прошептал он в губы Позову, приобнимая его за талию и медленно опуская руки на поясницу.
— Да, — только и смог выдохнуть почти растаявший Дима.
— Кхм, — недовольно раздалось со стороны, — я вообще-то еще здесь!
— Ты чего такой злой? — Матвиенко рассмеялся, но парня из объятий выпустил.
— У кого-то недотрах, — максимально тихо произнес Позов, но Антон все же услышал.
— ЭТО НЕ ТАК!
— Что не так, солнце? — миролюбиво поинтересовался только что вошедший Арсений.
— Капризной принцессе не хватает разнообразия в личной жизни, — прозрачно намекнул Сережа, собирая разбросанные по всей комнате вещи.
— Да идите вы все! — Антон выскочил из гримерки, громко хлопнув дверью.
— Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит, — Попов требовательно уперся взглядом в напарников по съемкам.
— Да что тут говорить, — Сережа неопределенно пожал плечами, продолжая заниматься своими делами, — Антону не хватает новых ощущений в отношениях.
— Он мне все уши об этом прожужжал, — добавил Дима, запихивая неизвестно откуда взявшуюся здесь рубашку в рюкзак Матвиенко.
— Значит, новые ощущения… — Прищурив глаза, произнес Арс самому себе и, полностью погрузившись в свои мысли, гордо удалился, прихватив оставленный портфель Антона.