ella henderson - yours
я хочу быть для тебя всем и даже большим.
Эверетт застегивает потертый кожаный ремешок на запястье, сверяется с часами у изголовья кровати и отправляется на работу. Мир проходит через призму его голубых глаз как абсолютно серый с темными переливами, будто окружающая среда постепенно стирается и вымывается из его головы. Вся проблема в том, что легче в небе ориентироваться, когда цвета не отвлекают; не отвлекают цвета и в жизни, Мари смотрит на Эверетта своими влюбленными преданными глазами и ему приходится лгать ей о том, что цвет ее глаз его самый любимый. Мари не врет, когда говорит, что ему идут светлые рубашки; благодаря ее вкусу прикидываться в своей любви к ней становится проще. Он хороший пилот; у него в досье об этом черными буквами на серой бумаге очень четко написано, как рекомендация для последующей работы в ЦРУ вполне неплохо. Цвета бы захлестывали его и тут, не будь он столь черствым, что за тридцать восемь лет жизни ни разу не влюбился. Он стреляет по цели и попадает, кровь хлыщет из груди противника нейтральной серой жидкостью, и он так же хладно докладывает в рапорте об отраженной атаке. Эверетту по долгу службы не положено задавать лишних вопросов, он просто делает то, что кажется лучшим для внешней и внутренней обороны страны. Зоковианский договор кажется мудрым решением, вполне рациональным и обдуманным; больные психи – убийцы с металлическими руками – кажутся вне допустимой реальности. Земо смотрит отдаленным призрачным взглядом куда-то мимо Росса, он бы сказал, что тот тоже не видит цветов и потому заделался наемником. Но тут другое – все цвета в его жизни мигом погасли. Эверетт бы посочувствовал, но он и не знает какого это терять цвета, не успел их обрести. Когда пуля застревает в его позвоночнике, он на секунду жалеет о том, что свою половинку он так и не встретил; умирать в луже бесцветной черно-белой жидкости как-то не очень приятно. А потом он открывает глаза в яркой лаборатории, выкрашенной в фиолетовые цвета с яркими узорами, тянущимися вдоль колонн; это оглушает – внутренний голос панически вторит, что все это конец, Росс помер на службе и это ад. Голова трещит от разъедающих цветов, еще немного и он упадет от электрических разрядов, парализующих тело и суставы. Последнее воспоминание - это карие глаза, которые размытым пятном преображают весь мир вокруг. - Где я? У девочки за столом вздрагивают плечи, она язвит, но у Росса внутри жизненно важные органы так и не возобновили свою прежнюю работоспособность. Те самые карие глаза завороженно смотрят на него, она говорит о своей разработке по защите вибраниума; Росс задает вопросы, но ответы не слушает, поверить в технологический прогресс Ваканды легче, чем в то, что эта девочка вернула его с того света, а затем утопила в палитре цветов. Позже он узнает, что Шури недавно исполнилось девятнадцать, и ему как-то совсем мутно от мыслей, что своего соулмейта он нашел в несуществующем государстве в совсем юной девочке, которая при других обстоятельствах сошла бы за его дочь. Эверетт придерживает ее за талию, когда она в порыве эмоций после битвы обнимает его и рассказывает о том, как поразила энергетическими полями Киллмонгера, обезоруживая вибраниум в его костюме. Росс смотрит на нее томным взглядом, все время переводит глаза, но новая цветовая гамма буквально слепит; он боится задержаться на ней дольше минуты, внутренний голос извращенным тоном шепчет что-то про ее обнаженные плечи, разум с осуждением напоминает, что ей всего девятнадцать. Шури протягивает ему баночку кока-колы, а он вежливо отказывается, девушка склоняет голову и внимательно смотрит на Росса; он думает, что у нее самая очаровательная улыбка, он рад, что остался жив. Т’Чалла отвозит его обратно в Америку, в реальный мир, где у Мари глаза ярко-зеленые, а волосы рыжие, полыхающие; она пользуется красной помадой и носит платья исключительно под цвет глаз. Эверетт предлагает ей какое-то время пожить раздельно, ему невыносимо в бесконечном потоке нового. В октябре ему исполняется тридцать девять. По работе он часто приезжает в посольство Ваканды, натыкаясь на девчонку – спасибо, Вселенная, за эти ёбаные случайные столкновения в коридорах семнадцатиэтажного здания – она носит короткие шорты и футболки с разноцветными принтами. Он помнит, что она совсем крошечная в его руках, от этого еще страшнее сломать ее. Работать с ней в партнерстве - пытка, он скучает по тем дням, когда его избивали, взрывали и бросали в пустыне без еды и воды; все это цветочки по сравнению с ее прикосновениями и виной, которая разливается в каждом его слове. Росс думает, что похож на дебила, когда пытается избегать ее, а она все равно наведывается в его кабинет с кучей бумаг и мармеладом. Тяжело убеждать себя в том, что ты хороший человек, когда приглашение девятнадцатилетней девчонки на свидание кажется скорее единственным разумным выходом, нежели абсолютно лишенным адекватности поступком. Они пьют кофе в старбаксе, вернее кофе пьет он, а она заказывает какао и берет дополнительные зефирки. У Эверетта немного холодеет внутри, когда она слизывает остатки шоколада с верхней губы. Они ходят по парку в основном в тишине, по крайней мере Эверетт молчит, вслушиваясь в какие-то невероятные теории. Она рассказывает о горизонтах событий (это вроде связано с черными дырами) и о том, что она готова поспорить с квантовым принципом Планка (как можно спорить с Планком). - Вы согласны? – спрашивает она, задаваясь вопросом о том, что оранжевый и синий абсолютно точно не сочетаются. - Так ты видишь цвета? – Росс думает, что его куратор сейчас бы разочарованно выдохнул; столько лет обучения шпионажу, и он все равно выдает себя с потрохами. Шури останавливается на несколько минут. - Вы тоже их видите. Человек, оставшийся в куполе серого цвета, вероятностью в пятьдесят процентов не заботится о своем внешнем виде. У Вас рубашка и брюки подобраны в соответствии со всеми стилевыми критериями. Она перекидывает взгляд на мужчину в оранжевых штанах и зеленой рубашке с красными цветочками. Россу интересно видит она цвета по той же причине почему и он, или цвета в ее жизнь принес какой-нибудь мальчишка; Эверетт думает, что ревновать ее к несуществующим людям граничит с паранойей. Глаза у Шури темно-карие, почти шоколадные и мерзкий голосок внутри Росса говорит, что она само совершенство, он должен радоваться, что ему досталась такая милашка, разум нудно талдычит, что у него за плечами сорок лет жизнь, а Шури только недавно перешла порог совершеннолетия. Они стоят у здания посольства; Шури говорит, что последние полгода живет тут, скучает по Ваканде, но долг есть долг. Он как никогда понимает это; долгом является развернуться и уйти, оставить девочку в покое и не навязывать ей свое дурное общество. Только вот Шури не теряется в цветах и самотерзаниях, противиться Вселенной бесполезно - она бы не была такой умной, считай иначе. Она берет его за руку и небольшим шагом сокращает расстояние между ними; Эверетт целует ее ненастойчиво, позволяет ей определиться с тем, хочет она этого или нет. Шури кладет руку на его затылок и притягивает к себе – не важно сколько там лет разделяют нас. Эверетту кажется, что он никогда не целовался так страстно, впиваясь в губы партнера, боясь расцепить поцелуй даже на секунду. Он проводит рукой под лямку ее майки и оголяет плечо, прижимается к нему губами и возвращается к губам, прокладывая по шее дорогу из поцелуев. Они останавливаются, рассматривают друг друга на протяжении нескольких секунд; Шури целует его в щеку и обнимает, он чувствует, как ее грудь тяжело поднимается и опускается. - Твой брат меня прикончит, - шепчет Эверетт. - Мой брат тебя прикончит, - улыбается Шури.