Arcade

      Сергей сидел в пустом зале, листая в телефоне ленту социальной сети большим пальцем. По сцене туда-сюда сновал персонал, готовящий декорации и оборудование для первой его репетиции.       До определенного момента Сергей жалел, что решил вернуться на конкурс.       После мая 2016-го года его жизнь кардинально поменялась – в неё ураганным вихрем ворвался сексуальный голландец, которого нельзя было описать иначе, как «бэд гай», он же «плохой парень». Их с Лазаревым роман закрутился стремительно и вне зависимости от наличия у одного уже бойфренда, а у другого – сына. Сергей с Дауэ даже не пытались скрываться. Они объездили пол Европы, днём проводя время за прогулками, посиделками в кафе и ресторанах, фотографированием друг друга, а ночью устраивая сумасшедшие секс-марафоны. Лазарев, полностью отдавшись в соблазнительные руки Боба, впервые попробовал запрещённые курительные смеси, а также поучаствовал в мыслимых и немыслимых ролевых играх. Они жили и любили друг друга так, словно никого больше не существовало на целой планете. И это длилось до определённого момента, пока Лазарев, проснувшись однажды утром в небольшом австрийском деревенском домике, сразу за порогом которого открывался сказочный вид на холодную горную реку и зелёный луг, где паслись несколько коров и бык, не посмотрел в окно.       Сергей смотрел в окно и думал, что такого зеленого цвета травы просто не существует в природе, что это просто сказка. Они с Дауэ действительно жили в сказке уже почти целый год.       – Эй, – он легонько потормошил Боба, спящего рядом на животе, – Дауэ, просыпайся!       – М? – тот еле разлепил глаза и тут же потянулся. – Чего орешь? И чего не спишь?       – Не кажется ли тебе, что нам пора оставить наши дурачества и задуматься о чем-то серьезном? – Сергей встал с постели.       С лица Боба мигом пропал весь сон. Он перевернулся на спину и, прищурившись, посмотрел на Сергея.       – Что в твоём понимании «серьёзном»?       – Ну... – Лазарев немного боялся это озвучивать. – Может, осесть уже в каком-нибудь городе и продолжить заниматься творчеством... Официально объявить об отношениях... Я сына не видел уже почти четы...       – А тебе что, со мной сейчас плохо? – грубо оборвал его голландец.       – Сейчас?.. – переспросил Сергей и быстро оглядел комнату.       Уютный деревянный домик, спальня из темного дерева, тёплая постель, а самое главное – любимый Боб в этой постели, обнаженный, красивый, пахнущий ванилью и безумно желанный.       – Мы ведём себя как дети, Боб. – Сказал Сергей. – Мне не двадцать лет, в конце концов, я не смогу вечно развлекаться с тобой, катаясь по миру.       Эти слова вывели голландца из себя.       – Почему ты говоришь об этом только сейчас? – кричал ему Дауэ, лихорадочно натягивая на себя одежду. – Почему ты не говорил об этом вчера, когда мы пили лучший портер в Германии? Или позавчера, когда катались на лыжах под швейцарским солнцем? – Боб остервенело одернул футболку, чуть не порвав эластичную ткань. – Скажи мне? Или неделю назад, когда встречали норвежский рассвет? Или смотрели на метеоры в Исландии? Мне продолжать?       – Мы не можем вечно развлекаться! – отчаянно повторил Лазарев.       – Я не создан для серьёзной жизни. – Дауэ рухнул на постель и посмотрел на Лазарева снизу вверх. – Тебе придётся выбрать. Если выбираешь свою серьёзность, то нам не по пути уже сегодняшним же вечером. Если выбираешь меня, то иди сюда и сними с меня то, что я только что надел. – Он протянул к Сергею руки в полной уверенности, что тот покорно вернётся в его объятия.       Но Сергей продолжал просто смотреть на того.       – Прости. – Наконец сказал Лазарев.       Следующие полчаса Боб демонстрировал свой темперамент во всей своей красе – театрально кидал вещи в чемодан, выражался на голландском нецензурном и даже разбил пару глиняных горшков, служивших декором.       Дверь Дауэ почти выбил ногой.       – Скажи мне, в какой стороне аэропорт? – он посмотрел на Сергея.       – Ты пешком собрался идти?       – Мне плевать, я готов идти хоть пешком.       – Не глупи, Боб. Мы же арендовали машину.       До аэропорта Лазарев и Боб ехали молча.       Каждый из них вернулся в свою страну. Дауэ почти сразу возобновил отношения с бывшим любовником, о чем известил своих поклонников и, конечно же, Лазарева, в Инстаграм. Сергей продолжил воспитывать сына и почти с головой ушёл в творчество. Однако ни одно из его дел не смогло вытеснить тоску по голландцу. Как ни крути, это была любовь, и каждый чертов день Лазарев вспоминал про Дауэ.       Эта же любовь спустя почти три года сподвигла Лазарева снова участвовать в Евровидении. 2019 год был этаким годом возвращения – многие участники вновь сражались в национальных отборах за шанс представлять свою страну, а у Йоци и Серхата это даже получилось. Сергей решил, что Евровидение для него – это последний шанс увидеться с Дауэ, который никуда не вылезал из своей страны, давая концерты в скромных пабах различных городов. Он сделал все, что от него зависело – выложил в историю Инстаграм новость о своём участии, убедился в том, что Боб ее посмотрел и сделал один звонок. Следующим же утром Дауэ получил официальное предложение поучаствовать в закрытом отборе, а потом и вовсе напрямую отправиться на конкурс. Лазарев ждал результатов как манну небесную. И вот, наконец, дождался.       «В этом году Голландию на Евровидении представит молодой талантливый исполнитель Дункан Лоуренс. Певец исполнит очень чувственную...» – дальше Сергей читать не стал.       До самых репетиций Лазарев упорно игнорировал все мероприятия, посвящённые конкурсу, и был сосредоточен только на подготовке собственного номера. Даже сейчас, бегло просматривая посты в ленте, Сергей мысленно проговаривал текст своей песни ровно до тех пор, пока его не позвали на сцену.       Репетиционный день выдался тяжелым – несколько прогонов номера, оценивание прессой (которым Сергей, к слову, остался недоволен), куча интервью и мини-фотосессия для французского журнала. К себе в номер Лазарев вернулся выжатым лимоном, рухнул на постель и сразу уснул. Певец бы мог проспать до утра, но по закону подлости Лазарев проснулся посреди ночи жутко голодным и обидно бодрым.       «Вот бы сейчас порепетировать! – думал Сергей. – Но сначала поесть!»       На ресепшне он узнал, могут ли каким-нибудь чудом ему приготовить полуночный ужин, поскольку все другие виды ужинов он благополучно проспал. Девушки-администраторы, которым польстила вежливость русского мужчины, пообещали, что сделают все от них зависимое. Немного обнадёженный Сергей отправился обратно в номер.       Проходя мимо просторной рекреации, уставленной темно-коричневыми диванами из кожи, меж которых немного нагло был втиснут кофейный автомат, Сергей замедлил шаг. Ему показалось, что там кто-то есть. Подходя ближе, он услышал негромкий мужской голос, напевающий песню. Лазареву пришлось задержать дыхание, чтобы разобрать слова:       «Все, что я знаю, все, что я знаю –       Любить тебя – это заранее проиграть»       Слова больно укололи Сергея. Мозг тут же подкинул картинку с улыбающимся Бобом. Сергей сжал зубы и решительным шагом собрался прогнать полуночника, кем бы он ни был. Однако его план провалился сразу же, как только Лазарев его увидел.       Желтая изогнутая лампа освещала участок дивана, на котором по-турецки сидел невероятно привлекательный брюнет, одетый в чёрную майку и свободные чёрные брюки. Уши были заткнуты беспроводными AirPods, а рядом на подлокотнике дымился кофе в бежевом пластиковом стакане. Глаза брюнета были закрыты, а голова покачивалась в такт нотам, которые он тянул. Зрелище было воистину приятным и сбило весь боевой настрой Сергея. Лазареву пришлось сесть рядом, чтобы брюнет открыл глаза и обратил на того внимание.       Брюнет вздрогнул и принялся лихорадочно доставать наушники, едва не опрокинув стакан с кофе, задев его локтем.       – Тише, тише! – поднял руки вверх Сергей. – Я, наверное, помешал?..       – Не особо, – на не совсем идеальном английском ответил брюнет, – мне как раз пора спать, просто тут автомат с кофе, а я так люблю латте именно из него, что не мог удержаться, и вот... – он смутился и замолчал.       – Как много информации сразу! –засмеялся Лазарев. – А что ты пел, если это не секрет?       – Мою песню. Называется «Arcade». Я ее сегодня репетировал.       – Так ты... – Сергей мысленно обозвал себя и поругал за неосмотрительность.       – Дункан. – Кивнул брюнет. – Дункан де Мур. Лоуренс – это псевдоним.       – И ты представляешь... – Сергей не смог сказать это слово.       – Нидерланды. – Он снова кивнул и улыбнулся. – А ты тот знаменитый Сергей Лазарев. Рад познакомиться. Я был счастлив, когда узнал, что именно ты едешь от России.       Сергей был в приятном недоумении. Он совсем не планировал подобных ночных встреч и разговоров. И совсем не был готов снова попадать в плен очаровательных брюнетов из Голландии. Однако чем больше времени он проводил рядом с Дунканом, тем меньше ныла его рана где-то внутри души.       – Ой, – голос Дункана вернул Лазарева в реальность. – Это кому в такое время поднос с едой везут?       – Ой, – повторил Сергей, спохватываясь и замечая портье, с деловым видом везущего мимо них тележку с едой, – это ведь мне! – Он замахал руками, привлекая внимание служащего. – Извините! Это, кажется, мой заказ!       – Мистер Лазарев? – уточнил тот.       – Совершенно верно. – Сергей кивнул и перевёл взгляд на Дункана. – Составишь мне компанию?       Им предстояла долгая ночь.