Оглянись

— Ру-усла-ан! Открой дверь, пожалуйста! — Евгения Владимировна очень любила сына. Пусть он не был отличником. Не был образцовым сыном. Но он оставался её последней надеждой. Парень надел чистую толстовку и поспешил выйти из комнаты. — Здравствуй, Руслан. — Здравствуйте — ответил Тушенцов и пропустил высокого рыжего мужчину в квартиру. Именно он был врачом Евгении Владимировны, и многочисленные месяцы помогал избавиться от серьёзного недуга. Женщина уже сидела на диване за небольшим кофейным столиком и ждала. Руслан сел на подлокотник дивана и подпёр голову рукой. — Здравствуйте, Евгения Владимировна, как поживаете? — прошёл мужчина и сел рядом. — Хорошо. Даже ноги почти не болят. — У вас циклофосфана последний месяц, не забыли? — онколог открыл блокнот и вычеркнул препарат. — Да, да, конечно помню. — Я в общем-то почему не по расписанию пришёл… — мужчина оглянулся на Руслана, —…мне кажется, будет лучше, если мы поговорим наедине. — Нет, нет, что вы. Я специально Руслана попросила со мной посидеть. У нас нет секретов. — Ну хорошо… В общем, ваша химиотерапия подходит к концу, и… нужно делать операцию — мужчина отвёл глаза. — Операцию? — Тушенцов боялся этого больше всего. Пересадка костного мозга. Он читал, что она не всегда необходима, после кучи препаратов некоторым трансплантация не требуется. Но им не повезло. Руслан на всякий случай смотрел цены на такую пересадку. Он знал, что им не потянуть цифру в миллион рублей, поэтому верил, что все образуется, что она не потребуется. Но он ошибся. — Да… Пересадку костного мозга. Руслан видел очень много приятных и не очень вещей в своей недолгой жизни. Он видел как расцветают десятки цветов, как улетают сотни птиц, как рождаются и умирают миллиарды звёзд. Он видел как, люди бухали, кололись, умирали. Но он всегда боялся смотреть людям в глаза. Это всегда пробуждало в нем чувства. То, что он уже очень давно пытается закопать, утопить, забыть и никогда больше не вспоминать. Сейчас, он очень оступился взглянув матери в глаза. Он увидел угасающую надежду. Громадный стеклянный замок разбивающийся на тысячи маленьких кусочков, впивающихся в сердце. То, что он столько времени строил и охранял, теперь лежит у его ног истерзанное и рваное. — Мне… мне очень жаль. Но я думаю, вы справитесь. Я завтра же подам заявку на донора костного мозга — врач встал с дивана и, попрощавшись с матерью Руслана, вышел в коридор. Тушенцов поспешил за ним. — Сколько это будет стоить? — парень заранее знал ответ, но цеплялся за последнюю надежду. — От миллиона. Руслан, я понимаю ваше положение и… — Не надо соболезновать. Этим не поможешь. Я могу заплатить часть суммы, а после операции доплачивать? — Это контролирую не я. Руслан, я помогу, чем смогу, но ничего конкретного обещать не могу. — Кто ж в вас, блять, сомневался — прошептал парень под нос. После хлопка двери, Тушенцов вернулся на кухню. Евгения Владимировна не шевелилась. — Мам. Мам, все нормально, мы выкарабкаемся. Я возьму дополнительную смену в доставке… — Не надо, Руслан. Я же не ребёнок, я все понимаю… — Нет, нет, ничего ты не понимаешь… мы сможем, мам, я… я не хочу терять тебя — последние слова парень прошептал. Так он сдерживал слёзы. Последний раз он плакал на похоронах папы и тогда пообещал себе гасить всё, что чувствует, чтобы не испытывать это ещё раз. — Хорошо, хорошо. Отведёшь меня в спальню? Я хочу прилечь…