Зануда

Люпин, склонившись над толстым фолиантом, одиноко сидел за столиком среди библиотечных стеллажей. Неяркого света настольной лампы хватало, чтобы нормально осветить только пожелтевшие от времени страницы книги, которую читал Римус. В неосвещенном полумраке на столе, за пределом круга света, были разложены свитки пергамента с выполненными домашними заданиями по трансфигурации и зельеварению, стопки учебников и книг с дополнительной литературой; стояла пустая бутылка из-под сливочного пива и лежала развернутая упаковка шоколада - от огромной плитки осталась теперь всего одна узкая полоска. Увлекшийся чтением Люпин не только не заметил, как съел почти весь шоколад, но и даже как полчаса назад ушла мадам Пинс – ужасно строгая почти ко всем студентам Хогвартса, ему одному из немногих она позволяла засиживаться в библиотеке допоздна, даже после ее ухода. Мадам Пинс, похоже, чувствовала, что Люпин любит и уважает книги если не сильнее, чем она, то уж по крайней мере так же сильно. Часы на руке Люпина тоненько запищали, оповещая о том, что уже почти девять часов – после этого времени Филч обычно выходил нести свой дозор в школьных коридорах, отлавливая запозднившихся студентов. Оставалось всего десять минут на то, чтобы расставить книги по полкам и добраться незамеченным до гриффиндорской башни. Быстрым движением волшебной палочки Люпин наколдовал закладку, сунул ее в книгу, которую читал, и принялся торопливо разбирать скрывавшиеся до этого в тени стопки фолиантов, отбирая те, которые нужно оставить в библиотеке. Он закончил разбор и собирался взять библиотечные книги в руки, как услышал звук, от которого его сердце испуганно замерло и пропустило несколько ударов: где-то у входа в библиотеку что-то с равномерным постукиванием касалось каменного пола. Люпину понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это за звук, и облегченно вздохнуть – всего лишь цоканье когтей, очевидно, очень большого пса. Через пару мгновений появился и виновник испуга Римуса: из темноты сначала показались светящиеся глаза и только потом – полностью здоровый черный пес, державший в зубах сверток одежды. - Твою мать, Бродяга, напугал, - зашипел Люпин, схватив со стола книги и двинувшись с ними вдоль стеллажей. – Мог бы хоть гавкнуть издалека. Пес в ответ только недовольно зарычал, крутнув головой. Неровно дергая хвостом, будто пытаясь что-то объяснить, он последовал за Люпином по библиотеке. - Я не виноват, что ты не любишь превращаться в одежде и вынужден ее таскать с собой в зубах, как дурак, - все тем же шипящим шепотом ворчал Римус, в спешке заталкивая массивные тома на их места на полках. – И я не буду ждать, пока ты натянешь все свои тряпки обратно, чтобы в нормальном виде добраться до гостиной. Мне, знаешь ли, проблемы не нужны, и из-за твоей блажи я не собираюсь рисковать попасться на глаза Филчу. И вообще, - Люпин, в руках которого осталась всего одна книга, остановился и посмотрел на пса, - Сириус, что ты здесь забыл? Разговаривать с Блэком-псом было куда проще, чем с Блэком-человеком. Пес не перебивал на середине фразы какой-нибудь остроумной и колкой шуткой, не смотрел насмешливо и презрительно своими серыми глазами, не отбрасывал небрежно со лба темные волосы, чтобы затем не менее небрежно провести по ним рукой – бледной, изящной, будто любовно вылепленной искусным скульптором. Блэк-пес просто выпустил из пасти одежду, дав ей упасть на пол, и громко гавкнул на Римуса, завиляв хвостом. - Ну теперь-то я всё понял, - иронично произнес Люпин, закатил глаза, покачал головой и прошел мимо пса. Последнюю книгу нужно было отнести в Запретную секцию, чуть ли не в самый конец библиотеки. До выхода Филча на охоту оставалось чуть больше пяти минут. Пес, уже без одежды в зубах, побежал следом за Люпином. Легко перескочил через небольшой барьер, отделявший Запретную секцию, и двинулся на свет волшебной палочки, которой Римус освещал стеллажи. - Между прочим, мог бы успеть одеться, пока я тут копаюсь, - заметил Люпин, остановившись возле предпоследнего шкафа. Книгу нужно было поставить на верхнюю полку, которая находилась выше, чем Римус мог дотянуться. Он мог бы левитировать книгу, но у него никогда не получалось с помощью магии ровно ставить книги на полки, да и мадам Пинс не одобряла подобного обращения с ее сокровищами. Поэтому, оглядевшись, Люпин заметил небольшую стремянку, притянул ее Манящими чарами и уже поднялся на две ступеньки, когда тишину библиотеки нарушил уже не лай, а как всегда хриплый после возвращения в человеческое обличье голос Блэка. - Мы с Джеймсом и Питом все эти книги по трансфигурации наизусть знаем, мог бы у нас чего спросить, а не лезть за ними в самую задницу Запретной секции, как последний зануда и ботаник. Люпин, только поставивший ногу на третью ступеньку лестницы, обернулся и чуть не свалился, когда внезапно переставшая слушаться нога соскользнула со ступеньки. В свете волшебной палочки, падавшем прямо на него, Сириус стоял, скрестив руки на груди и совершенно голый. На пошатнувшегося в добрых тридцати сантиметрах над полом Римуса он смотрел со спокойным любопытством, не подавая никаких признаков стеснения от собственной наготы. - Ты вроде бы что-то про Филча и проблемы говорил, - невозмутимо продолжил Сириус через десяток секунд, заметив, что Люпин не отводит от него одновременно напуганного и почти жадного взгляда. – Мои причиндалы, конечно, бывает заставляют людей забыть обо всем на свете, но обычно для такого эффекта мне приходится пускать их в ход. Даже в серебристо-синем свете волшебной палочки было видно, как краска бросилась Люпину в лицо. Он тут же отвернулся, не глядя сунул книгу на полку, поспешно слез со стремянки и, уставившись взглядом в пол, почти пробежал мимо Блэка, торопясь вернуться к своему столику и лампе. Схватить учебники, сумку и сбежать в гриффиндорскую башню. Он и раньше видел Сириуса голым – как, в общем-то, и почти всю мужскую половину своего курса. В прошлом году на пасхальных каникулах кто-то - скорее всего все тот же Блэк – раздобыл целую бутылку огневиски, которая для них, неискушенных пятикурсников, казалась огромным количеством алкоголя. Естественно, они напились, и, естественно, захотели сделать что-нибудь безбашенное. Желание это вылилось в купание нагишом в Черном озере. Главной целью было поймать тритона или русалку, но, к счастью, водяные жители так и не показались, а гриффиндорцы в итоге протрезвели и, пристыженные старостой школы, поспешно оделись и удалились в замок. Тогда все было по-другому, там было пьяно, шумно, весело и никто и не заметил, как он, Люпин, редкими короткими взглядами изучает подтянутого и бледного, с синяком на ребрах от бладжера после последнего матча, Блэка. В другой раз он так близко видел обнаженное мужское тело только через полгода и в совсем других условиях. То был семикурсник-рейвенкловец и самая странная ночь в жизни Люпина – и это для него, для того, кто раз в месяц переживал обращение в безумного волка. А та ночь была полна неловкости, неумелых поцелуев, неуверенных прикосновений и непривычного, но казавшегося таким необходимым опыта. Кто знает, не получи тогда Люпин этого опыта, его желания теперь не принимали бы таких определенных форм и не заставляли его бегать от самого себя и от лучшего друга. - Лунатик, будешь так стремительно ходить – привлечешь своим топотом половину Хогвартса. Пока Римус судорожно закидывал учебники в сумку, не каждый раз попадая, Сириус догнал его. Краем глаза Люпин заметил, что Блэк уже каким-то образом успел надеть брюки и даже накинуть рубашку. Застегнуть ее он, конечно, не успел. - От меня далеко не убежишь, Люпин, - Сириус полуприсел на стол и вдруг положил руку на сумку Римуса, прижимая ее к столу и не давая Люпину положить в нее последнюю книгу. – Хотя, признаю, последние пару месяцев ты очень усердно пытаешься это сделать. Даже тусклого света настольной лампы хватало, чтобы Римус видел поперек живота Блэка длинный тонкий шрам. Римус его сам там оставил два года назад, и воспоминания о том дне до сих пор мучали его в кошмарах. - Разве что только в твоих странных фантазиях, - собрав все свое самообладание, Люпин схватил сумку за ремень и дернул. Ничего не получилось: прижатая крепкой вратарской рукой Блэка, сумка сдвинулась всего на пару сантиметров. Следившие за нервными движениями Римуса серые глаза Сириуса в полумраке казались непривычно темными. - Ты и понятия не имеешь, что творится в моих странных фантазиях, - Блэк ухмыльнулся и склонил голову набок. – Ты слишком стеснительный и зануда для этого, Лунатик. Люпин глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь взять себя в руки. Сириус, очевидно, слишком зациклен на собственном восприятии мира, чтобы понять: иногда дело может быть не в стеснительности, а в боязни из-за неуместного порыва потерять близкого друга. С тем рейвенкловцем было проще. Их немногочисленные встречи, по обоюдному согласию, имели всего одну цель – получить опыт и убедиться в собственной природе. Там не нужно было беспокоиться ни о чьих душевных переживаниях, там не было предыстории с пятилетней дружбой. - Я тебя видел, - пропустив мимо ушей предупреждающий писк люпиновых часов, Сириус выпрямился и, уже без ухмылки, посмотрел Римусу прямо в глаза. – В прошлом году, с тем неуклюжим рейвенкловцем. Как там его звали? Фрайкон? Фрекон? - Юэн Фронсак, - автоматически ответил Люпин, не чувствуя ничего, кроме того, что вся библиотека вдруг поплыла у него из-под ног. Пальцы ослабли и выпустили ремень сумки. Римус не без труда сжал ладонь в кулак и, чтобы привести себя в чувства, посильнее вдавил ногти в кожу. Спустя всего один вдох он снова видел перед собой Сириуса, смотревшего со странным выражением на лице. Казалось, что он даже как-то вдруг осунулся, скулы двигались под тонкой кожей. - Точно, Юэн Фронсак, - повторил за Люпином Бродяга, и глаза его недобро сверкнули. – Ты, помнится, вжимал его прямо в этот стеллаж, пока мадам Пинс бродила где-то по библиотеке, - язык Сириуса скользнул по губам, - она не могла видеть, как ты чуть не до крови кусаешь тонкую шейку этого своего Юэна. Это было весьма горячо. - Он не был моим, - почти по слогам отчеканил Люпин, сделав шаг к Сириусу и остановившись в каких-нибудь тридцати сантиметрах от него. – А хочешь трахнуть рейвенкловца – отправляйся в их гостиную и вылови себе кого-нибудь. Уверен, они с радостью подставят свои шейки Сириусу Блэку, перетрахавшему всех мало-мальски созревших для этого девчонок с их факультета. Люпин тяжело дышал, почти ненавидя в этот момент Сириуса. От внезапно охватившей ревности Римусу вдруг впервые в жизни захотелось ударить человека не в полнолуние. Но вместо этого Люпин поднял руки, схватил Блэка за края до сих пор не застегнутой рубашки и резко дернул к себе. - И я, блять, тебя не стесняюсь, самоуверенный ты кобель, - прорычал Римус уже почти в губы не сопротивляющемуся Сириусу и только после этого поцеловал. Блэк, на несколько секунд выбитый из колеи резкостью Люпина, быстро пришел в себя и, даже не попытавшись сделать вид, что его что-то не устраивает, послушно ответил на поцелуй, тут же приоткрывая рот и впуская в себя горячее дыхание теперь уже вряд ли друга. Он чувствовал на губах Люпина вкус шоколада, и жадно слизывал его с них, прижимаясь к Римусу всем телом, поднимая руки и сжимая пальцами его плечи и волосы. А Люпин скользил руками по спине и пояснице Блэка, и мелкая дрожь тела Сириуса выбивала из головы Лунатика не только абсолютно все мысли, но и воспоминания о том, как правильно дышать. Римус сделал шаг вперед, подталкивая Сириуса к столу. Когда Блэк уперся задницей в столешницу, Люпин не дал ему сразу на ее усесться, придержав за бедра. Сириус уже вовсю терся об него пахом, и это лишало остатков какого-либо сознания. Блэк, несмотря на всю его хваленую многоопытность, вел себя именно так, как и было положено в его возрасте – как возбужденный подросток. Они оба вели себя так. Хотелось всего и сразу, ухватиться за каждый сантиметр тела любовника, почувствовать чужую кожу своей, целовать, кусать и касаться, касаться, касаться до онемения пальцев. Пока Люпин возился с застежкой сириусовых штанов, Блэк потянул вверх люпинов свитер вместе с рубашкой. Римусу пришлось послушно поднять руки, и лишняя одежда отправилась к уже сдернутой раньше рубашке Сириуса, валявшейся где-то на полу. Тяжело и громко дыша, Блэк притянул Люпина к себе, прижимаясь к его голой коже, сжимая пальцами узкие плечи и целуя сильно выступающие ключицы, кадык, скользя горячим языком по шее и влажно прижимаясь губами к мочке уха. Громкое дыхание Сириуса теперь звучало, казалось, прямо в голове у Римуса, оно обжигало и ласкало нежную чувствительную кожу сначала за одним ухом, а затем – Люпин не успел сделать и одного вдоха – за другим. Руки Блэка скользили по спине, и его – такие красивые, такие настойчивые – пальцы с нажимом проводили по каждому выступающему позвонку, отчего у Римуса подкашивались колени. Трясущимися руками Люпин наконец совладал с застежкой чужих брюк и дернул их вниз вместе с бельем. Ткань соскользнула на пол и Сириус переступил через нее, снова оказываясь полностью обнаженным. Он оторвался от упивания сладостью римусовой кожи, легко забрался на стол и первый раз за последние несколько безумных минут заглянул Римусу в лицо. Тот, уже избавившийся от своих штанов, положил ладони на колени Сириуса и, неотрывно и почти завороженно наблюдая за каждым своим движением, раздвинул его ноги. Сделал шаг вперед, снова оказываясь в нескольких сантиметрах от Блэка. - Ты хочешь… - Сириус задыхался, уткнувшись носом в ухо Лунатика. Задыхался, чувствуя, как дрожит от возбуждения и его собственное тело, и тело Римуса, который дышал также тяжело. Римуса, который вдруг мягко надавил на плечо Сириуса ладонью, чтобы тот сильнее опустился на стол. Сириус повиновался: обхватив плечи Люпина руками, он чуть подался назад, и теперь опирался о стол почти всей поясницей. – Ты хочешь… - повторил Блэк, но в горле так пересохло, что он не смог сразу закончить предложение. - Не сегодня, - без пояснений понял его Люпин, до боли сильно сжавший бедра Сириуса, когда тот начал ерзать под ним, задевая и без того до предела возбужденный член. - Тогда что… - Я хочу, - Римус наконец посмотрел прямо на Сириуса, несколько секунд молчал, а потом наклонился ниже и снова жадно поцеловал, кусая мягкие и горячие губы, со стоном выдыхая в них, когда наконец нашел нужную позу, в которой можно было тереться не о кожу Блэка, а об его стоящий и такой же горячий, как и губы, член. – Я хочу, чтобы ты подрочил нам обоим. - Блять, ты хоть представляешь, как это прозвучало, - хрипло прорычал Сириус. – Да я сейчас кончу только от того, как ты это произнес. - В любом случае, - Люпин судорожно зарывался одной рукой в волосы Блэка, другой продолжая сжимать его бедро, - в любом случае много времени это не займет, потому что я уже… Договорить у него не получилось – из горла Римуса вместо продолжения слов вырвался неожиданно громкий стон. Фразу «подрочить нам обоим» Сириус воспринял буквально: одной ладонью он обхватил сразу и свой член и Люпина, прижимая их друг к другу. Чувствовать одновременно и ладонь, и возбужденную, горячую, крепкую и пульсирующую плоть Сириуса – это было слишком. Римусу казалось, что еще немного, и он совсем задохнется от ощущений. Ноги дрожали и подкашивались, на поцелуи уже не было сил – Люпин только сжимал волосы Сириуса, прижимался к ним щекой и носом, теряясь в их запахе и слыша только хриплые выдохи-стоны Бродяги, который, глупо и быстро мелькнуло в голове у Римуса, дрочил более чем мастерски, даже несмотря на то, что в руке у него было два члена вместо привычного одного. Больше ни одна мысль не успела посетить голову Люпина. Внизу живота все налилось жаром, и он знал, что ему не выдержать и пары десятков секунд. А Сириус ускорил движения рукой, вдруг резко выгнулся, дернул бедрами вверх и в голос, громко застонал, кончая. Он откинулся назад и полностью лег на спину, мелко вздрагивая и все еще продолжая ласкать рукой свой и Люпина члены. Римусу понадобилось не больше двух секунд, чтобы кончить следом. Все тело скрутила сладкая судорога, пока он, зажмурившись и склонившись вперед, изливался прямо в ладонь Сириуса. Только когда Люпин склонился еще ниже и уткнулся лбом в плечо Блэка, тот убрал руку и обессиленно уронил ее на стол рядом с собой. Сознание возвращалось медленно и неохотно, как и способность двигаться. Однако Люпин нашел в себе силы приподняться над Сириусом, опереться на одну руку, второй пытаясь нашарить на столе волшебную палочку. - Хочешь стереть мне память? – лениво, но довольно улыбнулся Сириус, наблюдая за действиями Римуса. Ноги его по-прежнему находились у Люпина на спине, но этот факт ничуть не смущал Блэка. - Нет, - Римус не менее довольно улыбнулся в ответ, невольно задерживая взгляд и на растрепанных волосах Сириуса, и на его пронзительно-серых глазах, и на тонкой линии скул, и на покрасневших, искусанных губах. Им можно было любоваться хоть целую ночь. – Просто у нас нет салфеток или чего еще подходящего, - объяснил Люпин и с помощью Очищающих чар убрал с их тел и руки Сириуса остатки спермы. – И ты вряд ли захочешь объяснять Джеймсу, Питеру, да и всей гостиной Гриффиндора, в чем это у тебя рука. Сириус рассмеялся, и смех его теперь был не похож на обычный, который звучал как лай бродячего пса. Сириус рассмеялся, и Римус, с замиранием сердца, услышал в его смехе счастье. - Ты зануда, Лунатик, знаешь? – Блэк с улыбкой провел ладонью по щеке Люпина и мягко притянул его к себе. – И теперь ты мой зануда. И Римус, склоняясь ниже и теперь уже нежно, неторопливо целуя Сириуса, подумал, что вряд ли в мире найдется еще хоть один такой же счастливый зануда.