Для чего ты мне?

Его нашли в каком-то затрапезном баре, веселого и пьяного, с пирожными с уже начинающим подтаивать кремом. Адепты Ордена Цзинь презрительно оглядывали его, как падаль или же труп. Сюэ Ян облизнул сладкие губы. Удивительно, но сынок Главы Ордена как-то нашел информацию о нем и требовал к себе — обучаться. Махать мечом, наносить несерьезные раны, а позже, когда он подустанет, пронзить прямо в сердце он умел. Но лучше, конечно же, сразу не убивать. Например, на днях на рынке ему продали несвежие овощи и отказывались поменять, мол, такой как он и такому должен радоваться. На утро продавец проснулся без обоих кистей, а на месте их были жалкие обрубки. Не жестокий, а справедливый. Не психопат, а человек, чье мышление немного отличается от обычного. Бравший от этой жизни все ему причитаемое и с ума сходящий по сладостям. Сюэ Ян согласился. Может, хоть будет что-то интересненькое. Но, увы: писать и считать не обученный, ни слова не слышавший о дисциплине и о порядках в цивилизованном обществе, на него бросали косые взгляды, а учителя готовы были вешаться. Там была своя иерархия, в которую Сюэ Ян был не вхож, да и не стремился особо — он здесь ровно настолько, насколько у Цзинь Гуан Яо хватит терпения отмазывать и покрывать его грехи, коих было немало. Милые, скромные и вечно краснеющие девочки пали первыми от его харизмы и от нечего делать. Такие красивые и изнеженные. В хлеву, на соломе и в грязи им самое место. Подстилки. Про мальчиков он не думал. Хотя, хе-хе, опыт такой был, но сынки приближенных к ордену его не привлекали. Он бы не заметил его из тысячи лиц, он и знать бы не знал и был бы счастлив, по-своему. Нежное и кроткое создание привезенное из самой глуши, на глаза не попадавшиеся и прячущиеся по углам громко плакало, пока его избивала элита Ордена Цзинь. Его назвали «обрезанным рукавом». Что это значит? Затесавшись среди брызжущих слюной парней, он увидел свернувшееся в калачик маленькое трясущееся тело, что тихонько дрожало и всхлипывало. Что ты такое? Почему именно он всегда поддается избиениям? Почему никто не вмешивается? Ему нужно узнать. Сюэ Ян не хотел марать руки, поэтому бил ногами прямо в нос и, заслышав громкий хруст, удовлетворенно кивал. Адепты испугались и спаслись бегством, когда одному из них он сломал руку и вывихнул палец. — Приве-е-е-т, — он на корточки опустился перед тельцем и убрал руки с его лица. Оно у него ничем не примечательное, избитое, а глаза с аквамаринами сравнимы. Глубокие, зыбкие, такие испуганные. Прелесть. — Как тебя зовут? — М-Мо Сюань Юй, молодой господин. В-вы спасли меня. Спасибо-спасибо-спасибо!.. Мальчишка расплылся в благодарностях. Широкие рукава вздыбились вверх и Сюэ Ян увидел многочисленные порезы и начавшие пунцоветь синяки. Он схватил тонкие запястья, беспокоясь, что в его грубых руках такая красота сломается раньше времени. — Сам сделал, или помогли? — Сюань Юй вздрогнул и насупился. Скинул руки и поспешил запрятать разрисованную шрамами кожу. — Любишь, когда больно? — С лестницы упал, поцарапался. Вот. — А хочешь, вместе «упадем»? — он двумя пальцами подцепил острый подбородок и осмотрел почти девичье личико на предмет ранений. Глаз подбит и уже начал закрываться, губа разбита, а с хорошенького носика показались капельки крови. Интересно, каков он на вкус. — Пойдем. Обработаем твои раны, а то еще заплачешь. Я — Сюэ Ян. Запомни. Он запомнил. Помнил и звал все время на помощь. И Чэн Мэй приходил, правда, смеялся до колик в животе над неудачами угловатого подростка, но выручал, иногда даже рассказывал, вскользь, куда лучше ударить, чтобы отправить противника в нокаут. Мо Сюань Юй внимал ему, но ударить, даже шутя не мог — рука дрожала и останавливалась на полпути. Слабый и глупый. Совсем не созданный для сражений и битв. Только благодаря братцу, что носился с ним, его до сих пор не выгнали за то, что пристает ко всему, что двигается. Говорили так. Недруги. Предатели. Сюэ Ян лично обходил каждого и напоминал, что лучше это недоразумение не трогать, он надежно закреплен за ним. Верный кинжал всегда под рукой, а они так сладко кричат, когда лезвие царапает двигающийся кадык. Но надломленные крики подлизы ему слышать не хочется. А иногда, мысли проскакивают, хочется за длинные лохмы и растрепанный пучок подергать; посчитать новые царапины, что обернутся позже в шрамы, потрогать их, расстраивая их еще больше; бьющейся под кожей жилки языком коснуться, самым кончиком, держать подрагивающе тело, лицом к лицу, кожа к коже, рядышком быть. И чтобы Сюань Юй лишь его по имени называл. Он отчаянно хорошенький, незаконнорожденный, запрыгивающий ему на спину с разбега и громко от этого смеющийся. Губами случайно мазнувший по шее. Счастливый. Добрый. И совсем не злой. Его. П-р-о-т-и-в-о-п-о-л-о-ж-е-н-н-о-с-т-ь.