***
Всю следующую неделю Чуя ходил как в воду опущенный. Он нервно вздрагивал каждый раз, когда у него звонил телефон. На подсознательном уровне Накахара боялся услышать насмешливый голос Дазая, который говорил бы: «Какой ты невоспитанный, малыш Чуя»… Так, блять! Все, забудь, это был лишь дурной сон! Но пятна на покрывале говорят об обратном. А время уже идет к той точке, когда обычно мафиози шел пить. Но сегодня ему делать этого не хочется. Точнее, не хотелось. — Выпить с вами, Ане-сан? — Чуя удивлен. Он подозрительно оглядывает свою наставницу, ища подвох. Но его нет. — А какой повод? — Без повода, почему бы и нет? — ослепительно улыбается женщина. — Мы и так давно уже не говорили с тобой о всяких мелочах. Жду, отказ не принимается. — Как прикажете! — Чуя насмешливо приподнимает шляпу, чувствуя, как засосало под ложечкой. Ох… И почему ему вспомнились события той ночи после бара? И действительно, никакого подвоха не было. Озаки просто принесла немного выпивки, закуски и села со своим учеником поболтать. Работа, мода, деньги, организация, задания, девушки и парни, — они обсуждали вообще все. Даже домашних котиков, которых Ане-сан ненавидела из-за аллергии. Но время уже приблизилось к полуночи. Чуя попрощался со своей наставницей и напоследок обнял ее, как в детстве. Та звонко рассмеялась и чмокнула рыжего мафиози в щеку. И пусть алкоголя было не очень много, Накахару все равно разнесло. Таков уже его организм — он очень быстро пьянеет, упуская тот момент, когда спиртное ударяет в голову. А потому Накахара почти полчаса стоит и пытается попасть ключом в скважину. А когда ему это удается, он понимает, что ключи не те. Видимо, придется завтра менять замок, потому что этот Чуя просто вышиб. Гравитация — классная штука. Еще бокальчик вина — и парень снова набирает знакомый номер предателя. Какая-то дурацкая магия, ведь стоит мафиози выпить, как он тут же вспоминает эту суку и ничего не может с этим поделать. Гудки звучат очень долго и уныло. — Снова ты, малыш? — насмешливый и ничуть не заспанный тон детектива заставляет и без того красного Чую побагроветь. Вот ублюдок! Где, черт возьми, его стыд? — Мм… Опять пил? — Заткнись! — Чуя визгливо фырчит и начинает свою ругань. — Ты сволочь! Ненавижу тебя! — на другом конце трубки слышится шум воды и смешок. — Ага, утопиться собрался? Ну давай, я жду, пока ты там захрипишь перед смертью! Чего молчишь? Уже все, язык отсох? — Продолжим наш разговор, Чу-у-уя? — Чего?! — мафиози зло рычит, громко бухая бокал на стол. Посудина жалобно звякнула. — Думаю, сегодня можем попробовать пальцы… Стоит Дазаю это сказать, как Чуя замолкает. У него в голове все смешалось. Он… Сказал «попробовать пальцы»? Это же не… — Сегодня снова на кровати, да, Чуя? — Дазай игриво смеется, фыркая. — Давай, иди в свою любимую спальню. Только покрывало снять не забудь! — Дазай! — громко пророкотал Чуя, краснея до такой степени, что даже вино обзавидовалось. — Я жду, Чуя, — приказным тоном, не терпящим возражений. Накахара зло щурится, понимая, что пьяное воображение рисует ему блядские порнушные картинки с участием детектива. Чуя мотает головой, но они никуда не деваются. А Осаму на другом конце провода, кажется, даже не дышит. Ждет. Мафиози лениво приземляется на кровать и прикрывает глаза рукой. Последнее — от стыда. Словно бы это поможет ему закрыться от пошлого и нехорошего Дазая… — Ну… Я мягко целую тебя в шею. Ты очень вкусно пахнешь. Принимал душ, да? — Чуя громко матерится, не понимая, как эта сволочь догадалась. Накахара действительно ходил в душ незадолго до посещения Озаки. –Хм… Надеюсь, ты сейчас не в рубашке? Не хочу расстегивать пуговицы. Чуя матерится еще раз. На нем — дурацкая футболка с символикой Бэтмена. — Тихо проскальзываю… — Так, все! — Накахара только сейчас понимает, чем кончится этот разговор, и это его совсем не устраивает. –Я бросаю трубку! — …под твою кофту. И трогаю сосочки, — рука замирает в нескольких миллиметрах от кнопки сброса вызова. Мафиози всеми правдами и неправдами запихивает одну назойливую мысль в глубину сознания: ему, блять, интересно, что будет дальше! — Целую приоткрытые губы и прикусываю верхнюю губу, — Чуя на автомате повторяет этот жест. Так, все, сбрасывай. –Чуя… ты меня любишь? — Что?! — Мягко поглаживаю живот. Ты как всегда в отличной форме! — детектив непринужденно продолжает откровенный разговор, пока Накахара на кровати едва ли не волком вертится от шока и внутренней борьбы. — П-п-подожди, что ты… — И сжимаю твой член через штаны, — мафиози дергается. Нет-нет-нет! — Еще не встал? Сейчас исправим. Чуя обреченно скулит, пока раскатистый бархатистый смех в телефоне пускает по коже мурашки. Ну Господи, ну не надо… Где вся его уверенность?! — Давай, Чуя, ты же знаешь, что делать? — Накахара едва не кожей ощущает эту блядскую довольную улыбку. Хватит… — Давай. Ты же можешь. Рука осторожно ложится на промежность и тихо сжимает её. Осаму усмехается, когда слышит рваный вздох. — Знаешь, я думаю, лучше будет поставить на громкую связь. Сегодня тебе понадобятся две руки. — Е-еще чего! — Накахара фыркает. И быстро отдергивает руку от полувставшего члена, борясь с сильным желанием вернуть ее на место. — Давай. Футболка не нужна, — мафиози зло рычит и злобно жмакает кнопку громкой связи. Одной рукой одежду не снять. — Умничка. Расстегни брюки. Пальцы проворно опускают бегунок вниз. Господи, Накахара. Почему ты поддаешься этому предателю, что ты творишь?! — Одним пальцем я надавливаю на губы. Знаю, это не очень приятно, но нужно… Тихо скольжу по коже. Ты все еще используешь свой дурацкий бальзам для губ? — слышится тяжелое: «Завались!», и Осаму понимает, что Чуя возбужден. Как и он. Мужчина легонько поглаживает свой член и, горячо выдыхая, продолжает отдавать унизительные указания. — Ты берешь его в рот. Тихо облизываешь, пока тот не становится мокрым до основания, и я добавляю второй. Смочи их получше, для себя же стараешься! Детектив ярко представляет, как Чуя делает все то, что он ему сказал. Лучше удовольствия и не придумаешь. А Накахара-кун только недовольно давится, когда сует свои тонкие пальчики чересчур глубоко. Он забавно елозит пятками по одеялу, сминая его, и трется задницей. Сил терпеть нет. У него встал. — Вынимаю их. Так… Приступим к десерту? — слышится тяжелое дыхание и сглатывание. Чуя только спустя минуту понимает, что на автомате кивнул, хоть этого и не было видно. — Приспускаю твои штаны до середины бедра. И касаюсь боксеров. Уже потек… Не стыдно тебе? — мафиози закатывает глаза, когда видит выразительное пятно на нижнем белье, и снимает и его. — А теперь будет немного неприятно. Потерпишь? — Что… Что ты? — Раздвинь ноги сильнее. Да-а-а, вот так. А теперь аккуратно поднеси палец. Один, — Чуя не верит, что реально делает это, но вполне себе послушно давит указательным на вход. Боже, какой позор. –Теперь погрузи его. Тихо, давай, на пару фаланг. — Ай, да блять! — это дискомфортно, но терпимо. –И за… — А теперь толкай до основания. Мафиози нервно пищит, когда палец оказывается внутри. Ух, ну и пиздец. Нет слов. И что, им теперь еще и двигать? Да ну не. Но слова Дазая говорят об обратном… Аргх… Ладно, рискнем. Чуя вынимает палец не до конца и снова пихает его туда. Черт, ну и… — Ах! — как-то так удачно проворачивает инородный предмет, что становится ну очень приятно. — Что за… — Все хорошо, — от вскрика экс-напарника Дазай едва не кончает. Ну и… Голосок. — Давай еще раз. Туда же. И снова по телу прокатываются мурашки удовольствия. Такие теплые, такие необычные, что палец двигается уже сам. Ух… Стоны и всхлипы срываются с губ все чаще. Чуя искусал губы едва ли не в кровь, пытаясь сдержать отвратительные звуки. Но получалось плохо — это была не просто дрочка, а… — Черт… — Дазай понимает, что спустил. Он просто не смог сдержаться, когда перед закрытыми глазами предстала картина того, что сейчас творится в квартире Накахары. Но тут с другой стороны трубки доносится тихий вскрик, и, судя по звуку, телефон Накахары упал на пол. — Ну как? Понравилось? — Ненавижу тебя! — Чуя пискливо рявкает, вырубая гаджет нахрен. Он смотрит на то безобразие, что у него между ног, и ему хочется сжаться до размеров атома. Алкоголь в крови начинает клонить в сон, потому мафиози, переборов странный стыд, осторожно вытирается небольшим платком и ложится под немного влажное одеяло. По недавней привычке медленно прикусывает палец и тут же начинает плеваться, вспоминая, где тот был совсем недавно. И как теперь на девушек смотреть после подобного?***
Накахара не понимает, что сегодня с ним не так. Уже полгода. Полгода, стабильно, раз в неделю он звонит на знакомый номер. Или ему звонят. И все оканчивается одним: стонами, хлюпами, отборным матом и ужасным стеснением на следующий день. Обычно Чуя не помнил, что творил, будучи пьяным, но почему-то именно эти «сеансы» в память врезались намертво. Уже привычка. Это уже стало привычкой, которая приносила небывалое удовольствие и странное приятное ощущение. Он почти не рыпался, когда детектив противно растягивал «Чу-у-уя», покорно ложился на кровать, в ванную, валился в кресло и раздвигал ноги. Разок случилось такое, что Накахара по пьяному угару купил комплект женского белья. И тот теперь уже месяц лежал в стирке, грязный и помеченный клеймом позора. Было разок и так, что Осаму не брал трубку. И сразу стало пусто и скучно. И Накахара тогда провалялся всю ночь, не в силах заснуть. Ему было уже просто необходимо услышать голос Дазая перед сном, чтобы нормально лечь, нормально встать утром, и, господи, чтобы знать, что детектив в порядке. Чуя уже не верил даже самому себе, но одно отрицать все же не мог — Осаму своими действиями… Ну… Вызвал у Чуи что-то вроде симпатии. Накахара краснеет и отводит взгляд от несильно мерцающего гаджета. Порой на досуге он передергивал, вспоминая все их грязные разговоры. И теперь. Кажется, намеревался совершить самую большую ошибку своей жизни. Он вполне трезв и хочет ему позвонить. Гудки долгие, нервирующие. Накахара неловко опрокидывает в себя стакан воды. О, черт… — Хм… Чу-уя, тебе опять скучно? — ласковый и мурлыкающий голос заставил кожу покрыться мурашками. Накахара нервно сглотнул. — Итак? Что же мы молчим? — Ос… Осаму, я… Короче, послушай, давай все это прекратим? Мы ничего друг другу не обязаны, и вообще не должны пересекаться, поэтому просто заблокируем номера друг друга и все, — Чуя выпаливает это на одном дыхании. И замирает, когда слышит растерянный голос. — П-погоди… Ты… Трезв? — Ну да… — и все. Тишина. И тут Дазай начинает нервно смеяться. Чуя уже едва не паникует, потому что если детектив ведет себя так, значит, случился какой-то пиздец. — Ты… Помнишь все, что я говорил?.. — Чуя сперва кивает, а потом, спохватившись, угукает. — Жди, я сейчас. — Сто… Дазай, блять! — но только гудки стали ответом. — Что… Жди меня? О чем он вообще? — внутри все сжимается. Чуя выдыхает и зло бросает телефон на стол. Ну зашибись поговорили. Но… То есть… Что-то было не так, раз Дазай так растерялся? Почему он так удивился, узнав, что мафиози помнит все эти ночи? И последняя фраза — что она обозначает? — Надо выпить, — говорит сам себе Чуя и уже открывает бутылку сухого красного, как раздается звонок в дверь. — Ну кого там принесло? — звякает замок, громыхает дверь и все. Немая сцена. Дазай молча мнется на пороге, исподлобья глядя на ошалевшего Чую. Последний вообще не ожидал, что эта скотина соизволит прийти к нему в квартиру. И как только адрес вспомнил? — Ну, пустишь? — детектив неловко делает шаг вперед. И тут же давится воздухом, когда его хватают за воротник и рывком затаскивают в полутьму коридора. — Слушай, ты, ублюдок, — Чуя зол. Нет, он сейчас как активный вулкан — такой же яростный, опасный и горячий во всех смыслах. — Ты охуел, или что? Какого… Тихий поцелуй в губы заставляет сердце замереть на пару мгновений. Накахара широко распахивает глазищи, в замешательстве глядя на детектива. Тот… Выглядит жутко смущенным и даже немного… Побитым жизнью что ли. Мафиози озадаченно моргает, но что-либо сказать ему не дают. Холодные руки осторожно, словно боясь, обвивают тонкую талию. — Я… Я думал, что ты забывал обо всем на утро. Просто когда мы были в мафии, это прокатывало. — Что.? — Да, я… Не раз так делал, — Дазай обидчиво поджимает губы. — Просто ты мне… Нравился тогда, но я не знал, как тебе сказать. И… Ну… Придумал такое развлечение, чтобы облегчить себе страдания. Я не думал, что… — Молчи, — Накахара и сам красный, как свекла. Дазай молча смыкает губы, спустя пару секунд целует указательный палец, который сразу же отдергивают. — И… Давно мы так?.. — С… Семнадцати лет… — тишина ненадолго окутывает квартиру. На хорошеньком личике отображается почти весь мыслительный процесс: бровки хмурятся, губы поджаты, появляются желваки на лице. Детектив отлично понимает, что сейчас его выгонят взашей, надают люлей и он опять останется с носом. Сейчас или никогда, верно? — Ты меня простишь, — быстро выпаливает детектив и припадает к чужим губам. Слышится нервно-удивленный вдох. — Мх… Ты… — Чуя через силу отстраняется, желая оттолкнуть, но нет — руки подхватывают его и тащат в спальню. — Я очень скучал, Чу, — детектив вжимает сопротивляющегося мафиози в кровать и целует за ухом. Накахару прошибает дрожь. — Прости, я знаю, что предатель. Но… — еще парочка поцелуев в шею, пока руки расстегивают ослепительно белую рубашку. — Прошу, позволь… Накахара мычит, когда губы, а вместе с ними и зубы смыкаются на шее. Он уже совершенно потерялся в ощущениях, ему настолько плохо, что даже хорошо. Он не представляет, как вообще можно лечь под мужчину. «Под красивого и желанного мужчину», — издеваясь, говорит подсознание. Дазай напирает еще сильнее, прижимаясь своим телом так, чтобы Чуя никуда не убежал. Последний уже думает, что делать этого не хочет от слова совсем. Как-то… Жарко стало… — Х… Хватит… Ах! — Накахара против воли выгибается, когда похотливый детектив осторожно целует ему грудь. Рука Осаму тут же подныривает под поясницу, прижимает сильнее. Вторая тянется к низу. — Нет! Отпусти! Дазай шипит. Больно. Чуя не поскупился и ударил в плечо так, что синяка не избежать. Ну спасибо, хотя бы не перелом. Пальцы проворно тянут вниз разношенные домашние штаны, обнажая лобок. Накахара вспыхивает так, что, кажется, обожжешься, если дотронешься. Он всеми силами пытается натянуть предмет одежды обратно, но нет — детектив тянет еще ниже и… — И… Правда, размерчик, что надо, — Дазай похабно улыбается. И нежно целует обнаженное бедро, пока Чуя сгорает от стыда и возмущения. Ему… Приятно? Да ни в жизни! — Ах… Что… Ты т-творишь, — протянул Чуя, выгибаясь еще раз, когда Осаму наклонился и лизнул головку. От этого мафиози возбудился мгновенно. Ответа, конечно, не следует. Дазай занят тем, что покорно и по собственному желанию опускает голову раз за разом и попутно пытается расстегнуть свою жилетку — плащ, кажется, скинул еще в коридоре. Накахара фырчит, пыхтит, стонет и всячески пытается сбежать от ласки, но хуй там плавал, если честно. Дазай совершенно не брезгует взять в рот полностью. Он дергается с непривычки и хмурится, но продолжает ртом вбирать горячий и скользкий член. Весьма странные ощущения, но в целом не так уж страшно. И тут Накахара еще и разводит в разные стороны ноги, прекращая сопротивляться. Ему, черт возьми, уже как полгода хочется это испытать. И он не сдерживается. Язык медленно проводит от основания к головке, оставляя мокрый след. Чуя блаженно прикрывает глаза и даже позволяет себе запустить руку в каштановые лохмы, осторожно потрепать по голове, словно благодаря и поощряя такие действия. Детектив покорно фырчит и продолжает сосать. Накахара несдержанно толкается в чужой рот. Ему надо еще, надо глубже. Осаму покорно принимает и… Спустя пару секунд отстраняется, вытирая рукавом слюну. — Эй! — Чуя неловко сводит ноги. И злобно, исподлобья смотрит на прихуевшего и крайне довольного Дазая. — Чего остановился?! — Малыш Чуя хочет, чтобы его поласкали еще? А? — от такого заявления на пару секунд Накахара теряет дар речи. И когда тот к нему возвращается… — Да ты, блять, совсем?! Я тебе сейчас… Мм… — …или как быстро успокоить злого Чую, да? — детектив, пока его жертва злилась, умудрился незаметно достать смазку и вылить ее на пальцы. И теперь этими же пальцами с удовольствием исследовал колечко мышц. Дазай аккуратно ввел один, наблюдая за тем, как Накахара расслабляется и словно тает. Да, дискомфорт есть, но привычная заполненность приносит удовольствие. Кайф… Второй палец появляется быстро, но с той же осторожностью и словно придыханием. Чуя не без труда расслабился, раздвигая худые колени. Дазай молча двигается вперед. Но третий посторонний предмет уже не радует. На периферии сознания Чуя понимает, что раз требуется такая растяжка, значит, у Дазая… Большой? Насколько? Ах… Пальцы въезжают в простату, и из рыжей головы сразу же пропадают вообще все мысли. Хочется… Еще. Но тут с жалобным и пошлым хлюпом пальцы вынимаются. Внутри пустота, и Чуя недовольно хмурится, и его брови мило изгибаются. Он и сам сейчас невероятно красив — раскрасневшийся, с темным и возбужденным взглядом, с разведенными ногами и вытекающей из ануса смазкой. Вид настолько заводит, что Дазай, пока расстегивает брюки, ломает молнию. Плевать. Шуршит фольга упаковки, и Дазая останавливают. Тонкие руки неловко подцепляют презерватив и после тянутся к возбужденному достоинству детектива. Да, у Чуи меньше. Ладно, сейчас не об этом. Осаму едва не теряет сознание от возбуждения, когда чужие пальчики проворно раскатывают резинку и осторожно начинают надрачивать. Дазай стонет и рыкает, заваливая мафиози на кровать. Головка упирается в колечко мышц. — Я тебя выебу, если так будешь делать. — Так выеби. Чуя действительно хочет. И от стыда не может выдержать чужого взгляда и переводит его ниже. Ох… Детектив вошел резко, но быстро поумерил пыл. Чуя шикнул, стараясь расслабиться. Почти вышло, однако Дазай тут же стал толкаться дальше. И даже обычно спокойный Накахара не сумел сдержать слез. Они капали на подушку, исчезали в волосах. Боль была сильной, неприятной и даже страшной. Но уже через пару минут она отошла на второй план, потому что Чуя привык. Он с рвением впился в чужие губы, прокусывая их едва ли не до крови, словно мстя за причиненные неудобства. Легкий толчок. Накахара жмурится и выдыхает. Как же неприятно. Но Дазаю, судя по всему, нормально — он жадно целует тонкую шею, гладит грудь и бока, крепкий поджавшийся живот. И Чуя старается расслабиться, честно, но… Настоящий фейерверк удовольствия вспыхнул под плотно сжатыми веками, когда гладкая головка уперлась в простату. Чуя тихо вскрикнул и тут же смущенно закусил губу, стыдясь собственного голоса. — Не сдерживайся… — горячий и жаркий шепот опалил ухо, которое тут же приятно прикусили. Темп нарастал. В определенный момент Дазай подхватил Чую под бедра и задрал их очень высоко, но при этом член вошел настолько глубоко, что отдался в глотке. Черт… Еще, блять, двигайся! Жаркие стоны и жалобные скрипы кровати разносились по всей комнате, если не по подъезду. Чуя буквально задыхался, когда детектив делал особенно резкие толчки. И… Они кончили с разницей в пару секунд. Чуя почувствовал, как по животу начали стекать вязкие струйки, а внутри становится тепло. Такой оргазм он испытал впервые в жизни, а потому сразу же отключился. Он не слышал, как Осаму ушел в душ, вернулся в спальню и убрал все следы их непотребств. Напоследок нежно поцеловал в губы и вышел.***
— Ай, блять… — Чуя стонет, когда ему приходится сесть. Он ерзает целую минуту, пока боль в определенный момент не затихает. Осторожно, стараясь не поворачивать корпус, тянется к документам и облегченно выдыхает, когда поясница вновь не взрывается иголками дискомфорта. Он, если честно, был в шоке от того, что действительно позволил это сделать. И почему-то вовсе не жалел, хотя было… Стыдно. И немного приятно. Совсем немного. Этим же вечером Чуя снова напьется и снова наберет номер. — Ну, как вчерашнее, малыш? — Завались. Ну… — Я медленно снимаю… — Нет, Осаму. Теперь ты снизу, готовь задницу.