Между нами нет ничего кроме химии.

Нежно. Она целует так нежно, невесомо. Ей и правда тяжело уже, но она слышит знакомые до боли стоны. Она гладит темные волосы, проводит пальцами по маленькой груди, полным бёдрам. Саше снова семнадцать. Сентябрь. Первый курс, она думает, что все хорошо, что любовь существует, у неё уже есть девушка, Элли и правда была хорошей. Заботливой. Она любила русскую. Много рассказывала о Бостоне, о жизни в Америке. Саше нравилось. *** — Господи! Как я могла с тобой встречаться?! Саша! Что ты наделала?! — кричит Элеонор. Она хватает с полки их совместную фотографию и швыряет в Алекс, которая ловко уклонилась. — Что я наделала? Что такого? Что я сделала? — по-змеиному холодно спрашивает Алекс. Она тут же улыбается своей улыбкой. Невинной, такой искренней, что Элли передёргивает. — То есть то, что ты делала… все, все это не так важно? Ты серьезно? — растерянно слышится от шатенки. — То, что я спала с людьми за деньги? Или то, что переспала со всеми моими преподавателями? Или как я помогла перевезти Кинси травку через границу? Что из этого, малышка? — Во что ты превратилась? Что с тобой стало за эти полтора года? Ты сама на себя не похожа, Алекс! — Скорее я просто перестала притворяться. — Мне противно. — А мне было приятно. Можешь забирать свои вещи. Через неделю я отнесу заявление об отчислении. Я уезжаю из Бостона. Мне здесь ловить больше нечего. — Это после того случилось, как тебя изнасиловал тот преподаватель? Грегори? — Не твоё собачье дело, Элли. Не лезь. — Саша, позволь мне помочь тебе. Пожалуйста. — Я же сказала, мне помощь не нужна. Я живу в своё удовольствие, отъебись. Пошла вон, — все так же спокойно шипит Куприянова. Ей всегда неприятно вспоминать это. Последние остатки совести она оставила на той квартире у метро. В тот вечер блондинка окончательно сама себе призналась в том, какой она человек. Слабачка за маской самодовольной шлюшки. Молодец Алекс. А чего добились вы?