Доченька

      Клаудия пахнет утренней свежестью и ароматами первых робких цветов в самом начале весны. Рядом с дочерью Вирен может забыть о важных делах и немного побыть просто в роли отца, вдали от забот и обязанностей.       Нельзя сказать, что Вирен любил Клаудию больше сына лишь потому, что та пошла по его стопам. Напротив, истоки этой привязанности шли от матери Клаудии и Сорена. Дети, как и отец, тосковали, и любимая дочь, как единственная, с кем Вирену было хорошо, помогала справиться с одиночеством, хоть и не сильно напоминала мать. Но именно Клаудию он так боялся потерять и оберегал все последующие годы. И только Клаудия была в курсе отношений отца с королём Католиса. Ей Вирен доверял свои самые сокровенные тайны.       Пальцы дочери легонько ерошат волосы отца, неспешно массируя затылок и виски. Клаудия стоит на коленях посреди луга, поросшего маргаритками, а голова Вирена покоится у неё на коленях. Они могли проводить здесь часы, вдали от посторонних. Просто гулять и наслаждаться солнцем и свежестью, миром без войны, позабыв о проблемах и прочей житейской шелухе. Такого Вирена и такой Клаудии не должен был видеть никто, их сокровенная нежность – то, что должно остаться только меж отцом и дочерью.       От головы ладони Клаудии переходят к плечам, расстёгивают верх рубашки и массируют их с той же нежностью, а Вирен, как большой и довольный кот, слегка потягивается, устраиваясь поудобнее. И пока нежные руки дочери аккуратно разминают уставшие мышцы, отец глядит на её сосредоточенное лицо, любуясь и гордясь тем, что у него растёт такое чудесное дитя. О существовании Сорена они забывают. Этот душистый луг только для них двоих.       Большая пёстрая бабочка садится Вирену на нос, и Клаудия улыбается. Эта бабочка свободна, как и они сейчас, и у мага нет желания вспоминать, как губил их, высасывая жизненную силу. С бабочки он переводит взгляд на дочь и любуется её улыбкой. Насекомое взлетает, и двое провожают её взглядом в небеса.       Закончив массаж, Клаудия не даёт отцу подняться, её ладони смыкаются под его подбородком, и лёгкий поцелуй в лоб заставляет Вирена зажмуриться от удовольствия. Его улыбка так похожа на дочкину.       Иногда отец засыпает у неё на коленях, и тогда поцелуй в нос, и только туда, способен разбудить Вирена. Но чаще всего Клаудия даёт ему выспаться, ведь отец привык вставать ни свет, ни заря, и идти к королю, либо, напротив, покидать его спальню, пока никто не увидел.       Верная и любящая дочь – всё для Вирена. Она одна буквально летит к нему в объятья, если чем-то огорчена, да и он сам иногда поступает так же. Никого на свете он не способен так же сильно любить, как свою единственную дочь. И Клаудия ценит его любовь, готовая на всё, чтобы уберечь отца от любых невзгод, кем бы его ни считали в народе, и что бы Вирен ни натворил в будущем.