***
— Неплохо сыграно, — Гюнеш улыбается естественно и почти что радостно. Счет 7:2. Просто разнесли противника в щепки. И Вида, непосредственно, внес в этой свой вклад. Домагой улыбается тренеру и внезапно меняется в лице, когда в раздевалке появляется высокая фигура, зажавшая в руках пару вратарский перчаток. Во взгляде мелькает презрение. Причем, с обеих сторон. Кариус смотрии на него так по-немецки отстранённо и холодно, что любой бы поморщился или отошёл. Но Домагой просто смотрит на него в ответ, раздувая ноздри от нескрываемой неприязни к стоящему рядом человеку. — За это время вы здорово сыгрались! Результаты команды растут, и вы вносите в это свой неоценимый вклад, ребята! Пожмите друг другу руки, что ли. Охраняете одни и те же ворота, разве что с разных позиций. Домагой вскидывает брови и смотрит на тренера в упор. Улыбка Шенола все такая же теплая и открытая, но в глазах читается явное: «позади камеры, и если вы не пожмете сейчас руки, я вырву глотки вам обоим». Кариус еле заметно морщится и вытягивает руку. У Виды совсем не остается выбора. Отойти — плюнуть в лицо Шенолу, испортить отношения со всеми сразу. Пожать — плюнуть в ебало себе, да еще и размазать, да не своей рукой. Рукой, которую ему сейчас вытянул Лорис. — Ну? — Кариус ехидно улыбается и вскидывает светлые густые брови. Вида кривит лицо в натянутой улыбке и пожимает широкую сухую ладонь. По сути, не так бы и тошно было, если бы он не знал, чья эта гребаная ладонь. Спрашивается, почему она сейчас здесь? Они у Кариуса съемные, если он на поле выходит тупой и безрукий? Вида быстро пожимает руку с кривой улыбкой и отходит, поморщившись и вытерев руку о шорты. Лорис пожимает плечами. — Ничего, он еще привыкнет. Просто… Самодовольный немного. — Шенол поджимает губы, — вы сыграетесь еще лучше, я уверен. Заставляешь его двигаться дальше. Кариус кивает задумчиво. Заставляет идти дальше. А если бесить его, то можно заставить его двигаться дальше скачками, верно?***
Игра шла быстро. Слишком быстро, чтобы можно было уловить, гораздо быстрее, чем нужно, чтобы переходить из обороны в атаку. Всего секунду назад мяч был в штрафной соперника, и теперь уже они прижимались к воротам. Игрок соперников, Вида даже не успел заметить, кто это был, нечто расплывшееся, в оранжевой форме, рвался с мячом к ним. Он обошел одного опорника, второго… Черт! — Блять! — шикнул через зубы Домагой. Ему пришлось опуститься буквально до ленточки, когда мяч… Почему-то в этот момент Вида смотрел только на вратаря. Кариус был предельно собран, с грацией тигра до этого расслабленный немец прыгнул в правый угол ворот, отбивая мяч вперёд, к ногам защитника, но того буквально отталкивает нападающий «Аланьяспора». Вида не понял, как он сам рванул навстречу легко летящему от носка жёлтой бутсы мячу, встречая его лбом. От резкого столкновения Домагоя буквально впечатывает в каркас ворот, а мяч, описав странный пируэт, вылетает за пределы поля. — Вида, блять, — голос Лориса звучит больше обеспокоенно, чем с издёвкой, как обычно. Домагой ловит его руку и, отбив «пять», возвращается в вертикальное положение, — Спасибо. Ты молодец. — Ты тоже, — кивает Домагой, впервые за несколько месяцев улыбаясь вратарю, — Аккуратно, ща ещё угловой…***
Очередной матч, какой же уже? После первых ста ты потихоньку начинаешь терять им счёт, все цифры становятся лишь цифрами, отмечаются какие-то очень круглые даты, причем чаще всего ты о них узнаешь из вечер бдящих средств массовой информации. Однако в каждом матче была своя прелесть или забавный момент. — Домагой, ещё раз ты так криво отдашь пас, и я тебя на штангу натяну, — изо всех сил стараясь казаться грозным, возмутился Кариус. Домагой шел впереди, он не пытался показать то, чего не было, его улыбка расплылась до самых ушей. — А если ты ещё раз будешь так косячить, я натяну тебя на соседнюю, — весело огрызнулся Домо. Они зашли в подтрибунку, где не было камер, Кариус фыркнул и шлепнул Виду по ягодицам, хорват лишь усмехнулся и показал язык немецкому вратарю. — И давно у них войны прекратились? — удивлённо спросил Медель. Эркин пожал плечами. Мало кто вообще мог понять, что и когда успело поменяться между двумя охранниками ворот. — От ненависти до любви, как известно… — и не договорил. Немец с хорватом скрылись из глаз, но они ещё долго помнили ту ярость и ту веселую любовь, что сквозила от них в разное время.