Doctor vivisexy

      — Ладно, я обещаю, что когда-нибудь покажу своё прошлое в Подземелье. С Азриэлем, например. Ты ведь его ещё не видела? Уверен, братишка тебе понравится. А нож… Я хочу, чтобы он остался у тебя, — бросил Чара напоследок.       Ты всё ещё крепко сжимала нож в руках, инстинктивно выставив его перед собой. Оружие заставляло голову кружиться, гипнотизировало. Была какая-то неведомая сила в стальном блеске, в темноте пятен, которые слишком напоминали кровь, чтобы ею не являться. Столько граней, столько возможностей. И ты направляла вещь, несущую смерть, на него. Того, кто тебе его дал. На принца.       Ты и сама не могла понять, боишься ли пораниться при перемене положения или остерегаешься нападения извне. Веского повода не было. С одной стороны, Чара всегда так весел и обходителен. С другой — ты не могла забыть окончательно тот факт, что он уже убил тебя однажды. В иллюзорном мире, ну и пусть. И не могла сказать наверняка, упустит он новую возможность, если захочет. То, что он узнал о твоей связи с Гастером, пугало. И злило. Мир фантазий, мир Чары раньше казался тебе убежищем от реальности и боли, сладким сном, укромным местом. А теперь чувство отстранённости и защиты разлетелось на осколки. Чара чуял перемену в тебе. И его это забавляло.       Напоследок, принц осмотрел тебя с головы до ног, запоминая детали. Ему нравилось видеть своё оружие в чужих руках. Это было не в первой. Так или иначе, нож всегда возвращался к нему, даже когда принц намеренно выбрасывал его в подземные реки. Тебе даже показалось, что Чара нервно облизнулся, вспомнив что-то. От его вида стало не по себе. Он много пережил. Во многом участвовал. Ты почувствовала себя пешкой в чужой игре. Снова. Ощущение, ставшее таким знакомым, что уже не спутать. Ты слегка согнула ноги, чтобы крепче стоять на земле. Ждала. Но принц бездействовал, погрузившись в себя. Ты смотрела, как сквозь полы его свитера видно поле. Это случалось иногда, когда он отвлекался достаточно, чтобы начать терять материальную форму. Жуткое зрелище. Но ты поймала себя на мысли, что успела привыкнуть. Призрак, отголосок, заблудившаяся душа. Это всё его суть. Таким стал Чара, младший из принцев, приёмный сын королевской четы.       Всё же, развернувшись на каблуках, Чара принялся уходить. В полной тишине. Ты ожидала, что тебя подхватит перенос, выкинет в реальность, вытряхнет из сна, но ничего не происходило. Картинка вокруг остановилась. Как замыленная старая фотография. Всё как будто стало нереальным, нарисованным, изогнутым и пыльным. Краски потеряли цвет. А другие — наоборот, стали ярче и били в глаза своей нелепостью. Дурнота поселилась в желудке. То ли от страха, то ли от безумного калейдоскопа. Ты шагнула вперёд, намереваясь догнать Чару, как вдруг упала на колени, ухватившись за голову.       Пронзительный гонг разрывал пространство в клочья. Словно огромный колокол, величиной во всё небо, внезапно начал бить свой ритм. Чара остановился. Он был так же удивлён, как и ты, что у него не получалось переместиться на свои слои существования. А ещё принца давно ничто так не застигало врасплох. Ты не видела из-за боли и шума, но Чара изменился. Его фигура потеряла очертания, стала сплошным кроваво-красным пятном. Потом пошла рябью, помехами, точками. Призрак в ужасе заметался по краям иллюзии, пытаясь выбраться. Безуспешно.       Чара почувствовал себя в ловушке. Страх исчезнуть, кануть в небытие охватил всю его суть. Придя в ярость, сгусток силы на одной волне понесся к тебе. И тут же был отброшен мощным вихрем прозрачной энергии. Это остудило пыл. Чара принял свой облик и попытался до тебя докричаться. Ты всё ещё рыдала и путалась пальцами в своих волосах, пытаясь закрыться от звука. Ничего не видя, никого не слушая.       Внезапно, тебе полегчало. Звук оборвался очень резко. Ты мутными от слёз глазами увидела Чару — он стучал кулаками о барьер, но не мог до тебя добраться. Пейзаж вокруг постепенно исчезал, став беспроглядным чёрным пространством. Земля тоже ушла из-под ног, но ты всё ещё стояла. Мнимое ощущение опоры — так сознание справлялось с шоком. Прозрачный барьер пал, и Чара несмело встал рядом, не понимая, в чём дело. Он жил в полутьмах и мирах очень давно. Но даже весь опыт не мог подобрать отмычку к пониманию того, как устроена вся система. И как с ней взаимодействовать, чтобы наверняка выжить. Чара судорожно соображал. Так не должно быть в норме. Это какой-то сбой. Ты потянулась к нему, намереваясь схватить за руку или хотя бы рукав свитера, то от твоего прикосновения тело принца пошло рябью. Вы испуганно отпрянули друг от друга. По чёрному пространству тоже прошла дрожь, а затем стали мелькать красные и чёрные полосы. Чара посмотрел на свои руки. Их изображение плыло, как под водой. Ты не могла ничего сделать. Только наблюдать, как принц распадается на отдельные кадры. И беспомощно ждать, пока тьма заполнит собой всё вокруг.       И мире снов ты была лишней. Живой. И тьма, недовольно скалясь невидимыми зубами, под напором твоей решимости медленно отпускала.

***

      Белый пузатый чайник в цветочек едва успел засвистеть, как был резко убран с магического огня. Крутой кипяток наполнил чашки. У последних, судя по их виду, была весьма насыщенная керамическая жизнь. Обе с царапинами, щербинками, стёртым рисунком новогодних елей. Папирус с силой бросил в каждую по пакетику и придавил ложкой ко дну. Чай был готов.       С лязгом и скрипом, ведь глава королевской стражи не удосужился снять свой рабочий доспех, Папирус придвинул табуретку к столу и сел. Часы на кухонной стенке раздражали. Слишком громко тикали. Чай обжигал кости на пальцах, не причиняя боли, но создавая дискомфорт. Старший брат абсолютно равнодушно копался в счетах за дом.       — Кажется, арендная плата опять дорожает, — прокомментировал Санс, вскрывая очередной конверт. А делал он это медленно, с упоением. Специальный уголок шелестел и не поддавался. Скелет тянул его с трепетом садиста. Мысль о том, чтобы взять ножницы, его не посещала.       Нервы Папируса сдали, и он громко ударил кулаком по столу. Опытная старая посуда выдержала испытание, а вот чай немного пролился. Санс невозмутимо кинул на мокрое место кухонную тряпку — свой бывший носок, чью пару он давным-давно потерял где-то в доме.       — Прекрати делать вид, что ничего не происходит, Санс!       Казалось, что крик Папируса услышит сам Азгор в своём дворце, но это было неправдой — на звукоизоляцию дома семейство скелетов не поскупилось. Санс только покривился и сделал вид, что его немного оглушило. Папирусу было не до шуток. Он был в ярости и непонимании места, в которое катится их с братом жизнь. Ему нужны были ответы. Что угодно, за что можно зацепиться перед тем, как всё окончательно свалится в бездну.       — Почему не происходит? Происходит, — Санс хлебнул раскалённый чай и потянулся, откинувшись на спинку табуретки. — У нас в гостиной человеческая самка — одна штука. Мирно спит. Никого не трогает. На работе — отец. Тоже одна штука. Может, он тоже спит, частная жизнь и всё такое. Но я не припомню, чтобы он хоть когда-то что-то делал мирно. Мы посередине. И в большой-большой…       — Я это понял, Санс! Мы тут уже битый час говорим об одном и том же! И ты так спокоен?!       — А ты, смотрю, очень возбудился, босс. Никак не ожидал, что отец сделает из подопытного секс-рабыню?       Папирус покраснел от злости. Бурлящая магия в его теле просвечивалась сквозь кость.       — Да не рабыня она! Причём тут твои извращённые замашки…       — А кто тогда? — Санс перебил брата, неожиданно серьёзно на него взглянув. Сейчас, когда они были дома, вдали от чужих глаз, они вновь становились почти на равных. При свидетелях Папирус не потерпел бы с собой такого тона. Гордость. И статус. — Игрушка? Отец любит называть не-вещи милыми именами. Ты прозвище-то её слышал? «Находка». Как в его духе! Очередной сбой в исследовании мог толкнуть его на экзотические развлечения. Да и что ты предлагаешь? Вариантов немного. Отдать человека Азгору? А смысл было тогда тащить сюда, спасать? У Азгора всего четыре души, новая сделает ни горячо ни холодно.       Папирус одним глотком допил кипяток, снова потянулся к чайнику. Санс смотрел, как его душа светится сильнее.       — Семь, — пробормотал Папирус, наблюдая, как чаинки кружатся в чашке. — Ему нужно семь людских душ.       Вновь повисла неприятная тишина. Санс не играл. Он действительно не мог придумать реальный способ, как разобраться со всей этой кашей. Гастер медлит не просто так. Это ясно, как кристалл. Значит, у него есть план. А у них с Папирусом просто нет другого выхода, как смиренно ждать, а потом принимать участие в очередной постановке отца. Только надеяться, что всё обойдётся малой кровью. В переносном для них и в прямом для гостьи смысле.       — Кстати, Папирус, — Санс довольно растягивал слова, готовясь подобрать подходящий подкол. — У тебя ведь никого не было, а? В «том самом» смысле…       Он едва увернулся от оранжевой атаки, что пролетела в сантиметре от его черепа.       — Эй, ты чего, босс! Я просто забочусь о младшем братце, ну.       От уровня смущения Папируса и количества огненных атак температура на кухне поднялась на пару градусов. Ты решила, что нет смысла больше прятаться и стоять на холодному полу коридора зря. Если бы скелеты хотели тебя приковать или сдать отцу, давно бы уже сделали. Щурясь от белого света, ты появилась в дверном проёме. Ноги болели. Тело ныло. Но ты решительно двинулась к холодильнику, где заметила магниты-алфавит и быстро выложила послание: «Надо уйти».       Санс, прочитав это, присвистнул.       — И тебе доброе утро, Находка. Надо идти, иди. И всё-таки в чём смысл?       Ты с маской уверенности переложила магниты в слово «Обуза». Потом «Гастер». «След», «Наказание».       — Мы это и так без тебя знаем, — Санс рассмеялся, положив кисть тебе на плечо. — Поверь, нет такого наказания, которое сможет нас удивить. К тому же, куда ты пойдёшь?       Ты задумалась. Блуждающий взгляд случайно попал на Папируса. Он всё ещё был красно-оранжевым, как мандарин. Грудная клетка вздымалась и опускалась. Странно было видеть такого уважаемого монстра в подобном положении. Ты криво улыбнулась, пытаясь не сорваться на нервный смех. Папирус принялся оправдываться. В основном, в ход шли слова о его величии, достижениях и прекрасной карьере. Потом он неловко попытался выяснить, как много ты услышала. Ты смущённо отвечала жестами по мере своих возможностей. Диалог складывался вполне успешно.       Санс продолжал стоять в дверном проёме, засунув руки в карманы шорт. Он храбрился перед братом, но дела плохи. Менять что-то поздно. Бежать смысла нет. А ещё Папирус не обратил внимание, но Санс не мог не заметить. С твоим приходом телефон потерял связь и начал странно шуметь, издавая помехи. Как какой-то программный сбой в системе. Или глушилка. Это дало ему повод задуматься. И одну идею.       — Так, голубки, есть одна мысль, — ты и Папирус немедленно обернулись. У тебя даже появилась надежда. — Возле дома гараж. Там защита получше. И если есть шанс, что это запутает жучок на какое-то время… Лучше, чем ничего. Так что, Находка, посидишь пока там.       Ты медленно кивнула. Пожить в гараже звучало не слишком привлекательно, но выбирать тебе не приходилось. Папирус пошёл собирать тебе пару одеял и еду на первое время, а ты смотрела на Санса. Скелет видел это, но не спешил шутить или давать прямые обещания. Кто как ни он знал, что никакие гаражные стены тебя не спасут.       — «Смотри, мы это делаем», — подумал он, обращаясь мысленно к Гастеру. Санса не покидало ощущение, что даже это нежданное спасение было спланировано кем-то просто веселья ради. — «Ты этого хотел? Какой твой следующий шаг?».       Даже воображаемый образ Гастера хитро улыбнулся, отрицательно качая головой. Санс тяжело выдохнул, слишком много вариантов приходило в голову. Но это пустые фантазии.       Ему оставалось только ждать.