Путь мотылька

Яркими вспышками маятника начался отчет нового времени, времени настоящего, прошлого и будущего. По мере возвращения сознания стали появляться один за одним потоки информации от органов чувств. С первым взлетом маятника вернулся слух, принеся с собой громкое пиканье аппарата жизнеобеспечения, который, подобно сильно натянутым музыкальным струнам, пронзал барабанные перепонки и растворялся в пространстве. Со вторым пролетом по всему телу разнеслось чувство жара, будто вместо костей основой стали раскаленные спицы. Уилл резко открыл веки и полуденное солнце безжалостно ослепило, привыкшие к темноте глаза. От резкой боли в голове, мужчина крепко зажмурился, а тело вновь пронзили электрические разряды тока. Состояние необъяснимого ужаса сильнее и сильнее овладело мужчиной. Он никак не мог понять что происходит. Казалось что угроза жизни была на столько велика, что сердце стало пропускать удары. Он медленно перевернулся на живот и уткнулся лбом во что-то немыслимо горячее и твердое. В таком положении яркий свет был не доступен и очередная попытка открыть глаза оказалась куда удачней. Чтобы хоть как-то держать контроль над мучительными потоками боли, сознание Уилла предательски стало твердить таким знакомым и почти родным голосом «Закрой глаза, влейся в тишину ручья..». Как и тогда его чарующий голос звал, шаг за шагом, уводя от этого проклятья разума. Страх перед новой порцией боли вынуждал Грэма дышать не глубоко и редко. С каждым вздохом легкие наполнялись густым и горячим воздухом и с четко различимым запахом серы и нефти, а привкус во рту стал неприятно горьким. Уилл старательно пропускал весь поток информации через свой мозг, анализируя происходящую вокруг него действительность. Пролежав так какое-то время, мужчина стал медленно двигать руками, начиная с пальцев, а затем с опаской подключая другие мышцы. Жгучая, простреливающая боль начала постепенно утихать и в конечном итоге позволила ему встать на ноги. Вот только писк аппарата не унимался. Открывшаяся взору равнина простиралась с монотонным однообразием во всех направлениях. Перед глазами не было ничего другого кроме безграничного кристально белого сияния, а подняв голову вверх, чтобы посмотреть на небо, он смог увидеть только другую, синюю безграничную поверхность, которая, казалось была связана с той на которой он стоял. Понять ориентир и куда стоит двигаться было практически не возможным. Звезда, в других местах дарящая жизнь, здесь же находилась под нереалистично прямым углом к поверхности, выжигая многие и многие километр почвы. «Тень. Где моя тень?» - подумал Уилл. «Значит полдень. - несколько упокоил внутренний голос в голове. Подождем пару минут и ориентироваться станет куда проще. А сейчас можно просто двигаться вперед». Характерный запах сероводорода и выжженная палящими лучами солнца окружающая его территория одним своим видом, невольно навеяли мысли об одном из кругов ада в которые, вероятно, его заточил близкий и крайне жестокий демон. «Очередная проверка или же более изощренный способ мести за падение со скалы» - мелькнуло в голове. «Интересно, а как мы смогли выжить? А может я мертв и это моя личная расплата за свою жизнь. Я сам обрек себя на скитание в таком месте.» - продолжил собственный диалог пилигрим. Пройдя порядком получаса бывший профайлер остановился и осмотрелся по сторонам, картина не изменилась совсем. Все та же кристально белая равнина, покрытая твердой коркой соли с глубокими трещинами, сливающимися в геометрические фигуры, синее небо с неистово палящим солнцем и полное отсутствие тени. Он двинулся дальше с намереньем, что в любом случае когда-то пейзаж измениться. Ошибся. Горизонт кристальной бездны, подобно туману, сопровождал его на всем пути, контролировал и подчинял его сознание и вынуждал идти вперед. Окружающая его дымка испарений вуалью окутывала уставшее тело и невидимыми объятьями тянула в уносящиеся вдаль миражи с оазисами зеленых раскидистых крон и бассейнами воды. Он просто шел вперед, а время, казалось, постепенно утрачивало свои качества. Оно будто застыло, замерзло, все оказалось вне времени, оно как шкура змеи - змея вылезла из нее, а шкура осталась на месте. Непонятные обрывки мыслей сменяли друг друга и только некоторым получалось принять хоть какую либо образность. «Позади и впереди абсолютная пустота, ничто и ничего, я застрял между тем, чего не было, и тем, чего никогда не будет... Я чувствую трепет между прошлым и будущим, балансирую на узенькой доске над пропастью. С одной стороны зияет пустота, с другой — то же, а настоящее — это только возможность не упасть вниз» - размышлял Грэм, тем самым убеждаясь в реальности своего уже измененного сознания. Сил идти дальше, бороться, за что не понятно, практически не осталось. От обезвоживания и палящих лучей поднятого высоко над головой солнца, кожа на лице и вокруг губ потрескалась и покрылась сукровичной коркой, а язык, за неимением слюны, «намертво» прилип к зубам. Малейший порыв ветра, ощущался сильнейшим ознобом, переходящим в частичное произвольное сокращение отдельных групп мышц по телу. Впавшие и сухие глаза теперь практически не различали линию горизонта, да и миражи ране возникшие, дающие хоть какую-то надежду впереди, стерлись из виду. Мужчина, пошатываясь, медленно переставлял ноги. Он четко для себя решил, что не сдастся, будет до последней капли в жизни в его теле идти вперед, только для чего так и не определился. «Вряд ли меня кто-то ждет и будет рад видеть там, за границами этой мертвой пустыни.» Даже его собак забрала Молли, после подписания документов на развод. «Молли.» - мелькнуло у него в голове и некое подобие улыбки растянулось на губах, что сразу вернуло боль и тем самым отрезвив чувства реальности. После их расставания, ему часто не хватало ее, а именно легкости и непринужденного отношения ко всему, ее оптимизма и ее мягкого и светлого тепла. Совместная жизнь была подобна гавани в тропическом раю, спокойной и размеренной, однако все же застойной с постепенной потерей самого себя. Слабость в мышцах неуклонно нарастала. С каждым шахом тяжесть в ногах оказывалась невыносимой и удерживать равновесие было практически невозможным. Со следующим шагом Уилл упал на колени и стал громко смеяться от отчаянья. Ощущение беспомощности будто тисками сдавило грудь, а легкие снова обожгла вязкая и жгучая боль. - Эй, если ты меня слышишь – громко, как мог, прокричал мужчина, запрокинув голову вверх. Я пытался увидеть нас в нашем будущем. Я пытался отыскать тебя в своем прошлом. Я пытался, но не смог – осев на землю и опустил голову вниз прошептал скиталец. А сейчас я хочу просто чувствовать твое одобрение и ощутить вкус твоего присутствия. Мы с тобой давно затерялись друг в друге и эти чувства к тебе меня пугают. Спаси меня, Ганнибал, если можешь – прошептал мужчина и упал на землю. Грэм лежал на спине с широко расставленными руками, глазами целясь прямо в небо и никогда так ласков не был весь мир, кипящий на огне. Неподвижный он вглядывался в пустоту. – Где же ты сейчас, когда я так в тебе нуждаюсь. Я хотел бы просто взглянуть в твои глаза и дать лицезреть тебе все то, что есть у меня теперь. Именно то что ты всегда хотел. – шептал Уильям тишине. Надвигающаяся тень сверху была похожа на громадного красивого мотылька. Обе пары крыльев бабочки, волнистые по краям, своими взмахам приносили такой желанный поток свежего и прохладного воздуха. Нижняя часть тела бабочки была темно-коричневая с белесыми пятнами и отсвечивала металлическим фиолетово-синим блеском. Верхняя же часть крыльев и тела была белой с множественными волнистыми коричневыми, серыми и бурыми, чередующимися полосками и пятен-мазков. Медленно бабочка опустилась вниз и всем телом накрыла странника. Своими темными объятьями она успокаивала и вновь возрождала, тлеющий, почти потухший огонь в груди. Он ощущал как теплые волны чего-то черного и вязкого погрузили в себя его недвижимое тело и в то самое мгновение все прекратилось: полностью утихла боль, отступила жажда, а самое главное наступила тишина в голове, больше не было ни одной мысли и ни какого пикающего звука. Темнота поглотила все.