Прекрасная рыцарь и рыжий медведь

Тормунд сидел на постели, усыпанной мехом диких животных. Он собирался спать. Вольному народу, выжившему после Великой битвы, он уже рассказал о своем намерении дождаться, пока стихнут ветра, и покинуть этот треклятый юг, так что многие потихоньку начали собираться к походу. Путь предстояло пройти немалый, да еще и пешком. Тормунд предполагал, что, даже если южане и проявят великодушие, коней им выделят не больше дюжины – только главарям. А такие подачки ему были не нужны: это выглядело бы унизительно. Этой ночью ему не спалось. Он много думал. Думал о новом поселении для своего народа, об убийстве Короля Ночи и о том, появится ли на севере новый враг, с которым им пришлось бы воевать. Думал и о прошедшем пире. Он не хотел признавать, что эта мысль мелькала в его голове чаще других, но она, как вьюнок, оплетала его мозг и щекотала его, не давая покоя. Он и подумать не мог, что это так сильно его заденет. Его мало волновали сказанные тосты – он даже не помнил, за что все пили. Вроде, поминали павших и воспевали героев. Неважно – он выпил бы в любом случае, было бы, что пить. Да и плевать он хотел на всех этих королей и придворных. Вороненок оказался слишком слаб, чтобы осилить целый рог? В пекло. Драконья королева наградила титулом бастарда? В пекло. Убийца Короля ночи не сидела за общим столом на пирушке? В пекло! Хотел бы он абсолютно все послать в пекло, но… нет. Кое-что его все же волновало. За крайним столом сидело трое: цареубийца, карлик и большая женщина. При воспоминании о ней Тормунд нехотя шумно вздохнул. Он зачем-то помнил каждый синяк на ее лице; доспехи, каким-то образом так удачно подчеркивающие цвет ее светлых глаз. Черт, да он раньше никогда не обращал внимание на подобную ерунду! А теперь воспроизводил в памяти ее улыбку. Рыцарскую улыбку и глаза, полные слез. Тогда он хлопал громче всех: он действительно был рад за нее. Тогда единственное, что ему не понравилось, - что ее посвятил в рыцари не он, а какой-то однорукий сопляк, который за всю свою жизнь не удостоился бы этого титула. А она сидела и пила с этими недоносками! Пила, улыбалась и выкрикивала: «Пей!». А когда он подошел к их столу, вдруг посерьезнела, встала и ушла. В пекло – он привык, что она вечно с ним заигрывала таким способом. Но он никак не ожидал, что цареубийца пойдет за ней. А потом еще и карлик свалил, оставив его с каким-то оруженосцем! Этого просто так оставить он уже не смог. «Бриенна, Бриенна… ты разбила мне сердце». С этого момента юг показался ему чужим. Все поблекло, потеряло свои краски. Даже другая женщина не смогла его осчастливить. Та, что могла – его не хотела. Тормунд ощущал, как его сердце медленно начало покрываться ледяной коркой. Пора было возвращаться за стену. Домой. Захотелось еще выпить. Поило здесь было слабее мамкиного молока, но язык распробовал этот сладковатый привкус и требовал еще немного. «Наверное, поэтому вино здесь такое слабое, - подумал Тормунд, поднимаясь на ноги, - чтоб много пить и не пьянеть». Девки, чтоб принести выпить, у него не было, да и сама мысль, что кто-то будет ему что-то подносить казалась ему смешной. Он же не лорд этого клоповника! До кухни всего пара коридоров и выход в другое крыло. Он даже не стал зашнуровывать свою куртку. Здешние холода были для него терпимыми, так что, обувшись, он вышел из комнаты. По коридору гулял ветер. Он заглушал людские голоса с улицы. Шагая вперед, Тормунд прислушивался, не затаился ли за дверью белый ходок или еще кто похуже. Та ночка еще долго будет взращивать паранойю в головах тех, кто остался жив. И тут он услышал плач. Сначала Тормунд решил, что ему это показалось. Вслушиваясь в холодную пустоту, он даже подумал, что это завыла собака во дворе, но по мере того, как одичалый пробирался дальше, всхлипы стали слышаться все громче. Это уже было странно. Он не хотел вмешиваться в чужие разборки: у самого и так настроение было подавленным, так еще и чужие проблемы разгребать пришлось бы, но что-то все же подтолкнуло его к тому, чтобы отыскать нужную дверь и заглянуть внутрь. Он отказывался верить тому, что видел. В постели, закутавшись в волчьи шкуры, в одной ночнушке сидела Бриенна и рыдала навзрыд. Чтоб ее никто не услышал, она уткнулась лицом в подушку, когда плач вырывался из ее горла. Звук был такой, будто она захлебывалась кровью, мыча что-то невнятное. Всхлипы то становились громче, то совсем затихали, будто рыцарь собиралась успокоиться, но, после пары глубоких вздохов, когда Бриенна уже была готова снова превратиться в стойкую леди, она снова начинала заливаться слезами без видимой причины. Она была сама на себя не похожа. Лицо все покраснело, а пальцы, наоборот, побелели от той силы, с какой она сжимала вещь. Из-под меха торчала согнутая в колене нога. Одичалый, может, и не заметил бы ее, если б девушка ей случайно не дернула. Сорочка задралась до живота, и было видно ее обнаженное бледное бедро. Без амуниции она показалась Тормунду беспомощной. Беспомощной, но все еще большой. Почувствовав, что она не одна, девушка оторвала взгляд от мокрой подушки и посмотрела на дверь, из-за которой на нее таращил огромные глаза Тормунд. Она не знала, как давно он стоял и слушал ее, но, заметив гостя, тут же успокоилась и, отвечая на его взгляд, думала, как объясниться. Его вообще не должно было здесь быть! А Тормунд не знал, что делать, успокаивать или оставаться в стороне. Он только твердо решил, что не уйдет. Даже если она попросит его об этом. Но она молчала и все смотрела на него заплаканными глазами. Когда он сделал шаг ей навстречу, прикрыв за собой дверь, Бриенна тут же натянула до шеи меховое одеяло, спрятав под ним все тело. Взгляд ее сделался напуганным. Она тут же посмотрела на свой меч, стоявший около камина, и Тормунд понял, что большая женщина имела в виду. - Спокойно! – сказал он, замерев, - я просто пришел поговорить. - О чем? – едва не выкрикнула Бриенна, укутавшись в одеяло сильнее. Из-за надрыва, голос ее стал дерганным и высоким. Она сама удивилась этому полу-визгу полу-крику. - Ты плачешь. Его слова прозвучали взволнованно. Подойдя еще ближе, Тормунд заметил медный графинчик, а рядом полный бокал красного вина. Бриенна к нему не притрагивалась: она налила его для себя, но, видимо, так и не решилась пьянствовать. Рыцарь наспех вытерла слезы тыльной стороной одной ладони. Другой она придерживала меха. Одичалый сначала посмотрел на нее, а потом на место, где он видел оголенную ногу девушки. Теперь там виднелась лишь смятая простынь. - Больше нет. Она понизила голос, чтоб казаться убедительнее. Тормунд охотно ей в этом поверил, так как до сих пор был уверен, что такие большие женщины, как она, просто не умеют пускать слезы по пустякам. - Почему ты плакала? - Неважно. Жар от огня питал всю комнату. Он предположил, что Бриенне было жарко под такой накидкой, но раскрываться она при нем не хотела. Если слухи, распространявшиеся в Вестеросе со скоростью звука, были верны, то девушка действительно провела ночь с цареубийцей, а значит, при нем она разделась. При Джейме да, при Тормунде – нет. От этой мысли ему хотелось размозжить голову львенку, так скоро покинувшего Винтерфелл. «Неужели цареубийца стоил того?» Он рискнул спросить: - Это все Джейме? - Какое тебе дело? Он надеялся, что она расскажет. Ему было больно слышать от нее холодные резкие фразы, которыми она постоянно отвечала ему. Она никогда ему не улыбалась. Ни разу не подала знак внимания. Она всем нутром его отвергала, и теперь он хорошо это осознавал. - Почему ты вечно со мной так груба? - А разве не понятно? Тормунд изобразил искреннее непонимание. - Нет. Бриенна закатила глаза. - Да не люблю я тебя, понимаешь? Не люблю. - А Джейме, значит, любишь? - Возможно. - За что? Девушка молчала. По ее потерянному взгляду можно было догадаться, что она задумалась. Она сама не понимала, чем ее так привлек Джейме, ведь сегодня он открыл ей свою суть, которой бы никто не гордился. - За что, а? – переспросил Тормунд, поставив правое колено на кровать, от чего начал казаться еще выше и сильнее. Его слова начали приобретать силу, - За то, что он в рыцари тебя посвятил? Или за то, что вино на пирушке налил? - Ты его не знаешь. Он честный человек. Тормунд усмехнулся. Его позабавило, как рыцарь до сих пор пыталась найти хорошее в беглеце. - Это вот так честные покидают замок? Удирают в стан врага? – он наклонился ближе, а Бриенна, увернувшись, отсела на край постели, - А я здесь. Всегда был рядом. Всегда был готов помочь. А ты от меня нос воротишь. - Ты его не знал. - Возможно! – одичалый отошел от постели также резко, как и подошел. Бриенна с удивлением наблюдала за его действиями. Мужчина лишь развел руками и усмехнулся. - Но мне, знаешь ли, плевать. Плевать на всех здесь летних тараканов. Не плевать было только на Сноу. И на тебя. Последнюю фразу он произнес, показав пальцем на собеседницу. Он высказал ей все, что хотел, хотя в мыслях держал намного больше. Ему больше не хотелось поднимать эту тему. Он проиграл какому-то южанину. Бриенна заметила, что больше на нее не смотрели с каким-то диким азартом и восхищением, как это было раньше. Глаза у Тормунда поблекли и теперь смотрели на нее с нескрываемой печалью. Он будто в лице изменился, хотя и мускулом на нем не пошевелил. В какой-то момент он вообще перестал на нее смотреть. Заметив, как Тормунд попятился к двери, Бриенна, не зная, что на нее нашло, выкрикнула: - Прости. Резкий голос заставил одичалого остановиться и поднять на нее взгляд. - Что? - Прости… что все это время была груба. Я просто тебя не понимаю. Мужчина отстраненно покачал головой, затем посмотрел в глаза рыцарю: - Бриенна, я не лорд. И не шептун. Я не умею говорить загадками, - сказал он, неосознанно приближаясь к постели. - С первой встречи и до сегодняшнего дня я был честен с тобой, - он заметил, как Бриенна чуть наклонилась к нему, чтобы услышать, что он ей скажет. - Ты большая, сильная, детей нарожаешь крепких и здоровых. Как великанов! Она с удивлением посмотрела в его глаза. - Ты мне никогда такого не говорил. - Да? – удивился Тормунд, задумавшись, кому он тогда о ней рассказывал, - Ну вот сейчас говорю. Он улыбнулся. Это была та самая улыбка, которая порой так сильно пугала девушку. Но только сейчас она начала понимать ее смысл. Она тоже попыталась ему улыбнуться, но после длительной истерики это получалось слабо. Слезы давно превратились в соленые полоски на щеках, но до сих пор дыхание ее было сбившимся. - Здесь как-то очень жарко, - заметил Тормунд, посмотрев в сторону камина. Бриенна помнила эти слова. Их ей сказал Джейме пару дней назад после того, как они ушли с пира. От таких мыслей дышать стало еще тяжелее. Глаза вновь наполнились слезами. - Зато не закоченеем. Он заметил нездоровый блеск в ее глазах. Огонь стал ярче отражаться на влажных веках. Рыцарь понимала, что сдержать эти слезы не сможет, поэтому, отпустив одеяло, она закрыла ладонями лицо и вновь разрыдалась. Он не мог смотреть, как она рыдает, особенно, когда понял, что вызвало у рыцаря такую реакцию. Она была несчастна, подавлена. Эмоции вырывались наружу потоком, посылая в пекло ее маску сдержанности, которую она носила. Он подошел к ней почти вплотную. Встав на одно колено, он сжал ее запястья и отвел их в сторону от ее лица. Бриенна посмотрела на него сквозь слезы. Тогда Тормунд придвинулся ближе и поцеловал ее: сначала несмело, но потом, почувствовав, как ему начали отвечать на поцелуй, стал действовать увереннее. На ней была лишь длинная темная ночнушка из ткани, которую можно было порвать, случайно зацепившись за дверную ручку или наступив на подол; на нем – практически полное обмундирование. От его верхней одежды воняло псиной, а весь мех на ней промок. Он сам был похож на животное в этот момент. Потянув за ремешок, он сначала расслабил одно крепление, затем второе, после чего куртка скатилась с его плеч на пол. От этого стало только жарче. Целуя ее, Тормунд прошелся пальцами по ее горячим щекам и некоторое время, положив ладони ей на скулы, придерживал голову, чтоб она вдруг не начала вырываться. С первой встречи он мечтал о том, что сейчас между ними происходило, хотя ни разу не задумывался, как бы все происходило. Ему бы и в голову не пришло, что как-то раз он застанет зареванную Бриенну одну в комнате и так возьмет ее. Бриенна отвечала на поцелуй неуверенно, без той страсти, какую от нее ждали, но все же это было очень чувственно. Припоминая, как все происходило с Джейме, она потянулась руками к своей ночнушке, чтобы ослабить шнуровку на груди. Ее остановил Тормунд, коснувшийся ее плеч. Отстранившись от ее губ, он взялся за пока еще зашнурованный вырез и рывком порвал ткань, оголив этим ее грудь и живот. Бриенна вздрогнула, услышав звук разошедшейся сорочки. Решительность Тормунда ее смутила, но лишь на несколько секунд, пока он сам возился со своей одеждой. Ланистер не смог так быстро раздеться, как это сделал одичалый. Он буквально выпрыгнул из своей одежды, в то время как Джейме осторожно снимал с себя каждую вещицу не без ее помощи. Возможно, он был более осторожным или не хотел напугать ее, зато от Тормунда веяло уверенностью. Ей захотелось опробовать ту уверенную силу, надеясь благодаря ей хоть на миг забыться. Тормунд навис сверху. Искусав девушке губы, он перешел к шее. Оставляя след от поцелуев и укусов на ее коже, он чувствовал, как под ним Бриенна едва заметно выгибала спину. Она хотела его обнять, но, не зная, как это воспринял бы одичалый, все не решалась это сделать. А он, по-настоящему осмелев, уже во всю ласкал ее грудь, спускаясь ниже, гладил ее бедра и сжимал округлые ягодицы. Хоть он и надеялся, что большая женщина намного увереннее проявит себя с ним, нынешнее положение его вполне устраивало. Его борода щекотала ее ключицу, но она лишь приятно жмурилась от этого. Когда она несмело дотронулась пальцами до его рыжих волос, Тормунд даже не посмотрел на нее. Он был так увлечен изучением тела Бриенны, что ему было все равно на все, что происходило вокруг. Казалось, оторвать от нее его могли бы только мертвым. Тормунд ее смущал. Она смотрела куда угодно, только не на него. Странное чувство, что они, ни разу не встречающиеся наедине, сейчас находились в интимной близости, немного пугало голубоглазую, но она гнала такие мысли прочь, понимая, что сейчас они оба получали удовольствие друг от друга. Не глядя на Тормунда, Бриенна, когда поняла, что больше не было смысла тянуть, сдавленно прошептала: - Давай уже. Тормунд все понял. Он медленно вошел в нее, дав девушке время привыкнуть. Она морщилась, извивалась и тяжело дышала. Все проходило в полной тишине под треск поленьев в камине. Он продолжил, быстро наращивая темп. Нежность в сексе была ему незнакома. Как мог, он был обходителен с ней, но сейчас уже не мог сдерживаться. Она не была готова к такой резкой грубости. Каждый толчок отдавал болью внутри, но она терпела это, как терпела боль от раны на поле битвы или ожог от горячего супа. Она пыталась подстроиться под Тормунда, но он взял слишком быстрый темп. Вслед за ее стонами послышался сдавленный рев одичалого. Это был животный звук. Сейчас Великанья смерть, и правда, напоминал дикого зверя, едва ли не теряющего над собой контроль. Он двигался быстро и резко; кровать шаталась от каждого его движения. Почувствовав скорый конец, он завелся еще сильнее. Наклонившись к плечу Бриенны, он укусил ее за кожу у ключицы и, не сбавляя темпа, принялся оттягивать ее на себя, как коршун, отдирающий мясо с кости. Белобрысая закричала от боли, но Тормунд вовремя закрыл ей рот рукой. Он отпустил ее лишь тогда, когда почувствовал себя опустошенным. Разжав зубы и отодвинувшись от Бриенны, тут же схватившейся руками за посиневший укус, он пополз к изголовью кровати, будто его разом покинули все силы. В глазах кружилось, как у пьяного. Бриенна, лежавшая рядом, тяжело дышала, прикрывая рот рукой всякий раз, когда из нее вырывался писк боли. Первое время она боялась даже пошевелиться. Тормунд не спешил: он дал ей время прийти в себя, зная, что до него у нее никогда такого не было. Глядя на ее искусанную шею, он не думал, больно ли ей было или сколько потребуется времени, чтобы синяки прошли… Нет, он думал о том, что это были его укусы. Ни Джейми, ни Подрика, ни еще, черт пойми, кого, а его! Это были его отметины его зубов на его женщине. Придя в себя, он облокотился об изголовье кровати, положив влажную подушку себе под спину. К нему по щелчку пальца вернулись все человеческие качества, которыми он обладал: он вспомнил о своих чувствах, вспомнил, о чем они разговаривали и к чему их привел разговор. Полулежа, он крепко обнял Бриенну и притянул ее к себе. Она осторожно положила руку ему на грудь, а сама расположилась у одичалого под боком. Теперь она дышала ровно, но ее сердце все еще колотилось быстрее барабанной дроби на эшафоте. - Я-то тебя не брошу, крепышка, - улыбался Тормунд, чувствуя рядом желанное тело, - Никогда не брошу.