Мой идеальный Бог

Рэйчел опустилась на пол рядом с бездыханным телом и окинула его внимательным взглядом. На теле Зака было множество ран, полученных непосредственно на её этаже. Отмечая ущерб, нанесённый маньяку ловушками, девочка с особой нежностью и неким благоговением провела тонкими бледными пальчиками по его уже остывшей забинтованной щеке. По всему её телу прошлась приятная волна мурашек, а внизу живота приятно потянуло от осознания того, что он теперь будет принадлежать ей. Нужно только зашить его, и тогда он станет абсолютно идеальным. Гарднер поднялась с пола и тихо, словно боясь потревожить умершего, побрела в свою комнату. Там она достала небольшую коробочку с нитками различных цветов и иголками разной длины и толщены. Выбрав жёлтые и чёрные нитки и тоненькую среднюю иголочку, блондинка вернулась обратно. Снова присев рядом, девочка выбрала первую рану и стала медленно её зашивать. Делала она это медленно и в абсолютной тишине, поскольку боялась сделать неаккуратный стежок. Ей хотелось бы сделать всё красиво, нет, идеально. Постепенно разодранная кожа стягивалась нитками и разрыв уменьшался. Рана быстро затягивалась благодаря умелым рукам Гарднер, и вскоре от неё ничего не осталось. Лишь аккуратная линия стежков украшала то место, откуда раннее вытекала струйка алой крови. Стоит сказать, что во время «починки» Зака Рэйчел испытывала непередоваемые чувства. Палитра из восхищения, чувства торжественной победы и какой-то ненормальной, больной радости переполняла юную Рэйчел, принося в её помутневший от безумия разум чувство, сравнимое разве что с экстазом. Это было так приятно, что блондинке хотелось ощущать это чувство постоянно. Ни с кем, кроме Айзека, она не испытывала ничего подобного. Зашивая его, она чувствовала себя счастливой. Внезапно тёмно-голубые глаза зацепились за пулевое ранение на груди Фостера. Оно было оставлено лично ею, и именно из-за него он умер. Девочка с особой осторожностью прикоснулась к ране и вздрогнула: там, на коже, была ещё тёплая кровь. Алая жидкость окрасила бледную кожу в красный, и Гарднер поднесла пальцы к губам, пробуя её на вкус. Вкусная. Тонкие губы растягиваются в милой улыбке. — Не волнуйся, Зак, скоро я тебя починю, — тихо прошептала Рэй, ласково погладив мертвеца по тёмным волосам. Следующая рана была на руке. Чтобы зашить её, Рэйчел пришлось засучить рукав серой толстовки и снять бинты. С последними, правда, пришлось повозиться, но это пустяки. Уже через пару минут юркая иголочка скрепляла нитками разорванную кожу. Стежок за стежком, стежок за стежком… И очередная рана была аккуратно зашита. Жёлтые нитки крепко сдерживали кусочки обгоревшей кожи и плоти. Они никогда уже не разойдутся. Проходясь изучающим взглядом по обугленной руке Зака, девочка сочувственно вздохнула. Погладила покрытую коркой ладонь. В какой-то степени ей даже было его жалко. В конце концов, за всю свою жизнь он вытерпел немало как физической, так и моральной боли. Но теперь всё будет хорошо. Никто больше не будет страдать. — Теперь всё будет хорошо, Зак. Теперь мы будем счастливы, — сказала блондинка, мягко улыбнувшись. Постепенно чёрные и жёлтые нитки закрыли все раны на теле маньяка. Теперь остался последний штрих. С помощью иголки и ниток Рэй подтянула уголки губ Фостера, создавая некое подобие улыбки. — Ну вот. Теперь мой идеальный Бог готов. Сейчас Рэйчел счастлива как никогда, ведь у неё появился идеальный Бог, который простит ей все грехи и примет её такой, какая она есть. Ведь мёртвые не умеют возражать.