Найти себя

Удивление — вот то чувство, которое почти безраздельно владело им с тех самых пор, как он вышел из Мандоса. Такое же чистое, как кристалл хрусталя, и такое же безграничное, как высокое, пронзительно-синее небо Амана. Удивление от того, что он ощущает вкус пищи — сластей, рыбы, мяса. Удивление, что так приятно щекочут босые ступни травы, и так приятно холодит роса. Удивление от того, что, когда открываешь глаза по утрам, то видишь скользящий по полу солнечный зайчик и колышущиеся на ветру листья дерева за окном, а не однообразно-серые чертоги Намо, к которым он так привык за последнее время. При мысли о Мандосе благодатный настрой неизменно сбивался, и в душу проскальзывали нотки светлой печали. Он возродился, но кто сказал, что от этого стало хоть сколько-нибудь легче? Пусть не надо было больше обдумывать стратегические планы и водить войска в бой, однако нужно было заново попытаться найти свое место в жизни. В мирной, благодатной жизни Амана. И кто сказал, что это задача менее трудная? Нельо встал, взял со стола кубок с прозрачным, рубиново-красным вином и подошел к окну, отпил глоток и опять задумался. Наверное, тем из братьев, у кого здесь, в Амане, оставались жены, было сейчас немного проще. Им было за что зацепиться. Наверное. Он не спрашивал. Отчасти потому, что не хотелось лезть в душу, а отчасти потому, что и сам сейчас к этому не стремился. Лучше для начала разобраться в себе. Сад пестрел разноцветьем трав, ярко светило солнышко, и птицы распевали на разные голоса жизнерадостно, заливисто-звонко. Но казалось, что от всего этого его отделяла невидимая, прозрачная пелена. И нужно было понять, куда протянуть руку, чтобы отдернуть ее. В этот момент тихонько скрипнула дверь. Нельо обернулся и увидел Кано. Кивнул ему в знак приветствия. — Ты идешь на праздник? — спросил брат. Праздник Середины Лета. Нельо улыбнулся умиротворенно, светло и печально одновременно. Можно было подумать, что в Амане ничто не меняется. Те же самые праздники, что и несколько эпох назад. — Ты еще не уехал к жене? — спросил он у брата вместо ответа. Макалаурэ покачал головой: — После праздника. Не хотелось пока… Он не договорил, но старший брат понял. Не хотел оставлять его, Нельо, одного в таком состоянии. Майтимо вопросительно поднял брови. Кано пояснил: — Я послал ей осанвэ. Она понимает. Все хорошо. Так ты идешь на праздник? За окошком все так же слепило солнышко. Брат хмурился, пряча в глубине глаз затаенную тревогу. «Почему бы и нет?» — подумал Нельо. И вслух ответил: — Иду. Лицо Макалаурэ прояснилось. * * * К месту праздника они с братом шли медленно, никуда не торопясь, наслаждаясь скорее самим процессом ходьбы, нежели предвкушая то, что ждало их в конце. Идти вот так, как они сейчас, все равно куда, раздвигать руками густые травы, вдыхать пряные ароматы цветущего разнотравья, вдыхать самый воздух полной грудью — не это ли есть настоящее счастье? Может, и не надо искать другого? Может, надо просто попробовать жить? Они молчали. Шли рядом, старший и младший, и им было хорошо и уютно просто идти, ни о чем не думая. Не думать о том, что надо собирать армии, не думать о Враге, не думать о… о смерти братьев. Да, теперь об этом не надо думать тоже. И это-то и было непривычно. Встречавшиеся им эльдар так же по большей части молчали. Не хотели беспокоить их? Ждали, когда те заговорят сами? Этого никто из них двоих не знал. Те, кто узнавали его, кивали в знак приветствия. Конечно, хотя правая рука после возрождения снова была на своем месте, тем не менее рыжих эльдар не так много — не трудно догадаться, кто перед тобой. Наконец они дошли до большого, цветущего луга, на котором были расставлены столы с угощением, и встали в стороне. Кано оглядывался, казалось, с живейшим интересом, а Нельо думал, не стоит ли прямо сейчас развернуться и уйти. Впрочем, наверно все же следовало побыть хоть немного, раз уж пришел. Столы ломились от свежих овощей и фруктов. Яблоки красовались на блюдах румяными, наливными боками и словно уговаривали протянуть руку и хоть одно из них съесть. Сопротивляться искушению было практически невозможно. Нельо взял то, что лежало ближе, и вонзил зубы в сахарную, прозрачную мякоть. Это было настоящим блаженством. Он улыбнулся и огляделся по сторонам. Невдалеке, под деревьями, расположились музыканты, наигрывая что-то, пока тихое, ненавязчивое, но по всему было видно, что скоро начнутся танцы. В задумчивости он начал выискивать в толпе каких-нибудь знакомых с тех давних времен, но то ли они пока еще не успели прийти, то ли их в принципе сейчас никого не было в Тирионе, что тоже, конечно, было возможно. Гости все прибывали. Нарядные, улыбающиеся. Мужчины в красивых праздничных одеяниях, женщины в изысканных платьях, с цветочными венками на головах. Со всех сторон слышались гомон, веселые шутки, смех. Музыканты, наконец, заиграли в полную силу, и в центр поляны стали выходить пары. Некоторые танцевали сами по себе, по всей видимости, поддавшись порыву. На них с интересом и восхищением смотрели, а после завершения танца хлопали. Где-то в толпе виднелись лица братьев. На праздник пришли почти все. Или все, без почти — Нельо не был уверен, видел ли кое-кого, или ему только показалось. Кано пошел к столу, очевидно намереваясь поесть, и уже нацелился на румяного, аппетитного рябчика, и Нельо, глядя на него, тоже подумал, что стоило бы подкрепиться чем-то более основательным, чем простое яблоко, как вдруг он услышал за спиной вопрос: — А ты почему не танцуешь? Можно тебя пригласить? Нельо оглянулся. Девушка. Еще почти девочка. Наверно лет пятьдесят, может чуть больше. Но ста лет нет наверняка. И смотрела она так бесхитростно, с искренним, почти детским интересом. Действительно, почему не танцует? Разве можно в такой замечательный праздник стоять и скучать? И еще отчего-то он сразу понял — она ничего о нем не знает, даже не догадывается. Она смотрела, чуть наклонив голову на бок и смешно сморщив нос. И под этим взглядом он просто не смог сказать нет. Протянув руку, чуть склонился, приглашая на танец, и ответил шутя: — Ну вот, теперь я танцую, как ты и хотела. Лицо девушки осветилось искренней, чистой улыбкой: — Я этому рада. Музыка пошла быстрее, а вместе с ней ускорился и танец. Последний раз ему приходилось танцевать еще в Эпоху Древ, однако роа быстро вспоминало, как это следует делать. Серые глаза партнерши искрились весельем, золотые блики Анара играли в волосах. Она едва доставала ему до плеча, но им это совсем не мешало. — Как зовут тебя? — спросил Майтимо, и в этот самый миг пелена, отделяющая его от мира, раздвинулась, и даже само солнце засияло ярче и громче зазвучал смех.