Не один

Эффект от вернувшихся чувств был оглушительным. Вот ты стоишь один в пустыне под палящим солнцем, на мили вокруг ни капли воды, один горячий песок. И вот, секунду спустя, на тебя обрушивается с огромной силой целый водопад. Мгновение - и тебя нет, ты сгинул в бездонной пучине. Растворился. Так думал бы Квентин, вот только эмоции заглушили разум часа два назад - после третьей или может даже четвертой бутылки? Не важно. Кое-как они с Марго - умницей, красавицей Марго, способной держаться на ногах после крепчайшего алкоголя лучше любого мужчины - дотащили Элиота до гигантских размеров двуспальной кровати, занимавшей добрую половину его комнаты. Элиот Во - с виду стройный и подтянутый - будучи долговязым, весил, как оказалось, прилично. И то ли предательски заплетающиеся ноги были тому виной, то ли полнейшее нежелание бессознательного Элиота помогать, но, свалив свою драгоценную ношу на кровать, оба тут же упали рядом совершенно обессиленные. Может ли быть, что одиночества не существует? Что человек никогда не один? Они все здесь - втроем - лежат поперек кровати, разгоряченные, смеющиеся. Близкие. От внезапной мысли Квентина лихорадит, кровь барабанами стучит в висках и закипает прямо в венах. Он первым подается навстречу и целует Марго. Она рядом, податливая и горячая, как и он сам. Со своими страхами и демонами. Как и у него самого. Поэтому она отвечает. Отвечает сладкими от выпитого губами, нежными руками, обнаженным телом и такой же душой. Квентин не помнит, когда выгибающаяся в его руках Марго исчезает, а на плечи ложатся теплые ладони. Элиот мягко разворачивает Кью к себе, приподнимаясь на кровати. Руки легко очерчивают подрагивающие плечи Квентина, скользят ниже, ложась на ходящую ходуном грудь, гладят успокаивающе, едва задевая вмиг затвердевшие соски. Глаза у Элиота мутные от выпитого, но взгляд более чем осмысленный, вместе с руками он словно вылизывает обнаженное тело Кью, миллиметр за миллиметром. Словно пытается сохранить в памяти всё до мельчайших деталей - россыпь редких родинок на груди и животе, тонкий белесый шрам на боку родом из детства, дорожку темных вьющихся волосков в паху. И Квентин готов поклясться, что под внимательным взглядом Элиота плавится сама кожа, тлеет тонкой пленкой, обнажая перед мужчиной напротив дрожащую от ледяного одиночества душу. Еще мгновение - и широкая ладонь ложится на шею Кью, скользит по чувствительной коже выше, пуская по телу стаи мурашек, зарывается в волосы. Они движутся навстречу друг другу в унисон, словно примагничиваясь с какой-то волшебной силой. Их первый поцелуй и не поцелуй вовсе - легкое касание губ, длящееся мгновение. Мгновение, за которое Квентин теряет себя, разбивается вдребезги на мириады осколков и тут же собирается воедино вновь. Цельный, больше не сломанный. Кью впивается в губы Элиота и пьет, словно умирающий от жажды. Словно не было того водопада в пустыне, словно вся прежняя жизнь зыбкий мираж и только вот он - настоящий источник чистой воды. Горячий. Живой. Каждый нерв в теле Квентина раскален до предела, а на Элиоте лишь рубашка немного расстегнута и всё ещё слишком много одежды. Дрожащими руками Кью тянется к мелким пуговицам, но медлит, боясь случайно оторвать или испортить - в гардеробе Во каждая вещь уникальна и безумно ему идет. Элиоту вообще всё идет. Тёплые руки обхватывают ладони Кью и направляют их ниже, молча призывая оставить борьбу с пуговицами хозяину. У Элиота узкие бёдра, брюки, идеально обтягивающие стройные ноги и дизайнерский ремень. В мыслях, из-под толщи воды, всплывают слова Марго о том, какой потрясающий у Элиота член, и Кью хочется ощутить его приятную тяжесть на языке. Попробовать на вкус. Обхватить губами и... За доли секунды Квентин отбрасывает тяжелую пряжку ремня в сторону. Элиот удивленно охает, но приподнимается, позволяя Кью стянуть с него штаны вместе с нижним бельём. Пару мгновений Квентин просто смотрит. У Элиота жилистые руки, подтянутый живот и трогательные завитки черных волосков на груди. Квентин не видит, как Эл улыбается, потому что взгляд юноши уже прикован к его паху. У Элиота аккуратная интимная стрижка и толстый, без единого волоска, член. Происходящее кажется Квентину правильным. Впервые за долгое время - возможно, за целую жизнь - в груди разливается ощущение спокойствия и всеобъемлющего тепла. Кью наклоняется и аккуратно проводит языком по тонкой коже твердеющей плоти. Элиот кусает губы и запускает длинные пальцы в волосы Квентина. Массивные кольца цепляют чувствительные волоски, дергают с силой, когда Кью смыкает губы на налившейся кровью головке. Элиот пахнет цветочным гелем для душа и вином. Невероятная смесь. Кью делает шумный вдох, расслабляет горло и вбирает член почти до самого основания. Элиота выгибает дугой, он стонет протяжно, с каким-то горловым рыком, и сжимает дрожащими пальцами непослушные вихры Кью. Квентин не чувствует боли. Устроившись поудобнее между длинных ног Во, он аккуратно двигает головой, губами скользя по твердому члену, то почти полностью выпуская набухшую плоть изо рта, то заглатывая до основания. Кью помогает себе руками, аккуратно поглаживая яички, перекатывает мошонку между пальцами, заставляет изнывающего от удовольствия Элиота раздвинуть ноги шире и, изловчившись, берет то одно, то другое яичко в рот, ласкает языком и легонько целует, прихватывая губами тончайшую кожу. Широким движением языка Кью лижет член Элиота от самого основания до сочащейся смазкой головки, не особо церемонясь, рукой сжимает толстый член, оттягивая крайнюю плоть, обнажает налившуюся кровью головку и, обхватив её губами, начинает посасывать на манер леденца. Пошлые причмокивающие звуки мешаются в плотном воздухе с хриплыми стонами. Марго не врала, говоря, что у Элиота невероятный член - Квентин теряет счёт времени, вылизывая, посасывая и оставляя влажные дорожки поцелуев на возбужденном органе. Чужое удовольствие мешается с собственным, сливаясь в единое целое. Кью растворяется в сладких стонах, он готов слушать их бесконечно, но воцарившаяся на мгновение тишина оглушает. Элиот застывает, прикусив костяшку указательного пальца и вперив невидящий взгляд в пустоту. Твёрдый член во рту Квентина набухает и изливается спермой глубоко в горле. У искушенного в удовольствиях Элиота искусанные губы и влажная мятая простынь. В другой раз Квентину, быть может, было бы стыдно, но сейчас он кончает следом, не прикасаясь к себе, а через какое-то время проваливается в сонное забытье, чувствуя на животе приятную тяжесть теплой руки. Вскоре возвращается Марго. Стряхнув с влажных волос капли воды, она забирается под одеяло, прижимаясь к горячему боку Элиота - холод ночи властен над всеми, кроме него - и, расслабившись, так же быстро засыпает. Утро наступает неумолимо. С похмельем приходит осознание произошедшего. А вместе с ним и Элис. Боль от предательства, сверкнувшую в глазах девушки, Квентин не забудет никогда. Разговоры тянущиеся казалось целую вечность, споры, обиды, выжатые по капле крохи эмоций, оставшихся после ночного цунами. Квентин готов поклясться - это худший день в его жизни. *** В гостиную Кью спускается только ближе к вечеру. На удивление в излюбленном месте физкидов сегодня ни души. Редкая возможность. Квентин заглядывает в их импровизированную кухню, наливает в пухлую кружку остывший кофе, намереваясь уютно устроиться на диване и почитать в тишине. - Привет. В объятиях диванных подушек вольготно расположился Элиот. В безупречно выглаженной рубашке, новом - сколько же их у него - лиловом жилете, идеально причесанный и выбритый. На Элиоте ни следа ночного безумия. Кью коротко усмехается - на него самого, наверняка, жалко смотреть. Он машет Элиоту в приветственном жесте, отпивая кофе, и садится рядом. На какое-то время в гостиной воцаряется молчание. Кью прихлебывает холодный кофе из кружки, украдкой поглядывая на Элиота. Элис ведь невероятная! Умная, красивая, добрая. У Элис прекрасное тело, роскошная мягкая грудь. Но Элиот… В Элиоте хотелось раствориться. Упасть, утонуть, перестать существовать и стать одним целым. Убежать, спрятаться от тревог и терзающих по ночам демонов одиночества. Все ложь, они не уходят, эти демоны, от них не спастись в одиночку. Все это возможно только с... - Так… это был твой первый раз? - Тишина гостиной разбивается, заставляя Кью вынырнуть из своих мыслей. От Элиота волнами исходит любопытство, и Квентин вымученно стонет, прячась за волной ниспадающих на лицо волос. - Эл, пожалуйста. - Эй, я ведь не осуждаю! - Элиот поднимает руки в примирительном жесте. - И не говорю, что мне не понравилось. Тень хитрой улыбки скользит по красивым губам Во. Теплая ладонь доверительно ложится на плечи Кью. - Я бывал в лечебнице, - со вздохом отвечает Квентин, смиряясь с неизбежным. Врать сейчас не хотелось. Врать Элиоту не хотелось никогда. - Ну, ты знаешь, - неопределенно взмахнув руками, продолжает Кью. Рука Элиота все также покоится на плечах Квентина в спокойном объятии, широкая грудь под плечом Кью мерно вздымается, тихое дыхание и терпеливое молчание в ответ заключают юношу в кокон доверия и безопасности. Ничего особенного, они просто сидят на диване в гостиной. Квентин думает, что никогда не чувствовал себя более защищенным. - Однажды моим соседом по палате был чокнутый нимфоман, знаешь, из таких, которым все равно где, с кем и в каком месте. - Кью на секунду осекся, но сделав глубокий вдох, мысленно сиганул в манящую пучину. - Ну, и, в итоге, я проснулся от того, что во рту у меня был его член. - Фу, это мерзко, - многозначительно заключил Элиот, но секунду спустя коротко рассмеялся. - Но довольно возбуждающе. Кью метнул на друга возмущенный взгляд, но Элиот только крепче сжал худые плечи парня и хохотнул. - Но все равно мерзко! В глубине карих глаз Элиота плясали чертята, широкие плечи подрагивали от едва сдерживаемого смеха. Сцепив руки, он сжал Квентина в крепких тисках - не нежном, едва ощутимом объятии, словно Кью хрупкая ваза, по которой вот-вот поползут трещины - а стиснув до боли, до хруста костей, прижимая близко-близко к сильному телу, словно желая... раствориться? «Не сопротивляйся. Я рядом». И Квентин расслабляется. Выпустив весь воздух из легких, он смеется. Не превозмогая себя и не через силу, а легко, словно бурлящий поток, наконец, перелившись через плотину, с неукротимой силой стихии сносит все на своем пути. Страхи, наваждения, одиночество - все тонет, а вместе с ними и сам Квентин словно растворяется, впервые в жизни вверяя себя в руки другого. Когда громкий смех, заполнивший гостиную, утихает, Кью, не в силах сдержать улыбку, продолжает: - Потом его, конечно, связали, но про кляп забыли. - В последний раз легко усмехнувшись, Квентин добавляет, - В общем, в те выходные я узнал слишком много всего того, чего никогда не хотел бы знать о минетах, всяких извращениях и, - на секунду запнувшись, юноша все же продолжает, - анальном сексе. - Какой невероятно полезный сосед! - Не пытаясь сдержать игривой улыбки, восклицает Элиот, и тут же, получив несильный тычок под ребра, со смехом заваливает Кью на диван, не выпуская из крепких объятий. Они еще долго так и лежат обнявшись, пока над миром не встает солнце, знаменуя начало нового дня. Здесь, в коконе теплых рук Элиота, Квентин чувствует, что, наконец-то, не один.