Важный день

Сегодня очень важный день. Изуку почти физически ощущал напряжение, повисшее в воздухе. Все герои, собравшиеся в просторном зале, нервничали. Айзава-сенсей теребил галстук, повязанный на шее, Профессор Полночь в экстренном порядке заново красила ресницы, поправляя при этом причёску, Вездесущий Мик рыдал, привалившись к Айзаве-сенсею. Да даже Старатель погасил пламя и что-то молчаливо обдумывал! Смотря на всех про-героев, Изуку только восхищался их выдержке. Он бы ни за что не выстоял столько времени идеальной шеренгой. Даже включив силу на 100%. Если и Всемогущий не смог, то он тем более. Пусть сейчас он является героем номер один, но такое испытание ему явно пока не по силам. Кстати о нём. Мидория ловко перехватил выскальзывающую подушку и поискал глазами одного из виновников столь ответственного мероприятия. Не хватало еще, если что, упустить момент, когда предыдущий символ мира может упасть в обморок, или произойдет что-нибудь похуже. Всемогущий выглядел… Округлив глаза, Деку повернулся и еле удерживаясь чтобы не превысить количество децибел, доносящийся из-за дверей, и тем самым не выдать себя, что привело бы к нарушению установленного порядка действий, а следственно к угрозе отмены проведения мероприятия и изгнанию Изуку из геройского общества и переезду в свой личный гроб, в своей личной яме, под свой личный памятник, который был подарком Каччана. А уже это… — Мидория, прекрати бормотать, я не могу понять, что ты мне говоришь. — А? Тодороки Шото. Герой номер два уже как год. Собранный, непоколебимый и решительный. Именно так сказали СМИ. Именно так его охарактеризовал Каччан, когда Тодороки считал капли успокоительного, которое потом выпил Мидория. Сейчас он стоял рядом, вопросительно-тревожным взглядом окидывал Изуку и поправлял цветок в петлице пиджака. — КАК МОЖНО БЫТЬ ТАКИМ БЛЕДНЫМ?! КАК?! — Тише. По-моему, у него просто талант находить повод наведываться к врачам. Успокойся. — Но он же… Ему ведь… Но… — С кем я вчера смотрел фильм о подвигах Всемогущего? Кладёт руки на плечи Мидории и легонько встряхивает. Гетерохромные глаза встречаются с малахитовыми и смотрят с теплотой и заботой, которые сейчас так нужны Изуку. К которым он до сих пор не привык и похоже, что никогда не привыкнет. — С… Со мной. — Ты помнишь всё, что он преодолел? — Д… Да. Я всё помню. — Так как думаешь, он переживёт собственную свадьбу… — холодная рука касается разгорячённой щёки, покрытой веснушками, количество которых увеличилось за последние годы, а горячая ложится на талию, обтянутую белым пиджаком. –… Или мы похороним его с почестями и сами поженимся по-быстрому, м? — Я… Я… — Успокойся — Лёгкий поцелуй в лоб и пропала гримаса ужаса с губ Изуку. Следующий в щёку и глаза цвета весенней зелени вернулись к нужному размеру. Тодороки хитро ухмыляется кончиком губ и шепчет, склонившись к самому уху Мидории. — Последний давай прибережём на потом? Я могу не сдержаться, а тебе скоро идти. Нельзя, чтобы ты нёс кольца в мятой одежде. Изуку сглатывает и чувствует, что покраснел до самых корней волос. Такое поведение Шото слишком тяжело пережить. Не привыкнуть к тому, что колени подгибаются, а язык заплетается. Даже ответить нормально не получается, хотя Мидория всегда находил, что ответить любому злодею и некоторым героям. Всегда. Ну, почти. Голову заволокла густая дымка, не позволяя мыслям собраться, а заставляя их, да и сердце тоже зайцами прыгать по грудной клетке и черепной коробке. Герой льда и пламени усмехается, успевает передумать и уже наклоняется к приоткрытым губам Деку, когда дверь из соседнего помещения распахивается и врезается в стену. — Эй, голубки! Невеста готова, можем начинать! В маленькую комнатку бодрой походкой заходит Бакуго-старшая, а вслед за ней и младший. Каччан недовольно хмурится и одной рукой держит телефон, а другой сжимает пышный букет. Даже его заставили надеть костюм и попытались причесать. Попытка привести в порядок взрыв на голове Бакуго… В общем, она была. Как и полный набор расчёсок у парекмахера. Был. Теперь там не хватает парочки. — Забирай, задрот. Я не собираюсь таскать этот веник всё время! — Х.Хорошо, Каччан. Тодороки отходит, выпуская Изуку, поспешившего забрать букет, заставивший флористов попотеть, и встаёт возле стены, сверля Бакуго испепеляющим (благо, пока еще не в прямом смысле) взглядом. — Как там Киришима? Градус напряжения резко подскакивает от отметки «Несите успокоительное» до «Заказывайте гроб, сейчас будет передоз валерьянки». Тодороки и Деку не увидели ничего странного, когда узнали, что Бакуго и Киришима живут вместе, но как объяснить это Каччану Изуку ещё не придумал. Что-то тихо хлопает, и Мидория молниеносно забирает букет себе. Не хватало еще чтобы его сожгли. — Нормально, Половинчатый, а теперь завались и… — Кацуки! — Женская ладонь привычно ударяет по колючему затылку, и Каччан шипит на это. Обычно его сдерживает Киришима, да и сейчас телефон героя номер Три пиликает, уведомляя о новом сообщении. Изуку определённо рад, что эти двое вместе. Причуда Эйджиро делает его хорошим щитом между Бакуго и людьми, посмевшими его потревожить, и с этим не поспорит даже сам Каччан. — Хватит препираться! Пошлите в зал, а ты, Изуку, не забудь кольца, букет и невесту. Проходя мимо, Тодороки задерживается и кивает на букет: — Держи крепче. По идее ты должен будешь поймать его. Он уходит до того, как до Изуку доходит, но даже когда до Мидории доходит, он лишь смущённо улыбается и оборачивается к вошедшей в комнату женщине. — Мам! Ты великолепна! На щеках Инко появляется румянец, и она смущённо поправляет и так идеально лежащий подол. Белое платье, молочные лилии и лёгкий румянец определённо ей идут. Правда, за этот месяц пришлось пару раз менять размер в заказе, так как женщина внезапно постройнела и стала еще краше. Если честно, то Изуку нисколечко не удивился, когда ему сказали, что ему скоро прейдётся переходить с «Всемогущего» на «Папа_отец_родитель». Он видел, как расцвела Мама после знакомства с Яги Тошинори, и тайком давал советы своему наставнику, заметив, что тому понравилась Инко. Изуку помогал им, а Тодороки лишь посмеивался рядом, обнимал его и пытался помочь уже ему. За неделю до свадьбы они ужинали вместе с семьёй Тодороки и ещё_не_совсем_четой Яги. Фуюми была очень добра, Нацуо приветлив, а Даб… Тойя предпочёл молчать большую часть времени и виснуть в телефоне. Рей и Инко бысто подружились, а Старатель хоть и пытался сначала сжечь и переплавить всё, что попадалось под руку, но потом всё-таки смягчился и начал вспоминать со Всемогущим былые времена. Мидория после этого ужина, правда, бегал выбросить пакет с бутылками из-под кое-чего, что покрепче зелёного чая, но история об этом пожалуй умолчит. — С… Спасибо, милый. Как думаешь, всё хорошо пройдёт? Я так волнуюсь, что похоже запутаюсь и упаду на глазах всех собравшихся. Изуку дарит ей самую тёплую улыбку и взгляд полный любви. Он тоже волнуется, но ни за что не покажет этого. Не сейчас. Не ей. Он не имеет права провалиться. — Всё будет хорошо, мам. Я буду рядом. — Ох, милый. Деку разводит руки и аккуратно обнимает её, чтобы не помять закрученными крупными локонами волосы, которые сейчас переливаются всеми оттенками малахита. Женщина обнимает его за шею и крепко-крепко прижимается, а Изуку с удивлением подмечает, что перерос её почти на голову. За дверью раздаются первые такты музыки. Оба Мидории подбираются, и Инко берётся за локоть сына и перехватывает поудобнее букет. Изуку укладывает кольца и сжимает руку невесты. Его роль долго не могли определить. То ему нужно было идти перед самым началом и рассыпать лепестки цветов на проход, то он должен был нести подол невесты, сменённый потом на кольца. Каччан одобрил первый вариант и обещал заснять это. Шото предложил, чтобы Изуку вёл под руку невесту, а сам Мидория в это время спал, навалившись на Тодороки и напившись успокоительного. Время было позднее, нервы расшатанные, режим сломанный так, что ни возврату, ни обмену не подлежал. Деку лишь чувствовал сквозь сон, что его прижимают к тёплой стороне героя льда и пламени, и слышал приглушённые ругательства Бакуго, извинения Киришимы и восклицания взрослых_разумных_а_вы_пока_глупые_детишки дебатирующих. В итоге, место отца жениха занял Гран Торино, Изуку отправили вести невесту и нести кольца, а роль священника занял Директор ЮЭЙ. Последний взгляд в зеркало и друг на друга. Последняя возможность передумать и не входить в новую жизнь. Слитный кивок. Рука крепче сжимает руку. — Пора. — Пора. Они открывают дверь и выходят в просторный зал, освящённый тёплым светом и украшенный тысячью бутонами цветов. Все гости оборачиваются, но Изуку находит глазами Шото и уверенно ведёт невесту к жениху. Гетерохромные глаза светятся восхищением и каким-то странным блеском. Мидория пока не знает, но ему могло бы пойти платье и фата. Шото об этом ему возможно не скажет, но к выбору наряда для своего жениха точно приложит руку. Инко немного запинается, но Изуку держит очень крепко. Он не позволит ей упасть. Никогда не позволит, но сегодня день особенный. Сегодня слишком важный день.

***

— Раз!.. Два!.. Три!.. Букет описывает идеальную, но слишком длинную дугу и падает где-то в самом конце зала, скрываясь из виду толпы, собравшейся у лестницы алтаря. — Где он?! — Кто поймал?! В ответ раздаётся отборный мат и девушки мгновенно расходятся в стороны, пропуская героя, подобного старой гранате, которая может взорваться в любой момент. Спокойно стоит только один человек. Шото. Стоит и хлопает, пока Изуку с ужасом в глазах цепляется за его локоть. — Кажется, нужно поздравить Киришиму. — Завались, Половинчатый ублюдок! Я сейчас взорву этот веник! Мидория бросается к Бакуго и пытается забрать букет, игнорируя пару цветочков в волосах Кацуки. Пока окружающие пребывают в частичном состоянии непонимания, ужаса и веселья, Тодороки на фоне закатывает рукава. — Каччан, отдай мне букет и прекрати! Так! Тодороки, погаси огонь! — Рот закрыл, задрот! Я убью этого урода, и останешься без жениха! — Что?! Как?! Изуку испуганно вскрикивает и кидает взгляд на засиявшую Полночь и прочих людей, которые радостно начали шептаться. Кажется опять потух огонь Старателя, как и его надежда вернуть сыну любовь к прекрасному_то_есть_к_девушкам_и_мне_всё_равно_что_этот_мальчишка_прекрасен_по_твоему_мнению_Шото полу. — Каччан.! — Оу, а вы им не сказали?