две кнопки

      — Он идиот, признай это наконец, — болтал сам с собой Ллойд, находясь у себя на балконе. Усевшись на деревянную табуретку и поджав ноги под себя, он размышлял вслух о очередной болезни Смита.       Уж таким был его парень — слишком самоуверенный. И даже в ту весеннюю теплую погоду, что стояла в Копенгагене, Кай умудрился заболеть: всего-то решил выйти в ближайший магазин в шортах и футболке.       Да ещё и отец Ллойда подлил масла в огонь: пару часов он звонил и очень злился на сына без непонятной причины. То ли это была не вовремя выплаченная квартплата, то ли учёба в университете оставляла желать лучшего, то ли неуважение к родителям, то ли что-то ещё. Монтгомери, в принципе, даже не помнил, когда у него были хорошие (или хотя бы близкие к этому уровню) отношения с отцом и матерью. И если Ллойд хоть иногда и мог хоть как-то на время налаживать общение с мамой, то с отцом их связывала только пара незначительных вещей, как небольшая материальная помощь на время обучения или документы по аренде квартиры, которые были оформлены на Гармадона-старшего. О чём говорить, если эти двое даже с днём рождения друг друга не поздравляли.       Может, у отца Ллойда и не оставался тяжёлый осадок после подобных разговоров, но у самому парню каждый раз было неприятно. Монтгомери даже как-то хотел наладить отношения с ним, но отбросил эту затею, понимая, что она закончится провалом. И каждый раз становилось обидно из-за несправедливости — почему, когда Ллойд всю жизнь пытается быть лучшим, то ему достаются подобные родители, а Кай, который даже не старается, чтобы что-либо сделать, имеет такую замечательную семью, но не ценит их. Боже, стоит ли говорить, что Гармадон бы душу продал дьяволу хотя бы одну только сестру Смита.       И сейчас, сидя на балконе в теплое весеннее утро, Ллойд наслаждался лёгким приятным ветерком, дующим в лицо. Рука тянется к бутылке с алкоголем, стоящей в ногах. Монтгомери имел вредную привычку — глушить душевную боль алкоголем. В подростковом возрасте это был селфхарм, выражающийся в порезах на собственном теле, которые он потом расцарапывал так сильно, как мог, тушение сигарет о кожу рук, и иногда парень мог кусать свои пальцы рук. К счастью самоповреждение осталось в прошлом, однако шрамы на по всему телу до сих пор напоминают Ллойду о тех временах.       — И как его терпит мама? — пробубнил он в очередной раз в пустоту после нескольких глотков.       Блондин достаёт из кармана домашних штанов пачку сигарет, вынимает одну и зажимает губами; через пару секунд он уже вдыхает никотин и что-то заставляет задумать о Кае.       — А ведь он такой же упрямый баран, как и мой отец, — понимает Ллойд. Может, Смит и не был столь упрямым, а просто обладал чем-то таким, что заставит любого передумать. Чего стоит их разговор после ссоры в ноябрьский вечер. За несколько предложений Кай сумел их помирить (на самом деле тогда Ллойд и не был против, поэтому всё прошло так гладко).       В другом кармане завибрировал телефон, уведомляя Монтгомери о новом уведомлении. Лёгким движением парень достаёт его и видит сообщение от Кая. Хватит убивать себя той дрянью, что ты распиваешь на балконе       Ллойд смеётся и быстро печатает ответ, продолжая держать сигарету между губ:

Ваше Величество, Вы соизволили проснуться?

      Он кладёт телефон на коленку и вынимает сигарету руками; повернув голову Гармадон замечает в трёх сотнях метров от себя Кая, что стоял так же на балконе на другом берегу канала, протекающего по улице. Тот был завёрнут в белое одеяло — только проснулся и вышел на свежий воздух. Во сколько ты встал?

В пять Плохо спалось… без тебя))

А в честь чего такая вечеринка с пьянкой?       Не станет Ллойд рассказывать Каю про отца, нет. Смит знает, что у парня не самый лучшие отношения с предками, но никогда не поднимает эту тему с ним, понимая, что Ллойду это не принесёт никакого удовольствия.       Они обсуждали это только однажды — когда оба были жутко пьяными и Монтгомери потянуло на откровения. Тогда-то Смит и узнал, как легко сломать внутренний мир подростка и превратить его из первого ученика среди всех ровесников в хулигана, собравшего собственную «банду». Узнал, что на теле любовника ровно сто двенадцать шрамов. Узнал, что однажды Ллойд чуть не изнасиловал одноклассницу, но что-то в голове дало ему понять, что он ужасен. Узнал, что мистер и миссис Смит чуть ли не самые прекрасные родители в мире. А ещё в тот вечер Кай узнал в Ллойде себя.       И всё. Будто тех пьяных разговоров и не было никогда.

Что-то запрещает мне это делать?

Я?..

Хорошо, мистер Смит, я заканчиваю ;)

      Гармадон потушил окурок об пепельницу и глянул в сторону дома Кая; тот всё ещё стоял в одеяле, однако уже с сигаретой в зубах и показывал блондину средний палец — Кай ненавидел, когда Ллойд называл его «мистер Смит».       — Стоит всё-таки навестить этого идиота.