новый вирус

Гет
PG-13
Завершён
55
автор
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
55 Нравится 19 Отзывы 11 В сборник Скачать

...

Настройки текста

Увидел её. Сообщаю о потере.

Чёрный рендж подъезжает к большому дому, больше похожему на замок. Но знаете, это не та сказка, где дракон держит принцессу в неволе, а принц должен спасти её. Это реальная жизнь, вместо дракона девушка во власти не отпускающей боли и жизненных перипетий, вечных сомнений в себе и других, однако мужчине всё ещё необходимо спасти её. От самой себя. Паркуется, выключает зажигание, выходит из машины. Как будто специально тянет время, медленно переходит границу реального мира с миром этой взбалмошной женщины. Невозможно не отметить, как вокруг всё снова приобретает краски, запах цветущей яблони наполняет лёгкие мужчины, так свежо и хорошо, но тяжело, внутри очень тяжело. И страшно. Никогда не знаешь, чего ожидать от Кароль. Никто не встречает, ощущение пустоты. Проходит за порог, и это удручающее ощущение, что бросало в дрожь ещё пару секунд назад, тут же улетучивается. Хорошо, тепло и уютно. Пахнет свежей выпечкой и чаем с лимоном. Разувается, осторожно утопает в глубине дома, чтобы не спугнуть атмосферу. Идёт прямиком в кухню, зная наверняка, что она там. Сидит за столом, забравшись с ногами на стул, в своей любимой домашней пижаме в цветочек, пьёт тот самый чай с лимоном и пробует на вкус круассаны, рецепт которых мама дала на прошлых выходных. Как будто чувствовала, что именно сегодня он приедет, как будто ждала. И вот открывается картина, в точности как и представлял, только он забыл пару маленьких деталей — уставший взгляд и полное отсутствие косметики. Облокачивается на косяк, руки скрещены на груди. Смотрит, изучает, слушает её дыхание. Улыбается своей обычной улыбкой только для неё. — Чему улыбаешься? — тебе, глупая, всегда улыбается тебе. Выражение лица Тины не меняется, никаких эмоций, кроме кричащего желания спать, застывшего в глазах. — Круассаны увидел, вот и улыбаюсь, — Лёша точно в гости приехал, а не к себе домой? Ведёт себя так, будто это его кухня, его круассаны и его женщина. Хотя, о последнем спорить опасно, — Такая хмурая, сахара не добавить в чай? — гуляете по острию ножа, мой милый друг. Не советую так себя вести с ней, когда она явно чем-то недовольна, рискуете получить оплеуху, если Тина, конечно, дотянется. — Лёш, ты зачем приехал? — шутки в сторону, вопрос прямиком в Потапа, который, к слову, растерялся. Улыбка в миг испарилась, словно этот весельчак и заводила никогда не был весельчаком и заводилой. Нет, он точно не знает с чего начать, с какой стороны подойти к нужной теме. Лёш, ну скажи хоть что-нибудь, пожалуйста, ну не молчи.

«скажи мне хоть пару слов»

Снова тяжело. Спугнул всё-таки. Подходит к чайнику, заваривает кофе, чувствуя, что разговор будет долгим. Если вообще будет, а то такими темпами, вы далеко не уедете. На самом деле Лёша предпочёл бы что-нибудь покрепче, он даже знает, где это покрепче находится, врать бессмысленно, количество проведённых днейвечеровночей в этом доме с ней не сосчитать, но он не решается налить любимый коньяк, потому что вариант поехать домой сегодня не отменяется. Пока что. Этот большой и неуклюжий медведь так усердно пытался аккуратно налить кипяток в кружку, что разлил всё мимо, а во время попытки спасти ситуацию, разбил кружку и содержимое запачкало не только кухонный пол, но и белые штаны. От его действий и такого виноватого вида Тина не смогла сдержаться и заливистый смех, ударяясь о стены комнаты, эхом отдавался по всему дому, заставляя смеяться и Лёшу. Да, так могло быть, но ему не 10 лет и это его не первый заваренный кофе, живёт он давно один, научился справляться с такими бытовыми делами на ура, так что о стены кухни ударялись лишь звуки наливающейся воды, сёрбанье Тины и дыхание двух взрослых, но до безумия глупых влюблённых. Поставил кружку на стол, отодвинул стул, бросая взгляд на Тину, будто спрашивая разрешения. Кивок. Сел рядом. — Ну, так зачем? — такая строгая, такая серьёзная, такая ‘мне всё равно, если ты уйдёшь прямо сейчас’, но секрет то в том, что в ноги бросаться хочется каждый раз, как он собирается уйти. Просто на работу, просто к сыну, просто к друзьям или просто навсегда. И выть, и волком выть, чтобы остался. Она взглядом прожигает, убивает, воскрешает. И так по кругу. Пять, десять, двадцать. Он молчит, гипнотизирует свой кофе. — Слушай, я понимаю, я всё прекрасно понимаю, — не выдерживает тишины, больше не может. Вообще, с его появлением отношение к тишине стало снова другим. Она снова раздражает, когда он не рядом и не отпускает свои шуточки, по-прежнему на грани фола. Снова до скрежета зубов неприятно слушать эту чёртову тишину, которая становится переносимой только если он обнимает так тепло и нежно, — я не лучший вариант для тебя и, — да, да, те самые сомнения. В себе. В нём. Во всём, — тебе нужен кто-то повеселее, явно красивее, не с таким багажом нервов, переживаний и боли, кто-то легче, кто-то. — Ты, — чётко, по факту, без доли сомнений, закончив свою игру в молчанку, Лёша перебивает Тину, — Мне нужна ты. На миг растерялась, но ведь знает, где-то внутри ощущает это сама, но не может принять. Взгляд бегает по его лицу, изучая и запоминая уже давным давно выученный каждый миллиметр. Разбуди утром, нарисует портрет.

«влюбись в меня, если осмелишься»

Ещё пара секунд и придётся вызывать скорую из-за перелома костей, безжалостно сломанных сердцем. — Пожалуйста, не лги себе, — Тина, пожалуйста, убей сомнения в себе! Хватит, перестань, — очень прошу, не надо. — Кофе у тебя невкусный, всё хочу купить другой, но вечером все магазины уже закрыты, а ты тут в своём замке живёшь за тридевять земель, круглосуточные в другой стороне находятся, — Лёша, всё в порядке? Земля вызывает, ты точно слышал, что она сказала? — напомни завтра купить днём, а то с этой работой я опять забуду, — нет, ну дурак, что ли? Говорю же, не ходи по острию ножа, не гневай женщину, охваченную сомнениями. — Лёша, — а я говорила не раздражать её, ты не послушал, доволен? Стоп. Голос полон отчаяния, усталости и мольбы, но никак не гнева. Девочка, такая стойкая и хрупкая одновременно, хочет просто уверенности в завтрашнем дне, любви и нежности. Но не бесконечных вечерних заездов, утренних прощаний и скрытой тайны, которая всё усложняет в десять тысяч миллионов раз, — посмотри на меня, — кладёт свою руку поверх его, столкновение льда и огня, — встань, пожалуйста. Теперь снова очередь Лёши растеряться. Абсолютно не понимает, что происходит. Хочет ударить? Выгнать? Поцеловать? Оба встают, между ними расстояние — не больше пары несказанных фраз. Одной рукой держит его руку, вторую кладёт на плечо. В глазах Лёши полное отсутствие контроля. Что она делает? Снова страх сковал мышцы, хотя он и не отпускал. Чувствовать, что приходит конец всему, что ты так оберегал, старался не разрушить — больно. Очень и очень больно. Это как, когда вы знаете наверняка, что ваш родной смертельно болен, ему срок от силы месяц, но вы всё ещё верите в чудо, надеетесь, что все вокруг сошли с ума, что на самом деле врачи ошиблись, а человек будет рядом всегда. Как, когда вы говорите ему: «ты только жди, я приеду», и он ждёт, а вы приезжаете. И как, когда вы знаете, что неизбежно, что это последняя встреча, а он тебе « ты куда? ты уже уезжаешь?», а на следующий день по прибытию в другой город, тебя будят новостью, что всё, его больше нет. Вот так это больно. Ты знаешь, что не миновать. Ты знаешь, что будет. Но тебе никогда не предугадать, будет это завтра или через много лет, от естественных или искусственных причин. Тебе просто постоянно больно. И страшно. Что завтра всё изменится, что в этот момент ты не охраняешь, а убиваешь всё сам.

«а когда она исчезает, остаётся огромная, зияющая рана, почему, бесценный друг мой, почему?»

Глаза в глаза. Всегда бы так смотрели друг на друга. Вокруг весь мир живёт, меняется, умирает и снова рождается, а эти двое живут друг в друге. И больше ничего не надо. — Вот сейчас обратись к себе, задай внутри себя один вопрос. Ответь честно самому себе, мне можешь даже не говорить, но не ври себе, — в её взгляде такая просьба, ей жизненно важно, чтобы он ответил в первую очередь себе, — я дам немного времени, подумай. Не разрывает телесного контакта с ним, не отпускает рук, хочет ощущать его тепло. Потому что и она боится. Боится, что это последний раз, когда она так просто может быть. Когда они так просто могут быть. Рядом, вместе. Упирается лбом ему где-то в области солнечного сплетения. Устала. Такая стадия, когда моральная усталость перетекает в физическую. Тина была готова так стоять и час, и два, лишь бы обдумал, лишь бы был честен.

«ты встретишь ещё своего принца, был рад познакомиться, твой предатель»

Нет. Не нужно было часов, хватило минуты, чтобы в памяти Лёши пролетели, как кинолента, такие важные моменты с ней. Вот он впервые приехал к ней в гости, вот она готовит ему блинчики с утра в его квартире, а вот он дарит ей обычного плюшевого мишку и она радуется, словно это самая дорогая вещь в её жизни, потом куча объятий, поцелуев, нежностей, тут же вызвавших табун мурашек по всему телу. Он знает, всё знает. Лёша медленно берёт Тину за подбородок, поднимает её личико, чтобы она смотрела в глаза и читала всё в отражении его души. То, с каким трепетом и нежностью он касается пальцами её скул, лба и губ, приводит в состояние оцепенения, хочется замереть и не дышать, чтобы этот момент остался в вечности.

«продолжай долго, долго смотреть на меня, не останавливайся»

— Я люблю тебя, — глаза в глаза, усомниться в искренности фразы невозможно. Тина громко выдыхает, словно огромный груз с души снят, словно тот самый дракон, что держал в заточении, покинул дом, оставив после себя только цепи, ранее державшие всё тело в напряжении, и сейчас от непривычки, она буквально падает в руки к нему. Ловит, прижимает к себе, в надежде раствориться в ней, как кусочек масла в горячей каше, как сахарная вата на языке. Сердца сплетаются, танцуя вальс, успевая отбивать парную чечетку. Отстраняется и целует. Наконец-то целует. Страстно и жадно. Пылко и влажно. Кусая и собирая боль языком. Долго, отдавая всю нежность, всю любовь. И как бы в подарок оставляя новый вирус, под названием «счастье».

«дыши прямо на меня своей влюблённостью, смотри прямо на меня сумалишённостью»

Останавливаются. Воздух передаётся из лёгких в лёгкие по замкнутому кругу. — Я знаю, — улыбаясь, на очередном выдохе произносит Тина. — Ну и кто здесь чудовище, Тин? А теперь, действительно, смех раздаётся на весь дом, в надежде никогда не покинуть его вновь. На самом то деле, они оба ещё те чудовища, сложный характер одного в смеси со сложным характером другого — это подобно бензину и спичкам, точно такой же исход, но их любовь — вода, тушит любые пожары, оберегая свою судьбу от летального исхода, сохраняя хозяев в целости. Конечно, он остался. Так и провели ночь за поцелуями и неразрывными объятиями, бесконечными разговорами и приятным молчанием, распитием спиртного напитка и поеданием сладкого. А вы, кстати, знали, что круассаны с коньяком — это вкусно? Теперь знаете. Она круассан, а он коньяк. Многие скажут, что это недопустимое сочетание, но не забывайте, что исключения из правил очень часто встречаются в математике, а в жизни ещё чаще. Шесть часов, сорок три минуты утра. — И я люблю тебя. Кажется, сквозь сон не слышит, но по инерции прижимает ещё ближе. Потому что — И я знаю. Ещё один поцелуй и дыхание в унисон, улетают в сладкий сон, встречая друг друга и там.

«люблю каждой взорванной ночью, каждой недописанной песней. я люблю тебя беспредельно и прочно, а иначе мне неинтересно. и на меньшее я не согласна. и самыми сильными ливнями я тебя люблю, и пусть это опасно, только никогда не останови меня»

Не остановит, не переживай.

А я уже говорила, что взрослые глупые? Так вот влюблённые взрослые — это полное отсутствие разума. Вместо него огромное сердце, разрывающееся от чувств. Любите и вы, прекраснее любви нет ничего. Я хотела бы продолжить свой рассказ, но это ни к чему, когда-нибудь мои герои всё расскажут сами.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.