Красный халат и прочие неприятности

Ее рыжие волосы ниспадали на пурпурный халат, расшитый зелеными райскими птицами, которые казались невыспавшимися из-за ярко алых коралловых глаз. Несмотря на все изящество наряда, нельзя было не отметить, что портной сильно сэкономил на ткани — одеяние едва доходило до ее лодыжек, а руки девушки были почти полностью открыты. Кэтрин Коути «Bücher Bücher»

Ярослав привносит себя в частную жизнь Казьмина неожиданно. Нет, они конечно договаривались о «переночевать», но увидеть Баярунаса в глазок двери, всего такого с улицы и со снегом на капюшоне, почему-то менее неожиданным не становится. Ключ, брякая, хрустит в замке, дверь открывается, и рюкзак молниеносно приземляется в прихожей, а его владелец лезет с объятьями. И Казьмин понимает, что щёки у Ярика холоднющие, и руки точно такие же, а снег на нём вообще мокрый и противный, и возмущённо называет Ярослава лягушкой. В ответ раздаётся довольное «ква». «Да ну тебя,» – фыркает Саша – «Заходи греться, чудо земноводное». И тогда Ярик заходит в квартиру окончательно: вешает куртку, идёт мыть (размораживать) руки тёплой водой, а потом плетётся на кухню по пути крича: - А можно чаю? - Сделай сам! - Но я же гость! - Изо лба торчит гвоздь! - Чего-чего? – хохочет Ярослав. - Что слышал… - притворно бурчит Казьмин, выползая из недр квартиры в обитель света и холодильника – кухню, - Чайник хоть поставь. - Уже. Они сидят на кухне, Ярик греется об чай, и рассказывает, рассказывает, рассказывает, путаясь в словах, жестикулируя так, что Саше непонятно, почему злополучный чай ещё в чашке, а не за её пределами. Наконец даже он заканчивается, а болтовня всё длится и длится… Как вдруг Ярослав резко подскакивает и путанно что-то поясняя кидается шариться по квартире в поисках рюкзака. Наконец он прибегает обратно с «добычей» и плюхается за стол, чуть не опрокидывая его. - Во-о-от! – говорит Ярик торжественно размахивая красным махровым рулетиком. - Что это? Полотенце? Ты решил перестать прихватизировать моё и привёз собственное? - Э-э-э… нет. Лучше! Это… халат! - Халат? – не понял Казьмин – Зачем тебе халат? Ты тут что, поселиться удумал? – он расхохотался – Новое место жительства нашёл? А ты не считаешь, что нам ещё рано съезжаться? Или ты морально готов и уже даже кровать себе прикупил? - Нет, милый, я буду спать в твоей! – кажется Саша забыл, кто здесь на самом деле мастер подобных шуточек, за что и поплатился, - Так, ладно, иди быстро в комнату – тараторит Ярослав, – Я сейчас такое покажу! – на этих словах он сбегает в ванную. - Да зачем ты туда? – кричит ему вслед Казьмин – Иди лучше сам в комнату переоденься, я не стану подглядывать. - Нет, - отвечает голова Ярика, показавшаяся из-за двери ванной, - я тебе не доверяю! Раздаётся смачный хлопок, и Саше не остаётся ничего лучше, чем пойти в комнату. Ну а что, не сидеть же ему под дверью ванной, дожидаясь Ярика, а то это недоразумение может и возгордиться, чего доброго! Наконец после десяти минут (что только можно делать столько времени?) откровенно сонного ожидания по коридору раздаются характерные шаги ярославовых босых пяток. - Я же выдал тебе тапки! Почему ты опять без них? Говорил же, что тут подметали последний раз ещё до твоего рождения! - Да ну тебя! – отзывается Ярослав, наконец показавшийся в комнате. Он даже не отвечает колкостью, услышав этот явный намёк на «молодо-зелено», настолько доволен и горд собой. Можно сказать, он прямо-таки сияет счастьем, а в придачу и длинным махровым халатом насыщенно красного цвета, который, к слову, отправил Казьмина благополучно балансировать где-то на грани безмолвного шока. Довольный же Ярик оттопыривает руки и торжественно крутится перед прифигевшим Казьминым, не отказывая себе, впрочем, в удовольствии полюбоваться на себя в зеркало: - Ну как? - Ага, - авторитетно заявляет Саша, судорожно пытаясь сообразить, чего такого мозговышибательного есть в этом халате. По всему выходит, что только одно – Ярик. - Да ладно тебе! Здорово же выглядит! – на этих словах он натягивает на голову капюшон, - Как мантия прям! Я теперь совсем как Рейстлин... молодой Рейстлин... - провозглашает Ярослав. - Но у него же чёрная мантия была, а у тебя красная... красный. И к тому же халат. - Да не-е-е, - протестует Баярунас, – у него сначала красная была. До того, как тёмным магом стал, он был в ложе равновесия, а они ходят в красном. Но только в мюзикле их не было, а вот в книге они были… И тут на Сашу обрушивается поток информации про три разных луны, про их фазы, про испытание и тому подобное. Ещё не известно, куда бы Ярика унесло, если бы Казьмин вовремя не воспользовался отвлекающим манёвром. А он именно это и делает: - Действительно, как Рейстлин, - внезапно согласился Саша - Хоть косплей делай! - Правда!? А я ведь говорил, что очень похож! – тут Ярослав снова принимается рассматривать свой «костюм» в зеркале и даже начинает напевать «Армию чародея», а после внезапно предпринимает восторженные метания по комнате, в процессе которых выволакивает к зеркалу табурет. - Табурет-то тебе зачем? - Для эпичности! – выпаливает Ярик между строчками песни, чуть ли не задыхаясь в попытке набрать воздуха, и почти наполеоновским жестом ставит на него одну ногу, – …а где-то в сторонке стоит кукловод! – голосит он самозабвенно. Казьмин смотрит на это чудушко и откровенно ржёт. Пола халата какой-то неведомой тёмной и явно запретной магией остаётся на колене, а не падает вниз. Саша как-то подозрительно быстро замечает это и слишком ясно осознаёт. Следом за первым осознанием почти сразу следует второе, звучащее примерно так: «Хорошо, что это ближняя ко мне, а не к зеркалу нога! А то это было бы уж слишком!» А думает он так потому, что представляет, что бы ему открылось в противном случае… (Не в смысле представляет прямо вот сейчас. Нет. Сдалось оно ему! А в смысле он может себе это представить. Даже скорее мог бы. Да, именно так, в сослагательном наклонении, чтоб без двусмысленности! Но даже и не собирается этим заниматься. Больно оно ему надо!) Он уже готов слегка нервно засмеяться от подобных мыслей, как вдруг взгляд его падает туда, куда лучше бы не падал, и перед ним предстаёт полная картинка развернувшейся сцены. Сцена, стоит сказать, действительно примечательная, просто в лучших традициях классики советского кино. Неуловимые мстители с их “возвращением долга Лютому” отдыхают! Чёртово зеркало, будь оно трижды проклято! Саша готов захлебнуться воздухом, который, судя по ощущениям, стал киселём прямо в его лёгких, потому что “то, что он мог бы себе представить, но сдалось оно ему” теперь открылось перед ним во всей красе. Что за гениальный человек это срежиссировал? Саша хочет лично посмотреть ему в глаза, и желательно поставить фингал под один из них за такую волшебную подставу. Чтобы описать ситуацию у Казьмина почти не находится слов, разве что «эпический трындец!» Саша решает, что разглядывание этой «порнографии» в зеркале стоит прекращать, и переводит взгляд Ярику на лицо. И, ох, лучше бы он дальше на отражение его ноги залипал!! Потому что Казьмин встречается взглядом с его широко открытыми неотрывно глядящими глазами. Был бы внимательнее, заметил бы в их глубине испуганное ожидание. Но Ярик слишком храбрится, будто спрашивая взглядом: «Ну, чего тебе?», а Саша слишком занят своим «Что это было? Он что-то понял?» И из-за этого вся происходящая сцена напоминает гляделки двух испуганных сусликов. Казьмин почти в панике. В раздражённых чувствах он спешно ретируется на кухню, только на пол пути что-то скомканно буркнув про недомытые чашки. А Ярослав остаётся в комнате и долго сверлит дверной проём пытливым взглядом. В голове бардак, а мысли до неприличия (хотя, правильнее сказать, после непреличия, ха-ха) сумбурные, кажется, что-то вроде: «Получилось, нет? Он заметил? Кажется, заметил… А понял? Кажется, не понял…»