Доброе утро

Шэнь Цинцю заворочался в постели, перевернулся на живот, накрыл голову подушкой. Таким нехитрым образом он пытался скрыться от надсадной трели, что выводила наглая пташка прямо под окном. От ужасного звука не помогло, как и день, и два, и даже неделю до этого. Он ведь ходил искать источник утреннего недосыпа, но тщетно: вредитель прятался слишком хорошо, и сонный заклинатель с сей миссией справиться не мог, а мужа просить стеснялся. Вот и сегодня, проклиная бедную птичку и всю ее родню до десятого колена, Шэнь Цинцю встал и принялся одеваться и расчёсывать спутавшиеся за ночь волосы, но до этого умылся, благо Ло Бинхэ принес воды. С длинными волосами много мороки: они за всё цепляются, не хотят укладываться в прическу, с ними жарко летом и неудобно зимой, пока расчешешь вообще вечность пройдет. "Вот бы их обрезать," – тяжело вздохнул Шэнь Цинцю разбирая пряди, что чуть ли не узлом завязались. Но нельзя, люди не поймут, да и привык он уже, без них будет совсем не то. Не только прически могли бы быть попрактичнее, с одеждой тоже беда. В самую жару он бы многое отдал за шорты. Шэнь Цинцю тяжело вздохнул: Бинхэ, с его идеальными ногами, прекрасно бы смотрелся в шортах. Пока Шэнь Юань предавался мечтаниям, гребень, что он так и не отложил, намертво увяз в волосах, а после попытки вытащить его грубой силой чуть не оставил заклинателя без половины шевелюры. От внезапно сильной боли Шэнь Цинцю вскрикнул. Всё, сил его больше нет! Разозлённый заклинатель уже потянулся к мечу, что удачно лежал недалеко от кровати, когда его руку накрыли чужие тонкие и бледные пальцы. – Учитель, давайте я вам помогу, - говорит, а сам осторожно берет и пленённые пряди, и пыточное орудие, что кто-то, видимо, по ошибке назвал гребнем, и также аккуратно, чуть ли не по одному волоску, распутывает. Шэнь Цинцю был чуть не до слез рад приходу своего спасителя. Сам бы он точно "подправил" прическу прямо мечом, а потом судорожно искал бы подходящий парик. Спаситель же только улыбался: он уже долго стоял и наблюдал, как любимый наставник в полусне пытается привести себя в порядок. Не чтобы посмеяться над его беспомощностью, которой тот отличается ранним утром, нет, как можно, а просто любуясь, как тепло и по-домашнему он выглядит растрёпанным, трущим глаза, ищущим заброшенный с вечера под кровать пояс. Любуясь и чувствуя, как сердце затопляет трогательная нежность. Вызволение заняло всего несколько секунд. То, что Шэнь Цинцю бы безжалостно отрезал, было спасено ловкими руками его умелого ученика. Освобождённого заклинателя мягко развернули за плечи и принялись расчёсывать: бережно, едва прикасаясь, разбирая узелки, ни разу не потянув и не дёрнув. Оказывается, даже такую рутину можно сделать приятной, главное уметь. Потом ему в несколько движений сделали прическу, с которой сам бы он возился минут двадцать. Поганенько начавшееся утро начало налаживаться. Задумавшийся об одной из лучших вещей, что создало человечество, о кофе, Шэнь Цинцю откинулся назад и упёрся во что-то теплое и весьма приятное на ощупь, оказавшееся грудью Ло Бинхэ, за что и был поцелован в макушку. Не получив сопротивления и, достаточно осмелев, Бинхэ поцеловал заклинателя ещё раз, но уже в шею. Шэнь Цинцю же, разомлев от заботы и ласки, только получал удовольствие от происходящего: ведь на самом деле это просто восхитительное чувство, когда тебя вот так сладко целуют. Останавливаться на достигнутом Ло Бинхэ не собирался и, немного повернув голову Шэнь Цинцю, принялся целовать его уже в губы, сначала деликатно, а, получив ответ, уже более напористо. Что и говорить, за последнее время он весьма продвинулся в этом деле, да так, что у Шэнь Цинцю, если бы он не сидел, точно бы подкосились ноги. Отрываясь от своего мужа, слегка опьянённый и дезориентированный, Шэнь Цинцю как-то отстранённо подумал, что даже благодарен нахальной птичке за раннюю побудку.