У пустоты твоё имя

У пустоты твоё имя. Она заполняет всё пространство вокруг меня, давит так, что не хватает кислорода, сжимает в тиски. Голова взрывается болью, белки глаз краснеют каждый день, капилляры разрываются, едва успев восстановиться. Я пытаюсь заполнить пустоту хоть чем-то, но она отвергает мои подношения. Я не могу увлечься книгами, столько раз спасавшими от одиночества и дарящими ощущение приобщённости к чему-то, будь то тайное знание, отображенное формулами заклинаний, или история любви в каком бы то ни было антураже. Всевозможные звуки заставляют морщиться в поиске источника, в желании устранить его. В конце концов, я перестаю воспринимать не только музыку и шум, но и речь. Мне не хочется размыкать губ и самому. Интриги, лесть, ложь, остроты, всё это кажется ненужным атрибутом прошлого. Некоторое время меня спасал сон, закрывая от меня мир, который я не хочу принимать. Кошмары не пугали меня, мучительнее того, что было в реальности, не могло быть ничего. Но потом эта услада оборвалась, меня отвоевала бессонница, и это еще больше нарушило шаткое равновесие, в котором пребывал мой разум. Иногда Стивен приходит ко мне. Я догадываюсь, для какой цели, и это ввергает в ярость: мне не нужна его жалость, меня отвращают его попытки разговоров со мной. Первое время я срывал на нём раздражение, а потом прекратил с ним говорить вообще. С тех пор он приходит чаще, и взгляд его выражает едва ли не чувство вины. Я готов, и в самом деле, обвинить его, потому что никак не могу принять тот факт, что виноват во всём сам. Он пытался меня спасти. Но то, что сделал в итоге, едва ли можно назвать помощью. Я бы сказал, что это самый худший вариант их всех. Он соглашается, что это не самый приятный фрагмент, но — его голос решителен и вместе с тем печален, и я отвожу взгляд, не желая видеть на его лице сочувствие, — он уверен, что по неоспоримой причине самый подходящий. Он говорит, что моя смерть во всех реальностях кроме прошлого неизбежна, и единственное, что он мог сделать, это подарить мне зацикленную вечность. День, когда жив Один. День, в который мне предстоит раз за разом переживать смерть Фригги. День, когда Танос ещё не сомкнул свои пальцы на моей шее, прерывая мой затянувшийся танец со смертью. Такое нелепое па, но переиграть его я уже не могу. Мой последний враг выиграл состязание и забрал в подарок мою жизнь. День, который не закончится никогда, повторяясь снова и снова. В моей реальности Асгард не успеет пасть в пламени демона. Нью-Йорка и читаури не будет, как не будет и счастливого выныривания из временного узла, в который запутались реальности. Я лежу на диване, подбрасывая в руке тессеракт, и моя «неоспоримая причина», вернувшийся из будущего в тот самый день, когда я могу снова его увидеть, из раза в раз иллюзорной тенью скользит мимо дверного прохода. Нарушить всё, сломать, выйти ему навстречу, швырнуть в него тессерактом и рассказать, что я здесь, испортить хрупкую иллюзию, что дал мне Стрэндж — это всё, чего я хочу. Но для Тора меня здесь нет, я всего лишь невидимая ему тень прошлого, как и он сам слепок с того, что пройдёт без меня. Тор, не замечая меня, проходит мимо вновь, и я думаю, что только эти короткие и мучительные мгновения, когда я снова его вижу, заставляют меня переживать бесконечное повторение давно минувших событий в моём личном Сайлент-Хилле, сдерживая просьбу вернуть мне моё небытие.