Прыжок веры

      Нью-Йорк. Город, где, казалось, смешалось всё. Город, где все было так знакомо. Он родился и вырос здесь, и хотя нынешний Нью-Йорк уже сильно отличался от того, который он помнил в детстве, Шэй чувствовал себя здесь по-прежнему своим.       Здесь можно было встретить добропорядочных пастырей, трудолюбивых фермеров, дорогих куртизанок и дешевых шлюх, беглых преступников, верных солдат, бандитов, перекупщиков...       Шэй, как и прежде, в давно позабытые времена детства, легко лавировал в этом многообразии. Теперь у него были деньги, полезные навыки и множество сюрпризов. Для врагов — неприятные, для малочисленных друзей — полезные.       Когда-то бродяжка Шэй, сын из семьи ирландских эмигрантов, а ныне мистер Кормак, капитан Кормак — он действительно всегда искренне хотел помогать людям. Потому и жертвовал огромные суммы на благотворительность, хоть и маялся порой угрызениями совести о том, каким образом были добыты эти деньги. Новенькие и чистые купюры и монеты были насквозь пропитаны кровью — незримо, но как будто вполне ощутимо.       Но Шэй не мог не пытаться выжить. Он начал выживать еще задолго до того, как пришел в Братство. Для этого приходилось убивать и всегда быть начеку.       Но теперь Братство никогда не оставит его в покое. Даже если он сам этого захочет. Он мог бы передать весточку — на то были возможности; написать Ахиллесу или Хоуп о том, что женится, обзаведется семьей, станет приличным нью-йоркским джентльменом, продаст свои суда и больше никогда и ни за что ни во что не вмешается, будет жить мирной жизнью.       Родители, если бы сейчас были живы, очень хотели бы именно этого. Когда-то и сам Шэй мечтал о таком — о мирной жизни, о семье.       Он уже устал. Возможно, он бы даже сдался. Они, конечно, никого не судят, приверженцы свободы выбора, они просто убивают. Ну что ж, пусть убьют.       Но мысль о том, что Братство победит, поставит еще одну галочку в бесконечном списке жертв, заставляла его бороться. И каждый раз, побеждая, всаживая скрытые кинжалы до основания в чью-то плоть, Шэй Патрик Кормак старался думать о том, сколько жизней останутся спасенными только лишь от того, что он прервет всего только одну.       Страшная это была сделка. Но он был в Лиссабоне во время знаменитого землетрясения, и понимал, что выжить там ему позволили только те навыки, которым его обучили. У всех остальных: и жителей, и случайно оказавшихся там, — этих навыков не было. Тогда, покидая гибнущий город, Шэй знал: остановка означает смерть. В сущности, ничего не изменилось. Братство всегда будет отправлять по его следу убийц — разной степени подготовленности, и единственный способ выжить и справиться с этим — сражаться. Быть всегда начеку; быть всегда готовым к бою.       Шэй медленно продвинулся вперед по балке, собираясь спланировать вниз. На сегодня его дела были закончены, он устал. Нужно было пробраться на «Морриган», где можно было сытно поесть и хорошо выспаться, а завтра уже можно будет строить новые планы.       В мышцах еще ощущалась сила, а душа почему-то еще требовала продолжения деятельности, но Шэй знал, что именно требует эта «душа». Нужно было обезопасить себя, а потом выпить и снять шлюху в таверне — всё просто. Такая усталость не заставила бы его драться менее ловко или менее быстро, однако внимание его невольно притуплялось, и было разумным отложить бесконечную борьбу. Всё равно ей конца и края не виделось.       Вороны с карканьем разлетелись, когда человек в темном костюме тамплиера спугнул их, и Шэй тоскливо подумал о том, что уже давно не видел настоящей жизни. Каждый день куда-то красться, взбираться, стрелять, убивать, опасаться, скрываться — такой была его нынешняя жизнь. Простое и человеческое Шэй позволял себе только тогда, когда чего-то добивался. Например, доказав очередным мордоворотам в очередной таверне, что пришлого чужака не так-то просто победить. После этого Шэй обычно проводил в этой таверне ночь, а то и не одну. Пил, играл, знакомился с девушками... Один раз в Нью-Йоркской таверне его даже вспомнили. Словами: «Надо же, живой! Бродяжка Шэй, сколько лет прошло! А драться стал получше! Где научился?»       Там он не задержался.                     Шэй аккуратно переступил, а потом взмахнул руками и, оттолкнувшись ногой, бросился вниз. Этому учили его ассасины — доверять. Верить. Братство дало ему в руки оружие, и Шэй постоянно ощущал себя клинком.       Ассасины сами воспитали того, кто ныне стал их врагом. И, надо сказать, воспитали неплохо. До сих пор Шэй, хоть и бывал ранен, но успешно справлялся со своей миссией — и оставлял за спиной кровавый след.       Все это имело значение тогда и теперь, но в этот самый миг, совершая прыжок веры, Шэй уже не думал ни о чем. Миг полета, миг ослепительной высоты. Миг, когда сам воздух принимал его в объятия перед тем, как над головой смыкалось мягкое сено, вода или снег, был прекрасен. Только тогда Шэй мог не думать ни о чем и ничем не...       Подозрительное шевеление он услышал и сумел осознать слишком поздно. Уже раскинув руки, за мгновение до того, как телега с сеном приняла бы его в объятия, Шэй слышал, что он уже не один.       Сгруппироваться в полете он не успел.       Шорох, шепот, ощущение чего-то инородного... Кто-то уже был здесь.       Шэй, падая и готовясь к бою, успел сделать самое важное. Не успев еще толком приземлиться; не успев осознать, где небо над головой, а где под ногами — глубины ада, он нащупал что-то острое и твердое — и вырвал его из чьих-то рук.       Даже по звяканью он не смог определить, что это было, но явно не меч и не кинжал — ладонь не ныла, осталась целой. Что, впрочем, не означало, что больше никакого оружия у врага нет. У самого Шэя оружия хватало: четыре клинка — два скрытных и два нормальных, духовое ружье, пистолеты...       Кто-то, кто уже был в сене, попытался повторить то же самое, и Шэй почувствовал, как его почти обнимают чьи-то руки.       Во время обучения у ассасинов тоже такое было. Тогда это было забавной игрой. Поначалу, когда он и его приятели были еще слишком мелкими, это привносило интерес унылому и тяжелому обучению. Таинственность, незаметность, тихий свист... Позже, когда он уже стал подростком, обучение стало приносить иной интерес. Столкнуться в кустах с девушкой и вместо рокового удара поцеловать ее в губы — чем не победа? Хоуп над ним смеялась — и всегда, к неудовольствию подростка Шэя, побеждала или уходила от атаки. Лайам ругался, если они сходились в игре, да и сам Шэй ругался тоже. Но Шэй зачастую сбегал — и, пользуясь своими умениями, всегда бывал на высоте: и у соперников, и у девушек.       Но сейчас Шэй всего лишь незамысловато и грубо ударил, и, услышав тихий вскрик, поморщился — сам бы он был готов к такому. Братство, разумеется, отправляет по его следу убийц. Но понимают ли «убийцы», с какой «жертвой» им придется иметь дело?       — Ты, — прошипел он, ощутив сопротивление. — Ты ассасин? Или просто наемник? Говори!       Нащупав тело, он уже знал, куда ударить, и был готов это сделать. Обычно он бил без вопросов, и умел безо всякого оружия вырубить врага или даже просто тихо свернуть шею, но сейчас... устал, наверное. Собираясь вернуться на корабль и подвести итоги полутора дней, проведенных в городе, Шэй был готов остановиться и подумать — а потому у того, кого он сжимал мертвой хваткой, появился шанс.       Голос врага был мужским, и в ответ прозвучало не менее резкое:       — Тамплиер! Я ничего тебе не скажу!       — Тебе хоть сказали, кто я вообще? — Шэй даже дернулся. — Я не тамплиер. По крайней мере, пока. Меня не принимали и не посвящали.       — Это, — Шэй почувствовал, что его дернули за руку. — Кольцо. Тамплиеров. Я знаю, кто ты. Предатель!       Значит, не наемник. Наемникам все равно, кого убивать. И «предателей» для них не существует, потому что сами они хранят верность только звонкой монете, и больше ничему.       — Это всего лишь отдал мне умирающий человек, которого я уважал, — Шэй почувствовал, как на него снова навалилась усталость.       Он сам когда-то выслеживал и убивал для Братства людей, про которых порой ничего толком не знал. Братство учило верить? Вот он и верил — слепо, безрассудно, что, убивая, он делает мир лучше. Оказалось, что с другой стороны это работает не хуже.       — Я знаю тебя, — спокойно произнес голос. — Шэй Патрик Кормак.       Шэй напрягся, понимая, что сейчас его снова попытаются убить, а что еще в запасе у врага — кто его знает. У ассасинов было немало сюрпризов — как и у самого Шэя. Он осторожно ослабил хватку, чтобы успеть перехватить оружие, каким бы оно ни было. Сам он этого человека не знал, а значит, «знакомство» было заочным. Иными словами, Ахиллес — или кто там еще — с озабоченным лицом сообщил этому парню, что есть опасный человек, которого надо убрать. Едва ли Ахиллес сказал больше — самому Шэю доставались крохи информации, пока он не вляпался в эту проклятую гонку за Манускриптом и Шкатулкой Предтеч. Так что может знать этот парень?       — Тебе назвали мое имя. Хорошо. Что еще?       — Что ты тамплиер.       Шэй тяжело вздохнул, а «убийца» задергался. Если этот и был ассасином, то явно не из лучших — такие всегда ждут момента, а не пытаются глупо и бесполезно сопротивляться. Шэй держал его крепко, и тот добился только того, что обхватил его ногами. Весьма... чувственно, надо сказать, обхватил. Шэй, еще с вечера подумывавший заглянуть в таверну, а до того немало времени проведший в море, машинально дернулся навстречу движению, чем вызвал раздраженное шипение.       Шэй и раньше... Девушек в Братстве было немного, а по юности желания били через край. Он опустил руку вниз, убедился, что имеет дело с мужчиной — и резко рванул облачение противника скрытым клинком, разрывая ткань. Враг дернулся, но ненадолго — замер, а потом заерзал с новой силой.       — Будешь вести себя тихо — не убью, — пообещал Шэй. — Я многих убил. Лишнего не хочу. Но если дернешься... Я же тамплиер, не так ли?       — Ты что делаешь? — противник замер, словно не ожидал такого.       — Никогда о таком не слышал? — Шэй усмехнулся. — Странно, в наш-то просвещенный век.       — Вот как у тамплиеров принято? — враг снова резко завозился, и явно потянулся к какому-то еще оружию. Шэй попытался это пресечь — видно сквозь солому было не очень, но он знал, куда тянуться.       — Ладно, пусть я тамплиер, — раздражение плеснуло, как огнем, и Шэй почувствовал, что глубже проваливается в сено, вклиниваясь между судорожно сжатых бедер с прорванными кинжалом штанами. — Тебе так будет легче. Я всего лишь твой враг.       — Я...       — Убьешь меня после. Если сможешь, конечно.       Не сможет, Шэй это понимал. Судя по яростному сопротивлению, враг не в восторге от перспектив, но если даже это не придает ему достаточно силы или отчаяния, чтобы вырваться — то потом тем более не получится.       Шэй легко дорвал штаны и потерся об полуобнаженное тело твердой плотью. Даже слегка разозлился на себя — у него вставало везде и всегда. А на ассасинов, похоже, особенно.       — Ненавижу!       Парень еще извивался и шуршал, когда Шэй обхватил его за пояс крепче. Вся повозка шуршала и содрогалась — и оставалось только диву даваться, как этого не замечают те, кто поблизости — те, что проходили мимо, посвистывали, беседовали, ругались и занимались своими обыденными делами. Но сейчас у мистера Кормака, бывшего ассасина, нынешнего пирата и будущего тамплиера, были совершенно иные проблемы.       Безошибочно двигаясь на ощупь, он втиснулся между ног соперника, а потом и резко надавил, подумав, что хоть куда-нибудь — да попадет. Однако обширный опыт шатания по тавернам не пропьешь — в прямом смысле, так что попал Шэй довольно точно. И даже успел подумать о том, чтобы заткнуть рот врагу ладонью. Парень под ним резко дернулся, глухо промычал в перчатку и впился в нее зубами, но добротная кожа, выдерживающая обледеневшие канаты и неструганное дерево, легко устояла — Шэй почти ничего не почувствовал.       Не почувствовал боли от зубов, разумеется. Другие ощущения были очень даже сильны. Судя по удивлению врага, до нынешнего дня он не знал мужчин, а теперь Шэй ощутил это на практике. На первом движении он только приноравливался, на втором почувствовал боль — слишком туго зажималось нетронутое тело, на третьем — стало легче. Шэй не сомневался, что это кровь — что же еще могло облегчить скольжение? Но крови бывший ассасин видел столько... По крайней мере, это — точно не смертельно.       Парень извивался и подвывал, но Шэя уже вряд ли что-то могло остановить. Разве что в ту же телегу свалилось бы все Братство во главе с Ахиллесом. Смутно подумав о том, что такого быть никак не могло как минимум потому, что телега не безразмерная, Шэй мотнул головой, отгоняя непрошеные дурацкие мысли. Он уже не мог сосредоточиться на чем-то, только чувствовал, что... хорошо. Конечно, снять кого-нибудь в кабаке или в порту было проще, но когда бы жизнь у него была простой? Убивать — так с головокружительной высоты; трахаться — так в сене едва ли не посреди нью-йоркской площади... Братство в очередной раз его догнало, но Шэй умел и любил приносить сюрпризы бывшим товарищам.       Он даже рискнул убрать руку с лица врага — для того, чтобы обхватить крепче, притиснуть к себе. Парень уже не сопротивлялся, только шипел и ругался, но Шэй набрал темп — и тот подавился бранью, отчаянно шурша — видно, пытался за что-то ухватиться.       Все это Шэй осознавал уже смутно. Луиза, знакомая девка из порта, говорила, что любит, когда он возвращается из плаванья. Любит, разумеется, не его самого, а исключительно то, что платил он за час, а управлялся за пару минут. В первый раз после долгого воздержания трудно было удержаться дольше. Да и незачем было.       Перед глазами мелькнул тамплиерский крест на перевязи — Шэй едва ослабил ремни, когда расстегивался. На большее времени не хватило. А сейчас испытал почти такое же головокружительное ощущение, как прыжок веры. Ассасин... под ним. Беспомощный, вынужденный дарить наслаждение злейшему врагу.       За миг до того, как перед глазами полыхнуло алым, Шэй со всей четкостью осознал: если тамплиеры предложат ему стать одним из них, он согласится.       Едва придя в себя, Шэй отдышался — дыхательная практика не раз его выручала — и поспешно застегнулся, но противник не спешил нападать. Напротив, едва его отпустили, как поджал ноги и отодвинулся дальше, насколько позволяла телега. Шэй подумал о том, что отпускать его теперь — опасно, но и решиться убить не мог. Враг уже повержен и уничтожен.       — Ты не просто предатель, — вдруг выдохнул парень. — Ты... Ты...       — Ничто не истинно, все дозволено, — иронично хмыкнул Шэй. Решение созрело в голове мгновенно. — Я не стану тебя убивать. Иди и доложи Ахиллесу, как низко я пал.       — Я... Не могу, — голос парня дрожал. — Это... Первое серьезное задание, что я могу доложить?       — Мне еще и учить тебя придется? — Шэй прижал руку в перчатке к рассеченному некогда лбу. — Меня тоже когда-то отправили на первое серьезное задание, снабдив только заверением, что я спасаю мир. Знал я, на что шел? Знал, с чем придется столкнуться? Почему вообще Братство посылает на такие дела тех, кто едва закончил обучение? Тебя просто не жалко, ассасин. И если хочешь совет — не возвращайся. Пока с тобой не случилось того, что случилось со мной.       — Ты даже не спросил, как меня зовут, — вдруг обличительно воскликнул парень.       — А что мне даст твое имя? — Шэй качнул головой, поправил оружие. — Никому твое имя не нужно. У тебя есть кредо, оружие и приказы. Ты — никто, и звать тебя никак. И этому, парень, меня научили именно в Братстве, а не у тамплиеров, которым я даже еще не стал. Убирайся, пока есть возможность, второй раз я не отпущу. И думай своей головой.                                   — Кто хочет холодного рома?       Шэй, не успевший перекинуть ногу через борт, еще невидимый и неслышимый для команды, усмехнулся. Набираться на борту было под запретом во время плаванья, но спиртного держали много, потому как во льдах Атлантики это порой было единственным способом согреться. Однако сейчас, когда «Морриган» мирно стояла в порту, он не хотел указывать парням, что делать, а чего не делать. Команда любила его именно за это — за то, что капитаном он был только у штурвала, а во все прочее время был хорошим товарищем, с которым можно и выпить, и поговорить. Вдоволь проболтавшись в море — еще с отцом, он точно знал, чего хотят все эти ребята, что порой рискуют жизнью за него и за «Морриган». Капитана Кормака любили, и он платил за это признательностью и пониманием.       — Плесните и мне, — произнес он, одним движением перемахнув через борт.       Капитана приветствовали восторженным криком, кто-то тут же подсунул под руку железную кружку, и Шэй видел, что кружка — одна из лучших. Не мятая, не грязная, а блестящая и начищенная.       — Гист, — он узнал того, кто протягивал кружку, и сделал добрый глоток.       — Приветствую, капитан, — тот усмехнулся в усы. — Как дела в городе? Всех переубивал или кто-то еще остался?       — Нет, я... — Шэй начал говорить и осекся.       Гист, конечно, знал о его прошлом, хотя и молчал об этом с не слишком свойственной ему деликатностью, но знал далеко не все. Распространяться об этом Шэй не желал по вполне очевидным причинам, но старпом, которого он так ценил, не пытался лезть в душу. Однако тот — порой парой слов, не больше! — заставлял задуматься.       И теперь Гист только посмотрел умным взглядом серых глаз и махнул рукой команде:       — Эй, парни, пейте, гуляйте, а у нас с капитаном разговор есть. Только девок не водить, кому надо по нужде — добро пожаловать в порт. Ну что, кэп, — обратился он к Шэю, когда моряки с гомоном и смехом расползлись по кораблю, — проблемы?       — Проблемы всегда есть, — в ответ хмыкнул Шэй и уселся на перила.       И это тоже, конечно, не укрылось от внимательного взгляда старпома. Так непринужденно устраиваться на самых неудобных поверхностях умели только...       — Бывшие друзья, — понимающе кивнул Гист, но интонация его была, скорее, вопросительной.       — Нет, я впервые его видел, — Шэй покачал головой.       — И убил, — теперь Гист уже утверждал.       — Нет, — Шэй отхлебнул еще, чтобы прогнать неприятный озноб, что охватил, как под порывами ледяного ветра. — Отпустил. Но лучше, думается мне, если бы убил.       — Лучше для кого? — вот чего у Гиста было не отнять, так это умения задавать нужные вопросы в нужное время. — Сомневаешься в своей безопасности? Или просто не захотел убивать того, с кем лично никаких счетов у тебя нет?       — В своей безопасности я не сомневаюсь, — Шэй произнес это печально. — У меня ее нет, не было и не будет. А вот второе — да, есть. Если бы я успел подумать, то ни за что не сделал бы того... что сделал.       — Ты меня иногда пугаешь, кэп, — Гист поглядел цепко, пронизывающе. — Что же такого можно сделать, что лучше убить? Или... из-за красивых глаз отпустил? Поговаривали, что в Нью-Йорке какая-то красавица действует. Она?       — Нет, как раз ее я знаю, — мрачно отозвался Шэй. — И этой красавице палец в рот не клади. И вообще лучше ничего никуда не класть — сожрет с потрохами. Я не видел глаз, Гист. Мы столкнулись... в общем, как это в Братстве бывает. Приемы-то у нас одинаковые.       — Вот оно, значит, что... — Гист задумчиво поскреб бороду. — А что она тебе сказала такого, о чем ты раньше не задумывался? Я видел, как ты убиваешь. Ничто бы тебя не остановило.       — Я сказал... ей, — Шэй сглотнул, — то, что думаю о Братстве. Чтобы уходила, пока может. Она... Вряд ли она понимала, на что шла, когда отправилась меня убивать. Но если бы я просто почему-либо отпустил ее, то знал бы, что поступаю правильно. А теперь... Не слишком-то приятно знать, что для нее я остался тем самым чудовищем, каким ей меня описали. Если вообще описывали.       — О-хо-хо... — Гист хлопнул его по плечу и приказал — так, как он мог себе позволить только тогда, когда капитан не стоял во главе корабля. — Выпей, дружище. Первое средство, сразу полегчает. Ну, и сам подумай — а вдруг проникнется твоими словами и бросит это всё? И тогда шансов пожить у нее будет больше, чем было вчера.       — После того, что я сделал?       — Ожесточится и начнет жить своим умом? Ну, прямо как ты.       — Меня не... — начал было Шэй, но потом невольно улыбнулся и махнул рукой. — Хотя ты прав. Меня очень даже да, хоть и не так.       — Я тебе так скажу, кэп, — произнес Гист веско и серьезно. — Бросили тебя в это дерьмо — и выплывай, как хочешь. И со всеми так. И с тобой, и со мной, и с этой девчонкой. Ну, или если уж ты так терзаешься — разыщи и женись, как честный человек!       — Да ну тебя, Гист, — фыркнул Шэй. — Надеюсь только, что мне не придется с... ней столкнуться еще раз.       — Ну, тут уж чем можем, — Гист шутливо развел руками. — Я тебя могу даже с приличными цыпочками познакомить, если желаешь. Хотя молодой ты еще, тебе, поди, и неприличных пока хватает.       Оба рассмеялись, и Гист, увидев опустевшую кружку капитана и его нетерпеливый жест, налил ему еще.       На взгляд Шэя, познакомиться с кем-то — вообще не было проблемой. Деньги у него были, и весьма немалые; демократичный подход к выбору компании сильно увеличивал возможности; а слава удачливого моряка, неуловимого приватира и загадочной личности, о прошлом которого почти ничего не было известно, делали его его привлекательным почти в любом обществе. В любом — кроме Братства.       Собственно, сегодня он и собирался решить «проблему» так же, как решал всегда — довольно просто.       Только с Братством никогда просто не получалось.