She is my twin

Он скучающе чистит пистолет, не обращая внимания на осуждающие взгляды Хироцу. Подумаешь, не обращает внимание на то, что говорит Босс, подумаешь, сидит закинув ноги на стол. Дазаю откровенно плевать, что там про него думают и как сильно ненавидят/осуждают/боятся – нужное просьба подчеркнуть. Дазаю совсем недавно исполнилось шестнадцать, но он уже сидит здесь, в этом кабинете, и плащ на его плечах явно показывает статус своего владельца. Вот только Дазаю откровенно пле-вать. ―У меня только один вопрос, ―медленно говорит он, когда Огай смолк, ―куда запропастилась наша дорогая Сестрица? Долго ли нам её ещё ждать? У Осаму потрясающий голос и ещё более потрясающая внешность. Маленький засранец. Уже сейчас девицы падают за ним штабелями, а ему хоть бы хны. Мори немного даже восхищается безразличием своего ученика и невольно волнуется, а не гей ли он часом. Ну, мало ли, у Огая вполне обоснованные причины для волнения: Дазай оживает только в компании мелкой сошки Сакуноске Оды и этой крысы Сакагучи Анго. Даже как-то странно, что последний искренне надеется и верит, что он, Мори, не знает, кто сливает всю информацию Правительству. Босс устраивает подбородок на сцепленных в замок пальцах и ласково смотрит на своего глупого ученика. Часы мерно отсчитывают секунды, когда раздаётся стук в дверь. ―Наконец-то, ―выдыхает Осаму и передёргивает затвор, ―Сестрица ты как всегда прекрасна, хотя и медлительней черепахи на суше, ―бросает колко он в сторону Коё. Женщина ласково смотрит на юного мафиози и присаживается на свободный стул. Бледной тенью вслед за ней скользит девочка – почти ровесница Дазая – и встаёт по правое плечо от Коё. ―У меня были на то причины, Дазай, ―тонко улыбается она, ―Позвольте представить мою чудесную ученицу – Савада Тсунаёши, в будущем она, возможно, займёт моё место. Дазай присвистывает и всё его безразличие испаряется. Он смотрит на девочку – девушку – напротив и не может скрыть своего восхищения – как в зеркало глядит! Длинные и вьющиеся каштановые волосы, затянутое в оранжевое кимоно хрупкое тело, и взгляд – пустой, абсолютно ничего не выражающий взгляд красивой куклы. Тсунаёши была куклой. Во всех смыслах этого слова. Она красивая, её хочется купить, поиграть и, возможно, потом выбросить. Или наоборот, поставить на полку и любоваться пушистыми кудрями и нежно-розовыми маленькими губами до конца. Будь он на месте тех идиотов-гайдзинов из Италии он бы так и поступил – поставил и любовался. Уж больно симпатична была малышка. Вонгола Дечимо или, как её называли знающие люди, Малышка-Босс. Крохотная японка с разрушительной итальянской силой, наведшая шума во всей префектуре Киото. Слухи о ней тщательно пресекали, но что-то да просочилось к теневым информаторам: разбила Варию, прилежная ученица самого лучшего киллера Италии – не мира, прошу заметить – и единственная дочь у своей матери-одиночки, была выкинута и предана своими же Хранителями и учителем. Что может быть лучше? Дазаю хочется встать и поаплодировать Коё за такую скорость исполнения. Всего два дня прошло с того момента, как ему в руки попала эта информация, а она уже успела подобрать девочку и подчинить её себе. Или нет? Он смотрит в карие глаза, так похожие на его собственные – они вообще похожи друг на друга как две капли воды – и понимает, что эта девочка не сломана. Надломлена, да, но если её починить, заклеить все трещинки в душе, показать всю свою ласку и любовь на которую он только возможен, привязать её к себе, то она сможет превзойти всех присутствующих в этой комнате. Ах, если бы только можно было избавить её от этого мерзкого оранжевого кимоно, надетого на неё в явную насмешку, и заменить его более опрятным и лаконичным чёрным костюмом-двойкой, заранее покрыв её тело бинтами. Вытащить из волос все-все шпильки, взъерошить кудри и накинуть на плечи чёрный плащ. Научить держать спину прямо, а смотреть – не только с пустотой в глазах... Дазай с детства мечтал о сестрёнке. Мечта его, к сожалению, не сбылась, отцу был нужен именно наследник и раз уж с первого раза выпал такой куш, зачем стараться дальше? Тсунаёши его отражение в пошедшем трещинами зеркале и Осаму будет очень опечален, если Коё добьёт его и от девочки не останется ничего кроме блёклой тени с голодно ревущим пламенем на ладонях. Он решает всё для себя ещё в тот момент, когда смотрит в эти удушающе пустые глаза. Он остаётся у Мори после собрания, присаживается на край рабочего стола Босса, заглядывает тому в глаза и говорит: ―Я хочу Тсунаёши. Прикажи Коё отдать мне её. И Мори не остаётся ничего, кроме как пойти на поводу у ученика. Тсунаёши с лёгкой руки и приказа Босса переходит на обучение к Дазаю. Коё рвёт и мечет, но Огай только вздыхает и говорит: ―Тсунаёши хороша в ближнем бою, но её следует обучить и на бойца дальней дистанции, нам их как раз не хватает. и: ―Нам нужен стратег, Коё. и: ―С её интуицией будет легче обучить её этому. и: ―У тебя есть Чуя. и: ―Займись мальчиком, Коё, не встревай. Осаму насмешливо смотрит на Исполнительницу и сжимает хрупкие плечи своей ученицы, уводя её от этого сборища злобных гиен. Тсунаёши на два года младше Дазая, она не так уж и сильна, как он в том же возрасте, но Дазай делает пусть и небольшую, но поправку на её учителя, который был ни разу не рукопашник, и что она девушка. Всё окупается её упорностью. Когда он вбивает её в землю – не со всей силы, конечно – она поднимается, когда он выворачивает ей руки и растягивает мышцы – она терпит и снова бросается в бой. Дазай видит перед собой идеальную машину для убийства, бойца, привыкшего терпеть боль и заново вставать для сражения, и не ощущает ничего кроме мерзкого привкуса горечи. Он снова и снова останавливает тренировку, когда девушка заходит слишком далеко, и подхватывает еле держащуюся на ногах Тсунаёши на руки и уносит в лазарет. Самостоятельно вправляет вывихи, заматывает все ссадины и порезы бинтами, натирает мазью синяки и гематомы, рассказывает в чём заключаются её ошибки, а в конце накидывает на её плечи свой плащ – и теперь никто их даже не отличит. Тело Тсунаёши усеяно сотней рваных шрамов, звёздочками от пуль и ожогами разной тяжести. Ей не хватает разве что изрезанных острым лезвием бритвы запястий и странгуляционной борозды, чтобы даже их шрамы оказались один в один. Наверно, это судьба, думается Осаму, когда он сжимает в своих объятиях Тсунаёши. Наверно, мой босс извращенец, хочет сказать Тсуна, но только краснеет на очередной комплимент. Осаму зовёт её ласково "Ёши-тян". Потому что "Тсуна" – немного не то имя для неё. В штабе ходят слухи про сестру-близнеца Безжалостного Пса Портовой Мафии, и он сам яростно подогревает их называя девушку своей "имото". Чуя зовёт его ебанутым на голову и просит не подходить лишний раз, чтобы не заразиться случайно. Два Дазая – один из которых в юбке – он навсегда запомнит это зрелище. ―Ты что, почкованием размножаешься, Скумбрия?! Осаму смеётся и подкалывает бывшего агнца, подбивая на это и Тсунаёши. ―Вы простите его, Накахара-сан, ―тихо тянет Тсуна наедине с ним, ―Он просто... ―Ебанутый, ―заканчивает за неё парень. Савада мнётся, а потом кивает и вздыхает, ―Ладно, плевать. Как зовут-то тебя? ―Тсунаёши. ―Вино со мной будешь? Девушка смотрит на него пустым взглядом, сверяется с часами на руке, и соглашается. С Тсунаёши пить веселей – она вроде и пьянеет, а вроде и нет. То она улыбается как-то более открыто, то снова зажата. ―Моя способность выводит алкоголь из крови, Накахара-сан, всего-то, ―ага, всего-то. Ему бы такую способность и жить было бы легче. Дазай заявляется в самый разгар игры в дурака, где Тсуна вела с огромным счётом, и забирает девицу с собой, пригрозив Чуе, что придушит его, если такое повторится. Потом он говорит то же самое в более мягкой и пугающей форме Мори, когда тот обрабатывает и перевязывает изрезанные осколками бомбы ноги девушки. Потом Мотоджиро, Мичизу и ещё порядком десяти суицидникам, которые похабно отзывались о Тсуне. ―Ты влюбился, Скумбрия, и просто ревнуешь, ―выносит приговор Чуя и стебётся над Осаму все последующие встречи. Дазай только закатывает глаза и уводит Саваду в Lupin, где знакомит её с остальной Бурайха. А потом они отправляются на миссию и ловят там мальчишку с девчонкой – Акутагава Рюноске и Гин. Дазай почти сразу отдаёт Гин Рюро, а мальчишку забирает к себе на обучение. Из него получится отличный напарник для Тсунаёши – Пламя и Расёмон, Огонь и Тьма, новый Двойной Чёрный. Нужно только правильно взрастить. Он перемежает их тренировки, уделяет намного больше заботы Тсуне – по привычке – пытаясь заставить Рюноске ревновать. Чтобы расти в своих силах ему нужен сильный соперник, но что-то где-то ломается и трещит по швам, когда он видит обрабатывающую раны мальчишке Тсунаёши. Она ласково улыбается загнанному зверьку, перевязывает ссадины и порезы, оставленные Осаму, и указывает на его ошибки. Тсунаёши действует по принципу: "Мне нужен не соперник, мне нужен напарник, товарищ и соратник, которому я подставлю спину, и он всегда её защитит". Для Осаму у которого нет такого взаимоотношения с Чуей – это несколько чужеродно и дико. Такая гармония у него только с Савадой. Смотреть на бои Неполноценного и Огненной Принцессы, как прозвали Тсунаёши, приходят почти все члены Мафии: от мелких сошек до вылезшего из своего кабинета Огая. Потому что это сила, потому что это мощь, потому что это красиво и два соперника, как отражения друг друга, не бьются, а танцуют. Тсунаёши крепкая и сильная, она бьёт на вынос, как это делает Чуя, но и не лишена мягкой грации, с которой ей удаются перекаты и пируэты. Дазай ловчее и гибче, он привык быть вдали от ближнего боя и его сила – это ловкость и скорость, благодаря которым он уворачивается от закованных в латные перчатки рук. Из них вышел бы отличный дуэт... ―Во что вы опять вляпались? ―устало спрашивает Тсунаёши и поправляет сползающие с носа очки. Те снова спешат соскользнуть, и девушка просто не выдерживает, подняв их и оставив так. Ацуши мямлит нечто непонятное и неловко чешет затылок, Акутагава фыркает и пытается прикрыть располосованный бок плащом, Чуя отворачивается, а Дазай нервно посмеивается и приобнимает Тсунаёши за талию. ―Придурки, ―выдыхает девушка и хлопает Осаму по ладоням, ―Идёмте обработаю ваши боевые ранения. ...но Тсунаёши предпочла уйти вслед за Дазаем. И, как кажется Огаю, это было вполне ожидаемо.