***
— Трэвис Фелпс, почему ты не удосужился принести справку от медсестры или объяснительную? Почему ты вообще отсутствовал на занятиях? Войдя в кабинет, Пакертон обсыпала вопросами Трэвиса, который лениво что-то чиркал в своей тетради, развалившись на стуле. Он закатил глаза, нехотя поднял голову и произнес: — Не был у медсестры, потому что не было надобности к ней идти. На занятиях отсутствовал по причине не пришел. Математичка , ошарашенная ответом ученика, покраснела от злости. Она стукнула журналом со всей дури по столу, и закричала своим противным голосом: — Марш к директору, Фелпс! Трэвис закатил глаза, взял свой рюкзак и вышел из кабинета. Пакертон зло окинула класс взглядом, буркнула: «Сидеть тихо!», и пошла следом за Трэвисом. — Она раньше так сильно не кричала. Фелпс до моего приезда ее часто выводил из себя? — Эмма посмотрела на сидящего слева от нее Сала, ожидая ответ. Он кивнул. — Довольно-таки да. Тебе повезло, что уроки с ней были спокойные. Эх, надо было тоже химбио выбирать... Эмма и Трэвис учились на направлении химбио, поэтому они так часто пересекались на уроках(легче сказать, на каких уроках они НЕ пересекались), в отличии от Ларри и Салли. Те учились на физмате, и уроки математики у них были гораздо чаще. — Бля, ну реально, она последние недели три тихая была, пока у вас математики не было, а как только она началась, Фелпс снова Пакертон из себя вывел. Теперь опять ф-ки ставить будет... — Ларри вздохнул, грустно облокотившись на ладонь. Эмма подбадривающе улыбнулась ему. Спустя пару минут в кабинет вернулись Пакертон и Трэвис. Он спокойно поставил рюкзак обратно, достал тетрадку и ручку. Пакертон же начала листать журнал, ища, кого вызвать к доске. Начался урок.***
Джонсон сидел на подоконнике, закинув руку на плечо синеволосого, а Сал стоял спиной между его ног, копашась в своём телефоне. Эшли была рядом с ними. — Кхм, я не одна видела, как Эмма весь урок пялилась на Фелпса? — Кстати да! — поддакнул Джонсон, закивав головой. — Но пялилась это ладно, они постоянно на уроках то листочками обмениваются, то он к ней лезет. Но она же обычно сидит впереди него, а щас сзади села. Очень странно. — Ничего не странно, — Фишер не отлипал от своего телефона, играя во что-то, но при этом поддерживал разговор. — Его же не было сколько-то там дней, и чтобы сидеть ближе ко мне и иногда болтать на уроке, она села на его место. Кэмпбелл кивнула. Это была относительно здравая мысль, но утренняя ситуация ей не давала покоя - она переживала за подругу. Она не надолго замолчала, думая, сказать об этом ребятам или нет. В школе все ещё обсуждали «драку» Джонсона и белобрысой занозы, а зная Ларри, он точно искалечил Трэвиса сразу же, если бы узнал о слезах Эммы. А если быть точнее, то о причине её невольно выступивших слёз. «Которые я, видимо, не должна была видеть», — додумала Кэмпбелл. — А в смысле листочками? Что за листочки? — до неё только сейчас дошло, что еще сказал Ларри. Про это Эш не знала. — Обычные листочки, — Ларри вздохнул, не сильно сжав плечо Сала. — На нашем прошлом совместном уроке биологии Трэвис ей записку кинул, она чета отшепталась ему, потом тоже на листке писала. Ты, кстати, тоже была на этом уроке. — И я видел, — Сал наконец убрал телефон и посмотрел на Эшли. Та положила руки на бедра и направила свой возмущенный взгляд на них. — А почему я не в курсе?***
— Почему тебя не было в школе? — Эмма не сдержалась и всё-таки подошла к Трэвису, который стоял возле своего шкафчика и искал что-то. Тот цокнул языком. — Эванс, отъебись, а. Он взял учебник, громко хлопнул дверцей и пошел в сторону другого холла. Эмма опешила. Такой грубости она точно не ожидала. Можно было бы забить на него и уйти, но ей хотелось расставить все точки над i. — Трэвис, — она схватила его за рукав, заставляя притормозить, — почему ты себя так ведешь? Что случилось? Он посмотрел на неё очень странным взглядом. Пустым взглядом. — Я тебе понятным языком сказал - отъебись. Чё ты пристала ко мне? — четко ответил он и выдернул свою руку из её хватки. — Да что случилось? Что я сделала? — голос у девушки задрожал - у неё сдавали нервы. — Несколько дней назад ты спокойно со мной общался, за руку меня держал и заигрывал, а сейчас вот так общаешься. Что происходит? — взволнованно посмотрев на него, она ожидала ответа. Трэвис закатил глаза и вздохнул. — Да ничего не происходит, Эванс. Я заигрывал с тобой, потому что мне было скучно, а сейчас ты мне просто стала неинтересна. То, о чём ты подумала, лишь твои фантазии. Вокруг столько тёлок, ты думаешь, что только с тобой я заигрываю? — он саркастично хмыкнул. — Ты мне не нужна, ясно? Он смотрел ей в глаза, стараясь показать похуистичным взглядом, что ему действительно плевать на неё. Плечи Эммы опустились и она, как кукла, свесила руки. Нужно было что-то ответить, но мысли путались в голове, отдавая набатом «Ты мне не нужна», а ком в горле не давал произнести и звука. С трудом, собрав весь воздух, она еле прошептала: — Никогда больше не приближайся ко мне. А после развернулась и быстрым шагом пошла в сторону туалета, еле сдерживая слёзы, но те уже предательски начали течь, только стоило ей повернуться спиной. Ей не хотелось, чтобы Трэвис видел, как она плачет из-за него. «Эшли была права. Он разбил мне сердце, даже не начав отношения со мной». Трэвис провел её взглядом до конца коридора. После того, как темная макушка пропала из его поля зрения - а именно завернула за угол, он тяжело вздохнул. Закусив губу до проступающей крови, он тихо сказал: — Ненавижу... Ненавижу блять! А после со всей дури ударил стену кулаком, пытаясь выместить свою боль и злость. С костяшек начала капать кровь, пачкая пол.***
Эмма пыталась собраться с силами в туалете над раковиной, но выходило не очень. Стоило ей немного успокоиться, как слёзы вновь начинали течь бурным потоком, которые она размазывала по щекам. «Он же мне просто был симпатичен, когда я успела влюбиться. Нужно было сразу пресечь эти гулянки по вечерам, меня же предупреждала Эшли. Я такая дура». Она подняла голову и посмотрела в зеркало. Размазанная по щекам тушь, опухшие красные веки и нос - с таким видом надо сразу идти моделью на фотосъемку. Эмма начала умываться - не хватало ещё того, чтобы кто-то её увидел зарёванную. Но увы, желание было разрушено - в туалет зашла Эшли. Кемпбэлл молча подошла к ней и мягко обняла за плечи. Эмма же опять начала тихо всхлипывать под её объятиями. Немного постояв, Эш заговорила: — Я всё видела... Пойдём домой, я уже отпросила тебя и меня. Завуч отпустил. Эмма кивнула. Остался один урок, и сидеть на нем у нее не было никакого желания.***
— Как-то так оно и было... — Эмма сидела на кровати дома у Эш. Девушки решили посидеть у неё, пока не вернутся родители, а после Эванс уйдет домой. Показываться Каролине зарёванной ей не хотелось, потому что начнутся вопросы, а после фраза: «Я оторву голову этому засранцу». Эмма прекрасно знала свою тётю, та вполне могла это сделать. Придя, Эшли сделала им бутерброды с сыром, заварила чай, и они прошли в её комнату, где Эмма, захлёбываясь в слезах, начала всё рассказывать с самого начала, не упуская деталей про поцелуи в щеки, «обжимания» Трэвиса в буфете и все остальное, а её подруга просто сидела рядом и обнимала её. Эмма перестала плакать только когда закончила рассказ. Как бы банально не звучало, кончились слёзы и плакать было нечем. — Почему не рассказывала всё это раньше? — Я не хотела расстраивать тебя с ребятами, потому что Трэвис вам не нравится. Он и мне сначала толком не нравился, я не думала, что всё так далеко зайдет и я влюблюсь... Он же не ухаживал за мной, только катал на американских горках, почему так вышло?... Эмма обняла свои колени. Эш вздохнула и протерла лицо ладонями. Трэвис был и будет подонком, она прекрасно это знала. Ей даже казалось, что она в какой-то мере виновата в том, что не сберегла подругу от него. — Ладно. В этом ты права, мы бы не одобрили это. Но не стали бы отговаривать тебя от отношений с ним, если бы вы начали встречаться. Если тебе с ним хорошо, то кто мы такие, чтобы отнимать твоё счастье? — она провела ладонью по спине Эммы, подбадривая. Та глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Не расстраивайся так сильно, всё наладится. — Я просто не понимаю, он пару дней назад вел себя нормально, а потом пропал и его будто подменили. — Это действительно странно. Может, у него дома случилось что? Сама знаешь, какой у него отец... Эмма пожала плечами. Эта версия имела место быть. Но Эванс порядком заебалась использовать это оправдание в сторону его действий. — Возможно. Я не удивлюсь, если он сегодня придет и будет вести так, будто ничего не было. — Как бы то ни было, каким бы подонком он не был, ей хотелось, чтобы он пришел. Очень хотелось. — Знаешь, а ведь кто-то в прошлый раз мне сказал, что хочет выиграть в этой «войне». Я думала, вы вровень идёте, а потом ты резко вышла вперед него после того, как Ларри ему пригрозил, — Эшли решила отвлечь подругу, но у нее это плохо выходило. Эмма грустно хмыкнула. — Даже выйдя вперед него на финишную прямую, я умудрилась проиграть. Эш не знала, что на это ответить. Немного поразмыслив, она решила сходить на кухню, где взяла банку фисташкового мороженого, две ложки, и пришла обратно. Улыбнувшись, Кэмпбелл промолвила: — Я его оставила на черный день. Мне кажется, сейчас самое время.***
На следующий день Эмма не пошла в школу, сказав Каролине, что плохо себя чувствует, и почти весь день пролежала в постели. Собственно, так оно и было. Кроме ноющего сердца от дневной и ночной истерики, у неё еще была небольшая температура, которая дала о себе знать после того самого мороженого. Кара хотела вызвать врача, но девушка её отговорила, ответив, что отлежится и ей полегчает. И сама Эмма надеялась, что оклемается от болезни - пропускать уроки ей не хотелось, и ко всему прочему еще был не доделан их с Ларри проект. После школы к ней зашли друзья, чтобы проведать. Сал принес апельсины, Ларри яблоки, а Эш три шоколадки. Эванс должна отдать ей должное — она не рассказала парням о ситуации с Трэвисом, хотя, возможнo, те и сами догадались. — К нам сегодня на физкультуру зашла Пакертон, проверить, как проходит занятие, и Ларри ебанул ей мячом прямо по голове. Надо было видеть её выражение лица, я чуть со смеху не помер! — смеясь, рассказывал Салли. Джонсон посмеялся вместе с ним, а потом вздохнул. — Ага, а потом эта сука чуть к директору меня не отвела, хотя это была чистая случайность. — Да признай, что ты ей просто за сегодняшнюю ф-ку отомстил, — Сал продолжал смеяться, за что Ларри толкнул его в плечо и буркнул: — В жопу иди. Эмма и Эшли смеялись над их перепалкой. Ребята, вроде как, обсудили свои взаимоотношения, и решили быть друзьями с небольшими привилегиями в виде обнимашек(прежде они не обнимались при других) и всего такого. Эмма благодарна им за то, что те пришли её проведать. Она отвлеклась от своих мыслей и повеселела. Но нарастающая болезнь всё же давала о себе знать. — Что-то ты бледная какая-то стала, — закончив беситься с Салом, Ларри изучил лицо Эммы, — у тебя температура не поднялась? Шатенка пожала плечами. Ей действительно резко стало немного хуже. Кэмпбелл посмотрела на подругу, и произнесла: — Ты и в правду побледнела. Ложись отдыхай, а мы пойдем. Выздоравливай скорее, тебя сегодня не хватало в школе. Эмма кивнула. Её резко начало клонить в сон, и после ухода друзей она моментально уснула.***
За день подлечиться не удалось. Наоборот — ей стало хуже, и она уже третий день отсутствовала на занятиях в школе. У Эммы была высокая температура, болело горло и чувствовала она себя просто ужасно. Кара вызывала доктора, тот прописал ей таблетки, полоскание горла и постельный режим. Не стоило тогда есть столько мороженого, а после запивать газировкой из холодильника. Ядерная смесь для её горла. На улице уже было темно, сколько времени Эмма не могла сказать, так как был конец осени и темнело рано, но сквозь сон она услышала, как что-то не сильно билось об окно. У неё не было сил подойти к нему, поэтому она просто перевернулась на другой бок, и опять уснула. Спустя время в её спальню тихо открылась дверь и кто-то что-то поставил на тумбочку. Эванс тогда проснулась от скрипа двери и подумала, что это тётя Каролина принесла лекарства. Но этот кто-то опустился на корточки, нежно прикоснулся к её плечу и произнес: — Спишь? Это был он. Эмма резко открыла глаза и повернула голову. Это действительно был он. — Трэвис?... — хриплым, почти осипшим голосом, она произнесла его имя. Он нежно, но при этом с беспокойством смотрел на неё. На их лица тускло светил из окна уличный фонарь, давая красивый свет. — Как ты себя чувствуешь? — блондин продолжал аккуратно держать её за плечо. — Я, наверное, еще сплю... — Эмма проигнорировала все его вопросы и устало прикрыла глаза. — Почему ты здесь? — Я волновался за тебя... Эмма вздохнула, перевернулась на другой бок к нему лицом и открыла глаза, встретившись со взглядом Трэвиса. Его карие глаза смотрели на неё с такой нежностью, что ей казалось, что всё это сон. — Я не знал, что ты болеешь, поэтому думал, что сможешь выйти, и как всегда звал через окно, — шептал он, — но ты не открыла. Потом я подумал, что ты же сказала мне больше не приближаться к тебе и поэтому не отзываешься. Эмма с болью вспомнила его поведение в школе, его слова о том, что она сама придумала его симпатию. Если она ему не нужна, то тогда почему тогда он сейчас находится у неё в комнате, а голос его полон переживаний? «Может у него раздвоение личности?». — Но я очень хотел тебя увидеть, поэтому зашел через дверь, что не похоже на меня, — Трэвис тихо рассмеялся. Эмма еле заметно улыбнулась. У неё совсем не было сил и жутко хотелось спать, но Трэвис был рядом с ней, и ей не хотелось, чтобы он уходил. — Я не понимаю тебя. Ты сказал, что... — приступ кашля не дал ей договорить. Она закрыла рот, пытаясь откашляться. Трэвис терпеливо ждал, переложив руку с плеча на её талию, нежно поглаживая. Наконец закончив кашлять, Эмма продолжила совсем осипшим голосом: — Что я тебе не нужна. Почему ты снова пришёл и делаешь вид, что я важна для тебя?... Трэвис вздохнул, снова переложил руку, но уже на её щеку, начав нежно гладить большим пальцем. — Так надо было сказать. Я всё тебе объясню. Обещаю. Прости, что сделал больно. — Парень наклонился и прижался своим лбом к её. — Знаешь, когда тебя не было в школе, и я не знал, почему именно, я подумал... — Он тяжело вздохнул. Было видно, как трудно ему давалось это произнести. — Я подумал, что ты уехала. Мне не хочется быть без тебя... — Если всё же это сон и ты мне снишься, то я не хочу просыпаться. Трэвис тихо засмеялся, а после нежно, почти невесомо, коснулся губами её лба. У Эммы закружилась голова - то ли из-за болезни, то ли от этого легкого поцелуя. — Ты такая хорошая. Прости, мне нужно идти. Я всё тебе расскажу, как только ты выздоровеешь. Лечись, ладно? — он всё ещё продолжал гладить её щеку. — Посиди еще немного, Трэвис... Пожалуйста. И он не ушел. Не смог. Сел на ноги и глядел на лицо шатенки, положив голову на кровать. «Если отец меня сегодня убьет, то я хочу, чтобы последнее, что представит мой умирающий мозг, было её лицо». Эмма, спустя минут пять уснула, убаюканная поглаживанием руки.***
Проснувшись утром, она сладко потянулась. За ночь ей полегчало, ломоты в теле уже не было. Эванс улыбнулась и положила руку на свою щеку, вспоминая ночное виденье. Трэвис не мог придти к ней, это просто больной мозг послал ей такой сон, чтобы немного успокоить. Прекрасный сон, который она все ещё прокручивала в голове с прикрытыми глазами. Эмма решила встать с постели, чтобы позавтракать. Она села, опустив ноги на пол. В горле пересохло, и она потянулась к тумбочке за стаканом воды, который принесла ей Каролина вечером. Её глаза расширились, когда она увидела на её прикроватной тумбочке большую коробка яблочного сока, три Твикса и киндер. Заложенный нос резко учуял запах дезедоранта, которым пользовался Трэвис. Он ей не приснился.