Привлекательный

Шикамару действительно не понимал, зачем Чоджи стал изводить себя. В его голове не укладывалось вымученное желание друга сбросить вес: казалось, Нара уже говорил ему, что это не обязательно, что в этом его преимущество, что другим не должно быть никакого дела. Но вот, симпатичная куноичи сказала ему, что разрешит прогуляться вместе только если тот возьмет себя в руки, и Акимичи уже второй час сидел с бледным лицом в компании Асумы, Нара и запаха барбекю и обкусывал свои ногти, пока в его животе завывали десятки китов. — Чоджи, поешь после тренировки, — попробовал убедить ученика сенсей, но Чоджи отмахнулся. Нара нахмурился и отметил про себя, что нужно что-то с этим делать. Акимичи нельзя было голодать. Обычно, Чоджи это понимал: значит, сейчас что-то действительно зацепило его, пошатнуло уверенность в себе и это было важно. Чоджи снова стал видеть себя объективно. Шикамару не подал виду, но что-то внутри неприятно кольнуло, как всякий раз, когда Чоджи говорил или думал о себе плохо. — Чоджи, — тихо и безмятежно окликнул Шикамару, цепляя сразу несколько кусков для себя. — Остался последний. — Я правда не голоден, Шикамару, — Чоджи отвел взгляд. — Я, наверное, пойду, мне ещё нужно… — парень почесал голову в попытке придумать отмазку, но наткнулся на недоверчивый взгляд Нара и решил, что не будет оправдываться, — неважно, мне пора. Шикамару вздохнул, переглянулся с учителем, стукнул подушечками пальцев по гладкой поверхности стола, а затем достал пергамент, в который планировал завернуть себе тормозок. Аккуратно разложил на нём рис, свои куски и оставшийся на решетке, плотно прижал бумагой и, держа в руке, медленно встал из-за стола, не встречаясь взглядом с Асумой. Когда всё-таки пришлось поднять взгляд на учителя, Нара увидел в глазах сенсея теплую гордость. Они не сказали ни слова, только коротко кивнули друг другу. Шикамару любил, когда его понимали без слов — это экономило нужный воздух и вечно утекающее время.

***

Чоджи сидел на лавочке, слушал пение птиц и поражался своей драматичности. Капец как рационально, — шипел он на себя в голове, — сидеть на свежем воздухе и думать о том, насколько всё бесполезно и что он никогда не сможет быть нормальным. Ещё драматичнее было бы забиться в угол в своей комнате. Чоджи смотрел на проходящих вдалеке шиноби, на резвых детей, и видел, как ему казалось, всю бессмысленность его внутренней борьбы. Он столько раз убеждал других и самого себя в том, что он не толстый — «он просто плотного телосложения», но суть была в том, что иногда он не мог того, что делали худые. Не мог много прыгать, не мог пролезать везде, где хотелось бы, не мог долго обходиться без еды и не мог, как ему казалось, быть любимым. — Эй, — услышал Чоджи со стороны уверенный голос Нара. Он медленно подошёл к Акимичи, неуклюже плюхнулся рядом с ленивым вздохом и просто уставился на парня перед собой, ещё не совсем продумав, как начать разговор. Хотелось как минимум спросить, что это всё значит, а как максимум упрекнуть — но Нара знал, что это неправильно. Как бы ему ни было неприятно от того, что Чоджи делал с самим собой, самому Акимичи было в разы больнее. Шикамару не имел права перетягивать одеяло на себя. — Ты же понимаешь, что тебе надо есть? Чоджи напрягся, а Шикамару чертыхнулся. — Да, — Чоджи не смотрел на друга. — Тогда в чем проблема? Неужели только в том, что Амаё не хочет идти с тобой на свидание? Она ведь тебе даже не нравится, Чо. Она злобная и властная. Ты никогда не будешь соответствовать её ожиданиям, она всегда придумает, что тебе в себе надо изменить. Чоджи вздрогнул и нахмурился. — Мне иногда кажется, что я не заслуживаю еду. Я ничего не могу делать как нормальные люди. Нара слегка улыбнулся и повернул голову к другу. — О чем ты, Чоджи? Кто такие эти твои «нормальные люди»? — Шикамару только слегка изменил интонации, говорил как всегда спокойно и размеренно, почти лениво. — Неужто я? Я сплю больше, чем нужно, и действую только в случае крайней необходимости. Или Наруто? Да от него же через минуту голова гудеть начинает. — Не в этом дело. Вы оба… — Акимичи замялся и даже немного покраснел. — Привлекательные. Шикамару обдумал варианты ответа на это заявление. Нара знал, что Чоджи испытывает трудности с осознанием собственной сексуальности, но прежде предпочитал не вмешиваться, когда слышал уничижительные комментарии Акимичи по поводу своего тела. Спрашивать, с чего он взял, что он не привлекательный, было бессмысленно. Как и том, кто ему такое сказал. Говорил это ему каждый третий, а вот обратное — никто и никогда, как предполагал Нара. — Чоджи, — позвал Шикамару, усаживаясь по-турецки поперёк лавочки. — Мне показалось, или ты сказал, что я привлекательный? Щеки парня моментально раскраснелись и Шикамару слабо улыбнулся правым уголком губ. — Э-э-э… — Акимичи чуть сжался, но отступать было некуда. — Ну, да? Шикамару склонил голову к правому плечу и сложил свёрток с едой рядом с собой. — А можешь объяснить мне, пожалуйста, что именно во мне привлекательно? — Как будто ты не знаешь, Шика, — пробубнил себе под нос смущённый дальше некуда Акимичи. Шикамару было больно от осознания того, насколько самооценка его друга упала с взрослением и размышлениями о личной жизни, но при этом ему очень нравился такой Чоджи. На контрасте с громким добряком этот смущённый Акимичи казался таким… своим? Доверчивым, а значит близким. Шикамару одернул рукав его футболки и уверенно посмотрел в глаза парню. — Нет, не знаю. Что может быть во мне привлекательного, Чоджи? Акимичи удивлённо потупился и развернулся к Нара лицом, перекидывая одну ногу через лавочку. — Ты, — неуверенно начал Чоджи, — ну я не знаю, ты такой… плавный, размеренный. Лицо у тебя всегда такое успокаивающее. Ты всегда знаешь, что делать, а если не знаешь, то скоро придумаешь. Ты такой умный, я… — Акимичи прямо держал голову, но всеми силами избегал встречаться с Шикамару взглядом. Голос к концу его реплики струился с таким благоговением, что у Шикамару чуть быстрее забилось сердце и снова захотелось натянуть самоуверенную улыбку. — А теперь объясни мне, Чоджи, как все эти качества связаны с моим телосложением? — Шикамару с интересом наблюдал как Чоджи беспомощно кусал губу. — Никак, — разочарованно сообщил Акимичи и снова почувствовал себя глупо из-за своей драматичности. — Прости. — Не извиняйся, — ответил Нара и аккуратно продолжил, — Чоджи, ты привлекательный. Я знаю, что тебе редко говорят об этом, но ты действительно очень красивый. И я правда так считаю. Чоджи покраснел ещё больше, Шикамару же в принципе не краснеет. Он говорил настолько мягко, насколько мог, надеясь, что это передаст всю томящуюся в нём нежность к Акимичи, и Чоджи заметил этот тон и с надеждой посмотрел в тёмные глаза парня. — Чоджи, можно я кое-что сделаю? — спросил Шикамару и дождался утвердительного кивка. — Закрой, пожалуйста, глаза. Чоджи показалось, будто его сердце упало в пятки. Закрыть глаза? Для чего? Чоджи напряжённо думал, и с каждой мыслью варианты событий принимали всё более неловкий оборот. — Не бойся, тебе понравится. — Чоджи послушался: закрыл глаза и стал ждать. Когда на его плечо ближе к шее легла теплая рука Нара, лавочка чуть скрипнула под весом двигающегося шиноби, а кожу на его подбородке обдуло мягким дыханием, Чоджи зажмурился и от волнения чуть приоткрыл рот. — Только не открывай глаза, пока я тебе не скажу, хорошо? Казалось, прошла вечность — Акимичи старался не думать о том, что именно хочет сделать Шикамару, но все его мечты внутри радостно вопили — «поцелует!», — перед тем как его губ коснулось что-то тёплое и застыло. Чоджи в панике замер, приподняв брови, чуть коснулся языком того, что он очень хотел, чтобы оказалось губами Шикамару, почувствовал соль и пряный вкус мяса и разочарованно и слишком заметно выдохнул. Нара не сдержался и рассмеялся, погладив Акимичи большим пальцем по линии челюсти. Несмотря на презабавнейшее выражение лица парня, он не собирается так обижать Чоджи. — Пожалуйста, прожуй. И глаза не открывай, помнишь? — не убирая руку, сказал Шикамару, и Чоджи нахмуренно стал жевать, пытаясь потушить в себе разочарование. — Молодец. Ещё? — Чоджи согласно кивнул. Пахло божественно, а он ещё даже не завтракал, да и вчера от ужина отказался. Только вот на этот раз его губ коснулось что-то чуть менее тёплое и влажное. В нос не ударил запах приправ, а на его щеки легли уже обе ладони Шикамару. Чоджи удивлённо всхлипнул, когда его нижнюю губу чуть увереннее прихватил рот шиноби и забыл о том, что можно как-то отвечать. Через пару секунд Шикамару отстранился и Акимичи открыл глаза после того, как Шикамару прошептал ему разрешение, ошарашенно наблюдая за совсем чуть-чуть покрасневшим парнем с цветущей на лице довольной ухмылкой. Ему на колени приземлился остаток тормозка в пергаменте, а сам Нара встал с таким видом, будто выполнил самую важную миссию в его жизни. — Ты очень привлекательный, Чоджи, — сказал Шикамару, отряхивая со своих штанов выпавший рис, и, не смотря Акимичи в глаза, двинулся в сторону противоположной улицы. — И целоваться с тобой очень приятно — так, к слову. Если понравилось, можем повторить, — Чоджи сглотнул и попытался утихомирить пульс, пока Шикамару медленно — как всегда лениво — удалялся по своим делам, — но только в том случае, если действительно хочешь, а не потому что я был первым, кто тебе это сказал. Чоджи всегда есть хотел больше, чем делать что-то ещё. Сейчас же он с таким же удовольствием, с каким доедал оставленное ему мясо, целовал бы Шикамару до пустоты в голове. Собственно, этим он и планировал заняться после того, как отойдет от потрясения.