Цветы ревности

Юрий сидел в первом ряду партера, с чувством легкой ностальгии глядя на сцену. Сегодня, теплым майским вечером, пахнущим яблоневым цветом, должен был состояться очередной показ Последнего Испытания. Мужчина вспоминал, как он тоже был причастен к этой постановке, играя роль Даламара, в паре со своим Женькой. Самым лучшим Рейстлином. Самым лучшим не потому, что мужчина искренне любил свое кудрявое чудо, а потому что это было мнение очень многих, быть может даже большинства. Для Юры это был интересный опыт, но театр - это не его. Он в первую очередь композитор, музыкант. Да, с Женей на одной сцене ему всегда хорошо, но Даламар, который был старше, крупнее и мощнее Рейстлина, по мнению мужчины, смотрелся не органично. Поэтому с течением времени все встало на круги своя - Даламаром стал Саша Казьмин, очень приятный молодой человек. Талантливый и доброжелательный. Он с удовольствием и безвозмездно помог Эпидемии со стримом. Мелисов ему искренне симпатизировал. Правда был в этой идеальной картине один очень раздражающий Мелисова субъект. И имя этого субъекта было Ярик. Ярослав Баярунас выскочил на сцену маленьким вихрем. Он носился по сцене, громко смеялся и напрыгивал с приветственными объятиями на Сашу, и что самое неприятное для Юры - на Женю. Он так и вился вокруг Егорова, теребя его за рукав толстовки, и глядя на него во все глаза. Женя обнял его за плечи и потрепал по волосам, Ярик едва не замурлыкал, а Юра вцепился в подлокотники кресла, чувствуя, как внутри него закипает ревность. Ярослав откровенно Мелисова раздражал. Он считал его подростком с непомерным чсв, который готов пролезть куда угодно ради своей цели. Для Юрия оставалось загадкой, как вообще этот малец добился раздвоения Даламара. Но факт остается фактом. На сцене два Даламара и один из них слишком уж вживается в роль ученика, искренне любящего своего учителя. В голове Юрона еще были свежи воспоминания о “приколах”, которые ему присылал Женя с последнего стрима Ярослава. Все эти: “ я хочу Рейстлина”, “ Егоров самый лучший и мой самый любимый Рейстлин”. Юра откровенно бесился. Он не мог допустить, чтобы слова “я хочу Рейстлина” и “ Егоров мой самый любимый” стояли в одном ряду и сходили с уст другого парня. Да и то, как Баярунас смотрел на Егорова - как на идола, божество, сошедшее с небес. С восхищением, любовью, и черт возьми - с вожделением, доводило Юру до белого каления. Да и Егоров был тоже хорош. Ему явно это нравилось. Нравилось чувствовать себя столь значимым, чувствовать восхищение и превосходство. Это всегда приятно, когда смотрят тебе в рот и ловят каждое твое слово. Женино самолюбие явно этим тешилось. И он раз за разом снисходительно обнимал Ярика за плечи и чуть свысока трепал его темные волосы. А ведь когда-то Егоров так смотрел на него, на Мелисова. И ловил каждое его слово, и считал своим идолом. Вырос его мелкий. Ему больше не нужны идолы. Теперь он сам идол для других. В этой ситуации Юре было жалко и Сашу. Он не мог понять почему, но ему казалось, что Казьмин с грустью и даже какой-то болью смотрит на то, как Баярунас вился вокруг Егорова. Впрочем, достоверно Юрий ничего не знал, но его опыт и житейская мудрость подсказывали ему то, что за этими грустными взглядами Казьмина скрывается его симпатия к Баярунасу, видимо не взаимная. Свет в зрительном зале погас, и на сцене началось действо. Мелисов честно постарался отвлечься от своих мрачных мыслей и насладиться игрой и голосом Женьки. Юре редко выпадало такое удовольствие-просто посмотреть, послушать и насладиться работой Женьки в живую. Видео не давали таких ощущений, а на концертах Эпидемии Юрон всегда был полностью поглощен процессом игры, коннектом со слушателями. Спектакль был прекрасен, как всегда. Самые невероятные Рейстлин - Егоров и Крисания - Минина, играющие свою историю на разрыв аорты. Прекрасный звук, эффекты, балет. Великолепная работа массовки. Юра получил истинное наслаждение. И ему почти удалось забыть о своем приступе ревности, но все хорошее очень быстро заканчивается. И вот, артисты вышли на поклон, свет в зале зажегся, зрители поднялись со своих мест, благодаря героев сегодняшнего представления бурными овациями и криками “браво!”. Вездесущий Ярик прилип к Егорову, вцепился в его ладонь и сияя счастливой улыбкой на загримированном лице, раз за разом вместе со всеми склонялся в театральном поклоне. Мужчина вновь помрачнел, чувствуя, как ревность вновь укореняется в его сердце. Он поднялся со своего места и вышел из зала. После окончания спектакля, как всегда Женю и других артистов ловили поклонники, желая сфотографироваться, взять автографы, подарить цветы и подарки. Егоров старался быть улыбчивым, вежливым, терпеливым, уделить время всем. Отплатить благодарностью зрителю, который раз за разом ходил на спектакли с его участием. Но на самом деле он очень спешил, желая побыстрее остаться наедине с Юрой. И вот, наконец вырвавшись из цепких рук поклонников, тепло распрощавшись с коллегами, он вышел в яблоневый вечер, вдыхая теплый, сладкий воздух и улыбаясь Юре. Мужчина стоял поодаль от входа, у своей припаркованной машины, прислонившись бедром к капоту и скрестив руки на груди. Егоров летел к нему на всех парусах, с охапкой цветов и подарочных пакетов - как впрочем и всегда. Подойдя ближе, Женя увидел, что Юра очень серьезен и мрачен. Егоров непонимающе улыбнулся, глядя на мужчину. - Садись.- коротко бросил Мелисов, садясь за руль. А Егоров, растерянный и грустный, закинул свои цветы и подарки на заднее сиденье и сел на пассажирское место, рядом с водителем. - Пристегнись. - все также холоден был Мелисов. - Юр. - попытался что-то сказать Женя, но Юрон лишь поморщился и процедил сквозь зубы: - Лучше молчи. Егоров вздохнул, и пристегнув ремень безопасности, уставился в окно. Перспектива приятного вечера, которого Женька так ждал, таяла на глазах. И более того - он искренне не понимал, чем он так обидел Мелисова. Ехали молча. Также молча поднялись в квартиру. Юра прошел в комнату и сел в кресло, наливая себе в стакан немного виски, из мини-бара в форме большого глобуса на треноге, стоявшего в углу комнаты. Женя напрягся - то, что Юра взялся за выпивку не сулило ничего хорошего. Молодой человек поставил букеты в заранее приготовленное ведро с водой, пакеты с подарками отнес в спальню, чтобы разобрать их с должным вниманием, когда будет время, и сел в соседнее с Юриным кресло. - Ты охренел, Егоров?- Юра начал резко, но в его голосе было ледяное спокойствие, а лицо было каменным, с громким стуком мужчина опустил пустой стакан на столик. Женя в недоумении выгнул бровь. - ну что ты молчишь? Тебе мало? Тебе чего-то не хватает? - Юр, я искренне не понимаю о чем ты- Женька говорил тихо, осторожно, опасаясь. Можно было сказать, что Юрий был дьявольски спокоен - это и пугало. Ни улыбок, ни доброты, ни мягкости. Лед и спокойствие. Егоров поежился. По его мнению - лучше бы Юра орал и запустил стакан в стену. Это было бы куда менее болезненно злого равнодушия. - Ааах, ты не понимаешь. Да ты, блять, серьезно что ли? - в голосе мужчины была злая ирония, он театрально выгнул бровь. Егоров хотел было вжаться в кресло, но сделав над собой усилие, выпрямился, и сказал более твердо: -Серьезно. Не понимаю. Объясни мне, в чем моя вина? Юру взбесила эта наглость. Захотелось съездить по этой самодовольной морде, чтобы стереть эту ухмылку с лица Егорова. Но он слишком его любил, Егоров был слишком прекрасен. И мужчина не мог представить, что на самом деле должен сделать Женя, что бы Юра его ударил. Поэтому он лишь сжал кулаки, до побелевших костяшек, но внешне оставался все таким же абсолютно спокойным. - Он тебе нравится, скажи? - Эта фраза прозвучала бесцветно и буднично, будто бы Юрон поинтересовался будет ли Егоров кофе. - Да кто он-то, господи, Юр. - Женя заметно нервничал. - Баярунас, кто же еще- Юрий равнодушно пожал плечами, чувствуя как его губы презрительно кривятся. На секунду Женя вытаращил глаза, открыл от удивления рот, а затем просто заржал- настолько абсурдным ему казалось заявлению Юры. Мужчина с трудом стерпел такую наглость. Спокойно поднявшись, он шагнул к креслу Егорова, он схватился за ворот Жениной футболки, наматывая ткань на кулак, и с силой дернул на себя, хлопковое полотно натужно затрещало. Их лица оказались совсем близко, и мужчина тихо, но жестко проговорил, глядя прямо Женьке в глаза, своим холодным, твердым взглядом: - Хули ты ржешь, блять? Я что, такой дохуя смешной? - мужчина снова тряхнул Егорова за ворот футболки.- я тебя русским языком спрашиваю- тебе Баярунас нравится? Все эти его комплименты и дифирамбы в твой адрес меня вскрывают просто. Он на твой портрет небось дрочит ночью, малолетка, блять. А ты и доволен. Вскружил пацану голову и рад. Тешишь свое чсв, мой одуванчик с заниженной самооценкой? Он молодой, красивый, стройный, боготворит тебя. - Мелисов говорил спокойно и уверенно, будто забивая гвозди. - Ах нет. Я кажется понял. Может быть ты хочешь сверху побыть? - на этих словах Мелисов больно укусил Егорова за нижнюю губу. Его слова, его действия были такими спокойными, обыденными, но при этом абсолютно чужими и ледяными, что Егорова затрясло. - Юр, пусти- тихо сказал Женя, пытаясь отодвинуть Юру, упираясь ему в грудь руками, и проводя языком по ранке на губе. -Нихуя. Отвечай на мои вопросы. И если меня устроят ответы-я тебя отпущу, а если нет-там разберемся. Женя прекрасно знал: Юра-кремень, и если он чего-то хочет, он добьется этого во что бы то ни стало, поэтому тянуть не было смысла. И Егоров начал говорить: - Мне не нравится Ярик, как мужчина, Юр. Он совсем ребенок. Милый, талантливый, но совсем ребенок. Я его люблю, но как друга. Он для меня, как Лена Минина, к ней же ты не ревнуешь. Да, возможно мне и льстит его отношение ко мне, но это его отношение, я не могу ему запретить испытывать ко мне какие-либо эмоции. Я лишь считаю его своим младшим другом, возможно действительно - учеником, не только в спектакле, но и в жизни. Чувствую какую-то ответственность, переживаю. Возможно проецирую на него отношение к младшему брату, которое бы хотел видеть к себе, не более. И уж тем более речь не идет о том, что я хотел бы быть с кем-то ради того, чтобы быть “сверху”, как ты выразился. Мне хорошо с тобой, хорошо от того, как все у нас происходит. Я люблю тебя, Юр, очень сильно люблю. Только тебя. И никто кроме тебя мне не нужен. -слова Жени звучали тихо, с нотками укора. Юра почувствовал укол совести, но его взрощенный в груди холод все еще брал верх. -Тогда какого хрена ты его лапаешь и позволяешь ему лапать себя?- Женя удивился, услышав подобное. -Я не замечал, что я его лапаю или он меня. Я контактный человек, если речь идет о близких мне людях или друзьях. Да и профессия актера очень контактная, ты не можешь этого не понимать. Но если тебе это неприятно, я пересмотрю близость своего телесного контакта с Яром. Юру, кажется, убедили Женины слова, он отпустил ворот футболки парня, и отступил на полшага назад. -Хорошо, Егоров. Твои слова меня убедили. Я тебе верю, у меня нет повода тебе не верить. Ты никогда не обманывал моего доверия, и я верю, что и впредь так будет. Женя лишь задумчиво кивнул и также бесцветно произнес: - Тогда зачем все это, Юр? Мы что, не могли спокойно поговорить? Вместо ответа, мужчина лишь склонился к лицу возлюбленного и впился в его губы грубым поцелуем, проходясь языком по ранке, оставленной им на нижней губе Егорова. Женя задохнулся от неожиданности, и безвольно обмяк в кресле, позволяя мужчине целовать себя. Недолго думая, Мелисов потянул парня на себя, увлекая их обоих к дивану в противоположном конце гостиной. Руки Юры скользнули под Женькину футболку, стягивая ее со стройного тела своего эльфа. На секунду оторвавшись от поцелуя, Юрон толкнул Женьку на диван, и его обнаженная спина скользнула по велюровой обивке. Не теряя времени, Мелисов избавился от одежды, и резко дернул пояс неприлично узких джинс Егорова. Стянув их со стройных ног парня, он отшвырнул их в сторону и скользнул между разведенных коленей Жени, нависая над ним. Они смотрели друг другу в глаза, и Женя потянулся руками к Юриным плечам, но мужчина перехватил его запястья, заводя его руки за голову и крепко сжимая. Губы Юры скользили по шеи Егорова, оставляя влажные следы, скользя ниже, кусая ключицы, вкручиваясь языком в ямочку на шее, большим пальцем Мелисов скользнул по кадыку Жени, слегка надавливая. Женя шипел и стонал, не понимая бурю своих эмоций-боль, обида, удовольствие, острые иглы экстаза. Он не мог ничего с собой поделать, Юра действовал на него, как удав на кролика. Он гипнотизировал его, одним прикосновением подчинял себе, и забыв обо всем, Женя летел в бездну наслаждения, которую ему подарил Юра. Язык мужчины скользил все ниже, по груди Егорова, лаская соски, сжимая их, покусывая. Женька стонал и выгибался, сжимая коленями бедра Юры, и пытаясь высвободить свои затекшие запястья, чтобы впиться ногтями в широкую Юрину спину, но Мелисов держал крепко, не давая ни малейшего шанса. Ладонь мужчины скользнула вниз, между их телами, и он крепко обхватил возбужденный Женин член, несколько раз скользнув по стволу вверх-вниз, и обводя большим пальцем головку. Егоров задохнулся от удовольствия, открывая рот и глотая воздух. Этим Юра и воспользовался, скользнув пальцами в рот Жени, словно в тумане, парень обхватил губами пальцы любимого и скользнул по ним языком. Пальцы Юры были влажными, и не желая медлить, он вошел ими в горячую глубину тела Жени, сразу начиная двигаться. Прекрасный эльф заметался по дивану, задыхаясь в собственных стонах, рассыпая свои кудри в полном беспорядке. Возбуждение обоих мужчин достигло наивысшей точки, и Юрий отпустил затекшие Женины запястья, подхватил его под бедра и вошел резко, сразу до конца. Женька вскрикнул, наконец вцепляясь в Юрины влажные плечи и оставляя на спине красные полосы. Мужчина начал двигаться глубоко и размашисто, вбивая стройное тело в мягкость дивана, придавливая своим. Комната наполнилась стонами, жарким дыханием, голова у Жени кружилась, он бесстыдно прошептал: -Юр, я сейчас. Не дав ему договорить, мужчина вновь обхватил ладонью пульсирующий от возбуждения член Жени, лаская, сжимая, доводя до исступления. Мелисова сотряс оргазм, он вжался в дрожащего Женю, судорожно кончая в глубине его горячего тела. Егоров сжал его внутри себя, и кончил, с протяжным стоном на губах, одновременно со своим любимым. Не в силах пошевелиться, мужчины так и лежали, вплавленными друг в друга этой сжигающей все страстью. -Знаешь зачем? - хрипло прошептал Юрон. -Зачем что?- с трудом выдыхая, отозвался Женька. -Зачем все это?- перефразировал мужчина последний вопрос, который задавал ему Женя. -И зачем же? - промурлыкал в ответ Егоров, оплетая ногами бедра Мелисова. -Чтобы ты помнил, Егоров, всегда помнил, что ты только МОЙ. - Голос Юрия был серьезным, однако холод отступал, уступая место привычной Юркиной нежности. Женя обвил руками его шею, и прошептал в любимые губы: -Я помню. И всегда буду помнить. Я только твой. Навсегда. Я люблю тебя. -А я тебя, больше жизни. - Хрипло прошептал Юра, вновь увлекая Женьку в сладкий поцелуй.