***
Они едут в общежитие, но Джисону как-то все равно. Он сидит возле окна, его глаза уставлены куда-то в кресло перед ним. В голове пусто, и думать о чем-либо совсем не хочется. Чану это абсолютно не нравится. Это был словно не их Джисон, а его альтернативная версия. Ситуацию разбавляют Чонин с Феликсом, которые прицепились к Хану, стараясь вызвать у него подобие улыбки. Вообще, это была идея менеджера, которую, к сожалению, поддержал директор. Аля шоу талантов: три концерта, в которых они должны выложиться по максимуму, удивив жюри. Банально и просто. Чан готов дать клятву на крови: каждый, каждый из них приложил максимальные усилия. И каждый из них получил похвалу. Кроме, Хана… Крис почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернув голову, он заметил взгляд Чанбина, который многозначаще показывал на телефон. «Прекрати на него так смотреть. Это не выживание. Это ничего не значит.» — вот что гласило сообщение. Но что-то подсказывало Чану, что все это может плохо кончится…***
Как только они приезжают в общежитие, Хан первым забегает в ванную. На кухне копошиться Уджин, Чонин и Феликс вызвались ему помочь. Наступает тишина. Слышно льющуюся воду. -Ну что, удалось развеселить наше грустное солнце? — с надеждой в голосе спрашивает Уджин. Большую часть дороги он проспал, но что-то ему подсказывало, что ситуация, когда Ким засыпал, ничуть не изменилась. Повисло неловкое молчание, и старший периферическим зрением заметил, как донсэны переглядываются. -Значит, никак?.. — скорее нотками утверждения говорит Уджин. Чонин неловко кивает головой, а Феликс виновато улыбается. -Хён, скажи только честно… — макне не успевает закончить вопрос, потому что доносится звук открывающейся двери и чьи-то шаги, которые быстро отдаляются от кухни. Проходит около минуты. -Я скоро вернусь, — говорит Феликс, выходя из помещения***
Феликс подходит к двери спальни, в которой спрятался Джисон, но начинает чувствовать неуверенность. А стоит ли? А может быть ему стоит побыть одному? «Я должен зайти,» — говорит себе Ликс, но с долькой сомнения. Феликс мнется у двери. Он кладет руку на ручку двери, однако в последний момент отдергивает и уходит прочь. А в это время за дверью Джисон лишь чувствует отчужденность. Лишний здесь. Никому не нужный.***
Следующие две недели проходят быстро. Утром — тренировочный зал, днем — студия, вечером — тренировка еще раз. В общежитие все возвращаются поздно, но возвращаются…практически все. --Хён, — начал Чонин, обращаясь к Хенджину, теребя пальцы, — чисто в теории…кого-нибудь из нас могут…исключить?.. -Чонин, конечно нет, — с удивлением в голосе отвечает старший. Но вид макнэ вызвал у него беспокойство. — А с чего вдруг ты вдруг задумался над этим? -Ну понимаешь, — усаживаясь на диван, начинает Чонин, — понимаешь…мне это напоминает время, когда мы участвовали в шоу. Тренировки, тренировки, тренировки. Мне кажется, мы даже меньше стали общаться. А еще…еще мне страшно за Джисона…потому что…потому что… Младший начинает активнее теребить свои пальцы, по нему видно, что он нервничает. Хёнджин аккуратно поворачивает его в свою сторону. Но слов никаких нет, а глаза показывают настоящие чувства: ему страшно тоже. Никто из них нормально не спал после прошлого выступления. Все буквально ночуют в зале. А Хан… Хан тому не исключение. На часах 23:14. Время позднее, и Чан давно всех созвал в общежитие. Не пришли Чанбин и Джисон. На часах 00:16. Все спят. Даже Чан. Хенджин идет по коридору в сторону танцевального зала. Вокруг темно и чуждо. Где-то вдалеке мелькает полоска света и слышны знакомые ритмы, под которые танцует Хан. Хёнджин стоит и боится пошевелиться. А может не идти? Может… На часах 01:19. Все спят в общежитии. И даже Джисон в танцевальном зале. Ему ничего не снится, просто темнота. Он проснется через час, так как поставил будильник, и продолжит танцевать с тяжелым чувством в груди. Никому не нужный.***
Они сидят молча в гостиной. Сынмин, Чонин, Феликс и Уджин. Остальные куда-то разбежались. Старший пытается уже в третий раз начать разговор, но безуспешно. Второе выступление прошло также, как и первое. Также… Уджин пытается начать разговор, потому что звенящая тишина так и давит. Тишина напоминает, что они не вместе. Феликс не прочь посидеть в тишине и, пожалуй, ушел бы в другую комнату, однако боится остаться наедине с собой. Парадокс? Возможно. Чонину не по себе, потому что каждую ночь снится время предебюта. Каждую. Каждую ночь чувство пустоты, гонка времени. Тяжело. Сынмин видит все это, но единственное, что он может сделать, так это попытаться поддержать эту неловкую беседу о погоде и об ужине. Наконец-то приходит Хенджин и Чанбин, которые приносят оживление. И уже через час гостиная приобретает другие краски: смех, хохот и крики. Лишь где-то в другой комнате на полу сидит Джисон, обхватив свои ноги. Глаза потухшие. Никому не нужный.***
-Ч-чан, — немного запинаясь начинает Чанбин, — в каком смысле? Как? О-они выгнали участника? На экране в комнате, в которой сидят парни, разворачивается следующая картина: судьи объявляют участника, который покидает шоу. Команда, стоящая на сцене, находится в полном шоке. Так же, как и Чан, у которого начинает болеть голова. Мозг отказывается воспринимать что-либо. Хочется просто покоя, просто, чтобы все отстали. Чан ничего не слышит. Он не слышит, как бубнеж Чанбина начинает становится громче, как Чонин устраивает чуть ли не истерику, и все бросаются к нему. И конечно же, никто не видит, как Хан съеживается еще сильнее, пряча глаза под челкой. Их выход следующий.***
Хан Джисон Голос громкий. Голос строгий. Голос страшный. Именно этот голос объявляет об исключении. Все поворачиваются в сторону Хана, но тот уже убегает со сцены. Когда команду отпускают и они приходят в раздевалку, то никого не обнаруживают. Чан орет, что он не пойдет ни на какую торжественную часть, ему плевать на все. Менеджер сопротивляется, говорит, что так нельзя, и слышит в свой адрес слова осуждения, слова от лидера, которого обманули. Они едут в машине в полной тишине. В общежитии никого нет. В зале тоже. И в студии.***
Чан устал. И морально, и физически. Стоя там, на сцене, он боялся услышать те слова. Чан устал, потому что оббегал все места, где может находится Хан. Крис выбегает на крышу, свежий воздух обдувает лицо, и становится как-то получше. Телефон в руке мигает. -Чан, — слышится голос Уджина, — прошу вернись…у нас- -Прости, хен, ты знаешь, я не могу. Я не приду, пока не найду Джисона. На этой фразе лидер бросает трубку. Ветер дует, на улице уже ночь. Холодно. Чан стоит по-прежнему на крыше, старается ни о чем не думать, но вдруг слышит чье-то тихое «Хён». Бан оборачивается и видит Хана. И первое, что он делает, так это подбегает к парню и обнимает. Младший как-будто становится меньше в размерах. Он сразу же оседает в руках и что-то бормочет, однако Крис не слышит. Он обнимает дрожащего Хана, который весь промёрз, и чувствует что-то мокрое на груди. А через мгновенье он слышит крик полный боли. Джисон плачет словно раненый зверь, когда страшнее не рана, а осознание поражения. Джисон постоянно пытается что-то сказать, но слышно лишь «прости». Крис чувствует хриплое дыхание на плече и садится на пол, а Хан лишь сильнее жмется. На часах 02:48. В груди становится легче, и чувство тревоги уходит. Остается лишь холодный ветер.