Don't be so cold

— Не умеешь танцевать? — брюнетка вопросительно приподнимает бровь, сдвигая странные очки на макушку. — Нет. Это так удивительно? — блондинка скрестила руки на груди в защитном жесте. — Ну… Да? Это же сороковые! Таким симпатичным девушкам только на дискотеки и бегать с военными, — она подмигивает, поднимаясь со своего места и подходя к одному из экранов. Очередное чудо техники. Набирает что-то, выводит вперед, убирает назад, настраивает звук. И прислушивается к практически звенящей тишине. Опять. — Что, задела по больному? — Не совсем. «Такой симпатичной девушкой» я стала лишь после сыворотки. Так меня хоть и водили на танцы, но я бы не сказала, что по своему желанию, — на губах сама собой расползается улыбка. Она помнит, как лучший друг специально звал кого-то с собой, чтобы ей было с кем потанцевать. Но она не танцевала, предпочитая стоять где-то там, в углу, и наблюдать. Кавалер терялся быстро, а сержант долго еще отчитывал блондинку. Но признаваться, что к своим годам не научилась танцевать, а грезишь идеей пойти на фронт? Ну уж нет. Мысли разбивает странный электронный звук, будто технику настраивают. Гитара. Барабаны. Невысокая брюнетка стоит уже перед ней с обворожительной улыбкой, одна рука на талии, вторая берет ее руку. — Начнем с простого. И я веду, — в словах явно слышится смешок, пока возмущение готовится сорваться с губ, — просто следуй за мной. И прислушивайся. Раз-два-три. Шаг назад. Влево. Вперед. Они танцуют неспешно вальс, пока все также под игру инструментов идет счет «раз-два-три». Стоит только привыкнуть к слаженной игре гитары и барабанов, вот удар по тарелке, барабаны выходят на первый план, пока ее уверенно увлекают за собой. Они легко кружат по лаборатории, пока резко затихает стук, остается одна гитара и характер танца меняется. Они замирают лишь на секунду, чтобы перестроиться в такт музыке. «You must be made of straw, the way you bend…» Они вновь плавно скользят по комнате, вот только шаги совсем другие. Они не такие короткие, но теперь прерывистые, будто остановленные где-то на середине. Когда они замирают на долю секунды, создается ощущение, что одна хочет наступить на ноги другой. Слишком быстро, но при этом не разрывая зрительного контакта. «two, three…» На этих словах они почему-то поворачивают головы в разные стороны, а после вновь встречаются взглядами. И где-то там, на дне глаз плещется восторг, отражая состояние обеих душ. Измученных, со своей историей и шрамами, но сейчас сияющих ярче реактора в чужой груди. И уже не так заботит своя бионическая рука на чужом плече, лежащая так естественно, не беспокоит непривычная близость. И то, что ведет не она. «Oh oh oh oh. Don't be so cold when I kiss you» — Ну же, не будь такой холодной, — игриво тянет брюнетка, опаляя шёпотом мочку уха. В противовес этому — обжигающе ледяное прикосновение бионической руки к смуглой коже. Сначала неуверенное, едва ощутимое вдоль позвоночника, прежде чем ладонь уверенно ложится на талию. Они вновь делают пару шагов, замирают и склоняются одновременно влево, чтобы на следующих словах вновь выпрямится и сделать шаг назад. Поворот. Разойтись друг от друга на шаг и вновь сойтись. «Strange how words seemed to only make things worse» И вновь эти странные шаги, не подходящие ни под один танец. Будто причудливое смешение стилей, где-то отчасти виден вальс, переходящий в слишком уж медленное танго, местами проглядывает что-то похожее на белый танец, что танцуют так неуклюже, покачиваясь из стороны в сторону. «Until there's pleasure in our pain and our sadness leads to gain, again, again» Чужая рука отпускает талию, а та, в которой лежит чужая, приподнимается и кисть чуть крутится, из-за чего блондинка пару раз послушно поворачивается вокруг своей оси. Брюнетка смеется, для подобного ей приходится привстать на носочки, чтобы сильно руку не вывернуть. И вновь они стоят друг напротив друга, руки на талиях. «two, three…» Они вновь резко отворачиваются друг от друга, теперь даже сделав резкие полушаги в стороны и вернувшись тут же обратно. Вновь склоняются теперь вправо, сменив руки, и продолжают кружить в их странном, причудливом танце, перешагивая через инструменты, какие-то недоработанные изобретения и чертежи, упавшие на пол. «We must be made of glass the way we break» Темп шагов также меняется в зависимости от голоса певца. Сначала слишком медленные и ленивые, неспешно переходящие в быстрые и обратно. Уже почти привычно, хоть и блондинка наступает все-таки пару раз партнерше на ноги, сбиваясь с нужного темпа. «And you're walking out the door. Think back to a time when time was a place» В какой-то момент чужая рука вновь исчезает с талии, пока они находятся теперь не друг напротив друга, а на одной линии. Поддавшись искушающему шепоту интуиции, блондинка причудливо закручивается, оказываясь в тесных объятиях, а смуглые пальцы переплетаются со стальными. Плавный шаг вперед, назад. Вновь развернуться, резко дернуть и встать напротив. «Oh oh oh oh. Don't be so cold when I kiss you» Плавный наклон, только вот теперь блондинке приходится отклониться назад, поддерживаемой уверенной рукой партнерши, и отставить ногу чуть в бок, плавно возвращаясь в прежнюю позицию. Остаток песни они продолжают неспешно двигаться в своем ритме, без наклонов и переходов. Легко покачиваясь. Шаг вперед. Влево. В сторону. «as to miss me» Одновременно с последней фразой и аккордом они замирают, а после чужие объятия пропадают, будто ничего и не было. О танце напоминает лишь румянец на чужих щеках, растрепанные волосы и взгляд голубых глаз, встреченный темно-карим. Слова сейчас, казалось, были им совсем не нужны. Ведь танец тоже способ общения.