Пролог
Однажды, давным-давно, жил-был молодой принц. Его родители, Король и Королева, нежно любили принца и его сестер, принцесс. Принц рос застенчивым, тихим и послушным мальчиком. Единственным озорством, которое он позволял себе, была его дружба с детьми слуг. Иногда он слышал, как его родители говорили о том, правильно ли то, что их сын играет с прислугой; его отец был уверен, что это было ненормально, но его мать имела прямо противоположное мнение. В общем, детство принца было настолько обычным, насколько только может быть обычным детство принца. Но, к сожалению, так было лишь до великой трагедии. Когда принцу было всего шесть лет, вся его семья погибла в страшной аварии в путешествии, в которое он не поехал, так как родители посчитали его слишком маленьким, чтобы брать с собой. Так как других родственников у принца не было, он остался на воспитании у своих слуг. Они искренне пытались делать все возможное и невозможное, и вскоре совершенно испортили мальчика своей жалостью по отношению к нему и стремлением угодить ему любыми способами. Однако наставник, которого назначили Король и Королева, был суров, и принц никогда не слышал от него ни одного доброго слова. Он был отдаленно связан с королевской семьей, которая управляла соседней страной, и постоянно внушал своему воспитаннику, что достойный представитель королевской семьи никогда не стал бы относиться к слугам как к своей семье. Он запрещал принцу игры с прежними друзьями и постепенно превратил принца в великолепного, но жестокосердного молодого человека. Однажды холодной, дождливой ночью некая старая нищенка вошла в замок. Она попросила принца предоставить ей убежище на время грозы, но, побрезговав ее внешностью, принц отправил ее обратно под дождь. Старуха повторила свою просьбу, на этот раз предупредив принца не отвергать ее снова. Он презрительно рассмеялся и приказал ей уйти. Внезапно внешность старой нищенки начала меняться, и вдруг оказалось, что женщина была вовсе не старухой, а прекрасной юной волшебницей. Она наслала проклятие на принца, на замок, словом — на каждого человека, даже несмотря на то, что главный повар и главная по домашнему хозяйству умоляли ее передумать, так как принц, по их словам, был еще совсем ребенком. Затем волшебница исчезла, оставив за собой лишь зачарованную розу. Роза должна была цвести на протяжении ровно десяти лет, вплоть до двадцать первого дня рождения принца. Если последний листок упадет до того, как принц научится любить и станет любимым взаимно, проклятие уже нельзя будет обратить вспять. Как только наставник принца приехал в замок на следующее утро (ведь он не жил там), он убежал, узнав, что произошло. Именно так принц и понял, что его судьба обречена, ибо кто в здравом уме смог бы полюбить чудовище?Девять лет спустя
— Луи, — сказал Зейн канделябру, — Ты сможешь прийти ко мне в комнату сегодня вечером? Я бы хотел почитать перед тем, как пойду спать. Ты можешь взять с собой Гарри, если хочешь, и я не буду против, если вы будете разговаривать друг с другом. Просто, понимаешь, все неодушевленные свечи уже давно израсходованы, и я предпочитаю вашу компанию больше, чем компанию всех остальных канделябров. Это так жутко, что они никогда не разговаривают со мной, просто стоят смирно, усердно притворяясь, что они не живые. Луи рассмеялся в ответ. — О да, они любят делать так. Дело в том, что они иностранцы и они практически не говорят на нашем языке. Они точно так же вели себя до того момента, как стали канделябрами, не переживай. К тому же у них и не было возможности выучить что-то, так как замок пустует, и они не могут выйти отсюда. — О Боже, — Зейн ужаснулся того, что осуждал их так резко. — Но я, конечно, приду в твою комнату. Я живу, чтобы прислуживать. — И к тому же у тебя нет варианта получше, чем бы заняться, — поддразнил Зейн. Луи кивнул: — Да, действительно, отсутствие больших пальцев немного ограничивает мою способность передвигаться. Зейн направился к своей комнате, и Луи запрыгал следом. — Ой, Гарри! — окликнул он, как только они проходили мимо часов. — Хочешь пойти со мной в комнату Зейна? Ему нужен я, а ты нужен мне. Гарри последовал за ними немедля, и только спросил: — Что именно тебе нужно от меня? — Что ж, — начал Луи. — Зейну нужен я, чтобы он мог почитать, и пока он будет читать, он не будет разговаривать со мной. Так что ты нужен мне, чтобы развлекать меня. Гарри нежно вздохнул. — Ну кто бы сомневался. Троица поднялась по спиральной каменной лестнице и по темным жутковатым коридорам, освещенным редкими подсвечниками. Когда Зейн впервые шел по ним, они довольно сильно пугали его, но он уже привык к этому. И благодаря Луи, тени прыгали и метались с каждым шагом, который делали спутники. — Как поживает Лиам? — Зейн спросил Гарри, когда они приблизились к его комнате. Гарри пожал плечами. — Он говорит, что он в порядке, и он уже двигает своей рукой немного больше. Я думаю, он скоро поправится совсем. Ты хорошо заботишься о нем. — Он спас мою жизнь от волков, и вылечить его — это меньшее, что я могу сделать, — ответил Зейн. — Я имею в виду, даже если в первую очередь он схватил меня, предполагаю, здесь совсем не так плохо. — Он остановился перед своей комнатой и распахнул двери. — Хотя я хочу, чтобы у меня было немного больше, чем единственная книга. — добавил он тихо, доставая вышеупомянутую книгу из своего кармана и аккуратно бросая ее на кровать, прежде чем стянуть одежду и забраться в постель. Луи подпрыгнул поближе, и Гарри последовал за ним. Канделябр и часы тихо переговаривались друг с другом, пока Зейн читал до поздней ночи, прежде чем наконец-то уснул с книгой на груди. Луи погасил огонь, и они с Гарри тихонько выбрались из комнаты, прикрыв за собой дверь. — Спокойной ночи, любимый, — Луи промурлыкал Гарри. — Спокойной ночи, Лу, — Гарри ответил. — Увидимся утром. Лиам смотрел с балкона, как Зейн играет в снегу с собакой, делая снежки, чтобы пес пытался поймать их. Собака в большинстве случаев пропускала их, возможно, потому что у нее был неподходящий для этого рот, но, видимо, пес все равно хорошо проводил время, лая от радости и виляя всей своей спиной вместе с хвостом. — Я никогда не чувствовал ничего похожего ни к кому еще, — Лиам признался Гарри и Луи, стоящим на полке рядом с ним. Он бессознательно потер свою перевязанную руку. — Я хочу что-нибудь для него сделать, — убежденно сказал он. Затем он резко повернулся к двоим друзьям. — Но что? — Ну, есть много обычных вещей, — начал Гарри с озорным блеском в глазах. — Цветы, шоколадки, обещания, которые ты не собираешься выполнять… Луи игриво ущипнул Гарри за бедра. — О нет-нет-нет, это должно быть что-то очень особенное, что-то, что пробудит в нем интерес. Подожди минутку! — Он воскликнул. — Прошлой ночью он сказал, что хочет больше, чем единственную книгу. Тебе нужно показать ему библиотеку и позволить ему ходить везде, где он хочет. — Или, — взволнованно произнес Лиам, разделяя их воодушевление, — Я мог бы подарить ему библиотеку! Вы думаете, ему понравится? Гарри кивнул. — Определенно понравится, он постоянно читает. Хорошая мысль, Лу-мьер. — Гааааааррииииии, — заныл Луи. — Да, Лу-мьер? — невозмутимо ответил Гарри. Луи повернулся к Лиаму. — Лиам, Гарри со мной груб. — Неужели ты на самом деле только что пожаловался на меня принцу, это не работает с тех пор, как мы были детьми! — Заткнись, Лу, Гарри не груб с тобой, он очарователен. — Сказал Лиам. — Он придумал для тебя милое прозвище, не жалуйся. Луи надулся, но растаял, когда Гарри подтолкнул его. — Лу, перестань дуться. Я просто хочу поцеловать тебя, но не могу. — Луи вернулся в мыслях к их попыткам поцеловаться и вздохнул. У часов и канделябров просто не совместима структура. — Я знаю, Хазза, — сказал он. Он поднял деревянную руку Гарри своей собственной свечкой, осторожно, чтобы не поджечь его случайно, и наклонился, целуя ее. — Придется терпеть это, пока мы снова не станем людьми. Лиам печально посмотрел на своих друзей. То, кем они были — было его виной. Он заслужил свое наказание, но его друзья и остальные слуги были не виновны во всем этом. Он ненавидел тот факт, что им пришлось страдать из-за него. «Примерно через десять лет я наконец-то смогу думать о ком-то кроме себя. Что ж», — подумал Лиам про себя, — «Единственный способ все вернуть — это завоевать расположение Зейна. Давай-ка отдадим ему его библиотеку». Лиам нашел Зейна, греющимся у камина, с чашкой чая в одной руке и книгой в другой. — Что ты читаешь? — спросил он, как только Зейн сделал глоток. — «Ромео и Джульетту», — ответила чашка. Лиам был абсолютно уверен, что она была одной из маленьких сестренок Луи, хотя было трудно определить, какая из них именно. Зейн, еще не совсем привыкший к тому, что чашки разговаривают, пока он пьет из них, поперхнулся и закашлялся, разбрызгивая чай перед собой. — У-у-упс, — произнесла девочка. — Все хорошо, Дейзи, — ответил Зейн. — Я думаю, я допил, ты хотела бы вернуться обратно в кухню? — Да, — согласилась Дейзи (и это определенно была одна из сестренок Луи, Лиам отметил), и она прыжками устремилась из комнаты, как только Зейн поставил ее на пол. Зейн жестом показал на свою мокрую рубашку. — Я только схожу переодеться, — сказал он. — Скоро вернусь. — Я пойду с тобой, — ответил Лиам. — Я бы хотел показать тебе кое-что, и твоя комната прямо по пути. Зейн осторожно кивнул. — Хорошо, это займет всего минуту. Лиам провожал Зейна в его комнату, прекрасно осознавая, как это выглядело со стороны. Занимал ли он слишком много пространства в коридоре? Думал ли Зейн, что он собирается ударить его своими рогами? Задевал ли Зейна его мех? Скребли ли его когти слишком сильно по полу, был ли этот звук раздражающим? Он действительно ощущал себя отвратительным монстром рядом с Зейном, с его блестящими угольно-черными волосами, теплыми золотыми глазами и смуглой кожей. Лиам знал, что было модным иметь бледную кожу, ну или это было так, когда он последний раз интересовался модой, и все остальное являлось признаком низкого слоя людей, но его не заботило это, так как Зейн был прекрасен. Лиам неловко завис в дверном проеме, когда они дошли до комнаты Зейна. Зейн пересек порог, положил свою книгу на ближайший стол и выбрался из рубашки. — Ты можешь войти, — сказал он. — Это твой замок. Лиам застыл, как замороженный, затем опомнился и поспешно зашел внутрь. Было сложно сохранять концентрацию, пока Зейн стоял без рубашки и так много его восхитительной кожи было открыто взору, вместе с темнеющими сосками и дорожкой темных волос, спускающимися по животу и исчезающими за поясом брюк. Зейн надел другую рубашку через голову, затем убрал книжку на кровать, и Лиам обрел дар речи. — «Ромео и Джульетта», серьезно. Существует так много вещей получше, чтобы читать, — буркнул он. — Например? — Зейн спросил, словно защищаясь. Лиам покачал головой. — Просто пойдем со мной, — сказал он. Зейн послушно последовал за ним, пока он вел его в библиотеку. Лиам начал было открывать дверь, но остановился. — Закрой глаза, — он попросил его. Зейн вопросительно изогнул бровь. — Это сюрприз, — объяснил Лиам. Зейн выглядел удовлетворенным ответом и сделал, как сказал Лиам. Лиам открыл двери и впустил его внутрь. — Могу ли я открыть глаза? — спросил Зейн. — Пока нет, — сказал Лиам, торопливо обходя всю комнату и открывая портьеры, чтобы дать слабым лучам зимнего солнца проникнуть внутрь. — А сейчас? — Зейн спросил снова, когда перестал слышать шаги Лиама. — Открывай, — сдался Лиам. Зейн распахнул глаза и ахнул, оглядываясь вокруг, чтобы взглянуть на все те книги, что покрывали каждую стену, высотой в три раза больше, чем его собственный рост. — Ты можешь начать тут, — сказал Лиам, указывая на угол комнаты. — Я уверен, что тут найдется кое-что получше Шекспира. — Я никогда в жизни не видел так много книг, — промолвил Зейн, звуча совершенно благоговейно. — Ты прочел их все? — Ну, не все, — ответил Лиам. — Некоторые из них написаны на греческом. — Неужели это шутка? — восторженно спросил Зейн. — Ты шутишь в такой момент? — Может быть, — Лиам пробормотал. Зейн снова повернулся вокруг, наслаждаясь видом книг. — Это прекрасно, — он вздохнул. — Тебе нравится? — спросил Лиам. — Очень, — Зейн ответил шепотом. — Она теперь твоя, — твердо сказал Лиам. — Ты можешь приходить сюда так часто, как хочешь, и читать все, что пожелаешь. Рот Зейна принял форму буквы «О». — Спасибо, — воскликнул он. — Спасибо огромное! — он схватил Лиама за лапу и сжал ее, прежде чем отпустить и броситься к ближайшей книжной полке, чтобы восхититься находящимися на ней текстами. В дверном проеме Гарри ласково улыбнулся Луи. — Эта идея была блестящей, любимый. Выглядит очень многообещающе. Луи просиял в ответ, и его пламя загорелось немного ярче. На следующий день Лиам и Зейн завтракали вместе. Блюдо было простым, только овсяная каша, но это был первый раз, когда Зейн согласился поесть вместе с Лиамом, и Лиам нервничал. Он опустошал свою тарелку, чтобы избежать неловкого диалога, и только когда увидел, что Зейн уставился на него, держа ложку на полпути ко рту, то вспомнил, что его стиль питания был настолько далек от хороших манер за столом, насколько это вообще было возможно. Лиам сконфуженно вытер лицо салфеткой. Одна из сестренок Луи подтолкнула к нему ложку, и он нерешительно поднял ее. Его рот не был предназначен для столовых приборов из серебра, его тонкие губы и крупные клыки не позволяли есть, используя подобную посуду. Ложка тряслась в его руках, но он старался изо всех сил, зачерпывая кашу ложкой и пытаясь поймать ее языком. Эти манипуляции создавали не меньший беспорядок, чем действия Лиама до этого. Он взглянул на Зейна, уверенный в том, что увидит отвращение в его глазах. Но напротив, выражение лица Зейна было теплым и полным сочувствия, как вдруг он отложил свою ложку и взял свою тарелку в руки. Лиам тут же понял, на что указывает Зейн, и повторил его жест. Вместе они выпили свою кашу с края тарелки и даже смогли приятно побеседовать о книге, которую Зейн начал читать прошлой ночью. После завтрака, вместо того чтобы просто наблюдать с балкона, Лиам присоединился к Зейну, когда он собрался погулять. — Чем ты занимаешься вне замка? — спросил он. Зейн пожал плечами. — Играю с собакой. Навещаю Филиппа. Кормлю птиц. Просто приятно не сидеть в замке взаперти все время. Лиам прикусил нижнюю губу. — До того самого дня, когда я спас тебя от волков, я не находился снаружи годами, кроме тех моментов, когда я выходил на балкон, — наконец, признался он. — Ну, не удивительно тогда, что ты был таким противным, — выпалил Зейн, прежде чем неловко одернуть себя. — Не пойми меня неправильно, я люблю свернуться калачиком с хорошей книгой, но я все равно наслаждаюсь свежим воздухом. Это полезно для здоровья. Лиам глубоко вздохнул, и звук прогрохотал в его груди. — Полагаю, ты прав. — Конечно, я прав, — сказал Зейн. — Посмотри, как я кормлю птиц, и можешь присоединиться. Лиам никогда не был заинтересован в птицах до этого, но он увлеченно наблюдал за тем, как Зейн раскидал горсть семечек по земле и всевозможные птицы слетелись к нему. Он протянул полную семечек ладонь, и птицы порхали к его руке и ели прямо из нее. Когда ладонь опустела, Зейн засунул руку в небольшой мешочек, который принес с собой. — Сложи ладони вместе, — попросил он Лиама. Лиам сделал, как его попросили, и Зейн насыпал семечек в его руки. Лиам протянул руки птицам, но они улетели от него прочь. Огорченный, он присел на корточки, чтобы не выглядеть слишком большим и устрашающим, и повторил свой жест, но они отскочили от него снова. Лиам потянулся к ним, отчаянно стараясь доказать Зейну (и самому себе, если быть честным), что он не настолько плох, что птицы могут есть и из его рук тоже. Попытка снова провалилась, и уже во второй раз за день, он беспомощно взглянул на Зейна. Может быть, он может смириться с ужасными манерами за столом, но он совершенно точно не станет мириться с настолько отвратительным существом, что распугивает даже птиц. И во второй же раз за день он обнаружил только сочувствие в ответном взгляде. Зейн положил свою ладонь на ладонь Лиама и опустил их руки на землю. Он насыпал еще семечек в их ладони, так как некоторые просыпались в спешке. Лиам посмотрел на птиц, которые до сих пор не выглядели слишком уверенными в нем. Зейн бросил немного еды из их ладоней в сторону птичек, и один смелый воробей клюнул несколько семечек на земле, прежде чем прыгнуть на руку Лиама. Лиам просиял, затем гордо показал свою руку Зейну. Зейн улыбнулся в ответ, и это была совершенно другая улыбка, отличавшаяся от всех, которые когда-либо видел Лиам. Зейн покраснел и отвернулся, но Лиам не посмел следовать за его движением, чтобы не потревожить птиц. «Он так взглянул на меня», — подумал Лиам. — «Я думаю, я увидел это. И когда мы соприкоснулись, он не оттолкнул мою лапу. Нет… этого не может быть. Я просто буду игнорировать это. Но все же… Он никогда не смотрел на меня так раньше». Зейн спрятался за ближайшим деревом, чтобы собраться с мыслями. Такое поведение было новым и отчасти тревожило его. Было невероятно милым то, как Лиам доброжелательно относится к нему, как его взволновали птички, как он неуверен в себе. Зейн не был уверен в том, как он должен себя чувствовать. Он выглянул из-за дерева и улыбнулся про себя. Лиам стоял в окружении птиц, и добрая половина из них сидела на его голове и руках. «Кто мог предположить, что такое случится? Конечно, он не прекрасный принц. Но… в нем есть что-то такое, чего я прежде не замечал.» Чтобы отвлечься, Зейн набрал горсть снега и слепил из него идеально круглый снежок. Он подождал, пока птицы не прекратят есть, прежде чем бросить снежок в Лиама, попав прямо по его лицу. Лиам вскинул голову, чтобы посмотреть на него с искренним шоком на лице, и снег при этом падал с его меха. Зейн рассмеялся и пригнулся, спрятавшись за своим деревом, и бросил еще один снежок. Выражения лица Лиама превратилось в азартное, и он поднял огромный снежный валун над головой… … где куча снега развалилась и накрыла его собой, повалив на землю. Лиам зарычал от хохота, и Зейн выскочил из своего укрытия, закидывая Лиама бесчисленным количеством снежков, поддерживая его хохот. Зейн подобрался слишком близко, и Лиам схватил его поперек талии, поваливая его в снег вместе с собой, засунув снег под его меховой плащ и под ворот рубашки. Зейн беспомощно засмеялся, взвизгнув, когда холод коснулся его кожи. Он попытался оттолкнуть Лиама, безрезультатно из-за его огромных размеров. Впрочем, через мгновение Лиам сдался и позволил толкнуть себя, а Зейн сделал вид, словно не понял, что Лиам поддался ему, торжествующе завопив, когда ему тоже удалось засунуть снег за шиворот Лиама в ответ, и негодуя, что-то, что у Лиама есть шерсть — несправедливо. Лиам выглядел задетым при этом. — Я просто дразню тебя, — сказал Зейн, желая, чтобы Лиам перестал выглядеть так затравленно. — Оу, — произнес Лиам. — Никто никогда не шутил надо мной раньше. Я думаю, у них не хватало смелости. — Если тебе это неприятно, я не буду больше делать так, — сказал Зейн. Лиам задумался. — Я не против, — наконец, ответил он. — Ну тогда я провожу тебя до замка, Пушистик, — заявил Зейн, прежде чем вскочить на ноги и убежать. Лиам воскликнул удивленно и побежал следом. Позднее, уже в сухой одежде, Лиам и Зейн сидели у камина вместе, деля одну книгу на двоих и по очереди читая вслух. Гарри и Луи следили за ними из дверного проема. — Что ж, кто бы мог подумать? — сказал Луи. — Кто мог догадаться, что они сблизятся сами? — Ты же знаешь, здесь есть что-то такое, чего не было раньше, — ответил Гарри. — Зейн на самом деле мог бы быть тем самым, — сказал Луи. — Он мог бы преодолеть проклятие, и мы снова могли бы стать людьми, и я мог бы увидеть твое прекрасное лицо снова. Гарри фыркнул: — Мне было десять лет, когда ты в последний раз видел мое лицо, откуда ты знаешь, что оно прекрасно? Луи потянулся, убедившись, что его пламя погасло, и обхватил лицо Гарри своими руками. — Потому что я знаю, что ты красивый. Твое лицо должно соответствовать всему остальному. — Я всегда считал, что это я тут безнадежный романтик, Лу-мьер, — промурлыкал Гарри. — У меня есть свои собственные моменты, — парировал Луи, наклонился и поцеловал Гарри в макушку, хотя прекрасно осознавал, что Гарри едва ли почувствует это. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — ответил Гарри. — И я тоже не могу дождаться момента, когда снова увижу твое лицо. «Здесь есть что-то такое, чего не было раньше». — Ты когда-нибудь был на балу? — однажды ночью спросил Зейна Лиам. — На балу? Конечно, нет, я живу в крошечной деревне. Самое особенное, что у нас есть, это таверна с оленьими головами на стенах. Лиам заколебался. — Что ж… Возможно, ты хотел бы пойти на один? Или, пошел бы ты, если кто-то позвал бы тебя? Зейн задумался. — Я никогда на самом деле не думал об этом. Я никогда не думал даже, что у меня будет такая возможность. Думаю, да, я пошел бы на бал. — Ну, у меня есть целый бальный зал, который не использовался годами. И это будет ненастоящий бал, но я думаю, что если ты захочешь, мы могли бы нарядиться и играть музыку, немного потанцевать… — Я был бы очень рад, — Зейн прервал его. — Звучит чудесно. — Ты серьезно? Правда? — лицо Лиама загорелось волнением. — Тогда мы сделаем бал сегодня вечером! Я позволю тебе подготовиться и сам сделаю все необходимое, — он вскочил и умчался, оставив Зейна ошеломленного произошедшим. Он усмехнулся про себя, обрадованный тем, что увидел Лиама таким взволнованным. Это подходило ему гораздо лучше, чем задумчивый злобный тип, которым он выглядел, когда Зейн впервые встретил его. Зейн тоже встал и вернулся в свою комнату. Если он собирался нарядиться на бал, ему нужна была помощь. — Лу! — позвал он, как только пересек порог комнаты. — Лу, мне нужна твоя помощь! Лу очнулась: — Что случилось, милый? — спросила она. — Тебе нужна помощь? Зейн кивнул. — Да. Лиам пригласил меня на бал. Мне нужно что-то надеть. — Ох, у меня есть кое-что для тебя! — восторженно сказала Лу. — Подожди-ка минутку. — Какое-то время из шкафа доносился странный звук, и затем дверцы шкафа распахнулись с триумфом. — Что насчет этого? Зейн посмотрел на вещи. Они выглядели так, словно были ему по размеру. — Выглядит превосходно, — сказал он. — Кроме этого, — добавил он, с любопытством трогая напудренный парик. — Не думаю, что это в моем стиле. — Ты прав, дорогой, — сказала Лу. Она убрала парик и распахнула дверцы снова. — Что ж, давай подготовим тебя к балу. Зейн принял ванну, затем оделся в элегантные вещи, которые Лу подобрала для него. Он провел достаточно много времени перед зеркалом, рассматривая себя со всех ракурсов. Пока он делал это, Лу исчезла на какое-то время и вернулась с подставкой для шляпы, которую Зейн раньше не замечал. Подставка для шляп начала укладывать его волосы, следуя указаниям Лу. Раздался стук в дверь, и Гарри с Луи заглянули внутрь. — Лиам прислал нас посмотреть, готов ли ты, — объяснил Гарри. — Боже, Зейн, ты выглядишь великолепно, — выдохнул он. Зейн покраснел. — Спасибо, — ответил он. — Сделай ему глазки, — сказал Луи подставке для шляп, которая слегка поклонилась, и затем провел чем-то по векам Зейна. Он двигался с удивительной точностью, даже когда Зейн дергался, непривыкший к тому, что что-то находится так близко к его глазам. — Это идеально, — провозгласил Луи. — Ты выглядишь очень хооршо. — Давай, — позвал Гарри. — Дай нам провести тебя в бальный зал. Зейн позволил им отвести его. Лиам вышагивал у подножия парадной лестницы. На нем красовался синий фрак, полы которого почти скрывали его собственный хвост, и рубашка с рюшами. Его брюки были коротковаты, и он не сумел надеть туфли на когтистые лапы, но впервые за многие годы он не чувствовал себя отвратительным. Ему оставалось только надеяться, что Зейн думает так же. Заигравшая музыка вырвала его из размышлений, и он поднял глаза на Зейна, спускавшегося по ступеням. Он громко ахнул, когда Зейн подошел ближе. Он был прекрасен, абсолютно сногсшибателен. Его волосы были уложены в некое подобие вихря, и он был одет в золотой пиджак, облегающий его грудь. Его черные брюки были неприлично узкими, настолько, что подчеркивали каждый изгиб, и он надел ботинки на каблуке, которые издавали стук при каждом шаге. — Ты выглядишь замечательно, — произнес Лиам, когда Зейн наконец-то подошел к нему. Зейн склонил голову. — Спасибо. Ты тоже выглядишь хорошо. Музыка усилилась, Гарри и Луи начали напевать, и Лиам протянул руку Зейну. — Потанцуешь со мной? — С радостью, — прошептал Зейн в ответ, и взял Лиама за руку. Он позволил Лиаму вести себя по танцевальному залу, откликаясь на каждое его движение. Лиам закружил его в танце под прекрасную музыку, и Гарри и Луи пропели: — Старая, как мир, сказка, старая, как рифма, песня, о Красавице и Чудовище…