Burgeoning heart

Гет
PG-13
Завершён
123
автор
King of pidors соавтор
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
123 Нравится 7 Отзывы 18 В сборник Скачать

Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою.

Настройки текста
      Что такое любовь? Каждый трактует понятие по-своему: на уровне своего понимания, знания, разнородной осведомлённости литературой — будь то «женские романы» или труды по философии. Но что, если любовь — это болезнь? Болезнь, которая пожирает тебя изнутри? И не просто приносит какую-то душевную боль, а буквально тебя душит. Душит днём, душит ночью, не даёт дышать без боли и осознания того, что ты всю оставшуюся (недолгую) жизнь будешь либо страдать (в случае, если не скажешь), либо просто умрёшь от не взаимности. Но всё не так плохо — есть призрачный шанс, что тебя тоже любят.       Существует легенда, что когда сильно полюбишь, в твоём сердце расцветёт цветок, а если тебя полюбят в ответ, то в сердце этого человека тоже вырастет цветок. Точно такой же. И было бы хорошо, если это было бы просто легендой — старой сказкой для хороших детей. Было бы. — Микаса, ты как? — Армин проводит ладонью по спине девушки, пока та содрогается в конвульсиях, громко кашляя. — Может стоит обратиться к майору Зоэ? Она умеет лечить такое… Вроде как… — Нет, всё хорошо, — девушка отбрасывает нежно-розовые лепестки на траву и поднимается с колен, смотрит пронзительным взглядом на парня. — Не говори никому-то, что видел.       Он кивнул. — Если кто-нибудь об этом узнает… Даже Эрен.

***

            «Бутон?» — Микаса отряхивает руки и в исступлении смотрит на него. Сердце бешено бьётся. И непонятно, то ли плакать, то ли смеяться. Майор Зоэ говорила, что это любовь. Что это не пройдёт само собой, как синяк. С этим нужно что-то сделать: либо открыть человеку, из-за которого на сердце распустились цветы, либо вырезать их и чем раньше это сделать, тем лучше. Девушка не понимала, почему получилось, что теперь, помимо всех проблем, что свалились на неё после падения стены, теперь это. Больно. Острыми шипами впиваются в её сердце стебли роз. Они красивые. Нежно-розовые. За последние несколько дней лепестки сменились бутонами. Становится больнее, когда из-под рёбер пробиваются зелёные листья и распускаются бутоны. Невозможно в это поверить. Хотелось бы ей вырезать эту дрянь, но тогда. Тогда больше никогда не сможешь чувствовать что-либо — робот, машина. Без чувств и эмоций. Но. Это не главное.       Было по-настоящему страшно осознавать, что ты умрёшь, если не скажешь о том, что чувствуешь. И нет никакой таблетки, чтобы это вылечить. И с каждой минутой становится только хуже. Душит. Не даёт нормально жить. А каждый взгляд на этого человека заставляет биться в конвульсиях, пока никто не видит. Заходясь, кашлять и рыдать взахлёб, прижимая ладони к сердцу от нестерпимой, жгучей боли, которая пожирает изнутри и прорывается цветами. Ханджи говорила, что розы не вырастают просто так. А на вопросы, какие именно лепестки она видела, Микаса врёт. Нагло врёт, что это ромашки — символ короткой юношеской любви — единственное, от чего можно избавиться быстро и безопасно. Даже себе самой признаться страшно, что это не ромашки, что даже не ирисы, чёрт возьми! А розы. Розовые розы. С такими прелестными бутонами, перепачканными в собственной крови. Жестокая любовь.             И долго ли она сможет так жить? Скрываясь. Пока не умрёт?       Девушка снимает с себя рубашку и пристально смотрит в зеркало. Болезненной колью отдаются прикосновения к коже. Она садится на кровать и закрывает лицо ладонями. Как же страшно. Страшно жить, страшно умереть. Пугает осознание того, что ты можешь умереть от цветов на сердце. Как это вообще возможно? Как это возможно, что из-под кожи прорастут стебли? Но если все увидят… Глупая легенда. Глупость в том, что только взаимная любовь может излечить. Возможно ли, что этот человек чувствует к ней то же самое? Конечно нет! Вот ещё, какой вздор!       Как осторожно вошла в её сердце та золотая стрела, когда только зарождались первые признаки надвигающейся беды. И правда. Микаса считала, что это беда, от которой ей не спастись. Как будто ты бежишь от чего-то, зная, что рано или поздно, это что-то поймает тебя и растерзает. Лучше бы так. Небо искрится, полыхают костры. Но даже смерть не может отвлечь от мыслей об этом человеке. В сердце томится ослепительный взрыв. Бьется и рвется наружу это чувство, размеры его велики, лучше бы не смотреть и не думать, спрятать лицо в лепестки… Но какие лепестки? От их вида уже тошнит! Тошнит от того, что каждый день просыпаешься, чуть ли не с головой засыпанная этими самыми лепестками, а теперь ещё и целые бутоны. Не удержать, не погасить, не разрушить. Иногда даже кажется, что нет ничего лучше, чем умереть. Где-нибудь на вылазке. Или в лесу, повеситься на какой-нибудь корявой ветке, чтобы никто и никогда не нашёл. Исчезнуть так, будто никогда и не существовало.       Но когда Микаса смотрит на него. Ей кажется, что целый мир на мгновение перестаёт вращаться, и смотреть — не насмотреться, и дышать — не надышаться. Может быть, это лишь новый мираж, эфемерный и сладкий обман, но всё выглядит так реально. Будто бы нет никаких сомнений. Сомнения рассеиваются, как только саднящей болью отдаётся коль на сердце — снова эти противные стебли впиваются в кожу. И кашель подступает. Хотелось бы верить. Хотелось бы верить, что когда-нибудь это закончится.       Аккерман поднимается с кровати и наспех застёгивает рубашку. Пальцы не слушаются, но девушка, скрипя зубами, делает это. Она выбегает из казармы и бежит прямо туда, прямо к нему. Нет сил больше терпеть это издевательство над собой. Нет сил изводить себя этим. Нет сил тянуть. Нужно сделать это прямо сейчас. Прямо сейчас пойти и рассказать. И будь, что будет! Пусть отвергнет, пусть в лицо рассмеётся, зато она будет знать, что сдохнет, превратившись в прекрасные цветы. Розовые.             «Любовь страшнее, чем война», — проносится в голове, когда Микаса чуть ли не падает на каменный пол, заходясь кашлем. Она опускается на колени и утыкается лбом в холодную каменную стену и громко всхлипывает. Больно. Снова смотрит на бутон, сжимает его в ладони и прижимает к сердцу. Её проклятье, от которого нет лекарства. Слышала уже, что он интересуется, откуда вся эта дрянь в штабе. Нужно. Признаться.       Она поднимает голову. Минутное молчание. Он смотрит на неё, она смотрит на него, пытаясь спрятать ладонь за спиной. Что же это? Где вся та смелость? Где пыл, с которым она к нему бежала? Где те слова? Застряли в глотке. И ни слова теперь не сказать. Как будто все силы резко покинули тебя и ты стоишь (в нашем случае на коленях) в ожидании своего наказания. Сцена напоминала какую-то старую картину из религиозной книжки, когда кто-то на коленях просит у бога прощения за совершённые грехи, целует персты, плачет. Но Леви был не богом, даже близко не был, а Микаса не совершала ничего, за что она бы могла стоять перед ним на коленях. Но именно это девушка вспомнила, как только встретилась взглядом с ним. И, чёрт возьми, ей было бы проще, если бы она могла прочитать что-либо на его лице, если бы он начал кричать или сказал бы хоть что-нибудь! Губы дрожат. Руки дрожат. И непонятно, что делать дальше. Она замерла на месте.       Мужчина смотрит на неё пронзительно. То ли не знает, что сказать, то ли не может найти слов, чтобы описать то, о чём он сейчас думает. Шумный вздох. Леви отводит от неё взгляд, раскрывает ладонь (Соавтор: из жопы, наверное, вытащил), на которой лежал немного мятый и слюнявый розовый бутон с каплями крови на лепестках и протягивает девушке. Неосознанно, Микаса опускает глаза и разжимает пальцы. Бутон. В точь такой. Затем она поднимает на капитана взгляд серых глаз и — спустя какое-то непродолжительное время, пока она пыталась осознать, что случилось — протягивает ему свою ладонь, соприкоснувшись с ним пальцами, но Ривай (почти как настоящий джентльмен), не выказывая ни малейшего чувства отвращения (хотя цветок был весь в слюнях и крови), принял его.       Микаса слабо улыбнулась уголками губ, прижала чужой цветок к груди и поднялась с колен, не сводя взгляда с его лица. Как будто бы камень упал с души, теперь она не грешная жалкая девчонка, которая должна скрывать свои чувства. Микаса не чувствовала необходимости что-либо говорить, потому что чувствовала какую-то незримую связь между ними, когда можно понять всё по искрящемуся взгляду на бледном безэмоциональном лице.       И на его сердце распустились цветы. Теперь нечего бояться.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.