The Reason Why

      Дин не знал, какой сегодня день, но когда увидел пирог на столе, то понял, что это был какой-то особый случай. С тех пор, как началось все это сумасшествие с испытаниями— и, вероятно, задолго до этого, — Дин перестал следить за временем.       Он замер, уставившись на упакованный десерт, пытаясь понять, какой сейчас месяц. Точно не Рождество, и он был уверен, что это не его день рождения.       Дин, однако, вспомнил, что день рождения Сэма был всего неделю назад. И в тот день Дин убедил своего младшего брата, что не все дни рождения мелкого были катастрофическими и, что этот день стоит праздновать. Старший Винчестер также приложил много усилий, чтобы уговорить Сэма поесть, активность, которая стала довольно непопулярной с тех пор, как Сэм начал испытания.       Возможно, пирог был ненужным признаком признательности от Сэма. Он уже пытался поблагодарить Дина, не смотря на приступы кашля. Дин уже собирался сказать младшему брату, что Сэм - идиот, когда увидел открытку, что лежала на столе перед пирогом.       «Счастливого дня брата, Ди!»       Он мгновенно понял значение десерта.       День матери.       Это была особенная дата.       Когда Сэм был маленьким, он всегда приносил домой то, что делал в школе для мамы и всегда отдавал все поделки Дину. Не важно, что это было: какое-то творение декоративно-прикладного искусства, открытка написанная мелком, или изящно написанное эссе.       Дин всегда с гордостью восхищался каждым подарком, чувствуя любовь к маленькому ребенку, который решил посвятить такой священный праздник своему старшему брату. Даже после того, как все школьные проекты Дня матери закончились, и Сэм был в Стэнфорде, Дин все равно получал напоминания об этом дне, будь то смс или письмо, отправленное на адрес Бобби, чтобы гарантировать, что старший брат получит его независимо от того, где Дин находился в данный момент.       Старший Винчестер взял открытку со стола, неосознанно проводя пальцем по краям и размышляя обо всех подарках, которые были даны ему в этот конкретный праздник на протяжении многих лет. Из задумчивости его вывел надсадный кашель, эхом пролетающий по бункеру.       — Сэмми, — сочувственно вздохнул Дин, еще раз взглянул на яблочный пирог, прежде чем пошел на звуки кашля.       Сэм был в библиотеке, где он, казалось, поселился с начала испытаний. Он сидел за столом, склонившись над стопкой книг, и шумно кашлял.       Дин положив одну руку на спину младшего брата, другой схватив несколько платков и подал их Сэму. Не переставая кашлять, Сэм сжал платок в кулаке и кивнул в знак признательности. Старший Винчестер купил гору коробок с бумажными платками пару недель назад, когда заметил пятна крови на рукавах рубашки Сэма. Он похлопал младшего брата по спине, надеясь, что кашель прекратиться, и понял — не в первый раз — как мелкий похудел.       — Вот, — Дин подтолкнул к брату стакан виноградного сока, как только кашель, наконец, утих.       Он запасся виноградным соком, с тех пор, как Сэм признал, что это было единственное, что могло смыть металлический привкус крови во рту. Младший Винчестер послушно сделал несколько глотков, прежде чем отставил чашку и глубоко вздохнул.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Дин.       Сэм посмотрел на него, мягко улыбнувшись, от чего на щеках появились ямочки.       — Да, я в порядке. — сказал он, пытаясь успокоить старшего брата. Только вот ничего не вышло, потому что его голос звучал, словно он жевал стекло.       Дин, тем не менее, кивнул, делая вид, что поверил. Он уселся в кресло напротив Сэма и положил найденную открытку на стол между ними.       — Тебе действительно больше не нужно этого делать, — сказал он, постукивая пальцами по открытке.       Сэм смущённо опустил взгляд на стол и пожал плечами в ответ.       — Когда ты был в школе, тебе приходилось делать это и принимать участие во всем этом "День-матери-дерьме". — сказал Дин, стараясь звучать легкомысленно. Но в его тоне слышалась любовь к каждой открытке, рисунку и коряво написанному эссе.       Сэм ухмыльнулся, но промолчал.       — Тебе действительно больше не нужно больше беспокоиться об этом, особенно сейчас. — добавил Дин, сканируя пристальным взглядом тело младшего брата.       — Ты просто злишься, что я брал Импалу без спроса, — усмехнулся Сэм.       Дин нахмурился на это замечание, он и не подумал о том, что его нездоровый младший брат, водил машину. Ребенок мог закашляться и врезаться во что-то. Он мог погибнуть. Из-за того, что поехал купить Дину гребаный пирог.       — Я серьезно, Сэм. Ты действительно больше не должен делать этого. В этом нет необходимости.       Улыбка Сэма пропала, и он опустил взгляд на стол, ковыряя ногтем пятно крови на рукаве. Потом с любопытством посмотрел на Дина.       — Ты знаешь, почему я всегда делал эти вещи для тебя? — спросил он, ссылаясь на все маленькие подарки, которые он дарил Дину в этот день.       Тот пожал плечами.       — Потому что ты должен был сделать их для школы.       «И потому, что у тебя не было мамы, которой можно дарить эти вещи».       Сэм покачал головой.       — Я мог бы отказаться делать их. Я мог сказать, что у меня нет мамы. После того, как большинство учителей увидели, как я пишу "Счастливого дня брата" вместо "Дня матери", они обычно предлагали мне заняться чем-то другим.       Дин в замешательстве посмотрел на него. Он всегда думал, что Сэм не хочет говорить своим учителям, что у него нет мамы, или что не хочет получить ноль за задание.       — Тогда почему ты это делал?       Сэм прикусил нижнюю губу, смущенно осмотрел комнату, прежде чем глянуть на старшего брата.       — Даже в детстве я всегда знал — и я никогда не забывал об этом — что ты… — он замолчал, подыскивая правильные слова. Дин терпеливо ждал. — Я всегда знал, кто меня вырастил, — заявил Сэм через минуту.       У Дина замерло сердце, когда Сэм посмотрел на него щенячьим взглядом, заглядывая прямо в душу.       — Да, ты имеешь в виду папу…       — Папа сделал все, что мог. Поверь мне, я понимаю это сейчас, действительно понимаю. Но он не всегда был рядом, в отличии от тебя.       Дин открыл рот, чтобы возразить, но Сэм поднял руку, останавливая его.       — Это ты научил меня завязывать шнурки и читать. Ты помогал мне с домашним заданием и готовил обед. Это ты справлялся с моими кошмарами, и заботился обо мне, когда я болел… Ты все еще это делаешь, — мягко признался Сэм, глядя вниз на окровавленные платки, что сжимал в руке.       Дин открывал рот, но не придумал, что ответить.       — Ты всегда был рядом, — серьезно сказал Сэм.       — Не всегда. — признался Дин, ненавидя себя за каждый случай, когда Сэму приходилось самому справляться с ситуацией.       Сэм раздраженно вздохнул, покачивая головой.       — Ты был рядом когда мог. И ты был рядом, когда я действительно нуждался в тебе.       Дин сжал челюсть, не соглашаясь, но не желая спорить, потому что знал - Сэм как всегда начнет заверять Дина, что он был одним из величайших творений Бога. Потому что, хотя Сэм стал намного выше и мудрее, он действительно не изменился. Он все тот же ребенок, которым был когда-то. И этот ребенок всегда безоговорочно обожал своего старшего брата, независимо от того, заслуживал ли Дин этого обожания.       — Помнишь, когда ты охотился с папой, а я сломал лодыжку?       Дин нахмурился, прокручивая в уме список всех травм Сэма. Список, который был чертовски длинным. Он вспомнил это событие: какие-то маленькие засранцы из школы столкнули его младшего брата с трибун.       — Ты звонил, чтобы проверить меня, так же, как и всегда, хотя я знал — папа будет недоволен этим.       Дин открыл рот, чтобы защищать отца, но промолчал. Сэм уже вырос, и он всегда был слишком умным, чтобы купиться на старые оправдания.       — Я не планировал говорить тебе, что случилось, но ты вытащил это из меня. Я никогда не просил тебя вернуться, никогда не говорил, что ты мне нужен. Но ты понял это, и вернулся той ночью. Я всегда знал, что папа, вероятно, взбесился из-за того, что ты бросил охоту. Но ты все равно вернулся, потому что знал, что нужен мне.       Дин почувствовал себя неловко от любви и восхищения в тоне Сэма. Это было совершенно незаслуженно. Он не сделал ничего важного. Он подводил Сэма больше раз, чем мог сосчитать. Даже сейчас, его брат пострадал от испытаний, потому что Дин не смог защитить его. Снова. Но для Сэма ничего из этого не имело значения. Несмотря на бесчисленные неудачи Дина, его младший брат все еще смотрел на него этими проклятыми глазами, и так же как в детстве, в них плескалось уважение, любовь и обожание.       — Я не забыл, кто меня вырастил, Дин. И никогда не забуду. И раз в год я буду напоминать тебе об этом, и тебе придется с этим смириться. Так что ешь свой чертов пирог и заткнись, — добродушно сказал Сэм.       Дин улыбнулся, просто ничего не мог с собой поделать. Это была настоящая радостная улыбка. Это была редкая улыбка, которую Сэм не видел уже очень давно.       — Хорошо, сучонок, но не жди, что я буду делиться, — усмехнулся Дин.       — Я и не ожидал этого от тебя, придурок.       Дин встал и двинулся к кухне, хватая открытку со стола и засовывая ее в карман. Позже он положит ее в конверт, который лежал на дне его сумки. Конверт, в котором были все открытки, которые дарил младший брат.       — Я принесу тебе арбуз. — заявил он.       Сэм кивнул. Он не был голоден, но съест все, что принесет брат, потому что хотел успокоить Дина. И Дин знал: единственное, что Сэм сможет проглотить - это арбуз. И хотя старший Винчестер до сих пор не верил, что достоин обожания Сэма, правда состояла в том, что он действительно вырастил Сэма.       И он знал своего ребенка лучше всех.       И он любил своего ребенка больше всех.       И он всегда выбирал своего ребенка вместо превыше всего.       Дин провел всю свою жизнь, стремясь быть достойным каждой капли обожания, которую Сэм вложил в него, каждого пятнышка веры, что ребенок имел в него. И каждой капли любви, которая лилась из глаз его ребенка. Только для него.       Сэмми был его ребенком, и не было ничего, абсолютно ничего, что Дин не сделал бы для него.