Позволять этой наглой бляди спать после секса было чересчур добросердечно, но иногда хотелось забыть о своих ошибках и попытаться начать все сначала. Хотелось позвать
его и услышать в ответ хрипловатый отклик на французском языке, только до такой степени забыться было невозможно. Хоть цвет ее волос до боли напоминал другие, родные, но сравнение было неудачным из-за режущего взгляд оттенка и их короткости. Хотелось выколоть ей глаза, чтобы не видеть этот омерзительный зеленый цвет.
Ведьма.
Мужчина взял кочергу и придвинул тлеющие огоньки ближе друг к другу, наверно, стоило подкинуть еще дров, но в комнате продолжал бы царить холод. Он отымел эту сучку несколько часов назад, но оставлять ее одну в этом домишке не хотелось. Она слишком покорно соглашалась играть чужую роль, которая ей совсем не шла. В ней нет той страсти и отдачи, нет чувства доверия и желания прикасаться к ней вновь и вновь. Хотелось навсегда уйти и забыться в новых исследованиях, попытках захватить мир и желаниях Апокалипсиса, но это за столетия стало так надоедать: он наблюдал лишь новые лица, а сам оставался все тем же созданным Апокалипсисом бессердечным мистером Злыднем. Только Натаниэль Эссекс обладал сердцем — своей любимой женой Ребеккой и двумя сыновьями, которых давно не было в живых, его нынешним сердцем стал Рэми Этьен Ле Бо, которого он сам отпустил гулять по миру своим предательством или холодным расчетом. Спокойствия от присутствия Анны в душе не появлялось, да и удовлетворения тоже. Ему бы хотелось лежать на кровати придавленным весом хрупкого тела
ЕГО Дьявола, проводить рукой по волосам, ощущая как шелковистые пряди проскальзывают сквозь пальцы, слышать равномерное биение сердца, порой заходящегося в агонии, и бережно обнимать, отгоняя ужасы. Почему он раньше не осознал, что его счастье было так близко?..
— Ты спишь когда-нибудь?
Девушка ступала босыми ногами по деревянному полу, волосы, выбившиеся из прически, небрежно лежали на плечах, ее тело не было измученным тренировками, скорее наоборот, слегка полноватым. Ей бы завести нормальную семью, а не ожидать встречи с ним, чтобы забыться в отношениях без обязательств, которые кроме денег ничего не приносили. Возможно, ей нравился сам процесс, в чем он не был уверен. Слишком противоречивы были слова и действия.
Мужчина не счел нужным отвечать на этот вопрос. Девушка села на подлокотник и потянулась губами к его губам. Омерзительно. Когда-то давно он с удовольствием целовал Ребекку, а сейчас простые действия вызывали в нем жгучее неприятие. Шлюх не целуют в губы.
— Не надо, — мужчина смотрел презрительно.
— Хочешь, я отсосу тебе? — девушка приподнялась. — Даже денег не возьму за это.
— Нет, Анна, — на мгновение ей показалось, что он выплюнул это имя. Или это игра воображения?
— Давай тогда поговорим? Сейчас все равно ночь, а поймать попутную машину очень сложно.
— О чем? — устало спросил он.
— Давай о тебе? — девушка немного поерзала на подлокотнике, стараясь уместиться на нем полностью, но для этого ей не мешало бы чуть-чуть похудеть. Хотя Рэми умудрялся устроиться в любом месте. — Ты не первый раз находишь меня, привозишь в странные места, трахаешь, а на утро платишь деньги.
Мужчина откинулся на спинку кресла, продолжая смотреть на пляшущие языки пламени. Смотреть на девушку не хотелось. Он уже столько раз трахался с ней, что пора бы уже и закончить этим и пустить это тело на опыты. Иногда он видел ее на холодном столу посиневшей, с остекленевшими глазами, и это было бы правильным, так же, как и глубокие разрезы грудины и органы под микроскопом. Искать подобный экземпляр не хотелось, он уже со столькими попытался забыть своего Дьявола, что простым вариантом было бы найти удачный момент и напомнить ему о другой стороне их жизни. Только где найти этот момент?
— Услуги шлюх должны оплачиваться.
— Может, расскажешь, что тебя довело до такой жизни?
Взгляд девушки был на удивление добр и немного печален. Как давно никто не лез в его жизнь? Даже Гамбит старался привнести в нее лучшее, не трогая прошлое. Мог бы он рассказать ему о прошлом? Рассказать о своей жене, детях? Нужно ли ему это? Как бы отреагировал на это Рэми, особенно после случившегося в его семье?
Анна следила за выражением лица мужчины, но оно оставалось беспристрастным. Ни единой эмоции не проскользнуло, даже когда они занимались сексом было ощущение, что ему все равно. Обычно мужчины поддавались в этот момент страсти и каждую эмоцию можно было прочесть на лице, но с этим клиентом все было не так. Будто он ничего не чувствовал. Это ведь невозможно?..
— Послушай, у каждого в жизни бывают проблемы, но можно все исправить, пока не стало слишком поздно. Ты находишь вечер, чтобы провести его со мной, а мог бы потратить его на примирение с той, о которой думаешь, — Анна чуть улыбнулась, рассматривая огонь. Ей бы хотелось повернуть голову, но это было бы неуместно. Когда-то давно она хотела стать психологом, но жизнь распорядилась иначе. Ей самой уже не стать кем-то в этой жизни, и, скорее всего, ее жизнь окончится в какой-нибудь подворотне настойчивостью клиента или ее босса. От хорошей жизни таким образом деньги не зарабатываются.
Можно ли вернуть погибшую жену? А умершего от болезни ребенка? Или нерожденного ребенка? Вряд ли. Хоть еще несколько веков он проживет, ничего не изменится, их к жизни не вернуть, он останется вечным вдовцом. Он сам виноват, что променял семью на эксперименты, ведь не начни их, Ребекка не оказалась бы жертвой неуправляемых мутантов. Виноват ли он в этом? Определенно. Переживает ли он? Уже нет. Время давно притупило эту боль, хоть и не излечили полностью. Жизнь подарила ему шанс на счастье, который он не распознал. Время позволило прикоснуться к совершенному созданию, которое на тот момент не умело управлять своей силой. Да и желаниями. Сколько раз эмпатия укладывала их в кровать, а возвращался он спустя время, когда утомленный Рэми мирно спал или заходился в агонии от кошмаров.
— Послушай, я даже имени твоего не знаю, — говорила она, пытаясь скрыть расстройство, — только смерть ставит последнюю точку, пока она не наступила можно исправить все, даже гребанную свадьбу, будь она неладна, — девушка едва сдерживала слезы, будто она рассказывала то, что тревожило ее. — Смерть — та граница, которую нам не перейти. К сожалению, люди не бессмертны, пока не случилось непоправимое, нельзя опускать руки.
Языки пламени успокаивались, затухая. Надо было подбросить еще дров, но отсутствие необходимости и размышления заставили Натаниэля задуматься. Его смерть давно не пугает, это была именно та причина, по которой он двинулся в горящее здание бара, огонь затронул близстоящие постройки, стремясь уничтожить все. Увидеть, что разрушения совершил один мутант, который находился в самом эпицентре, было неожиданно, как и осознать, что если он, Натаниэль Эссекс, не поторопится, то спасать скоро будет некого. Кто же знал, что спасение мутанта для дальнейшего использования в своих целях обернется новой трагедией? Использовать его податливое тело в своих целях, поддавшись его бушующей эмпатии, было правильно, но ошибкой было поддаться подмене чувств. Или он заблуждается, и чувства были истинными? Даже сейчас уверенности в том, что тогда он отдавал себе отчёт в собственных действиях, не было. Рэми менялся в зависимости от обстоятельств: ласковый, нежный мальчик с огромным сердцем, переживающий за всех кого видел, в сотые доли секунды становился расчётливым вором мирового масштаба. Продолжать обманывать себя в том, что профессор Ксавье со своей идеей мира во всем мире забрал его к себе было иррационально, он сам виноват в том, что отправил его в подземелье с Мародерами, чтобы уничтожить морлоков, чтобы Саблезубый его изнасиловал, чтобы
Реми Ле Бо умер в подземелье и обманывал всех своей мнимой жизнью. Даже его новое увлечение — Шельма — лишь попытка убедить остальных, что он в порядке.
— Как ты, Рэми? Все ещё злишься на меня?
Даже телепатия не поможет сейчас. Сколько раз иксмены его предавали? Сколько раз оставляли решать проблемы человечества? Рэми ищет спасения у тех, кто предает, но не заставляет убивать, прячется за антителепатическим щитом, чтобы никто не смог залезть в его голову, при этом часто пытается нажраться до потери сознания, что организм ему не позволяет. Если бы только можно было знать, что однажды он прекратит во всем винить мистера Злыдня и решится на прямой разговор, без мимолётных встреч, когда Злыдень затаскивает его в лабораторию и постоянно ухудшает его положение.
— Быть может, однажды ты услышишь мой зов и решишься на контакт со мной. Я тебе не враг, Рэми.
Эссекс смотрел в микроскоп и не видел ничего, пребывая где-то далеко. Может, Анна и права и ему не важно, сколько времени пройдет день-год-век, но
его Рэми смертен и каждый день на счету. Сколько раз иксмены побывали в его клетках не счесть, но самого нужного из них не было. Мародерам они были лишь игрушкой, но всем ведь как-то надо развлекаться: он ищет способ вернуть того, кого однажды сам прогнал, а они, как тупые животные, наслаждались кровью и зрелищем.
Главное не Гамбитом, он бы ещё раз такое мог не вынести.
Тело Анны покоилось на операционном столе, разрезанное по грудине.
***
Его прошлое научило жить и спать где угодно, но после Антарктики его проблемой стал холод. В который раз они его предавали? Вытаскивали прошлое и устраивали публичную казнь? Каждый раз он обещал самому себе, что это не повторится, но перед кланяющимися в извинениях перед ним иксменами его сердце оттаивало и начиналось все по-новому. Он устал бегать от непонятно кем запущенного орудия смерти. Да, он вор и может украсть, что угодно; да, из-за него гибли люди; блять, да и шлюха из него чудесная вышла, только вот почему-то его попытки исправиться никем всерьез не воспринимаются и постоянно втаптываются в грязь.
Идти по улице, пряча глаза под очками, занятие уже привычное. Он заходил в каждый салон оптики и спрашивал линзы, которые бы перекрыли цвет белка. Каждый раз на него смотрели удивленно, а потом смеялись. Это
невозможно. Даже профессор Ксавье порой шарахался от него, как от прокаженного. Возвращаться ему больше некуда, а утром из любых ночлежек выгоняли. Попытки найти приличную работу постоянно проваливались из-за невозможности снять очки и не напугать народ. В этом мире нет места таким, как он.
Гамбит шел, уставившись в телефон в поисках вариантов, когда столкнулся с мужчиной. Он был чуть выше его самого, мускулист, темно-карие глаза, ничего примечательного. Рэми буркнул автоматическое «простите» и пошел дальше, но, сделав пару шагов, медленно повернулся назад.
— Нат?.. — тихо спросил он.
Мужчина в ответ улыбнулся, как в старые добрые времена. Обманывать чужой внешностью можно кого угодно, но именно с этим человеком это не прокатывало, как будто он читал его, как открытую книгу.
— Что ты здесь делаешь?
Эссекс блуждал изучающим взглядом по хрупкому телу. На удивление Ле Бо был без привычной сигареты, неужели здоровье стало подводить?.. Морщинки новые, кажется, похудел, очки привычно скрывают лицо, перчатки, которые едва ли сдержат его силу, скорее просто скроют иллюзию крови на руках. И все-таки, как же он переживает за живой мусор...
— Иногда и мне нужны новые инструменты. У тебя проблемы со зрением?
Рэми дернулся, придерживая солнцезащитные очки за дужку. Каждый раз, когда кто-то заговаривал про его зрение, становилось страшно — чувствительность к яркому свету была его слабым местом. Может, удастся это исправить? Операция будет не очень сложной, но результат слишком непредсказуем. Что будет, если вдруг он ослепнет? Сможет ли он дальше жить с этим? Совершить второй раз подобную ошибку он не был готов.
— Хэй, я не собираюсь проверять его тут.
— Ничего не изменилось, — парень обреченно вздохнул, разговаривать с этим человеком было равносильно хождению нагим: он и так знал все его тело от и до, а вопросы лишь подтверждали это.
— Рэми, послушай, — начал говорить ученый, — я виноват перед тобой, отправил в подземелье, не подумав о последствиях. Моя вина перед тобой неизгладима, но я хотел бы ее исправить.
— Разве это можно исправить?
Креол изогнул бровь и стал пристально всматриваться в своего собеседника. Воспоминания о подземелье, в котором погибло столько людей, возникали спонтанно, чаще всего во сне, и не давали ему того покоя, которого он так хотел. Даже последующие действия Саблезуба не так отложились в памяти, как смерть людей.
— Давай поговорим в более удобном для этого месте?
Гамбит на секунду прикрыл глаза, хоть это было незаметно. Бояться ему нечего, его больше не тронут, но и бросаться в омут с головой не хотелось сразу. Их взгляды на человеческую жизнь кардинально отличались. Ему не хотелось убивать и быть связанным с убийствами тоже, но, возможно, это шанс для них начать все сначала?.. Он едва заметно кивнул и проследовал за мужчиной в портал.
***
Наблюдать за спящим креолом было самым лучшим времяпровождением. Он требовал к себе внимание всю ночь без передышки, будто от этого зависела его жизнь. Волосы цвета запекшейся крови разметались по кровати, приятно щекоча. Натаниэль осторожно убрал прядь со лба, Рэми будто почувствовав легкое прикосновение, слегка приподнял голову и прикоснулся губами к холодной ключице и переложил голову на плечо. С момента их примирения прошло достаточно времени, чтобы привыкнуть заново друг к другу. Эссекс отделил их с Ле Бо совместную жизнь от мутантской: ввязывать его в разборки, показывать Мародерам или, хуже того, профессору Ксавье не хотелось. Рэми говорил, что Чарльз все еще ждет его в команде, а он игнорирует приглашение. Он каждый раз покидает его через портал и каждый раз также возвращается и это устраивает обоих, будто так оно и надо. Устраивать их жизнь с учетом ошибок сложно, но он, Натаниэль Эссекс, справится с этим, он устроит именно те условия, которые будут благоприятны, ведь человеческая жизнь не вечна, а он еще не нашел способ, как подарить вечность своему возлюбленному.
— Полежи со мной еще немного.
— Я никуда и не тороплюсь.
— Скучал по мне?
— Очень, я люблю тебя, Рэми.
— А я люблю тебя, Нат.
Ле Бо чуть поворочался в объятиях Эссекса, устраиваясь поудобнее. В ближайшее время ему все равно вставать никуда не надо было, а Нат, Нат обещал корректировать иногда планы под любимого человека.
