Побег.

Бежать. Нужно бежать. Беги, Филипп, беги! Мои ноги болят из-за долгого бега, лёгкие словно разрывает на куски. Кажется, что скоро начнётся приступ кашля – кровавого, с ошмётками плоти. В глазах… Всё двоится и плывёт как после наркотиков. Хочется просто наконец остановиться и проблеваться где-нибудь за углом – но нельзя, я слышу лай позади, не могу так просто сдаться… Собака близко. Уже за поворотом… Где же спасение? Где эта безопасная комната, в который я смогу наконец закинуться таблетками и поспать хоть пару часов?! Я слышу крик. Боже, это мой голос?! Я взвываю и падаю на грязный пол, переворачиваюсь на спину. Эта тварь вцепилась в меня когтями, смотрит своими светящимися глазами, поочерёдно всаживая в мои икры свои жёлтые клыки… Я пытаюсь отползти, цепляюсь руками за пол, но боль заглушает мой разум, я просто не соображаю… Кое-как дотягиваюсь до небольшого камня и с силой запускаю его в лоб собаке. Она стонет, отступая назад. Мне этого хватает. Адреналин в крови заставляет тело моментально подняться с пола и снова пуститься наутёк, к заветной комнате. Времени хватает. Та тварь уже поднялась и вновь приближается ко мне. Я уже за дверью. Клыкастая пасть просовывается в щель и вгрызается в мою руку. Я снова вскрикиваю. Тяну руку на себя, слышу звук рвущейся ткани. Собираю последние силы в кулак и наотмашь бью. Секунда - и дверь уже закрыта. Не могу отдышаться. Сжимаю пострадавшую руку. Ноги трясутся. Я чувствую своё сердце. Оно стучит словно сумасшедшее. Слишком быстро. Ненормально. Я слышу шум капель, разбивающихся о пол. Отхожу дальше от двери и почти падаю в гору пыльных тряпок и бумаг, опираясь на стену спиной. Вытягиваю пострадавшую руку перед собой и шумно сглатываю ком в горле. Дыхание ещё не восстановилось, горло саднит. Кровь пропитала рукав куртки и всё, что было под ней. Ткань разорвана, и я вижу свою изуродованную кожу и плоть. Выглядит плачевно. Будет чудом, если обойдётся без заражения. - Что, мартышка? Испугался? Я слышу надменный голос в своей голове и закрываю глаза. Он – последнее, что мне нужно сейчас. Сил совершенно нет. Думаю, что нужно обработать рану или хотя бы остановить потерю крови, но не могу и двинуться с места. Больно. - Мартышка, я бы посоветовал тебе сделать что-нибудь со всей этой кровью, - я могу поклясться, что он должен ехидно улыбаться. Не предвещает ничего хорошего. Хмурюсь. – Даже ты со своим маленьким мозгом должен понимать, что врачей поблизости нет и не будет. Знаю. Просто не могу. Открываю глаза и обвожу плывущим взглядом комнату. Готов поклясться, что из того тёмного угла на меня кто-то смотрит и улыбается. Нет, он просто снова играет с моим сознанием. Перевожу взгляд на ноги и измученно стону, оценивая ситуацию. Штаны порваны на лоскуты и пропитаны моей кровью. Кажется, я даже вижу кости. Кажется. Хочу подтянуть ноги ближе и осмотреть раны лучше, но эти несколько движений отдаются по всему телу режущей болью. Нет. Я не могу. - Серьёзно, мартышка, - на столе рядом со мной сгущается тьма, пока, наконец, не приобретает очертания человека. Чем-то отдалённо похоже на меня, только… Слишком серый. Но нужно отдать Кларенсу должное – галлюцинации у него получаются всё лучше. Я даже слышу шуршание его одежды. - Тебе лучше сделать что-нибудь с этим. Выглядит так себе. Вот сам и сделай! - Я бы с удовольствием предложил тебе свою помощь, - надменно тянет серый человек, склонив голову на бок. В глазах плывёт так сильно, что я не уверен, улыбается ли он. – Я могу заставить тебя видеть меня, слышать, чувствовать. Но всё это только про тебя. Я не могу контактировать с окружением. Я могу заставить тебя поверить в то, что я взял со стола эту книгу. – он приподнял небольшой том и повертел в руке. – Но как только я прекращу иллюзию, ты увидишь, что книга всё время была на своём месте. Кларенс положил книгу и спрыгнул со стола. Подошёл ко мне и, заглянув в глаза, присел рядом. Я хотел было дёрнуться и отодвинуться, но боль в ногах и руке помешала мне это сделать. Я сдавленно зашипел, сжимая в здоровой руке запястье. Весь перемазан в крови. Нет. Знать не хочу, как я сейчас выгляжу. - Я бы мог тебе показать, но это слишком жалкое зрелище, - хмыкнул мой сосед. Я заворожённо смотрел, как он подносит руку к моей ноге. Он оглянулся на меня и дотронулся пальцем до края раны. И, к моему удивлению и ужасу, запихнул ладонь на половину внутрь, из-за чего я непроизвольно вскрикнул. Но никакой боли не было. И я просто изумлённо смотрел на ладонь Кларенса в моей ноге и не чувствовал её. Несколько секунд и он вытащил свою руку, рассматривая её на просвет. Уже переведя дыхание, я немного расслабился и откинул голову назад, чувствуя выступивший холодный пот на лбу. - Ты псих… - кажется, это мои первые слова за последнюю неделю. Моё дыхание сбитое и прерывистое, а слова на выдохе были больше похожи на шёпот. - Ты не лучше, - хмыкает вирус, всё же слегка удивлённо поглядывая на меня. Мы сидим долго. Я, раскинув в стороны окровавленные ноги и сжимая разодранное запястье, и серый я, разглядывающий меня... Постепенно я прихожу в себя. Нахлынувшие чувства проходят, оставляя место чистой боли, а спина затекает. Я медленно моргаю и приподнимаюсь. Пора уже обработать раны. Достаю из рюкзака таблетки, закидываю несколько в рот. К сожалению, у меня нет с собой никаких других медикаментов. Благо, вокруг много хотя бы серых тряпок, чтобы можно было перевязаться. Осматриваюсь. Мой взгляд падает на битое стекло. Рука удобно сжимает осколок. Отрезаю рукав куртки и свитера под ней. Выглядит ужасно. Кровь начала подсыхать, рана вся в грязи, клыки собаки оставил глубокие борозды почти до самой кости. Сжимаю челюсти и обматываю запястье одной из тряпок так, чтобы окончательно остановить кровь. Ткань быстро становится красной, и я накладываю второй слой. Перехожу к ногам. Закатываю штанины и снова вздыхаю. Боже, я готов разреветься от всего этого ужаса, от безысходности и беспомощности. Почему это всё свалилось на меня? Зачем, зачем я приехал в это проклятое Богом место, где все и всё желает мне мучительной смерти? Кларенс беспрерывно следил за моими движениями, наклоняясь всё ближе. Я не сильно обращал на это внимание, пока не почувствовал дыхание над своим ухом. По телу пробежала дрожь. Я закончил с перевязкой и снова расслабился, привалившись к стене, когда почувствовал холодное прикосновение к своей руке. Я не хочу смотреть, но знаю, что это всё вирус. Он снова играет с моим сознанием, заставляя видеть и чувствовать то, чего нет. Мне страшно. Он почти управляет мной. Нет, я не сдамся. Я слишком много прошёл. - Эй… - М? – Мурлыкает вирус, поднимая свой взгляд от наших рук на полу к моему лицу. - А ты… Ты ведь влияешь на мои чувства и ощущения, - язык едва слушается меня. Я слишком устал. Я так давно не спал. – Ты можешь заставить меня слышать музыку, да? Перевожу на него свой вопросительный и уставший взгляд. Он смотрит мне в глаза с минуту, а потом я слышу. Песня какая-то старая, годов из тридцатых, но я словно уже слышал её. Такие песни могут играть из граммофонов в старых домах, которые выглядят как музеи с раритетными вещами бабушек и дедушек, могут держать в себе много воспоминаний. Я перевожу взгляд на Кларенса и благодарно киваю. Чего-то такого мне и не хватало. Это успокаивает. Я устраиваюсь по-удобнее у стены, пытаясь не сильно шевелить больными конечностями. Мне с их помощью ещё искать способ выбраться. Закрываю глаза, выравниваю дыхание. Мурлыкаю под нос мелодию, играющую в мозгу. Кажется, я слышу тихий смешок Кларенса. Он пододвигается ближе и устраивает голову на моём плече. Он безумно холодный, как, собственно, и всё вокруг, но стоит мне об этом подумать, как холод сменяется лёгким теплом. И даже компания вируса не кажется мне такой уж ужасной. Может, даже успокаивающей. Потому что его общество всё же лучше, чем одиночество. В голове играла старая песня. Я провалился в беспокойный, но желанный сон. Я на время сбегаю из этого кошмара.