Маскарад

Оду Сакуноске называли почти что самым никчёмным работником Портовой Мафии и, будем честны, она даже и не спешила отрицать всё сказанное. В отличии от других работников Мафии у Оды был свой кодекс чести, и она предпочитала следовать ему. "Не убивай" – так говорится в Пятикнижии, а Ода пусть и тщательно скрывала это, но была верующей. Маленький серебряный нательный крестик, который она носила с собой и прятала от чужих глаз хранил свою хозяйку и спасал, когда отчаяние, казалось, захлёстывает её с головой. Ода Сакуноске была владелицей одной из самых желанных способностей в Мафии, но предпочитала не использовать ею для кровавых зачисток. Она предпочитала находиться как можно дальше от миссий, где были убийства и во всеуслышание говорила, что предпочла бы быть писателем. Но, увы, из мафии выход только один – вперёд ногами. Когда ей в лицо говорили, что она так и не поднимется из простой девочки на побегушках, Ода только салютовала стаканом с виски Осаму и говорила, что ей это и не нужно. Купаться в реках крови, кто об этом может мечтать? Осаму Дазая Ода считала забытым и давно потерянным ребёнком. Не для мира – для семьи. Этот жестокий и жёсткий мальчишка за маской шута и кровожадного Исполнителя и мастера пыток прятал в душе маленького мальчика, на которого махнули рукой его родственники. Но это не отменяло того, что он был прирождённым мафиози. Не то что она. Любой посторонний, услышав, как этот совсем ещё молодой человек представляется «главарём мафии», наверняка бы поднял его на смех. Но он бы тут же оборвался при взгляде на список великих – в смысле, тёмных и кровавых – дел Осаму. Примерно половиной своей прибыли за последние два года Портовая Мафия обязана именно ему. Будучи скромным маленьким человечком в этой большой организации, Ода даже не бралась представлять, во сколько нулей записывается эта сумма и сколько десятков загубленных жизней за ней стоят. Но для самой Одасаку он был обычным подростком, пареньком, что всё пытался уйти из жизни, перед эти пафосно и философски рассуждая, что есть "жизнь" в самом понятии; он был для неё тем, кто высмеивает смерть и тупость своих врагов – ведь нет ничего страшнее для врагов Осаму кроме самого Осаму – и любит поныть, лёжа у неё на коленках, когда очередное самоубийство окончилось только ссадинами и гематомами. Ода и не могла припомнить, когда видела мальчика без бинтов и повязок. В любой день на нём можно найти хотя бы одну незажившую рану. Одного взгляда на него хватает, чтобы вспомнить, что этот человек живёт и дышит в самом эпицентре жестокости и смерти. —Где ногу поранил? —Угодил в водосток пока читал книгу «Как не пораниться от невнимательности». —А руку? —Машина сбила с обрыва. —А лоб? —Опробовал способ покончить с собой, разбив голову об угол тофу. —Ты пытался убиться о тофу? —вскидывает брови Ода и отставляет стакан с алкоголем подальше от себя, во избежание. Дазай такой Дазай, подождёт пока она захочет сделать глоток, скажет нечто, а потом смотрит как она пытается откашляться и прохохотаться. —Я приготовил его по оригинальному рецепту для придания твёрдости. Солью убрал влагу, придавил грузом… И всё на своей кухне. В итоге он стал таким плотным, что им можно было забивать гвозди, а я стал главным специалистом по приготовлению тофу во всей организации! —Тофу-то вкусным получился? —полюбопытствовала она, когда отсмеялась. —Это как раз самое обидное, —досадливо поморщился Дазай, — Тоненькими пластинками и с соевым соусом – просто объедение. —Ух ты… Угости в следующий раз. —Одасаку-сан… У тебя неадекватная реакция, —раздался со стороны входа голос. Ода машет ладонью Анго и качает головой. А какая ещё у неё должна быть реакция? Она должна накричать на глупого мальчишку или зачитать ему лекцию, что "жизнь – это хорошо"? Она должна была заткнуть ему рот, чтобы бедный бармен не трясся от страха? Ах, Анго, это же Осаму Дазай, разве можно ожидать чего-то нормального от Осаму Дазая? —Так в чём состояла твоя работа? Анго, не глядя никуда конкретно, коротко ответил: —Поиск сокровищ. —Ого, круто. И как? —Никак. Только зря съездил. Поступила информация о первоклассном товаре из Европы, но в действительности пришлось копаться в бесполезной рухляди уровня местных ремесленников. Ода усмехнулась и покачала головой, отпив из собственного стакана. «Поиском сокровищ» в Портовой Мафии обозначали контрабанду: преимущественно произведённое за границей оружие или другие товары, ввезённые в страну нелегально. Редко этим же кодовым словосочетанием отмечали драгоценности и произведения искусства. Из разговоров Анго и Осаму она знала, «что», «где» и «когда». Не будь она столь принципиальной и мелкой сошкой в организации и возможно ни первый, ни второй не спешили говорить рядом с ней о таком. Хоть она и состояла в рядах мафии, но её задания вряд ли можно назвать вершиной преступного мастерства – по большей части это нудная работа, за которую больше никто не пожелал взяться. Ода занимала низшую ступень в иерархии, никакими достижениями похвастаться не могла и ни в какой группировке не состояла — на кого ещё спихивать всякую ерунду, за которую даже никто не заплатит? В общем, для мафии она мастер на все руки. Не то чтобы ей это нравилось. Может обезвреживать неразорвавшиеся припасы позади штаб-квартиры в какой-то мере и интересно, но расследовать кражи из подчинённых организации магазинов, искать потерянное оружие местных подконтрольных "бандюганов" – назвать их полноценными бойцами даже в мыслях язык не поворачивался – а ещё стоять между женой и любовницей служащего, которые крыли её на чём свет стоит... Оде целых два раза на полном серьёзе захотелось откусить себе язык и умереть от потери крови. Но она была вынуждена этим заниматься, потому что ни на что другое не способна. —А давайте сфотографируемся, —внезапно жизнерадостным тоном предложил Осаму, —На память. —На память о чём? —удивилась Ода. —О том, как мы втроём были здесь. Или о завершении командировки Анго, или об успешном обезвреживании неразорвавшегося боеприпаса. Да мало ли причин. —Как пожелает господин главарь, —пожал плечами Анго и достал из сумки чёрный фотоаппарат – старую «зеркалку» в не менее потрёпанном временем чёрном чехле. —Смотри, чтобы мы классно получились. Анго, криво усмехнувшись, сфотографировал её и Осаму. Затем, по просьбе Осаму, уже она взяла «зеркалку» и сняла их с Анго вдвоём у барной стойки. —С такого угла я получусь красавчиком, —заявил паренёк, закинув ногу на стул и наклонившись, принимая позу. —Осаму, с чего тебя вдруг потянуло фотографироваться? —Подумал, если не сделать этого сегодня, не останется доказательств, что мы здесь собирались. Не знаю, почему, —улыбнулся он. Ода усмехнулась и покрутила в руках фотоаппарат. —Мастер, а сфотографируйте нас вместе, —протянула она «зеркалку» бармену и зарылась рукой в волосы, поправляя ослабший хвост. Дазай удивился, но дёрнул Сакагучи за рукав пиджака и прижался с одного бока к Оде. —Сохраню эту фотографию на будущее, —улыбается она, —Надеюсь ты сделаешь для меня копию, Анго? —Ой, и мне тогда! —встрял Осаму и заглянул через плечо Оде, —А мы неплохо тут получились! —Так уж и быть, —кивает Анго. *** —Слышал, ты специализируешься на подобных сложных заданиях. В мафии, куда ни плюнь, одни профи в стрельбе, драке или запугивании, поэтому подобные тебе кадры очень ценны. Я полагаюсь на тебя. Ода пожевала губу и подумала, что её явно переоценивают. Чрезвычайно сильно переоценивают. Но кивнула и приняла из чужих рук "серебряный оракул". —С ним перед тобой и главари по струнке вытянутся, —улыбнулся босс, — Кстати, ты вроде дружишь с одним из них – Дазай-куном? И это несмотря на разницу в вашем положении. Он большой талант, если что – смело к нему обращайся. —Такого намерения у меня нет, —отрезала Ода. —Вот как? Но, знаешь ли, невозможно стать самым молодым Исполнителем за всю историю существования Портовой Мафии просто за красивые глаза. Коллеги его сторонятся, но я считаю Дазай-куна невероятно способным. Ещё года четыре или пять, и он вполне сможет меня убить и занять моё кресло, —озорно улыбнулся босс. Ода осталась невозмутимой и только спрятала листок в карман пальто. По детской и открытой улыбке босса было невозможно понять о чём тот думает и что предполагает. Мысленно Ода перевела его из разряда "сверхопасные типы++" в ранг "беги куда глаза глядят, едва заслышав это имя+++". —Буду ждать хороших новостей, —сказал он и с тихим стуком вернул перо в подставку. Это послужило сигналом, и она, поклонившись, развернулась и направилась к дверям. —Ода-чан, —донёсся сзади голос босса, когда она уже коснулась двери, —Хорошие у тебя пистолеты. Ода опустила взгляд на торчащие из кобур потёртые чёрные рукояти. Улыбнулась, прекрасно зная, что ни со спины, ни в одной из отражающих поверхностей кабинета босса этого не будет видно. Пистолеты и вправду были хорошие. Верные, качественные, прошедшие с ней огонь и воду. Ода даже и вспомнить не могла, сколько раз они спасали ей жизнь. Расстаться с ними было б грустно. —Старые, только и пользы, что привычные для рук. Но спасибо, —холодно ответила она. —Мне слегка любопытно, это правда, что говорят: будто ты никогда из них не убивала? Женщина кивнула. Отпираться было бессмысленно. —Правда. —И почему же? —Вы спрашиваете это как босс? —поинтересовалась она. —Нет. Исключительно из личного интереса. —В таком случае, я не хочу отвечать, —усмехалась Ода. За спиной послышался хмык и чужой насмешливый взгляд пробурил её лопатки. —Что ж. Можешь идти. Надеюсь на добрые вести. Надейтесь, босс, подумала Ода, надежда умирает последней. *** Ода поправила ослабший хвост и с лёгкой улыбкой смотрела как дети виснут на Дазае, пытаясь заставить его играть с ними. Самой младшенькой было четыре, а самому старшему недавно исполнилось девять. Маленькие проныры. На щеке зрел небольшой синяк – результат игр с этими юными бандюганами. Она помнит, как в Войне Драконьих голов эти дети остались сиротами из-за кровавых разборок на теневой территории префектуры. Делили грязное наследство одного убитого обладателя сверхспособности в размере пяти миллиардов иен. Результат: реки крови, залившие улицы мирных городов, горы трупов и уничтожение большинства незаконных вооружённых организаций. Ода тоже тогда участвовала в кровавой делёжке со стороны Портовщиков, и она никогда не забудет этот ужасный период своей жизни, где даже нормально не выйти на улицу в магазин – нападут средь бела дня и перережут горло. —Сакуноске Ода – категорически отказывающаяся убивать, несмотря на весь свой талант, и плевать хотевшая на повышение гангстер-опекун пятерых сирот, —улыбнулся Осаму, когда дети немного отстали от него и дали передохнуть, —Ты такая странная. Самая странная из всех мафиози. Женщина смеётся и устраивает голову на сложенных руках. Кто бы говорил, Осаму, самый невозможный из всех мафиози и самый юный Исполнитель Портовой Мафии за всё время её существования. Сколько ему там было, когда он вступил на этот пост? Шестнадцать? Не особо сильно она и переплюнула его. Осаму ей нравился. Наверно, так как может нравиться юноша, причём довольно симпатичный для своего возраста. Он не был глуп, он не был посмешищем, просто его маска так сильно вросла в его лицо, что оторвать её теперь можно только вместе с головой. Ода не раз ловила себя, что было бы не плохо видеть такого человека у себя под боком. —Знаешь, я всё время думаю о том, кем мы были бы не окажись ввязаны во всю эту грязь, —медленно говорит она и щурит свои глаза, —Из тебя вышел бы крайне эксцентричный детектив. —Детектив? —Ну, да. Ты же без адреналина жить не можешь. А так, помощь людям и полиции с раскрытием преступлений – чем не благое дело? —Почему тогда не психолог? —лукаво спрашивает он. —Потому что выход у тебя на любую ситуацию будет один – моток верёвки и мыло по акции, —усмехается Ода. Осаму смеётся и зарывается пятернёй в волосы, несколько даже смущённо ероша их. Ода прикусывает губу и закрывает глаза. Мальчик, чистый ребёнок. И кто же пытался утопить тебя в этом болоте? Мафию Ода ненавидела всем сердцем. *** Полшага вправо. Одна пуля попала в сердце, другая – в лоб, раскрошив кости черепа и вылетев из затылка, оставив в нём рваную дыру. Стоп. Шаг наоборот влево. Но в тот же миг в голову попала пуля и с чавкающим звуком разорвала мозг. Стоп. Ода застыла на месте не шевелясь. Андре Жид тоже не шевелился. Он продолжал целиться в неё, но так и не выстрелил. К горлу подкатил мерзкий комок. —Ты растеряна. Как и я, —опустив пистолет, сказал Жид, —Потому что ты способна ровно на то же, что и я. Ты видишь каждую угрозу для себя. Сейчас мне привиделось, как ты смещаешься вправо, и я сдвинул в ту сторону прицел. Но ты тоже это предвидела, и сменила направление. Что вновь увидел я… Ты понимаешь, о чём я? Одинаковая способность. Ода сдержалась, чтобы не скривиться как от ноющей зубной боли. Проблемно, как сказал бы один её знакомый. —Твоё предвидение делает тебя неуязвимой. Нет такого человека, который смог бы тебя одолеть… За исключением меня. Мускулы на лице Жида напряглись, уголки рта растянулись в подобии улыбки. —Точно так же как, за исключением тебя, нет никого, способного одолеть меня. Лишь ты одна можешь остановить это кровопролитие. Сакуноске навела пистолет на Андре и, сощурившись, сняла тот с предохранителя. Чтобы опустить его и сказать: —Отказываюсь. Вы проделали такой долгий путь аж до Японии, и мне жаль вас разочаровывать, но у меня есть причина не убивать. Обратитесь к кому-нибудь другому. —Почему?! — закричал Жид, —С той войны я и мои люди подобно призракам блуждали по всему миру в поисках места, где мы сможем достойно умереть! Ты наша единственная надежда! Стреляй! Молю тебя, стреляй, иначе… Его отчаянные мольбы разносились по воздуху. В них одновременно слышался и замогильный вой, и полный жажды жизни вопль. —Я не могу исполнить вашу просьбу, —тихо говорит Ода и улыбается несколько грустно и неловко, —потому что у меня есть мечта. И, когда-нибудь, когда я оставлю мафию и стану вольна делать всё, что захочу, я исполню её: куплю дом, сяду у окна и буду писать. Однажды один человек сказал мне: «Написать роман – это то же самое, что написать жизнь. Тот, кто отнимает жизни, не может их создавать. Поэтому я больше никого и никогда не убью». Выстрел. *** Ода прикрыла слезящиеся от едкого дыма глаза и хрипло всхлипнула. «Мы уже взрослые!» Автобус, объятый пламенем, вырывающимся из всех окон, перевернулся на полкорпуса в воздухе и с грохотом упал на край дороги. «Мы уже взрослые!» Зазвенели отскакивающие от проезжей части осколки стекла. «Мы уже взрослые!» Боковую стену автобуса сильно вмяло внутрь. «Мы уже взрослые!» Металлический вкус крови во рту не давал сосредоточиться на какой-то определённой мысли. Горло раздирало от душащих её криков, а лицо обжигало слезами. «Мы уже взрослые!» Мафия столь отвратительна и безжалостна, что никто не гнушается убийством детей. И беременных. И женщин со стариками. Ведь даже двенадцатилетняя девочка на подобии Элис может вонзить тебе между рёбрами заточку, а немощный старик как Рюро Хироцу оказаться одним из опаснейших людей мафии; простой врач может перерезать горло своему пациенту, оставив четырнадцатилетнего мальчика наблюдать за этим; дети уже в шестнадцать купаются в озере из крови. Ода задыхалась и захлёбывалась слезами пока автобус с телами в нём горел ярким факелом. Трясущимися руками она достала из-под рубашки маленький крестик и, приложив его к губам, шепнула: —Начать операцию. *** Когда Ода Сакуноске попала в мафию она даже и представить не могла, через что ей придётся пройти. Она была обычным ганстером мафии, слишком обычным и такой же мелкой сошкой. Девочка на побегушках. Её бы обязательно заметила Портовая Мафия будь та чуть расторопней или не будь так сильно занята грызнёй за престол внутри организации. Но вместо этого Оду взяла на вооружение другая, более сильная организация, которая терпеть не могла хозяйничающих на её территории контрабандистов. Вонгола. Оде было четырнадцать, и она была ровесницей нынешней Донны Вонголы и абсолютной её копией. Она должна была отыгрывать дублёра Босса, но что-то где-то пошло не так и её заменили на другую актрису. Та словом не прожила и двух дней со дня назначения на эту роль. Пуля в лоб и все дела. Уже тогда Ода поняла, как близка была к смерти. Её перевели в японское отделение, отряд Облака под командованием Хибари Кёи – сильнейшего Хранителя Донны Тсунаёши. Участвовать в боях ей было запрещено, слишком большая схожесть с Савадой-сама, да и для неё самой это было мерзко – в этом они с боссом схожи – и она работала в штабе. А потом, как-то даже неожиданно, её от простой рядовой повышают до лейтенанта. Постепенно, обусловливая это какими-то заслугами, которых у Сакуноске отродясь не было. А ещё в один день к ней в комнату приходит сама Донна Вонгола, одна, без свиты, и делает слишком рискованное и слишком желанное предложение: —Мне нужно, чтобы ты притворилась мной на ближайшие несколько лет, Ода-сан. В это же время я буду тобой и буду выполнять важную для Семьи миссию. Что за миссия ей объяснили уже потом, как и то, почему её саму не могут отправить выполнять её. —Понимаешь ли, Ода-сан, мы с тобой очень похожи и, конечно же, тебе было бы легче быть собой в стане врага. Но наши способности хоть и схожи, но слишком различны. Ты видишь будущее в районе пяти-шести секунд, а я всегда знаю, что со мной может случиться. Там, где ты не обратишь на что-то внимания моя интуиция даст мне сигнал. Я знаю, что нужно говорить людям и как убедить их быть на моей стороне и думать так, как мне это надо. Портовая Мафия потеряла страх. Она решила, что имеет право контрабандой вывозить наше оружие, наши вещи, наши драгоценность. Мне нужно прищучить их и желательно так, чтобы Мори Огай обломал все свои зубы и больше не смел соваться на большую теневую арену. Пускай вариться у себя в Японии, да в Китае, если Триаде так уж нравится смотреть за его вознёй в песочнице. Можешь не волноваться. Если ты согласишься – мои Хранители будут прикрывать тебя двадцать пять часов в сутки, восемь дней в неделю. Они будут защищать и помогать тебе так же, как и мне. Ведь ты станешь мной. Если же ты откажешься – я всё прекрасно пойму. Придётся немного скорректировать план, чтобы Хром могла отыгрывать меня и при этом не сильно выделялось отсутствие моей Хранительницы. —А какая выгода, если я соглашусь? Женщина улыбается и прикрывает свои глаза. —Ты уйдёшь из мафии и сможешь исполнить свою мечту. *** Тсунаёши поднялась на второй этаж и зашла в потайную комнату, оборудованную хозяином ресторана для её нужд. Там женщина предпочитала хранить запасы оружия на чрезвычайный случай. Как на этот на пример. Женщина зажгла сигарету, сделала одну затяжку, закашлявшись – отвыкла она – и сразу затушила её. Надела под рубашку лёгкий бронежилет, сунула руки в ремни плечевых кобур и застегнула их на спине. Два пистолета – подарок Реборна на инаугурацию – отправились в кобуру. Закрепила на запястьях напульсники с запасными магазинами и надела пальто, сделанное лучшими портными и оружейниками Семьи. Она собирается не на войну, а на простую зачистку и прикрывать её будет элитный смешанный отряд. Десяток сильнейших иллюзионистов, взращённых под руководством больного мозга Мукуро, три десятка снайперов, целая медбригада с переносным лазаретом, подрывники и спецназ Кёи. У Тсунаёши было достаточно компромата на Портовую Мафию, она могла в любое время уйти, исчезнуть с игрового поля Огая Мори, но в таком случае она бы подставила Оду, которой обещала спокойную жизнь вдали от мафии. А Тсунаёши привыкла держать своё слова. Этот спектакль был направлен на три вещи: первая, убрать Сакуноске Оду, чтобы никто не мог подумать, что она предала их; вторая, позволить Портовой Мафии получить лицензию от главы Танеды – старик предупреждён и даст своё согласие в любом случае – что даст Вонголе шанс развернуться и бить уже через подконтрольное ей правительство; и третье, избавить Портовую Мафию от своего лучшего Исполнителя. Ещё когда они познакомились, Тсунаёши прониклась к Осаму искренней любовью и долгое время раздумывала над идей переманить его к себе. Вот только чем дольше она думала, тем больше понимала, что мир мафии, даже итальянской, не лучше грязных игр Мори. И Осаму достоин чего-то большего. Наверное, она слишком привыкла заботиться о членах своей семьи и быть для них матерью и это чувство передалось и на Осаму. Тсунаёши вытащила пачку сигарет и пошла в соседнюю комнату – бывшую детскую. Где несколько дней назад её встретили групповым нападением и поставили синяк на щеке. Хибари уже четвёртый год не может её достать, а дети смогли. С того момента здесь мало что изменилось. Грязный пол, обои в пятнах. Немного смятое постельное бельё. Не хватало только пятерых обитателей. Тсунаёши зажгла сигарету и молча курила, не обращая внимания на падающий на пол пепел. В кармане зазвонил мобильник, и женщина вытащила его, не глядя нажимая "принять" —Да, Хаято? —Всё готово, босс. —Как дети? —Переправлены на базу Вонголы в Намимори, босс. С ними Хару, Киоко и Бьянка. —Кто курирует карательным отрядом? —Хибари, босс. Он уже заранее предупреждён, что убивать Андре Жида ему нельзя, —с губ срывается смешок, выходящий вместе с рваными сизыми облачками. —Отлично. Я скоро буду. —Да, босс. Тсунаёши смотрела на медленно тлеющую в пальцах сигарету. Наконец она догорела и погасла. Ода Сакуноске тряхнула головой, развернулась и вышла из комнаты. *** —Ты пришла. —Ага. Закончим всё одним выстрелом, Андре Жид? —Как скажешь, Вонгола. *** —Босс... Вы не жалеете? —спросил за спиной Хаято. Тсунаёши поправила чёрную вуаль на лице и сделала одну затяжку, смотря на разворачивающееся вдали действие. Идея с «Мимик» была подготовлена заранее, ещё тогда, когда её ищейкам стола известно, что Огай Мори хочет получить лицензию для своих грязных делишек. Тогда и был подобран этот самоубийца, Андре Жид. Огай Мори думал, что он всесильный король во всей этой шахматной партии. А на деле им как какой-то пешкой распоряжался другой игрок. Донна поджала губы и сделала новую затяжку. Единственное о чём она по-настоящему жалеет – это то, что ей пришлось оставить Дазая одного с этой кучей голодных, жадных до чужой крови гиен. Он ведь... такой ребёнок, такой одинокий и беззащитный. Страшно представить к чему приведёт его смерть Сакуноске. —Вы передали мою просьбу главе Танеда? —спрашивает она вместо ответа. —Да, босс. Танеда-сан сообщил, что принял ваши слова к вниманию и сделает всё, чтобы обелить историю Дазая Осаму, а также устроить его на работу, где его способность может пригодиться. — С обелением его истории я помогу. Пускай присмотрится к Вооружённому Детективному Агентству. Они новички на арене эсперов, но в их рядах уже есть Акико Ёсано, а главой выступает Фукудзава Юкичи. —Я передам. Тсунаёши кивнула и посмотрела на Дазая у каменного надгробия. Сердце грела фотография, спрятанная во внутреннем кармане кашемирового пальто. — А я всё же надеялась попробовать твоё каменное тофу, Осаму-кун... —качает головой женщина и бросает докуренный бычок под землю, наступив на него лакированной туфелькой. Верный Хаято последовал вслед за ней, бросив последний взгляд на юношу у надгробий и столкнувшись с ним глазами. Надеюсь ты того достоин, мальчишка, думает он.