1.
На улице было морозно. Мирон застегнул куртку и подошел к краю террасы. Зимой рано темнело. Уже горели декоративные фонари. Их свет окрашивал все в оранжевый оттенок. Казалось, что кругом не снег, а кофейные сливки. Мирон вышел на улицу, чтобы немного подышать холодным воздухом, освежиться. В легких тут же начало покалывать. Резко захотелось курить. Мирон пошарил по карманам куртки. Нашел полупустую пачку сигарет и зажигалку. Пачка лежала в ладони, как родная. А ведь Мирон держался почти месяц. Щелчок, вдох — легкие снова наполнились сладким дымом. Мирон нарочно долго не выдыхает, смакуя дым. Он хотел бы ненавидеть себя за то, что снова сорвался. Но разве он виноват? Виноват блядский Слава Карелин. Гнойный. Соня Мармеладова. Да хуй знает, сколько еще у него имен. Суть от этого не меняется. Мирон так старательно стирал все его следы из своей жизни. Так усердно убеждал себя, в том, что справится. И для чего? Чтобы случайно столкнуться с ним на вечеринке и тут же потерпеть ебаное фиаско? Вот так просто. Увидеть знакомую макушку и сигануть с обрыва самообладания. Пиздец. Никотиновый дым смешивался с выдыхаемым воздухом. Облако пара. Туман. И Мирон в этом тумане. Как блядский ежик. Где-то в доме гремела музыка. Обычная вечеринка. Одна из тех, где полным-полно людей из самых разных компаний. Это был загородный дом какого-то кореша, которого Мирон много раз видел, но так и не запомнил его лица. Он и не старался запомнить. Он приехал сюда только потому, что нужно было заполнить чем-то вечер пятницы. Сидел бы дома, все было бы нормально. Но это уже неважно. Ведь на этой даче Мирон встретил Карелина. Мирон докурил сигарету до фильтра. После очередного выдоха закашлялся. Спазм сжал глотку. Мирон сплюнул и выбросил окурок куда-то в сторону. Красный огонек растаял в темноте. Свет фонарей туда не доставал. Но наверняка там были сугробы. Как и везде. Чертовы сугробы. Горы снега. И хер знает, что там скрывается под этой массой. Мирон подумал, что Слава тоже сугроб. Большущая куча холодного и колючего на ощупь сарказма — а что под ним? Тогда Мирон этого так и не узнал. В какой-то момент ему стало казаться, что там пустота. Что Слава — пустая оболочка. Наверное, тогда все и пошло под откос. Но это закончилось. Они тогда дошли до точки. Теперь Мирона это не должно тревожить. Не должно. Но он только что снова сорвался. Он достал еще одну сигарету.2.
После нескольких сигарет и двух банок пива все перестало казаться таким уж пиздецовым. У Мирона даже получалось вести себя как обычно. Все нормально. Никаких травм. В большой компании намного легче прятаться. В гостиной собралась куча народу. Кто-то предложил во что-нибудь сыграть. Вспомнили о классической игре для подобных пьянок. Правда или действие. Точных правил, конечно, никто не знал. Решили импровизировать. Мирон, развалившись в кресле, наблюдал за этим действом. Люди передавали друг другу пустую бутылку. Выбирали правду или действие. В пьяные головы лез всякий абсурд. Кто-то вспомнил свой лютейший зашквар. Кого-то заставили скурить герань. Было весело. Мирон смеялся вместе со всеми. И вдруг — усмешка. Та самая ебучая усмешка на лице Славы. Он появился в комнате как-то внезапно. Как всегда в огромной толстовке. Что там на этот раз? Ну конечно. Очередная строчка из его трека. Человек без кожи. Без кожи, зато в маске. Хорошо устроился. Славке вручили бутылку. — Правда или действие? — Действие, — ответил не задумываясь. Правды он все равно не скажет. Какая-то девица предложила ему раскрутить бутылку и поцеловать того, на кого она покажет. До жути противная банальщина. Все поддержали. — Похуй, — Слава пожал плечами и, положив бутылку на столик, стал раскручивать. Мирон замер в кресле. Сейчас он кого-то будет целовать. Кого-то другого? Разве не похер? Бутылочка закрутилась. Сделав с десяток оборотов, она затормозила и наконец остановилась. Горлышко было направлено на кресло Мирона. Шутка ли? По лицу Славы пробежала едва заметная тень. Мирон успел заметить это прежде, чем все заслонила хамоватая ухмылка. — Целуй! Целуй! Целуй! Кто-то включил камеру телефона. Слава уверенной походкой пошел к Мирону. Словно все это и правда было не всерьез. Словно это шутка. Словно между ними никогда ничего не было. Когда Слава оказался рядом, Мирон нерешительно поднялся на ноги. — Не смей делать этого, — проговорил он так, что слышал только Карелин. — А что, боишься, все подумают, что ты педик? Ты никого этим не удивишь. Скалится. Для него это шанс снова унизить Мирона — великого и такого жалкого Оксимирона. Смешно. — Целуй! Целуй! Слава наклоняется вперед. Его лицо так близко. Как раньше. Но это не лицо — маска. Ебаный сарказм. Ничего нового. И Мирон сможет это сделать. Снова сказать: — Пошел нахуй, Карелин. Прежде, чем Слава снова выплюнет что-то колкое, Мирон отворачивается. Уходит, до боли сжав челюсти.3.
Одна из комнат на втором этаже была свободна. Мирон загасился там в компании бутылки коньяка. Его никто не искал. Пару раз в комнату вваливались парочки, но, поняв, что тут занято, сливались. Спустя пару часов Мирон уже достаточно напился, чтобы начать разбираться в своих чувствах. Все было прекрасно ясно. Мирону удалось запереть все, что связано со Славой в громадный ящик. Какое-то время все было спокойно. Но этим вечером ящик открылся. И оказалось, что чувства ничуть не потускнели. Они охватили Мирона с новой силой. Пока алкоголь еще помогал ему их контролировать. Но он прекрасно знал, что это ненадолго. Мирон стал допивать остатки коньяка. Он прекрасно знал себя. Но проблема в том, что он не знал Славы. И именно в этот момент открылась дверь, впустив внутрь комнаты высокую сутуловатую фигуру. Карелин достал Мирона и тут. Он остановился у двери и внимательно вгляделся в Федорова, лежавшего на кровати. — Ты? — спросил он. Мирон ответил: — А кого ты ищешь? Славка тут же щелкнул дверным замком. Мирон заметил в его руках бутылку вина. — Че, прятался? — Нет, — соврал Мирон. — Мне незачем прятаться. — Пиздишь. Засел тут. А я тебя нашел. По голосу Мирон понял, что Слава навеселе. Карелин, словно подтверждая это, поднес ко рту бутылку и допил остатки, закинув голову. Затем сказал: — Сидишь, значит. Думал, отделаться от меня? Ты нарушил правила, жиденок. Теперь ты должен сыграть со мной. — Я нихера тебе не должен. — Бля, ну не ломайся, как телочка. Карелин протянул Мирону пустую бутылку из-под вина. А почему бы и нет? Мирон все равно сорвется. Так какая разница, когда именно? Он взял из рук Карелина бутылку и тут же получил хамскую улыбку и вопрос: — Правда или действие?4.
Красная или синяя таблетка? Думай быстрее, малышка. Но Мирон больше не хотел думать. Он сказал: — Действие. Славка этого ждал. В его зрачках заплясали огоньки. Он вскинул голову и хохотнул. Затем впился взглядом в Мирона, а руку сунул в карман своей толстовки. Достал оттуда какие-то тряпки. — Я тут кое-что принес тебе. — Что? — Сам посмотри. Слава бросил тряпки на постель перед Мироном. Федоров аккуратно взял их и расправил. Это были капроновые чулки. Женские чулки с шелковыми лентами и кружевами. Чулки, блять! Мирон уставился на них с искренним охуеванием. Карелин аж расцвел от самодовольства. — Я знал, что ты выберешь действие, — сказал он. — Я знал это. Потому, когда увидел эти чулочки в ящике в другой комнате, стащил их. — Ты хочешь, чтобы я надел их? — Какой ты смышленый! Выбрал действие — выполняй. Ты же не пиздабол. А я все охуенно придумал, правда? Мирон медлил. Он все еще не понимал, чего именно хотел от него Карелин. Как в сценарии плохой гейской порнухи. Или как в тех фанфиках. В жизни так не бывает. Не должно быть. Карелин сел на кровать и подобрал ноги под себя. — Чего ждешь? — спросил он у Мирона. Действительно, чего? Неужели он надеется вдруг проснуться и обнаружить, что все как обычно — ни чулков, ни Карелина. Но он не просыпался. Оставалось только продолжать игру. Мирон встал на ноги. Снял ботинки, джинсы, носки. Взял в руки чулок. Аккуратно сунул в него ногу. Ткань податливо растягивалась и идеально ложилась на изгибы ноги. Все получалось хорошо, словно Мирон всю жизнь только-то и делал, что примерял чулки. Он натянул один чулок до конца. Быстро проделал то же и с другим. Выпрямился и оглядел себя. Мужчина в женских чулках. Наверное, выглядит нелепо. Но почему тогда Мирон чувствовал что-то странное. Ему нравилось это ощущение. Славка, до этого молча наблюдавший, вдруг проговорил: — Ух, я бы вдул. — Ага, смешно… И для чего это было нужно? Карелин хмыкнул и, встав с постели, сказал: — Хотелось взглянуть на тебя в чулках. — Посмотрел? — Да, но это еще не все, — Слава подошел к Мирону и аккуратно взял за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Горячо дыша, сказал: — Осталось взять тебя в этих чулках. Мирон улыбнулся и уперся в его грудь руками. Он прекрасно понимал, что нужно вырываться, снимать чулки и съебывать от этого позора. Но почему-то он оставался на месте. Не вырывался. Не убегал. А Славка прижал его к себе. Коснулся губами его губ. Медленно. Нежно. Как давно хотел.5.
Мирон сам толкает Славу на кровать. Слава оказывается лежащим перед ним. Ухмыляющимся. Все еще сугроб. Но Мирон оказывается на нем. Наклоняется, прижимаясь животом к его животу. Ищет его губы — горячие. Воздуха становится слишком мало. Руки Славы стягивают с Мирона футболку. Пальцами он скользит по его груди, животу, бедрам. Собственная одежда начинает мешать. Хочется быть еще ближе к его телу, к нему. Слава освобождается от толстовки. Чувствует горячие прикосновения Мирона. Слышит его дыхание. Слава рывком оказывается над Мироном. Поворачивает к себе задом. Уткнувшись носом в его затылок, жадно вдыхает его аромат. Стягивает с него трусы и тут же толкается пальцами в его тугую плоть. Слышит хриплый выдох. Чувствует, как напрягается его тело. — У тебя никого не было все это время? — спрашивает, а сам продолжает пальцами растягивать его. Мирон мотает головой. Вместо слов толкается ему навстречу бедрами, насаживаясь на пальцы. Слава на минуту отстраняется. Спускает джинсы и белье. Быстро надевает презерватив. Мирон уже готов. Его спина прогнута. Ноги в чулках разведены. Слава медлит, скользя пальцами по краю чулка. Он не видит лица Мирона, но знает, что он закусил губу. И Слава нарочно растягивает момент. Он так долго этого ждал. Он хочет насладиться вдоволь этой минутой. Тело сводит от дикого желания. Слава рывком входит в Мирона. Сразу полностью. Руками хватает его локти и заводит за спину. Толкается бедрами вперед. Движения — рваные, неравномерные. Дыхание сбивается. Он не понимает — это он сам скулит или это Мирон. Он сжимает челюсти. Со свистом вдыхает воздух. Закидывает голову. Мирон прижимается к нему бедрами. Весь вытягивается. Задыхается. Тела стали мокрыми от пота. Они почти слились. Почти стали горячим комком. Два тела без кожи. Еще немного…6.
Все замерло. Затихло. Где-то за окном начинали играть лучи восходящего солнца. Казалось, что никакого пиздеца нет и никогда не было. Мирон лежал в объятиях Славы. Прижимался к его плечам. Он больше не боялся, что это может прекратиться. Он не боялся снова оказаться в никому ненужной реальности. Он не боялся потому, что был рядом со Славой. Слава поглаживал чулок на ноге Мирона и усмехался. Он снова влип в эту хуйню. Но в этот раз все было по-другому. Больше никаких вопросов, никаких страхов. К хуям все! Только с Мироном он мог сбросить маски. Только с ним он оставался без кожи. Совсем.