***
В караоке-баре собирается приличная компания друзей, в общей сложности девять человек. Все идет относительно прекрасно, когда некоторые из ребят поют-орут в небольшой комнатке, но ровно до того момента, пока в игру не вступает Сынмин. Парень смело кричит о том, что его очередь, выхватывает у Чонина микрофон и идет к своему звездному часу, а Феликс — машинально смотрит на реакцию Хвана, который завороженно следит за каждым шагом Сынмина. “ Хорошо... Сынмин не понимает, что Хенджин к нему что-то чувствует. Плохо, ведь пока Сынмин этого не понимает, то страдать приходится всем, — про себя думает Феликс и делает выводы. — У Хенджина такая реакция только на Кима, поэтому пришло время немного помочь. Помочь конечно же себе, потому что он не может уже смотреть на это безобразие.” Сынмин поет одну из баллад, что рандомно выпала в музыкальном аппарате, — пронзительно и чувственно, что муражки по всему телу, но всю картину портит Хенджин, у которого опять язык покинул свой дом и блуждает по пухлым бугоркам губ. Феликс одергивает Хвана, что дрожит от наслаждения, ноги скрещивает до невозможного и губу закусывает. Попытки не увенчались успехом, потому что старший впечатался взглядом в Сынмина, который увлекся песней и не обращал внимание на окружающих. Феликс ищет помощи и находит ее в Джисоне, что его прекрасно понимает, ведь Хван их лучший друг и такое они наблюдают частенько. Джисон машет рукой и подзывает к себе Феликса, который с удовольствием мчит к нему. Они решают тихонько смыться от сюда, захватив с собой остальных, чтобы наедине оставить несостоявшуюся парочку. Пусть сами разбираются с этим. План получается успешным — все успеваются улизнуть с обители пороков, а возможно — удача их давняя подруга. Сынмин берет последние высокие ноты, а у Хенджина последние нервы на пределе, от чего он до предела закусывает губу до крови и алая струйка просачивается через тонкий слой кожи. У Сынмина в крови адреналин и нотки эйфории от песни, а у Хенджина — от младшего. Их взгляды внезапно пересекаются, рванное дыхание навстречу друг другу и зарождающаяся искра между ними. Сынмин падает рядом со старшим на диванчик, прикрывает глаза и улыбается. Обоим хорошо, пусть и по разным причинам. Хенджин сглатывает громко — отдает сильно по тихой комнате, что освещается только яркими софитами на потолке и двумя прожекторами на полу. Сынмин открывает глаза и пересекается с Хвановским взглядом побитого щеночка. Сынмина это не волнует — привычная картина, но закусанная до крови губа старшего не дает покоя. Он резко приближается, пытается найти что-то из подручного, чтобы остановить кровь, но ничего не находит, поэтому рукавом кофты проводит по подбородку, смазывая маленькие струйки крови. — Нужно остановить кровь! Хенджин, что у тебя за привычка кусать губы? — Сынмин это спрашивает не из-за интереса, а от волнения, что разнеслось сейчас по его организму. — Хенджин, убери язык в рот, пожалуйста. — Хорошо, — старший становится смелее и последний раз проходит языком по привычному пути, но в иных целях — слизывает немного крови и пробует ее на вкус. Хенджин заглядывает в лицо друга, а потом берет пальцами за подбородок и приближается, говоря тихо-тихо: — Кажется, я нашел один способ остановить кровь и выполнить твою просьбу: убрать язык в рот, — Хенджин блуждал взглядом по Сынминовскому лицу и искал в нем себя. — Хочешь не хочешь, а мы уже запутались. Мы должны разобраться, почему все так получилось — ты и моя реакция, твой голос и мой чертов язык… Сынмин, ты понимаешь о чем я? Ким не может ничего ответить, только ошарашенно следит за действиями “друга”, что нежно касается его губ. Хенджин отстраняется быстро и вглядывается в глаза напротив, что излучают живое сияние и потаенное ожидание. Сынмин молчит, только стыдливо взгляд отводит, когда старший ладонями накрывает алые щеки и до одури улыбается от своих действий. Руки младшего непроизвольно оказываются на груди Хвана, он не отталкивает, но и не приближается к нему. Сынмин от прикосновений заливается краской и неутолимым желанием слиться в поцелуе, но Хенджин чувствует — не медлит. В его глазах самый яркий пример симпатии к младшему, а губы, что касаются Сынминовских — прямое доказательство взаимного желания. У Кима губы сухие, а Хенджину это не нравится, поэтому он проводит влажным языком по губам младшего, как по холсту. Легкий мазок своеобразной кистью и Сынмин млеет, сдается — поддается соблазну и прижимается ближе, обвивает руками крепкое тело старшего. Вспышки удовольствия и оба тонут в друг друге. Сынмин чувствует легкий привкус железа, жадно вбирает нижнюю губу старшего и посасывает ее. Пухлые Хвановские губы становятся упругими и горячими от действий младшего, потому что тот сильно увлекается и сам проникает языком в Хенджиновский рот. Хван наслаждается необычными прикосновениями лихорадочно шарящего у него во рту языка, а потом улыбается в поцелуй. Он перенимает главенство, разрывает поцелуй, вновь касается языком и изучает каждый миллиметр Сынминовских губ. Внезапный шум пугает, заставляет отлететь парней друг от друга на несколько метров. Источником звука являются друзья, что вернулись в комнату отдыха, для того, чтобы спеть парочку песен, но застают в итоге Сынмина сжатого в углу и Хенджина неподалеку, что сидит с высунутым языком и смотрит на младшего. — Хенджин, спрячь свой язык, пожалуйста, — воют Джисон и Феликс и хватаются за голову, пока остальные ехидно ржут от происходящего. А Хенджин строит довольную ухмылку и говорит: — Хорошо, я как раз нашел отличный способ убрать язык, — он сокращает расстояние до Сынмина и впивается вновь в его губы.-
11 мая 2019 г. в 14:44
У Хенджина раздражающая привычка облизывать губы, да так, что все вокруг бесятся и кривятся от увиденного.
— Хенджин, убери свой блядский язык обратно, ну сколько можно! — твердили наперебой друзья, пока парень облизывал пухлые губы и мычал от удовольствия.
Он не знал откуда взялась его маленькая особенность — проводить языком по губам и оставлять на них мокрые дорожки наслаждения, но привычка ни в какую не хотела покидать Хвана. Он честно пытался избавиться от этого, но облизывать губы — бессознательный рефлекс, который у Хенджина появился на семнадцатом году жизни и вот уже три года не покидает его. Правда, со временем, эта привычка проявлялась все чаще и чаще, даже при обычном разговоре, — особенно при разговоре рядом с Сынмином. Хван так сильно увлекался чувственностью рассказчика, что язык юрко выныривал из своего убежища и проделывал стандартный маршрут.
Вот и сейчас Сынмин рассказывал одну из повседневных историй, а у Хенджина снова рефлекс, на который у рядом стоящего Феликса и Джисона глаза автоматически закатываются.
— Хенджин, ты опять? — не выдерживает Феликс и съеживается от отвращения, толкает друга в плечо, но Хван на него не реагирует. Язык Хвана, как отдельный орган, движется по известной траектории уже трижды, но с каждым разом с чуть большим нажимом и более отчетливо. — Сынмин, не говори ничего, а то он опять за свое! — Обращается Феликс к Киму.
Сынмин останавливается и взгляд бросает на Хвана, что похотливо следит за младшим и закусывает губу от нахлынувшего удовольствия, а у Сынмина муражки и удивление по всему телу разрядом проходят.
— Хван-хуян! — Ким не церемонится с другом, только приближается ближе и машет руками перед стеклянным взором старшего. — Что с тобой происходит? — Он трясет его за плечи, стараясь привести в чувство.
Хенджин на пятнадцатой секунде интенсивных потрясений возвращает свое адекватное сознание и туман в рассеивается — перед ним стоит Сынмин — близко-близко — смотрит глаза в глаза, кажется, доставая до глубины Хвановской души. Все бы ничего, но это не последняя проблема Хенджина, ведь он похож на маленького щеночка с полувысунутым языком, что сейчас покоится на его губах довольно мирно, но со стороны это выглядит странно… и мило.
“ Что с тобой?” — проносится вихрем в его разуме, но он и сам бы хотел узнать.
Ему крайне неловко перед другом, да и он сам не понимает почему у него такая реакция на Сынмина?
— Хенджин, убери свой язык, — встревает Джисон, который наблюдал за этим со стороны и напряженно выдыхал разряженный воздух из легких.
Хван послушный, поэтому его язык быстренько мигрирует в рот, но неловкость и искрящийся взгляд остается на лице парня.
— Прости, я увлекся твоими рассказами, — он обращается к Киму и виновато склоняет голову, а Сынмин только смеется с нелепости и считает это пустяком, ведь такое происходит не первый раз. — Ты просто отличный рассказчик!
Джисон и Феликс глаза на это опять закатывают и напоминают ребятам о том, куда они собственно идут.
Хенджин старается отвлечься и сам начинает болтать. Много. Очень много болтать. Пока они доходят до нужного им заведения караоке, то он успевает рассказать пол учебника истории, четыре тома “Война и мир”, историю соседской бабушки и о жизни котов Минхо. У ребят от этой способности Хвана голова пухнет, но это куда лучше, чем смотреть на его привычно высунутый язык.