Если я захочу рассказать об этом, с чего мне начать? Правдивая история о любви и утрате и о монстре, который пытался все разрушить.
Гарри просыпается вечером. Город утомлен дневными заботами, город хочет спать, город хочет веселиться. А Гарри должен работать. У него простая работа, на которую желательно бы не опаздывать, и он старается, но у него редко получается. Гарри — раздолбай, хоть и живет по часам. Джинни говорит, это от того, что у него внутри собственные часы, ход времени в которых не совпадает с общепринятым. Джинни умная и интересная. Одно время Гарри думал, что она в него влюблена, но позже выяснилось, что это не так. Гарри просыпается ровно в десять, ставит вариться три яйца, заводит таймер на две с половиной минуты и идет в душ. Душ у него самый обычный — жестяной поддон и лейка, дырочки которой постоянно нужно чистить. Гарри быстро намыливается, и пока скудно льющаяся вода смывает с него пену, сны и смутную надежду на перемены, обхватывает ладонью член и быстро двигает рукой вверх-вниз. Это ежеутреннее упражнение и приятно, и полезно, и представляет собой единственную доступную ему форму физической любви. Гарри приятный внешне, вежливый, немного стеснительный и, возможно, скучноватый, но разве это помеха отношениям? Отношения заводят все: скучные, застенчивые, наглые, трусливые, добрые, злые — все, кроме Гарри и еще некоторых людей. Им не везет. Гарри порой думает, что они отдельная группа, обладающая некой уникальной особенностью. Есть рыжие, есть альбиносы, а есть те, с кем не вступают в отношения — ни на всю жизнь, ни на одну ночь. Гарри привык, хотя иногда грустит, даже когда дрочит в душе. Кончает он всегда с закрытыми глазами, упираясь свободной рукой в стену. Дело в том, что иногда при этом происходит нечто странное. Не только физическая разрядка. Порой Гарри кажется, что на пике удовольствия вокруг него, рядом с ним, с его руками возникает… нечто. Аура, крошечные искры, размытая сфера покалывающего, пощипывающего света. Очень вероятно, скорее всего, что ему это только казалось. Но теперь он предпочитает закрывать глаза. Так проще. Звякает таймер. Гарри спешно домывается, вытирается, натягивает трусы и торопится на кухню. Вынимает из кипятка яйца, остужая их в холодной воде — так быстрее и чистятся легче. Режет сэндвичи — три штуки, с беконом и зеленым салатом. Достает из холодильника пинту тыквенного сока в жестяной банке. Половина одиннадцатого. Он закрывает на ключ свою дверь и толкает плечом соседнюю: руки заняты пакетом и тарелкой. Эта дверь никогда не запирается, если хозяйка дома. Гарри проходит в комнату и ставит на журнальный столик тарелку с сэндвичем и яйцом. — Что с-с-смотриш-ш-шь? — Вчерашний матч, — отвечает Джинни, не отвлекаясь от экрана и по привычке потирая левую ногу. В недавнем прошлом она волейболистка, и довольно известная, но из-за травмы пришлось бросить спорт, и сейчас она пробует переквалифицироваться в спортивного журналиста. Пока выходит пятьдесят на пятьдесят на половинку: одни ее статьи публикуются и имеют успех, другие не проходят дальше кабинета редактора. Джинни упорно пытается понять, отчего так, почему в одних редакциях ее материалы печатают, а в других заворачивают с порога. Гарри тоже не знает этого, но поддерживает Джинни как может, поэтому садится на подлокотник дивана и следит за игрой. Ему нравится наблюдать, он научился неплохо разбираться в волейболе и даже думает, что и сам мог бы стать игроком, если бы рос в обычной семье. Но тетя, которая приютила его после смерти родителей, полагала, что еды, чистой одежды и комнаты под лестницей сироте для счастья более чем достаточно. Гарри, впрочем, с ней согласен и не расстраивается из-за теоретически упущенных шансов. Его жизнь сложилась отнюдь не плохо. Вот только… — Черт, опаз-здываю, — бросает он, посмотрев на часы. Джинни благодарно улыбается и возвращается к своему матчу, а Гарри поспешно выбегает на лестницу. Нужный автобус только что ушел, и он ждет следующего, изучая афишу кинотеатра, расположенного как раз под его квартирой. Судя по всему, фильм будет о любви. Гарри предпочел бы спортивную драму или байопик. — Эй, Поттер! — приветствует его мистер Хагрид. Несмотря на то, что он владелец, мистер Хагрид не гнушается проследить за работой расклейщиков и даже поправляет загнувшийся угол афиши. — Приходи в воскресенье на премьеру! И Джинни свою захвати! Уверен, вам понравится! Мистер Хагрид очень громкий, но нестрашный. Он упорно считает Джинни девушкой Гарри, а Гарри не стремится его разочаровывать. Так гораздо проще. Он просто кивает и обещает подумать.* * *
— …Двенадцатому сектору присвоен первый уровень секретности, — слышит он, едва выйдя из лифта, но пропускает сообщение мимо ушей. Он опять опаздывает — удивительно, и почему так получается? — но, может быть, ему повезет. Рыжую голову Рона видно издалека. Тот стоит у самого терминала. Гарри подходит к нему и отмечает карточку так быстро и незаметно, что очередь начинает возмущаться, когда сделать уже ничего нельзя. Рон машет рукой в сторону тех, кто кричит особенно громко, и бросает: «Да успокойтесь, большое дело!» У него это срабатывает — на него никогда не злятся долго. Ну разве что Гермиона… — С-с-спас-с-сибо, — говорит Гарри. — Вот бы ты научился рассчитывать время, — ворчливо отвечает Рон. Он не сердится, просто голос такой. Они знакомы с первого класса. Раньше Рон тоже был не прочь опаздывать и нарушать правила, но со временем изменился. Под влиянием Гермионы, конечно. Это и неплохо, считает Гарри, ведь если бы Рон остался прежним, они сегодня оба опоздали бы, да и вряд ли проработали хотя бы месяц без штрафов. — Почему подняли уровень с-с-секретности? — спрашивает он. За годы Гарри приучился подбирать слова так, чтобы в них было как можно меньше шипящих и свистящих. Совсем не избегает — не видит смысла прятать дефект речи, который с ним, кажется, с самого рождения. Просто минимизирует неудобства для себя и для слушателей. — Ну вот сейчас и узнаем, — говорит Рон, прикладывая карточку к терминалу. Толстенная дверь, напоминающая о фантастических фильмах и космических кораблях, медленно открывается. Первый, кого они видят, — начальник двенадцатого сектора мадам Амбридж. Как всегда, в розовом, и блестящий нос тоже розовеет, очевидно, от волнения. — У нас гости, — говорит она отрывисто. Обычный мягкий, вкрадчивый тон идет ей больше. — Быстро приберите здесь все. Уборщики берутся за работу, с любопытством поглядывая на дверь, через которую с немалыми усилиями втаскивают металлический контейнер. Его устанавливают в центре лаборатории, там, где к нему максимально удобно подкатить любой исследовательский аппарат. Увлеченный зрелищем Гарри не сразу замечает, что следом за контейнером вошел высокий человек в черном. — Доктор Риддл, наш коллега из Англии, — представляет его Амбридж. — Он доставил нам этот уникальный экземпляр, отловленный на границе с Шотландией. Ученые двенадцатого сектора не прочь пообщаться с доктором Риддлом, но тот требует начальника службы безопасности. Миссис Лестрейндж уже тут как тут. — Вы занимаетесь охраной? — спрашивает Риддл. Не составляет труда уловить презрение в его голосе: женщина — и во главе безопасников? — Да, сэр, — абсолютно невозмутимо отвечает миссис Лестрейндж. Гарри увлеченно наблюдает за их противостоянием. Они похожи друг на друга, неужели сами не видят? Гарри уверен, что они либо разругаются вдрызг, либо идеально сработаются. Он хотел бы последить за развитием их диалога, но металлический контейнер, который как раз вскрывают, притягивает внимание сильнее. Гарри подходит поближе, пользуясь тем, что у него в руках швабра, дающая статус невидимости, а остальные заняты своими делами. Вначале снимают правую стенку, и Гарри видит нечто бледное, похожее на маленького осьминога в железном ошейнике. Далеко не сразу он понимает, что это кисть прикованной к решетке руки. Лаборанты тем временем убирают и левую панель, а затем заднюю и переднюю — и Гарри видит существо, которое поймали по ту сторону океана. Оно худое, черноволосое, с крючковатым носом и черными же глазами. Гарри вдруг ловит на себе их взгляд и от неожиданности отшатывается, роняя швабру. Все присутствующие, включая Риддла и Лестрейндж, оборачиваются на этот громкий звук. — Немедленно уберите их из лаборатории, — негромко командует Риддл. — Немедленно выметайтесь, — одновременно с ним шипит мадам Амбридж. Гарри и Рон пятятся к двери. Гарри старается не поднимать глаз, чувствуя на себе взгляд доктора Риддла. — Ну ты не мог поосторожнее, — беззлобно ворчит Рон, пакуя мешки с мусором, чтобы выкинуть их в мусоросборник. — Вечно ты во что-нибудь да влезешь. Гарри молча улыбается. Английское существо, конечно, ужасно, но ведь было интересно посмотреть. Да и, если честно, взгляд доктора Риддла пугает гораздо сильнее.* * *
— Что на завтрак? — спрашивает он Джинни после того, как повесил на крючок в своей прихожей пакет со сменной обувью. — Хот-доги, — отвечает та, не отрываясь от очередного матча. — Опять? — Гарри проходит в комнату. — Ты поменяла привычки? — Я поменяла забегаловку, — улыбается та. — Привет. Эта новая недавно открылась. У них божественные хот-доги. — Нет, — говорит Гарри, беря толстую тестяную колбаску, сочащуюся кетчупом. — Ты и с-с-сама знаеш-шь, что нет. — Ну хорошо, — сдается Джинни, надкусывая свой хот-дог. — Девушка у них за стойкой похожа на мопса. Острый взгляд, острый ум и вздернутый нос. Она меня запомнила. Сегодня собрала заказ, даже не спрашивая. А ведь я заходила на прошлой неделе. — Четыре раз-за, — напоминает Гарри. — Мы четыре вечера пытались прожевать это тес-с-сто. — Все равно, — не сдается Джинни. — Мне кажется, она милая. И не потому, что ей нужно продать эту еду. — А з-значит, мы и дальше будем питатьс-с-ся с-с-сомнительными с-с-сос-с-сис-с-сками, — констатирует Гарри. Джинни хохочет. — Ты как Маугли, воспитанный змеями! Гарри тоже смеется. Он не сердится на Джинни — та вовсе не хочет его обидеть. За годы жизни дверь в дверь они выучили все больные места и мозоли друг друга. Гарри надеется, что Джинни повезет с этой продавщицей из кафе. — Как ее з-зовут? — спрашивает он. — Тебе не понравится, — говорит Джинни, обрывая смех. — Панси. Панси Паркинсон. И в самом деле. Целых две «с». Гарри уже не нравится Панси Паркинсон, но он все равно мысленно желает Джинни удачи.* * *
В полночь, едва приступив к выполнению обязанностей, он сталкивается с доктором Риддлом. У того тяжелый, металлический взгляд и кровь на левой ладони, которую он и отмывает под краном. Гарри старается не смотреть, внушает себе, что Риддлу на него плевать, однако перед уходом из туалетной комнаты тот уточняет: — Мистер Поттер? — Да, — кивает Гарри. — Надеюсь, вы тщательны в работе. Закончив уборку в кабинках и смывая кровь с раковины холодной водой, Гарри чувствует себя червяком на крючке, но не успевает обдумать это ощущение — оживает интерком: — Уборщики, срочно в лабораторию сектора двенадцать! Повторяю… Они спешат, переглядываясь, обмениваясь немым вопросом: что же там случилось? Коридор пуст, но не успевают они достигнуть двери, как из лаборатории вываливается доктор Риддл, прижимающий ладонь к лицу. Из-под пальцев бежит кровь. Ей уже запятнана и безупречно белая рубашка, и брюки, и даже ботинки. На полу капли крови, мелкие и крупные, рисуют пунктиром траекторию движения доктора. — Не пяльтесь! — визгливо орет Амбридж. — Срочно убрать лабораторию! Срочно вызвать медиков! — Сейчас будут, — бросает миссис Лестрейндж, держась на некотором расстоянии от доктора. — Я предупреждала вас, сэр… — Помолчите, Белла, — затыкает ей рот Амбридж. — Не сейчас же. А вы что стоите?! Гарри входит в лабораторию, стараясь переступать через капли крови на полу. Но внутри это уже невозможно: кровь размазана почти везде. Неужели все это из одного доктора? — Ну и бардак, — ворчит Рон, окуная тряпку в ведро. — Вечно нам достается все говно от ученых. Вот раз бы сами помыли — научились бы работать аккуратно. Гарри не слушает — косится на существо в клетке. То висит в своих оковах, будто неживое, но вдруг поднимает голову, и Гарри видит, что его лицо тоже в крови. Почему-то не возникает сомнений, что к нему-то медиков не вызовут. Гарри уже нашаривает в кармане платок, когда соображает, что с прикованными руками кровь с лица не вытрешь. Он отводит взгляд, обильно мочит тряпку и промывает под большим железным сейфом. Тряпка, кроме воды и крови, выгоняет из-под сейфа что-то еще, маленькое и бледное. — Мать твою! — говорит Рон, увидев находку. — Да это же нос! Срань господня, что сегодня за день! Я позову медиков. Когда он уходит, Гарри поднимает нос и кладет в пакет из-под завтрака. Не в грязной же воде ему лежать. Когда Амбридж принимает пакет, у нее дрожат руки и голос, но взгляд ничуть не меняется. — У вас двадцать минут, чтобы навести здесь порядок, — говорит она. Гарри улыбается. Рон толкает его в бок. — Мы все сделаем, — говорит он. — Не беспокойтесь.* * *
Следующий рабочий день начинается с того, что их вызывают в кабинет Амбридж. Однако начальника двенадцатого сектора там нет — ее место за столом занимает доктор Риддл. Среди любимых мадам фотографий кошечек он смотрится непривычно, но не чужеродно. Гарри даже кажется, что и вне службы эти двое спелись бы, несмотря на всю разницу. Посреди лица доктора большая белая нашлепка. — Рональд Билиус Уизли, — неторопливо зачитывает Риддл личное дело. — Вы из большой семьи, верно? — Да, — отвечает Рон. Терпение у него на зависть. Гермионино влияние. Но Гарри не нужно напрягаться, чтобы почувствовать неприязнь в коротких вежливых ответах. Несомненно, Риддл тоже это понимает. — Рыжие, нищие, многодетные, — перечисляет тот. — Довольно типичная ситуация, не так ли? Невозможность дать детям нормальное питание, лечение, хорошее образование. Печальная, печальная картина. Удивительно, почему люди делают такой выбор? Или они просто не задумываются над своей жизнью? — Возможно, сэр. — Гарри, кажется, слышит, как у Рона скрежещут зубы. Но он все же сдерживается. — Ну а вы, Гарри, — Риддл тянет к себе второе дело. — Гарри Джеймс Поттер. О… так вы сирота? — Да, — отвечает Гарри, не найдя слова короче. — Я тоже, Поттер, я тоже, — гнусавит Риддл. — Значит, это вы нашли мой нос? — Да… — Гарри запинается, но уже никак нельзя не добавить: — …с-с-сэр. Это был я. — Любопытно. Ваше заикание. Это ведь врожденное? — Да, с-с-сэр. — Любопытно. Спасибо, что нашли мой нос, Гарри. Хирургам понадобилось четыре часа, чтобы вернуть его на место, и то неизвестно, приживется ли. Он был измазан в кетчупе. — Прос-с-стите, с-с-сэр. — Итак, — перебивает его Риддл, — существо в лаборатории опасно. Смертельно опасно. Надеюсь, вам понятно, что это значит? Если нет, посмотрите на меня. А ведь я умею управляться с такими тварями. Никаких контактов. Никаких разговоров. Только уборка. Будете болтать — увольнение меньшее, что вам грозит. — Ох и мерзость, — говорит Рон, когда они покидают кабинет. Гарри кивает. Гарри думает, что Рон говорит отнюдь не о существе в клетке. В этот раз в лаборатории не успели устроить беспорядок, так что Гарри остается убирать ее в одиночку. Рон и другие, кого удалось высвободить, направлены в одиннадцатый сектор: сегодня аврал там. Гарри моет чистый пол, протирает поверхности, то и дело оглядываясь на существо. Его умыли — наверняка из шланга, думает Гарри, — но одежда выглядит, как высохшая под ванной половая тряпка. Голова существа опущена на грудь, и Гарри задумывается о том, как тот спит. Его ведь отковывают на ночь, верно? Хотя скорее просто вытравливают цепи, к которым крепятся наручники. Гарри где-то читал, что черное железо блокирует магию. Не то чтобы он верил в существование сверхъестественных сил, просто всякая чушь легко запоминается. Хотя старшие братья Рона, близнецы-весельчаки Фред и Джордж утверждали, что ученые всерьез занимаются этой проблемой, и их двенадцатый сектор — только часть одного из больших проектов по изучению материалов, связанных с поиском магических сил и их носителей. Наверняка лаборатория, из которой прибыл Риддл, занимается тем же, а привезенное им существо, выходит, возможный маг. Наверное, Гарри должно быть страшно находиться с ним в одном помещении, но ему совсем не страшно, только любопытно. Он отвлекается от размышлений, ощутив на себе чужой взгляд. Первая мысль — Риддл, но нет, это существо подняло голову и смотрит пронзительными черными глазами. Гарри улыбается ему. — Это ты оттяпал нос-с-с доктору? — спрашивает он и, не дождавшись ответа, продолжает: — Правильно с-с-сделал. Этот Риддл с-с-скользкий тип. Напоминает мне одного з-знакомого. Такой вес-с-сь лощеный, белый. Противный. И с-с-сын такой же. Он учился в одной ш-школе с-с-со мной. Я с-с-с ним даже дралс-с-ся нес-с-сколько раз-з. Глаза существа вспыхивают, пока он говорит. Гарри уверен, что существо его понимает, только не может ответить. Может, лекарства какие-то вкололи? Или из-за этих страшных шрамов на горле, будто его грызла собака? Удивительно, как он выжил после таких укусов. Не повезло же попасться на глаза еще и Риддлу. Но нос тому он попортил знатно. Гарри усмехается, не замечая, что перестал думать о существе как о существе. Теперь он мысленно называет его магом. А страх так и не пришел. Напротив, Гарри интересно так, как никогда раньше. Худая, как анатомическое пособие, кисть, свисающая из наручника у самой решетки, подсказывает, возможно, глупую, но кажущуюся замечательной идею. Гарри достает одно из обеденных яиц, чистит и протягивает сквозь решетку, надеясь, что ему хватит длины руки. О том, что руку может постигнуть участь носа Риддла, он не думает. Маг хватает яйцо из его пальцев, как птица, откусывает сразу половину, торопливо жует. — Аккуратнее, — просит Гарри. — Не с-с-тоит ос-с-ставлять с-с-следов. Почему-то сейчас ему нравится произносить самые свистящие, самые нелюбимые слова. Такое ощущение, что здесь его шипение более чем к месту. Маг доедает остаток и растирает подошвой мельчайшие желтые крошки, упавшие на пол. — С-с-спас-с-сибо, — говорит он. Гарри отшатывается, подумав, что его передразнивают, но по глазам мага понимает, что тот и не собирался. Видимо, просто горло пересохло. В следующий раз Гарри, кроме яйца, приносит упаковку сока с соломинкой.* * *
Мага зовут Снейп. Гарри полагает, что ему очень подходит это имя. Говорит тот мало и действительно заикаясь, как и Гарри. Это даже не заикание, а странное змеиное шипение. Гарри удивляется тому, что всегда считал свой речевой дефект таким серьезным недостатком. Оказывается, все не так страшно и вполне разборчиво. Правда, говорит Снейп мало — наверное, горло все же повреждено, Гарри не спрашивал. Они вообще мало говорят, больше прислушиваются к посторонним звукам: нет ли шагов в коридоре, не открывается ли дверь. Но Гарри все равно умудряется притащить и показать свои главные сокровища: фотографию родителей, маленькую, очень сильно потрепанную, полый бронзовый шарик неизвестного предназначения, который ему ужасно нравится держать в ладони, найденную в библиотечной книге карту какого-то поместья или замка и, наконец, треугольный значок с кругом и линией, купленный за смешную сумму на блошином рынке. Гарри рассказывает о каждой вещице, Снейп слушает. В его глазах Гарри видится понимание. Конечно, он может ошибаться. Именно это говорит ему как-то вечером Джинни, выслушав очередной немного сумбурный рассказ о Снейпе, Риддле, яйцах и взаимопонимании. — Будь осторожен, — говорит она. — Иногда ты слишком легко веришь людям. — А он не человек, — во весь рот улыбается Гарри. — Ему мож-жно. Джинни качает головой. Запас надкушенных хот-догов в ее холодильнике грозит выплеснуться наружу и затопить комнату. Гарри интересуется, что у них с Панси. Джинни смеется. Это значит, она нервничает. — Все по-прежнему, как видишь. Но я обещаю, что однажды наберусь смелости. Мне кажется, она из наших. Это ведь видно, правда? — Я не з-знаю, — честно говорит Гарри. А что еще сказать? Он вообще понятия не имеет, как это: делать шаги, спрашивать, ошибаться. Или не ошибаться, и тогда вообще непонятно, что дальше. — Удачи, — говорит он, уходя, — о черт, опять опаздывает! — Тебе удачи, — доносится вслед. Джинни всегда высказывает свое мнение — но никогда не настаивает, чтобы Гарри брал его в расчет. Может, эта Панси действительно не слишком плоха? Пусть так и будет, от души желает Гарри. Рабочий «день» начинается как обычно, без неожиданностей, и Гарри уже предвкушает, как проберется в лабораторию — никем не замеченный, словно форма уборщика делает его невидимкой, — но тут Риддл, появившийся в дверях кабинета Амбридж, где, похоже, прописался, манит его пальцем. — Я разлил воду, Поттер. Уберите, пожалуйста. Гарри приседает и промокает лужу на полу, чувствуя облапывающий чужой взгляд — на шее, на лопатках, на заднице. Ему хочется развернуться и выплеснуть Риддлу в лицо грязную воду из ведра, но как потом оправдываться? Ощущения к делу не пришьешь. Гарри стискивает зубы и заканчивает работу. — Хорошо, — говорит Риддл над головой. Он стоит совсем близко — в полушаге, и когда Гарри выпрямляется, оказывается вплотную — грудью к плечу. — Я могу быть с-с-свободен, с-с-сэр? — спрашивает Гарри. Рядом с Риддлом его шипение снова выглядит постыдным. — Можете, — отвечает тот. — Конечно, можете. «Хрена с два», — слышит Гарри в его голосе и почти сбегает из кабинета. Пять минут в кабинете Риддла — будто жирное черное пятно, расползаются, отравляют прошедший вечер и всю долгую ночь. Даже предстоящая под утро встреча со Снейпом потеряла обычное очарование. Риддл будто высосал радость из окружающего Гарри мира, оставив только грязь, тяжелую работу и уныние, прозрачным туманом нависающее над каждым из них. — Пойдем, — толкает его в плечо Рон. — Ты как в воду опущенный. Если отдохнем минуту-другую, мир не рухнет. — Наверное, — говорит Гарри. Волнуется он не столько за мир, сколько за Снейпа. Рон приводит его в закуток, где стоят тележки для лабораторных халатов и полотенец. Чистые в прозрачных целлофановых упаковках сложены аккуратными пачками, грязные навалены кучами. Рон сует ему маленький картонный стаканчик с обжигающе горячим кофе. — Откуда? — удивляется Гарри. — Автомат за углом стоит. — Так для с-с-сотрудников ж-же! Не для нас-с-с! — А его камера не видит. Слепая зона. Вуд недавно обнаружил. Оливер Вуд — серьезный, строгий, старше их с Роном года на два-три. Гарри подумать не мог, что тот способен нарушать правила. — Да он нормальный, — ухмыляется Рон, словно читает мысли. — Просто немного зануда. Ты зря с ним не общаешься. Гарри кажется, что в словах Рона есть какой-то подтекст, но на размышления и расспросы нет времени: нужно попасть в лабораторию двенадцатого сектора до того, как закончится смена. Гарри спешит по коридору, опустив голову, ненамеренно пряча рассеянную улыбку. На языке еще горчит привкус не очень хорошего кофе. Снейпа он не видит, пока не опускает взгляд ниже привычного уровня и еле сдерживает крик. Маг провис на ослабленных цепях, голова упала на грудь, ноги подогнуты, руки в плечах и кистях вывернулись, но Снейп не чувствует боли. По всей видимости, он без сознания. Гарри окликает его раз, другой, слышит посторонний звук и понимает, что его сейчас застигнут. Он судорожно оглядывается и прячется за сейфом. Не лучшее, далеко не лучшее место, но другого нет. Сердце стучит на всю лабораторию. Только бы не услышали, думает Гарри, понимая, насколько глупа эта мысль. Пальцы, сжимающие пакет с едой, влажные и ледяные. Риддл закрывает за собой дверь на замок, прохаживается перед клеткой туда-сюда, не сводя глаз с прикованного, а потом нажимает какой-то рычажок на пульте. Снейпа будто электрошоком подбрасывает. Он выгибается и кричит. Легкий треск и вставшие дыбом волосы подсказывают Гарри, что это действительно электрошок. Мразь. Гарри вдруг понимает, что убил бы Риддла, если бы мог. Через долгие секунды крик стихает. — Что же ты? — негромко говорит Риддл — Гарри не высовывается и не видит его лица, и на какое-то пугающее мгновение кажется, что Риддл обращается к нему. — Что же ты не используешь против меня свою магию? Это всего лишь электричество. Или его чересчур много? Или железо в самом деле блокирует твои способности? А, тварь? Я терпелив, я выясню, в чем дело. У меня много времени… Снейп не разговаривает с ними, понимает Гарри. Они и понятия не имеют, что Снейп способен говорить, иначе использовали бы другие методы. А сейчас он просто опасное животное, над которым проводят эксперименты. Они ничего не знают — и не узнают, уверен Гарри. Выбросят отработанный материал и переживут несколько неприятных минут, отчитываясь за трату средств. Он плохо помнит, как оказывается дома. За окном занимается малиновый рассвет, у Джинни серые круги под глазами — опять не спала всю ночь, пересматривая бесконечные матчи, — а Гарри не смог бы заснуть, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Я долж-жен его с-с-спас-с-сти, — говорит он. — Ты помож-жеш-шь? Нуж-жна маш-шина. У твоего отца ес-с-сть «Ф-ф-форд». — Я не буду брать «Форд», — возражает Джинни. — И ты не будешь. Ложись и спи. Это не твое дело, Гарри. — А мож-жет, мое! — горячится он. — Мож-жет, я выж-жил в той аварии только потому, что долж-жен его с-с-спас-с-сти! Потому что больш-ше некому! Ты не понимаеш-шь! Ты долж-жна мне помочь! — Я должна найти работу, — Джинни проходит к двери, отталкивая его с дороги. — У тебя нет никакой миссии, Гарри, ты просто живешь, потому что так вышло. Повезло. Не ищи приключений. Все, я пошла. Пожелай мне удачи. Гарри отворачивается и молчит, стискивая кулаки. Глупая, детская обида и такой же глупый жест, но… Он ведь нечасто просит о помощи. И он надеялся, что Джинни поймет, почему он шипит на нее. Гарри впервые встретил человека — пусть не совсем человека, — с которым может говорить. Почему Джинни этого не видит? Гарри уходит к себе, ложится на диван, закрывает глаза. Но сон не приходит. Вместо него в голове рождается план — четкий, логичный и совершенно безумный. У Гарри нет никаких сомнений: завтра он сделает это. Это и будет его миссией, раз уж на то пошло. С этой мыслью он и засыпает. …а когда просыпается, за окном уже гаснет день, а в изножье дивана сидит Джинни, облитая закатным светом, будто абрикосовым вареньем. Она улыбается, и Гарри догадывается, что все плохо. — Не вз-зяли? — Не взяли, — соглашается Джинни. — Зато в этот раз объяснили, почему. Я, видишь ли, сраная лесбиянка. Сведения о моей ориентации как-то вышли наружу и расползаются все дальше и дальше. Пока об этом известно не всем, но… Гарри понимает. Мир спортивной журналистики не так уж широк, а репутацию с таким пятном уже не отчистить. Джинни ломилась в закрытую дверь. — По крайней мере, ты теперь знаешь, в чем дело, — успокаивающе говорит он. — Давай поужинаем. Где твои хот-доги? Лицо Джинни становится еще несчастней, а улыбка — еще шире. — Панси выставила меня из кафе. Я… я сделала шаг. А она посмотрела на меня, как твоя тетя на том вашем семейном фото, и сказала, что я извращенка и должна сказать спасибо, что она не вызвала полицию. У них приличное семейное заведение. Я там неуместна. — Мне ж-жаль. — Мне тоже. — Улыбка скоро разорвет ей рот. — Гарри, — говорит Джинни, когда он, умытый, одетый, с пакетом в руке стоит у двери, — я помогу тебе. Никому нельзя позволять издеваться над живым существом. — С-с-спас-с-сибо, — говорит Гарри, делая шаг назад. — Вот что надо с-с-сделать… Сегодня он снова опаздывает. Рон с трудом удерживает оборону возле терминала, отвоевывая для него право вовремя отметить в карточке свое появление. Гарри благодарит его и замолкает. В этом нет ничего необычного, но Рон слишком хорошо его знает. — Что случилось? — спрашивает он. Гарри рассказывает ему о ситуации с Джинни. — Вот уж не везет, — говорит Рон. Он любит младшую сестренку. В их семье все любят друг друга. Гарри иногда завидует. Впрочем, он давно включен в этот большой теплый круг и сейчас чувствует укол совести за то, что вовлекает Джинни в свою аферу. Но иначе ничего не выйдет. При виде Снейпа Гарри в первую минуту думает, что тот умер — он висит на своих цепях совершенно неподвижно, голова откинута назад так, что шея кажется вывернутой, лицо опять испачкано кровью. Но хриплый вздох возвращает и Гарри способность дышать. Он моет пол, протирает столы, шкафы, стараясь не смотреть на Снейпа. Сейчас в лабораторию могут войти в любой момент, жизнь здесь затихает ближе к утру. Именно тогда, когда нормальные люди устало разъезжаются по домам, Гарри возвращается в двенадцатый сектор. — Мы с-с-сейчас-с-с уйдем, — говорит он Снейпу. Тот смотрит на него, как на идиота. Гарри успокаивающе улыбается, открывает клетку — нетрудно было догадаться, что за новый блестящий ключ появился на стенде в кабинете Амбридж, — и останавливается, понимая, что он действительно идиот. Ключ от клетки не подходит к оковам. Как он сразу не догадался — конечно, Риддл носит ключ от наручников при себе. И что теперь, как теперь быть? Гарри дергает цепи, но толку от этого никакого. — Позвольте, я помогу вам, — слышит он за спиной, и сердце едва не выскакивает из груди. Их поймали! Теперь всему конец. Ньют Скамандер, один из рядовых сотрудников лаборатории, склонив голову и чуть улыбаясь, протягивает на ладони ключ, будто корм бродячей собаке. Гарри видит, что тот самодельный — немного корявый и явно из другого металла. Но главное, что замки он открывает. — Я с той стороны, ты с другой, — говорит Ньют, подхватывая Снейпа слева. Они не столько ведут, сколько волокут Снейпа по коридору. Гарри понятия не имеет, сколько у них времени. — Почему ты нам помогаеш-шь? — спрашивает он. — На кого ты работаеш-шь? — Я выполняю поручение одного человека, — говорит Ньют. — Он очень просил помочь мистеру Снейпу. — Ты з-знаеш-шь его имя? — вскидывается Гарри. — Ты з-за нами с-с-следил? — Да, но имя я знал и раньше. Снейп владеет информацией, которую ни в коем случае не должен получить Риддл. Все очень запутано, Гарри. Пожалуй, главное, что я должен тебе сказать, — магия существует. — Ты не мог з-знать, что я хочу его с-с-спас-с-сти, — медленно говорит Гарри. — Как ты с-с-собиралс-с-ся обез-зопас-с-сить информац-цию? — Гарри… — Ты долж-жен убить его, так? — Если не будет другого выхода. В этот момент Гарри начинает ненавидеть весь мир. Добравшись до кофейного автомата, он оставляет Ньюта и Снейпа в «слепой» зоне и идет за тележкой. Здесь, в отличие от коридоров секторов, видеокамеры следят за каждым квадратным футом пространства. Снейпа придется прятать. — Тебе нуж-жно уйти, — говорит он Ньюту, забрасывая уложенного на дно тележки Снейпа грязными халатами. — На з-записи нас-с-с не долж-жны видеть вмес-с-сте. — Конечно. — Ньют отступает на шаг. — Но тебе понадобится помощь. Он очень слаб. Я могу достать лекарство. Гарри коротко кивает, одновременно соглашаясь и прощаясь, и катит тяжелую тележку вниз, в гараж, где его уже должен ждать «Форд» мисс Джинервы Блэк — не могла же она воспользоваться собственной фамилией. Старший брат, Билл, пользуясь своими связями, добыл ей поддельные документы, а новую фамилию предложил Гарри. Тетя как-то обмолвилась, что такую носил его крестный. Тетя дала понять, что тот был плохим человеком — как и все остальные люди на свете, кроме ее сына и мужа, но Гарри не сомневается в обратном. Помогая Снейпу улечься на заднее сиденье, он почти готов поверить, что все получилось. Надежду разбивают выстрелы. Гарри захлопывает дверцу, скрючившись в узком пространстве, держась за обе спинки сразу. — Гони, Дж-жинни! — Я на это не подписывалась! — кричит она, и «Форд» буквально прыгает с места, набирая скорость с каждой секундой. Звучат еще несколько выстрелов — по счастью, неудачных, даже стекла остаются целыми. Гарри наклоняется ниже, его лицо в двух дюймах от лица Снейпа, и Гарри понимает, что счастлив. Здесь, сейчас, в эту самую секунду. «Форд» подпрыгивает, и Гарри больно ударяется головой. — Прости! — смеется Джинни. Смеется по-настоящему, как когда-то давно. Гарри кажется, что она тоже немного счастлива. Объяснения с Риддлом и с отцом Джинни пока еще очень далеко, в завтрашнем дне.* * *
Завтрашний день — точнее, ночь — наступает довольно быстро и начинается с вызова в кабинет Амбридж. Рон нервничает: он не понимает, что происходит, и не понимает причины странного спокойствия Гарри. Первое вскоре разъясняется. — Существо, о крайней опасности которого я вас предупреждал, сбежало, — сообщает Риддл. — Кто-то из сотрудников оказал ему помощь. Я хочу, чтобы вы рассказали все, что вам известно. Все мелочи, странности, подозрения. Все. — Когда мы вчера уходили, все было спокойно, — первым отвечает Рон. — Ничего необычного. — А что скажете вы, мистер Поттер? — Риддл склоняется к нему. Гарри отшатывается. Не от страха — от Риддла исходит странный запах. А глаза такие, будто он обшаривает мозг. — С-с-скажу, что у вас-с-с гниет нос-с-с, — говорит Гарри. — Наверное, кетчупа оказалос-с-сь недос-с-статочно для конс-с-сервации. — Что ты несешь? — шипит на ухо Рон. — Простите его, мистер Риддл, он вчера перебрал с вечерним пивом. Пойдем, Гарри, пойдем. И заткнись, ради бога, — добавляет он чуть слышно. — Вон! — орет опомнившийся Риддл вслед. — Вон отсюда! — Что ты натворил? — спрашивает Рон позже, когда в раздевалке не остается ни одной живой души; и Гарри выбалтывает другу все. Его будто прорывает. Он говорит и говорит, срываясь в шипение и беспрестанно улыбаясь. — Ты псих, — говорит Рон, немного даже восхищаясь. — Риддл из тебя душу вынет. — Обломаетс-с-ся, — самоуверенно отвечает Гарри. — Я ни в чем не приз-знаюс-с-сь. А читать мыс-с-сли он не умеет, я надеюс-с-сь. — Я тоже, — серьезно отвечает Рон. — Ладно, пойдем работать.* * *
Жизнь Гарри меняется. Он больше не заходит по вечерам к Джинни, но по-прежнему опаздывает на работу и по утрам торопит автобус ехать быстрее. Кажется, иногда у него даже получается. Таясь, с соблюдением всех шпионских формальностей, он принимает у себя Ньюта. Тот действительно приносит лекарство — странную жидкость в странном флаконе, которая оказывает поразительное и мгновенное воздействие. Снейп оживает, словно политый цветок. Теперь он выглядит худым и измученным, но точно не умирающим. — Он слишком долго не мог пользоваться магией, она была будто заперта в нем, — объясняет Ньют. — Это усугубило общее состояние. — А ты врач? — спрашивает Гарри. — Ну там, у с-с-себя. — Не совсем, — улыбается Ньют. — Опасайся Риддла, Гарри. Он не из тех, кто прощает. — Как только С-с-снейп поправится, то с-с-сраз-зу уйдет. Он ведь с-с-сумеет исчезнуть? — Конечно, — успокаивает Ньют. — Риддлу повезло наткнуться на него раненого. Здоровым он без труда скроется от любых наблюдателей. Магия действительно огромная сила, поэтому за ней так гоняются. Это отличная новость, которой Гарри не слишком рад. Поправившись, Снейп остается все так же молчалив, зато Гарри треплется за двоих, словно восполняя все прошедшие в тишине годы. Рассказывать особо не о чем, но Гарри находит новые и новые темы. Однажды к нему заходит Джинни — в тот момент, когда Гарри в лицах изображает одиннадцатый день рождения Дадли. Гарри знакомит своих гостей друг с другом. Джинни ведет себя как истинная леди — пожимает Снейпу руку и чуть ли не приседает. — И как он тебе? — спрашивает потом Гарри. — Ну… он страшный, — фыркает Джинни. — Так мне с-с-с ним не трахатьс-с-ся, — говорит Гарри. — Да? А зачем мы его тогда спасли? — удивляется Джинни. И уже серьезно добавляет: — Я беспокоюсь за тебя. Как там ваш Риддл? — Ищет, — пожимает плечами Гарри. Осталось немного — Снейп почти восстановился. Скоро он сможет переместиться туда, где у него дом. Это все, что известно Гарри. — ...Ты грус-с-стиш-шь? — спрашивает как-то утром Снейп. — Почему? Гарри долго подбирает слова. — У меня с-с-скучная ж-жизнь, — говорит он наконец. — Я ведь рас-с-сказ-зывал. Снейп долго смотрит на него, потом делает неуловимый жест — и в комнате темнеет. Темноту заполняют десятки, сотни пушистых разноцветных огней. Гарри ловит один из них, разглядывает. У огонька нет формы, материи — это просто свет ниоткуда. Магия. Когда оказывается, что Гарри оторвался от пола и находится в воздухе, он уже не удивляется. Осваивается, кружится, ныряет к полу, взмывает к потолку. Это все равно что плавать, только намного лучше. Он улыбается во весь рот, подплывая к Снейпу, не успевает вовремя затормозить. И они сталкиваются лицами. Губами. Руками. — …Да что происходит? — возмущается мистер Хагрид, когда с потолка его кинозала начинает сыпаться лепнина. — У нас всегда был сейсмобезопасный район. Его помощник Филч, въедливый и тощий, согласно кивает. Впрочем, через четверть часа землетрясение прекращается.* * *
— Джинни мне вчера кое-что рассказала, — говорит вечером Рон. Гарри вскидывает на него глаза. Он немного встревожен. Действительно, немного — и Джинни, и Рон его лучшие друзья. Но они могут допустить ошибку. Каждый может. А Гарри сейчас в той ситуации, когда ошибаться нельзя. — Ты сильно рискуешь. Риддл не оставит тебя в покое. Он продолжает расспросы, подчиненные Лестрейндж тоже роют землю. Они опрашивают каждого, представляешь, каждого работника в здании, всех, кто приходил в этот день, всех, кто уволился в последние месяцы. — Откуда з-знаеш-шь? — Перси рассказал. Перси — еще один брат Рона, мелкая сошка в большом департаменте. — Тебя пока не трогают, и это плохо. Значит, подозревают в причастности. Ты можешь куда-нибудь деть это существо? — Пока нет. Ему еще не хватает с-с-сил для аппарации. Это… ну, перемещение. Он может исчез-знуть, но не с-с-сейчас-с-с. Нужно немного времени. — Надеюсь, оно у нас есть, — говорит Рон. — Пойдем, сегодня дождливо. Грязи, должно быть, за день натащили немеряно. — Я попрос-с-сил Джинни прис-с-сматривать за квартирой, когда я на работе. Если з-заметит что-то подоз-зрительное, я подумаю, что делать. — Подумает он, — ворчит Рон. — Умеешь ты, Гарри, находить себе приключения на задницу. Гарри не ожидает, что от расхожей фразы вспыхнет до самых ушей. — В чем дело? — Рон, конечно, замечает. — Неужели нашел… кого-то? Он в курсе предпочтений Гарри, но вслух они об этом никогда не говорят. Гарри краснеет еще сильнее, и Рон наконец понимает. — Я ничего не скажу, — он поднимает взгляд к гипотетическим небесам, — но ты идиот, Гарри. Нет, серьезно, лучше бы ты продолжал дрочить в душе. — Не лучш-ше, — уверенно говорит Гарри. Чем бы это не кончилось — не лучш-ше. Он едва успевает заснуть — Снейп рядом, на соседней подушке, бодрое солнце наискось бьет в окно, — когда в дверь стучат. Нет, не стучат — колотят, будто пытаются вынести. — Гарри, открой! Гарри отпирает замок, и Рон влетает внутрь. — Закрой! — кричит он. — Закрывай! Гарри захлопывает дверь и пытается накинуть цепочку, но не успевает. Дверь распахивается, ударяя его по руке. На пороге Риддл — мокрый, злой, воняющий, как свалка отбросов. В руке у него пистолет. — Ты опоз-здал, Уиз-зли, — шипит он. — Я добыл из Скамандера правду. Он так и говорит — «из Скамандера», и Гарри отчетливо понимает, что Ньюта больше нет. Или лучше бы не было — после того, что мог с ним сделать английский доктор. — Где эта тварь? — спрашивает Риддл. Повисает напряженное молчание, и в этот момент дверь опять отворяется. — Гарри, у тебя не заперто… — начинает Джинни и останавливается на полуслове, скользя взглядом по красному, взъерошенному Рону и пистолету Риддла. — Отлично, — говорит тот. — Вы поможете мне — или погибнете от его рук. Так будет указано в отчете. — Нет, — говорит Рон. — Гарри мой друг. Я не стану помогать вам, сэр. — И я не стану, — добавляет Джинни, делая шаг в сторону кухни, где, очевидно, находится Снейп — хотя Гарри надеется, что тот каким-нибудь магическим образом сбежал. — Что с-с-с твоей ногой? — не к месту удивляется Гарри. — Снейп вчера вылечил ее. Я больше не хромаю, — улыбается Джинни и поворачивается к Риддлу. — Сэр, поймите — он не человек, но и не чудовище. Он разумен — и добр. — Ну зачем, — стонет Рон. — Джинни, с ним не о чем говорить. Риддл его не слушает. Он подходит к Джинни вплотную. Гарри думает, что ее сейчас, наверное, стошнит. — Не знаю, кто вы, милая, но зарубите на носу одно: эта тварь — монстр. Я уже зарубил, на всю жизнь. Не желаете посмотреть? Он отрывает с лица пластыри один за другим, и с последним отрывается и нос — кусок почерневшей, мертвой плоти. Посреди лица у Риддла сплошная гниющая рана. — Как тебе, милая? — спрашивает он. — Нравится? — Ос-с-ставь их в покое. — В дверях кухни появляется Снейп, и рядом с Риддлом он выглядит настолько слабым, что Гарри бросается вперед — прикрыть его. — Значит, вот как, Поттер? — оскал Риддла чудовищен. Он поднимает пистолет, Рон замахивается. Два выстрела звучат почти одновременно. Риддл быстр как змея. Гарри видит лежащих на полу Уизли, кровь кого-то из них. Третьего выстрела он не слышит, оглушенный первыми двумя, чувствует только, как его отбрасывает назад, на Снейпа, а потом в груди вспыхивает огонь и выжигает его изнутри. В комнате темнеет, но Гарри еще видит, как перед ним вытягивается худая рука, посылая вперед светящиеся нити, напоминающие те, прежние огоньки. Пистолет Риддла плавится у него в руках, новый выстрел разрывает его, осколки раскаленного металла летят Риддлу в лицо. Слышится дикий рев, Риддл бросается вперед, но еще одна огненная сеть опутывает его, вплавляется в тело, будто раскаленная проволока, и проходит насквозь. В комнате как на бойне — отвратительный запах и повсюду кровь. Гарри думает, что больше не сможет здесь жить. Он уже нигде не сможет жить. Становится совсем темно.* * *
— Это на с-с-самом деле? — спрашивает Гарри, открыв глаза. Высоко над головой — каменный потолок, у кровати горит свеча и даже воздух другой. Из прежнего — только Снейп, намного более здоровый, чем раньше. — Да. Как ты с-с-себя чувс-с-ствуеш-шь? — Не з-знаю. — Гарри помнит все, что случилось, но так, будто видел это в кино много дней назад. — Почему мне вс-с-се равно? — Я дал тебе лекарс-с-ство, притупляющее чувс-с-ства. Ты с-с-слиш-шком с-с-слаб. Потом вс-с-се с-с-станет как прежде. — Что с-с-с Роном и Джинни? Риддл мертв? — Они в больнице. В обычной, но вс-с-се не так плохо. Риддл мертв. — Я думал, ты не с-с-справиш-шьс-с-ся, — признается Гарри. — Ты был таким с-с-слабым, а он — очень з-злым. — И я так думал, — говорит Снейп. — Но магия — не с-с-самая с-с-сильная вещ-щь на с-с-свете. Мне говорили об этом, но я тогда не поверил. — А какая тогда… — начинает Гарри и тут же сам понимает. — Мож-жно мне яйцо? — говорит он.