Я твой милый друг

Женя нежно проходится подушечками пальцев по предплечьям Гоши, тот улыбается. Расслабленно выдыхает и целует мальчишку в лоб, прикрывая глаза и прижимая его к себе. Внутри разрастается тепло, и он целует его в висок и волосы, проходясь носом по щеке. Потом поднимает взгляд и смотрит в темные карие глаза, и снова прижимается тесно, обнимая за талию двумя руками и утыкаясь в плечо носом, но это так мало — хочется ощутить его в себе (без всяких пошлых мыслей), раствориться в нем и слиться воедино. — Ты в порядке? — спрашивает его любовь. Женя смотрит чисто, без сомнений, укора или боязни. Женя любит его по-настоящему, слишком хорошо, и Геркойтен не хочет просыпаться. — Радость моя, — протягивает Геркойтен, выдыхая снова, улыбаясь и жмурясь. Женя улыбается тоже, и Гоша целует его в губы. Мягко, без языка, без напора, с любовью. Он чуть вздрагивает, отстраняясь, перебирая слова в голове снова и снова. — Дай мне ручку, — просит он, зная, что до тумбочки не дотянется сам. Женя смотрит на то, как он выводит на своей ладони несколько строк, и берет его руку своими двумя, вчитываясь во фразы. Он выдыхает, после смотря ему в глаза — счастливо, спокойно и без обвинений. Гоша всегда боится, что Женя обидится, когда он в очередной раз напишет песню про него, однако этого не было ни разу за все время их отношений. — Я твой милый друг, — напевает Гоша тихо, смотря снова ему в глаза, — что освещает весь твой путь горящей сигаретой, словами, полными вина, — он выдыхает, — ты не захочешь видеть вновь меня, лишь упадет последний пепел, высохнет бокал… Геркойтен прижимается к его лбу своим. Женя — самый милый его друг, освещающий весь его путь. В две тысячи девятнадцатом Гоша наконец-то по-настоящему счастлив. — Как твое вдохновение, любовь моя?