вор, у которого украли сердце

— Чонгук, ты что делаешь... — Хосок не отталкивает младшего, но хватается за его руку, когда та с талии перемещается на плоский живот. — Когда я зашел, ты так соблазнительно лежал, что я не мог оставить всё как есть, хён, — голос принца намного ниже, чем обычно. Хосок несдержанно выдыхает и тут же прикусывает губу, чтобы больше не издать ни одного лишнего звука, в то время как младший жмется ещё ближе, из-за чего слуга ощущает его возбуждение своим бедром. — Я думал, что ты пошел до покоев девчонки, — тихо говорит лис и ослабляет хватку на руке принца. — Ты такой невежа, она ведь госпожа, — Гук пропускает смешок и медленно поглаживает живот старшего, водя кончиком носа за ушком и задевая губами шею, словно случайно. — Да пусть хоть королева, я её старше на пару лет! — тут же возмущается Хосок, дергаясь, из-за чего его нога трется о пах принца, заставляя того промычать, а лиса наоборот застыть. — Я просто проводил её, — шепчет младший и оставляет легкий поцелуй за ушком рыжего, — и даже не пожелал спокойной ночи. — Вау, да ты герой, — Хосок пропускает смешок, прикрывая глаза, — неужели его величество оправдывается перед слугой? — Когда я стану королем, никто и никогда не посмеет больше называть тебя слугой, — слишком уверенно заявляет принц, что лису даже поверить в это хочется. Но Хосок все же больше склоняется к эмоциональности момента и наивности Чонгука, к его неопытности и юношеской вере в лучшее. Парень сдерживает смешок, чтобы не задеть этим чувства темноволосого. Принц сухо, но часто целует шею старшего, что-то вроде коротких чмоков, которые со временем перерастают в более интимные, с языком, делая кожу лиса влажной. Хосок все еще ломается, не знает как поступить, очень хочется ответить взаимностью и просто отдаться моменту, но позже от этого явно будет только сложнее и хуже, обоим парням, между прочим. Посторонние мысли смывает как волной, когда младший смелеет и скользит рукой к паху рыжего, сжимает его член через ткань и поглаживает, кусая светлую кожу на шее. Хосок не сдерживается и пропускает стон, начиная елозить, тем самым потираясь о возбуждение принца. А тот переворачивает слугу на спину, чтобы видеть его лицо, но рыжий в ответ упирается ладошками в грудь темноволосого, останавливая от действий. — Разрешаю только взаимную дрочку, — предупреждающим тоном говорит Чон и смотрит так серьезно, что принц просто сглатывает и кивает быстро, это кажется лису чертовски милым. Ну как можно быть таким малышом и выглядеть при этом как секс-машина. Какая-то магия Чон Чонгука, не иначе. Младший берет запястья Хосока и тянет ладошки к своим губам, оставляя на худых пальцах поцелуи, что выглядит максимально трогательно, хотя бы потому, что раньше с лисом так нежно и трепетно никто не обращался. Губы принца мягкие и чертовски аппетитные, цвета вишни, старший млеет от того, что именно его кожи касается такая красота, он смотрит завороженно, даже не подозревая, что Чонгук совершенно такого же мнения о его пальцах, получает удовольствие просто ощущая нежную кожу на ладонях. Хосок ведёт подушечками пальцев меж губ принца и слабо проталкивает их, когда младший приоткрывает рот и послушно вбирает, лаская горячим языком. Слуга раскрепощается все больше и его испорченная натура наконец вылазит на первый план вместе с нарастающим возбуждением, он толкает младшего на подушки и седлает его крепкие бедра, отчего тот сглатывает, сжимая стройные ляжки рыжего широкими ладонями. Лис гибко прогибается и елозит своим пахом по выпирающему бугорку в штанах Чонгука, заставляя того сдавленно простонать, худые руки медленно скользят по шее и широким плечам принца, а затем к дорогой рубашке, аккуратно и терпеливо расстёгивая её. — Ты сегодня был очень красивый, — шепчет Хосок, помогая младшему снять и рубашку и пиджак, которые он откидывает куда-то на пол, — но без одежды тебе идёт ещё больше, — тихо хихикает рыжий, ведя кончиком указательного пальца по крепкой груди юноши. — Хён оказывается такой откровенный, когда возбужден, — ухмыляется младший, снимая кофту теперь уже с рыжего, и накрывает ладонью возбуждение слуги, сжимая его. Хосок облизывает свои губы и наклоняется, утягивая темноволосого в поцелуй, на этот раз более горячий и мокрый, на что тот незамедлительно отвечает, стягивая параллельно с этим штаны и нижнее белье старшего. Шершавая ладонь принца сразу же обхватывает аккуратный член старшего, начиная быстрыми рывками надрачивать, немного неуклюже даже, видимо в силу неопытности, ведь одно дело, когда дрочишь себе, и совсем другое – кому-то. Но эта нетерпеливость, интерес, резкость и вместе с тем огромное обожание в темных глазах, именно то, что очень заводит старшего. Так приятно осознавать, что именно с ним его величество не то чтобы теряет свою девственность, но тем не менее впервые проводит время так интимно. Парни целуются долго и требовательно, будто ждали этого целую вечность, а теперь, наконец, получили. Хосок привстает и не до конца стягивает с принца его штаны, только чтобы оголить член. Он машинально облизывается, разглядывая толстый и длинный возбуждённый орган с выступающими венками. Его величество красивый везде. Ладонь рыжего тянется к розовой головке и касается мягко, пока сам он растягивает губы в хитрой ухмылке, замечая как принц откидывает голову в удовольствии. Их мучительные ласки продолжаются ещё долго, старший ловко и быстро надрачивает оба члена в своих ладошках, удобно разместившись на младшем, а тот только и может, что хвататься за бледные бедра, слишком крепко их сжимая от переизбытка эмоций и ощущений, наверняка синяки появятся в скором времени. Чонгук стонет надрывно и вот-вот подойдёт к разрядке, но слуга неожиданно перестает надрачивать и ложится на стройное тело младшего, выцеловывая его грудь. Неудовлетворенное мычание темноволосого определенно льстит. Хосок трётся своим членом о пресс младшего и кусает губы, пытается обдумать свои желания, но в итоге бросает это дело, потому что совсем не время. Забивает так же, как и на свои слова. Просто дрочкой тут не обойтись, так что лис тянется к столику около кровати младшего и берет чашу с маслом, которое Чонгуку выписал лекарь, чтобы он мазал руки после боёв, но непослушный и забывчивый юноша этого, конечно, не делал. Так что хоть в чем-то жидкость пригодится. Чонгук с удивлением прослеживает за действиями своего партнёра и смотрит вопросительно, не совсем понимает, зачем. Доходит до него тогда, когда Хосок усаживается обратно на сильные бедра и выливает холодную жидкость на член принца, отчего тот сглатывает. — Смотри внимательно, Чонгуки, — тянет томно рыжий, растирая масло по подрагивающему органу, — и запомни щедрость своего хёна, — старший подмигивает, убирая чашу обратно. На самом деле, Хосок хоть и подвергался множество раз попыткам насилия, но он все ещё девственник в этом плане. Раньше ему доводилось заниматься сексом только с девушками. Чон и сам не знает откуда у него столько уверенности, но из любой ситуации он всегда найдет способ очень ловко выкрутиться. Как и сейчас. Хочет член Чонгука в себе, значит – получит. А как и что, разберётся по ходу дела. Огонь возбуждения разгорается все сильнее, опаляя нутро каждого. Юноша не понимает такой резкой решимости со стороны старшего, но останавливать его не собирается, а особенно когда тот трётся своей промежностью о его член. Чонгук кусает свои губы и жадно разглядывает рыжего, а тот упирается рукой в грудь младшего и заводит руку за спину, прикрывая глаза. Ловкие пальчики по очереди медленно проскальзывают в нутро, стараясь хорошенько растянуть узкие стенки. Вообще не больно, просто неприятно и необычно. Чонгук шумно выдыхает и замирает, потому что понимает, что вид на такого развратного хёна это то, ради чего было бы резонно устраивать войны. Хосок одним своим видом удовольствие приносит, а когда с хлюпающим звуком вытаскивает пальцы и придерживает член принца у основания, направляя головку ко входу, вообще убивать может. Чонгук терпит, хочется самому схватить стройную талию и как следует насадить старшего на свой изнывающий член, но нет, потому что ещё больше хочется доставить удовольствие не только себе, но и Хосоку. И вообще, этот хён явно больше знает, первый раз можно потерпеть, а в последующие Чонгук уже не будет так много просто наблюдать и ожидать. Слуга устанавливает зрительный контакт с младшим, и только после этого медленно насаживается, задерживая дыхание. Чонгук даже так не срывается, откидывает голову назад просто, взгляд не сводит, смотрит и дышит часто, ещё сильнее сжимая бедра, отчего Хосок аккуратные брови сводит, а затем опускается до упора, выдыхая наконец. Он Чонгуку очень благодарен, что тот не пытается брать инициативу и терпит, потому что сейчас самое главное аккуратность, иначе завтра ходить будет проблематично. Младший тянет ладонь к члену Хосока и начинает его ласкать, чтобы хён немного отвлекся и быстрее привык, а когда это происходит, старший начинает двигаться, осторожно приподнимаясь и опускаясь, пока его движения не становятся более менее стабильными. Чонгук скулит от того, как хочет, но не может кончить. Он не позволит себе этого сделать, когда его хëн только-только начал получать удовольствие. Они перестают двигаться вообще и некоторое время просто вот так, слившиеся в одно целое, строят зрительный контакт. За это время Чонгук уже немного успокаивается и теперь ему хочется сильно-сильно начать уже двигаться. И тогда Хосок понимает, что уже довольно долго мучает своего принца, поэтому кивает ему, разрешая делать все, что тот захочет. Принц выдыхает, хватает талию рыжего, как и хотел, а затем приподнимает и насаживает снова до упора, вырывая сладкий полустон/полувсхлип с уст старшего. Чонгук со своими крепкими мышцами и сильным телом совсем противоположность лёгкому и хрупкому хёну. Он с лёгкостью подмахивает бедрами даже с лежачего положения, придерживая старшего одной рукой за талию, а другой за бедро, пока тот упирается ладошками в твердый пресс темноволосого, совсем не сдерживая свои стоны и сам насаживаясь. Наверное, если кто-нибудь пройдет мимо спальни принца, то появится куча вопросов, но никто даже одного озвучить не осмелится, так что это не важно. Их нежное безумие длится не долго, но для первого раза достаточно продолжительно. Чонгук кончает первым, потому что для него это всё впервые, потому что хотел слугу ещё с того самого момента, как увидел острые ключицы. Он и Хосока почти доводит своей юношеской энергией, но рыжий всё-таки обильно изливается только тогда, когда шершавая и мозолистая от рукояти меча рука накрывает его член и пару раз быстро проводит по всей длине. Старший валится на грудь Чонгука, прикрывая глаза и пытается отдышаться, приподнимая свои бедра, чтобы чужой член из него выскользнул. Странно, но эта пустота почему-то ему не нравится, а осознание этого и вовсе заставляет смущаться. Для него такой секс это тоже открытие, но он очень рад, что подобный опыт разделил именно с Чонгуком. Хосок лениво мажет губами по основанию шеи принца, а тот поглаживает поясницу парня и не может сдерживать счастливую улыбку, смотря в потолок. После секса лис становится чертовски нежным, ласковым и покладистым, это не может не радовать. — Хён, я тебя.. то есть, ты мне кажется... ну, — Чонгук думает, что сейчас лучший момент для признаний, правда почему-то неловко, и из-за этого он мнется. А Хосок сразу понимает, что ему хочет сказать младший, поэтому прикусывает его шею, чтобы тот ойкнул и замолчал, а после лис подрывается и накрывает его губы своими, отвлекая от любых мыслей. Сегодня они спят вместе, прямо так и засыпают, перед этим вдоволь намиловавшись. Хосок забывается настолько, что оставляет на шее Гука пару засосов, в то время как сам полностью в следах. Чонгук ласково пометил нежную кожу шеи и плеч, а особенно ключиц. Утро наступает не скоро, Хосок просыпается только к обеду, довольствуется мягкостью кровати и лениво потягивается, а затем чувствует ноющую поясницу и тут на него резко наказывает осознание случившегося ночью, он резко открывает глаза и застывает, натыкаясь на два темных омута. Чонгук уже несколько часов просто лежит, подложив под голову руки, наблюдает за мирно посапывающим хёном, не сдерживая мягкой улыбки. — Доброе утро, Хосок-хён, — шире улыбается Чонгук. — Давно ты на меня пялишься? — щурится в ответ слуга. — Прилично так. Хосок смущённо толкает принца в плечо и утыкается в подушку, а младший кладёт руку на его талию, притягивая ближе к себе. — Мне нужно идти, сегодня же у тебя рыцарский турнир, я должен был подготовить твоего коня ещё вчера, но забыл, — недовольно бурчит старший, пытаясь отодвинуться от горячего тела. — Уже не боишься? — Чонгук только крепче обнимает Хосока. — Нет, я даже оседлал его, чего мне бояться. — Ты оседлал уже двух коней, — хитро улыбается младший, пока рыжий пытается понять смысл сказанного. —Фу, Чонгук! — смеется Хосок и пытается возмущаться, еле отделываясь от поцелуев принца, — я пошёл. Лис быстро одевается и спускается вниз, где сразу же натыкается на господина Бо, и выражение на его лице не предвещает ничего хорошего. — Ты где пропадал? Знаешь, который уже час, а! — мужчина хватается за ухо младшего и тянет его за собой, — столько дел, а ты как обычно балду пинаешь, "джостра" уже через пару часов, между прочим, ты коня хоть подготовил? Хосок только вопит, что ему больно, а когда его отпускают, то и вовсе убегает, крича напоследок, что будет в конюшне. Малыша он не то чтобы уже совсем не боится, немножко шугается, но подходить вполне может. Чон выводит животное из стойки и поглаживает, успокаивая больше себя, чем коня. Надевает на него броню, все как следует закрепляя, потом оценивающе пробегается взглядом, вдруг что забыл. Малыш в это время спокойно стоит и ждёт, ему, на самом деле, вообще все равно до человека. Когда приготовление коня заканчивается, парень выводит того из конюшни и отводит на поле, где, собственно, и будет происходить всё зрелище. Затем, всё, что остаётся Чону, это ждать принца, пока тот сам готовится к мероприятию: надевает доспехи, подбирает копьё, разминается даже. А на трибунах уже скапливаются зрители, рыжий также видит и сегодняшних рыцарей, которые будут противостоять его величеству и друг другу. Все крепкие и подтянутые, довольно взрослые, есть конечно почти ровесники принца, но в основном все старше. Слуга вздыхает и не хочет себе признаваться, что немножко переживает за младшего. Однако, парня окликает служанка госпожи Хаын, прерывая от раздумий, а прямо рядом с ней стоит и сама девушка, подозрительно разглядывая шею рыжего и хмыкая, когда лис кладет ладонь поверх, закрывая засосы таким образом. — Тебя звал главный евнух, иди быстрее, — спокойно говорит Хаын и подходит ближе к коню, который не реагирует от слова совсем. Ну Чонгук как-то говорил, что это особенность и главная слабость Малыша – доверять абсолютно всем красивым девушкам. А госпожа Ким точно могла похвастаться внешностью. Хосок считает странным, что девушка сама подошла к нему, чтобы передать эту информацию, но особо не задумывается, ведь вчерашняя ситуация сейчас ощущается в полной мере неловкостью, а потому скорее уходит, прицепив животное к столбу, чтобы не ускакал никуда. По пути он встречает Чонгука, кланяется ему почтительно, потому что юноша не один, а с сестрой и слугами, а после сдерживает улыбку, когда тот кричит, чтобы слуга не пропустил всё зрелище, и особенно его победу, какой же самоуверенный малец. Их многозначительные взгляды, которыми они мимолетно обмениваются, пока никто и не догадывается, кажутся старшему чем-то детским и глупым, но даже так приятно. Хосок пытается скорее найти господина Бо, чтобы после в полной мере насладиться состязаниями, но того нигде нет, поэтому парень пожимает плечами и быстро бежит обратно на поле. Лучше бы Хосок не видел этого. Он прибегает ровно к тому моменту, когда по принцу попадает длинное копьё, тут же разлетаясь на щепки. Чонгук слетает со своего коня и ударяется о землю головой, вырубаясь, а Малыш продолжает скакать чисто по инерции, из-за чего юноша волочится следом по земле. Зрители вскакивают и громко охают, принцесса Мина в буквальном смысле падает в обморок, её только схватить и успевают. Все на взводе спохватываются, а Хосок в ужасе перелазит через ограждение и бежит к младшему, к которому и так уже половина охраны прибежала. Конь останавливается сам, позволяя поднять будущего наследника, все только и задаются вопросом, что произошло, потому что те, кто наблюдал, не могли не заметить, что Чонгук в самый важный момент как будто растерялся и съехал в сторону, тем самым отвлекаясь от поединка, за что и пропустил удар. Хосока неожиданно хватают под локти, не подпуская к принцу, на что парень сразу агрессивно реагирует, отбиваясь и даже не понимая ситуации. — Госпожа Хаын сказала, что видела, как ты ослабил крепление на седле принца! — зло кричит один из рыцарей, подбегая к слуге и хватая его за грудки, — подлый ублюдок, кто тебя подкупил! — мужчина швыряет рыжего на землю. А Чон выпадает из реальности и быстро ищет взглядом чертовку, понимая, кто именно это сделал, кто всё подстроил. Девушка стоит на трибунах и смотрит прямо на него, прожигая своим злорадным взглядом. Такой злости лис уже давно не испытывал. У него буквально пожар разгорается в груди, понимая, что эта вот "благородная дама" на самом деле ещё гораздо более ужасная, чем кажется. Ладно подставила его, но зачем в это вовлекать здоровье Чонгука? Вот что раздражало сильнее всего. Хосок даже возразить не пытался, не сопротивлялся и тогда, когда его утащили в темницы и бросили прямо на сырой каменный пол, словно тряпку какую-то, ещё и отпинали сверху, пару раз попадая по лицу. Чон не видел смысла возражать, ему бы никто не поверил. Ну что его слово может значит, по сравнению со словом дочери благородных кровей. Да и вообще, единственное, что действительно волновало, так это лицо Чонгука, на котором он успел заметить выступившую кровь от разлетевшихся щепок. Его застывшая гримаса боли и безвольное тело, которое уносили к лекарю пара здоровых мужиков. Так сильно хотелось просто узнать, в порядке ли юноша, даже простое "да, нет" услышать на свой вопрос. Чон с трудом поднимается и зло пинает железную решетку со всех сил, вскрикивает от мгновенной боли, снова заваливаясь на твердую поверхность. — Чтоб её, маленькая дрянь! — орет рыжий, обнимая свою ногу и хныкая. В ответ тишина, как будто тут и вовсе кроме него никого нет. Чон задерживает дыхание и выдыхает громко, потому что давит слишком сильно, лучше бы хоть какой-то гул вокруг был. Но долго это не продолжается, рыжий слышит слабое шарканье за соседней решеткой, а затем тихое и хриплое, но все равно очень удивлённое: — Хосок? Сердце Чона ухает и проваливается на дно, он замирает, а затем быстро ползет к стеночке, прижимаясь ухом к холодным камням. — Юнги? Господи, Юнги! — счастливо вопит рыжий, щупая стенку, словно она может пропустить его сквозь себя. — Тише, парень, тише, — успокаивающим голосом говорит Мин, — как ты тут оказался? Ты в порядке? Хосок просто рад слышать знакомый и родной голос, он пропускает пару слезинок и вытирает их рукавами грязной кофты, уточняет, может ли кто-нибудь подслушивать их разговор. — Здесь одно мясо, они, не то что, подслушивать не могут, им тут даже дышать трудно, — с горькой усмешкой отвечает Юнги. Хосок сглатывает, потому что голос у старшего слишком затравленный, но тем не менее начинает шепотом рассказывать всю свою историю с самого начала и до этого момента, опуская некоторые моменты, вроде своей некстати взявшейся влюбленности, например. Да, он наконец, очень неожиданно принимает этот факт, вот так просто. Сил на какие-либо эмоции нет, поэтому рассказ оказывается слишком сухим. Мин старательно прислушивается, но иногда слова оказываются слишком тихими, что их не разобрать, сути это особо не меняет, так что сойдет. Чон заканчивает говорить и ожидает какой-нибудь реакции, но в ответ снова поступает только давящая тишина. Тихий вздох Юнги. — Хосок, пожалуйста, не совершай глупостей, — с последней надеждой и слишком обреченно просит заключенный. Он почти на сто процентов уверен, что рыжий поступит так, как сам посчитает верным, и совсем никакие уговоры на него не подействуют. — Я обязательно вытащу тебя. В голосе столько уверенности, что Юнги даже верит, но это наоборот почему-то расстраивает. Они прямо так засыпают, привалившись к холодным и твердым стенам. У Хосока всё болит, но больше всего сердце.